de omnibus dubitandum 120. 204

ЧАСТЬ СТО ДВАДЦАТАЯ (1919)

Глава 120.204. ТАК ОНИ И СДЕЛАЛИ…
   
    ...Для общей характеристики военного положения, создавшегося на фронте Добровольческой армии, весьма показательна была та обстановка, в которой происходило военное совещание, устроенное по приказанию главнокомандующего 2 ноября 1919 года1) в Харькове, в штабе Добровольческой армии, возглавляемой генералом Май-Маевским.
   
    На совещании, происходившем под председательством Деникина, присутствовали: начальник штаба главнокомандующего генерал Романовский, Май-Маевский с начальником своего штаба Ефимовым, командующий Донской армией Сидорин, генерал-квартирмейстер Кислов* и другие.

*) КИСЛОВ Григорий Яковлевич (дон.)(20.11.1886-xx.12.1920)(на фото - Командование Донской армии (второй состав) в феврале 1919 года.
Сидят слева направо: А.К. Кельчевский, В.И. Сидорин, К.К. Мамантов. Стоят слева направо: Г.Я. Кислов, В.В. Добрынин) - Православный. Из казаков станицы Богоявленской Области Войска Донского. Получил образование в Окружном училище. В службу вступил 01.10.1904. Окончил Новочеркасское казачье юнкерское училище (1907). Выпущен Хорунжим (ст. 02.08.1907) в 7-й донской каз. полк. Позже состоял в комплекте Донских казачьих полков. Сотник (ст. 24.03.1910). Окончил Императорскую Николаевскую военную академию (1914; по 1-му разряду). По окончании академии приказом по ген. штабу №12 за 1914 прикомандирован к штабу Одесского ВО для испытания. Участник мировой войны. Штабс-Капитан (ст. 24.03.1914). Ст. адъютант штаба 62-й пехотной дивизии (с 22.03.1915; на 03.01.1917 в должности). Капитан (на 03.01.1917; ст. 10.04.1914). 30.07.1917 старшинство в чине Капитана установлено с 10.04.1913. Подполковник (пр. 15.08.1917). И.д. начальника штаба 1-й Сибирской стр. дивизии (с 16.10.1917).
Участник Белого движения на юге России. В Донской армии. Штаб-офицер для поручений при походном атамане (31.12.1917-13.02.1918). Штаб-офицер для поручений 1-го Донского округа (с 06.04.1918). Генерал-квартирмейстер Войскового штаба ВВД (с 04.05.1918, на 26.06 и 20.11.1918). Полковник (14.08.1918). 1-й генерал-квартирмейстер штаба Донской армии (1919-1920). Составитель «Особого доклада», поданного ген. Сидорину 08.08.1919, в котором предложил прибегнуть к системе перемешивания добровольческих и казачьих частей. Генерал-майор (10.10.1919). Генерал-квартирмейстер Донского корпуса (25.03.1920-06.04.1920). 05(18).04.1920 вместе с начальником штаба корпуса генерал-лейтенантом Кельчевским и командующим Донским корпусом генерал-лейтенантом Сидориным снят ген. Врангелем с должности и назначен в резерв чинов штаба Донского корпуса. Состоял в прикомандировании к штабу ВВД (07.-10.1920). Остался в Крыму. По постановлению чрезвычайной тройки особого отдела ВЧК при РВС 4-й армии и Крыма от 07.12.1920 в составе председателя Манцева, членов Гусина и Васюкова расстрелян в Симферополе.
Чины:
на 1 января 1909г. - 7-й Донской казачий войскового атамана Денисова полк, хорунжий
Награды:
Св. Станислава 3-й ст. (08.05.1914)
Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом (ВП 25.05.1915)
Св. Анны 2-й ст. с мечами (11.12.1916).
Источники:
1. Список Генерального штаба. Исправлен на 01.06.1914. Петроград, 1914
2. Список Генерального штаба. Исправлен на 01.01.1916. Петроград, 1916
3. Список Генерального штаба. Исправлен на 03.01.1917. Петроград, 1917
4. Список Генерального штаба. Исправлен по 01.03.1918./Ганин А.В. Корпус офицеров Генерального штаба в годы Гражданской войны 1917-1922 гг. М., 2010.
5. Волков С.В. "Энциклопедия Гражданской войны. Белое движение". СПб, 2003.
6. ПАФ 30.07.1917.
7. Абраменко Л.А. Последняя обитель (Крым, 1920-1921 гг.). Киев, 2005.
8. Русский Инвалид, №3, 1917.
9. ВП по военному ведомству/Разведчик №1292, 11.08.1915

   
    Поезд главнокомандующего, ехавшего в Харьков из Таганрога, опоздал часа на два, и это время Май-Маевский с чинами штаба ожидали генерала Деникина на харьковском вокзале.
   
    Обычно весьма шумный и веселый, штаб на этот раз поражал не принадлежащих к его составу общей растерянностью, тревогой и беспокойством, которые были написаны на лицах. На вопрос одного из участников совещания, какова обстановка на фронте, Май-Маевский ответил:
   
    — Ничего себе: удовлетворительная.
   
    Но здесь же, на вокзале, после этого ответа к нему подошел офицер Генерального штаба и стал что-то тихо докладывать. По лицам Май-Маевского и окружавших его видно было, что полученные известия весьма серьезны.
Действительно, в эти часы Добровольческая армия оставляла Курск.
   
    Когда приехал главнокомандующий и все прибыли в штаб, Деникин первым долгом обратился к Май-Маевскому с приказанием доложить о положении на фронте. Все пошли в оперативное отделение. Оказалось, что нет карты. Май-Маевский заявил, что карта находится на вокзале, где, по его предположениям, должно было состояться совещание. Больше часа ожидали участники совещания, пока привезут карту, так как фактически на чинов штаба, на командующего, на все оперативное отделение была только одна карта, которой все и пользовались. На участников совещания эта маленькая, но весьма характерная деталь произвела весьма тяжелое впечатление.

    Долго ждали карты...
   
    Деникин начинал уже возмущаться задержкой. После часового ожидания он приказал осветить общую обстановку генералу Романовскому. Относительно положения на Донском фронте высказались Сидорин и Кислов. После этого Деникин предложил более детально осветить положение на фронте Добровольческой армии генерал-квартирмейстеру штаба этой армии полковнику Гоерцу**), из доклада которого сразу же выяснилось, как мало осведомлен штаб о положении на фронте, о расположении частей, даже приблизительном.

**) ГОЕРЦ Александр Александрович (?)(09.07.1880-12.11.1932) - Православный. Образование получил в Псковском кадетском корпусе и Николаевском кав. училище (1901). В службу вступил 01.09.1899. Из училища выпущен Корнетом (ст. 13.08.1901) в 18-й драг. (с 1907 6-й гусар.) полк. Поручик (ст. 01.09.1904). Штабс-Капитан (ст. 02.05.1908). Окончил Николаевскую академию Генерального Штаба (1908; по 1-му разряду). Был прикомандирован к Офицерской кав. школе (14.10.1908-01.10.1909). Цензовое командование эскадроном отбывал в 6-м гусар. Клястицком полку (01.11.1909-01.11.1911). Капитан (ст. 06.12.1910). Ст. адъютант штаба 30-й пехотной дивизии (26.11.1911-05.12.1912). Обер-офицер для поручений при штабе Виленского ВО (с 05.12.1912). Участник мировой войны. На 05.03.1915 в том же чине и.д. штаб-офицера для поручений при командующем ?-й армией. Подполковник (пр. 22.03.1915; ст. 06.12.1914; на основ. С.В.П. 1869 г.; VII (изд. 2), ст. 344). Ст. адъютант отд. генерал-кварт. штаба 10-й армии (с 02.10.1915; на 03.01.1917 в должности). Полковник (пр. 15.08.1916; ст. 06.12.1915). Участник Белого движения в рядах Добровольческой армии. Умер в Берлине. Похоронен на кладбище Тегель.
Чины:
на 1 января 1909г. - 6-й гусарский Клястицкий Его Королевского Высочества Великого Герцога Гессенского Эрнста-Людвига полк, штабс-ротмистр
Награды:
Св. Станислава 3-й ст. (1907)
Св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом (ВП 01.1915)
Св. Анны 4-й ст. (ВП 05.03.1915)
Св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом (? ВП 01.04.1915)
Св. Станислава 2-й ст. с мечами (01.08.1916)
Св. Анны 2-й ст. с мечами (02.01.1917).

Источники:

Список Генерального штаба. Исправлен на 01.06.1914. Петроград, 1914
Список Генерального штаба. Исправлен на 01.01.1916. Петроград, 1916
Список Генерального штаба. Исправлен на 03.01.1917. Петроград, 1917
Незабытые могилы: Российское зарубежье: некрологи 1917 - 1999. Пашков Дом: Москва, 2004-2007, в 6-ти томах.
Русский Инвалид. №218, 1916
Русский Инвалид. №230, 1916
ВП по военному ведомству/Разведчик №1269, 03.03.1915
ВП по военному ведомству/Разведчик №1275, 14.04.1915

    Когда начался подсчет сил противника на основании сведений, добытых разведкой, то чины штаба Добровольческой армии обнаружили свое полное незнание, кто перед ними и в каком числе воюет. Из этого доклада можно было сделать один вывод: фронт Добровольческой армии сбит и отходит в полном беспорядке, потому что нельзя было иначе допустить, что никто не знает местонахождения многих частей, хотя условия связи благодаря хорошо развитой железнодорожной сети были весьма удовлетворительны.   
   
    В дальнейшем на совещании обсуждался ряд различных стратегических вопросов. Из доклада Май-Маевского и оценки обстановки перед участниками совещания определенно выяснилось, что Добровольческая армия находилась в страшно расстроенном состоянии, что никаких резервов не было.
   
    На фронт в день совещания отправлялось последнее пополнение в 700-800 человек и больше в ноябре никаких пополнений не было. С полной ясностью выяснилось, что системы запасных частей на территории Добровольческой армии создано не было. Не было произведено и сколько-нибудь правильной мобилизации.
   
    На совещании был выработан план боевых действий, причем предположено было выделить большую конную группу примерно в районе Валуек и подчинить ее генералу Мамонтову.
   
    Между прочим, во время совещания Деникин и Май-Маевский обменялись целым рядом реплик, из которых видно было, что главнокомандующий весьма взволнован гражданскою деятельностью Май-Маевского как главноначальствующего территории Добровольческой армии и с величайшим возмущением высказывался по поводу деятельности екатеринославского губернатора Щетинина***. Май-Маевский доложил, что он уже им удален.

***) ЩЕТИНИН Сергей Сергеевич, "...будучи губернатором Екатеринославской губернии 20 сентября 1919 года издал следующее примечательное распоряжение о порядке проведения мобилизации в ряде уездов губернии: “В виду поступающих ко мне многочисленных просьб крестьян, с указанием на то, что уборка хлебов и подготовка полей к осеннему севу еще не закончена и на основании распоряжения Главнокомандующего от 13 сентября (1919 года) о том, чтобы озимые поля, где это не поздно, были непременно засеяны, или же подготовлены к весеннему посеву, приказываю производство мобилизаций по уездам Екатеринославскому и Верхнеднепровскому временно прекратить и отложить на 10 дней, считая для уездов первым днем мобилизации 2 октября с.г. Лица, уже прибывшие на сборные пункты в города Екатеринослав и Верхнеднепровск, подлежат призыву и немедленной отправке в воинские части (характерно, что отправка идет сразу на фронт, минуя запасные части - Л.С.)
   
    Мобилизации в данных уездах так и не проводились, а в начале октября в этих районах появились повстанцы Н. Махно и призыв военнообязанных вообще прекратился".

    "...В 1909 году (Щетинин С.С.) организует Первое Российское Товарищество Воздухоплавания - оно же ПРТВ, оно же «ГамаюнЪ», оно же — первый российский авиазавод. Во время Первой Балканской войны на собственные средства Щетинин организует добровольческий отряд и воюет на стороне Болгарии. Одновременно с этим не забывает и о заводе — привлекает на работу инженера Дмитрия Григоровича и инвестирует средства в неслыханную вещь — в летающую лодку. В 1913 году завод Щетинина выпускает первый гидроплан, а в годы Первой мировой является одним из основных поставщиков самолетов в армию. Щетинин организует ряд авиашкол, расширяет производство — но тут внезапно наступает 1917 год.
   
    Генерал Михаил Алексеев, с которым Щетинины очень дружны, в день октябрьского переворота переезжает к ним на квартиру. 30 октября Алексеев (с документами на имя инженера С.С. Щетинина) и его женой Натальей Павловной уезжает из Петрограда в Ростов-на-Дону. Наталья Павловна проходит с Добровольческой армией Первый Кубанский (Ледяной) поход. В середине 1918 года на Юг удается пробраться и Сергею Сергеевичу. Летом 1919 года он назначен Екатеринославским губернатором, а Наталья Павловна получает должность старшей сестры милосердия в Крыму (фактически, инспектора госпиталей). Весной 1920 г. Щетинины покидают Россию. В начале 30-х они из-за серьезно пошатнувшегося материального положения переезжают из Европы в Парагвай. Когда умер Сергей Сергеевич, один из основоположников российской авиации, пока неизвестно. Наталья Павловна умерла в глубокой старости, в 1979 году (ей было около 92 лет) и похоронена в Асунсьоне".
   
    В Харькове во время своего разговора с Деникиным и Романовским командующий Донской армией Сидорин, между прочим, поднял вопрос о событиях на Кубани, о которых пока было известно из приказа главнокомандующего о предании военно-полевому суду председателя и членов парижской делегации Кубанской краевой Рады во главе с Бычом за измену России, выразившуюся якобы в заключении особого самостийного договора с союзным “Горским правительством”.
   
    Сидорина беспокоил и вопрос о включении Кубани в состав тылового района Кавказской армии и о назначении для ликвидации кубанских осложнений генерала Врангеля и генерала Покровского. Обращаясь к Деникину, Сидорин заявил, что он очень беспокоится за исход событий, происходящих на Кубани, и думает, что там нужно действовать очень осторожно. В противном случае можно ожидать весьма серьезных осложнений, и это его волнует гораздо больше, чем тяжелое положение фронта.
   
    — Там ничего серьезного нет, и никаких осложнений, которых вы опасаетесь, там не произойдет, - успокоил Сидорина Романовский.
   
    — Я очень опасаюсь, - заявил командующий Донской армией, - что каждый неосторожный шаг, сделанный сейчас, послужит к развалу кубанских частей, находящихся на фронте.
   
    Главнокомандующий прекратил этот разговор и сказал в заключение:
   
    — Врангель наконец этот узел разрубит. То или другое... Окончательное разрешение вопроса крайне необходимо. На Кубани сложилась невыносимо тяжелая атмосфера. Жить вместе так, как мы жили, дальше не возможно.
   
    Поезд главнокомандующего ушел из Харькова утром, так как ночью можно было опасаться нападения на него бродивших в харьковском районе шаек махновцев.
Сгущалась с каждым днем военная атмосфера, разрасталась тыловая разруха, спекуляция принимала характер общественного бедствия, воровство и казнокрадство достигали грандиозных размахов. Ко всему этому присоединились эпидемические болезни, и в особенности эпидемия сыпного тифа, от которой Вооруженные Силы на Юге России таяли буквально не по дням, а по часам.
   
    Я помню, например, как на станцию Миллерово (Калединск), где я находился в октябре месяце 1919 года, привозили с предыдущей станции Чертково целые поезда с мертвыми телами сыпнотифозных, которые умирали от холода, от недостатка ухода, от голодовки, от отсутствия примитивных удобств. Из поездов трупы по нескольку десятков грузили на большие телеги, хозяева которых, взгромоздившись на эти возы, отъезжали на кладбище, где в общие могилы сваливали свой страшный груз.
   
    А ведь все это можно было наблюдать и на других станциях... Эпидемия сыпного тифа свирепствовала по всему югу России. И нередко можно было видеть на тех же станциях вокзальные здания, переполненные больными и мертвыми, беседки в станционных садиках, переполненные трупами сыпнотифозных, сложенными, как дрова, в высокие штабели. Смертность царила колоссальная...
   
    Центр Добровольческой армии - город Харьков - находился уже накануне падения. Харьковские беженцы уже переполнили Ростов и двигались в Екатеринодар. Разочарование и пессимизм начинали постепенно овладевать широкими общественными и политическими кругами, ответственными представителями военной и гражданской власти.
   
    Уже в низах упорно говорили о том, что скоро “наши придут” и в Ростов и в Екатеринодар. Всеобщее воодушевление сменялось упадком духа при виде материального и морального разложения. Падал авторитет и престиж Добровольческой армии, ставки и членов “Особого совещания”, все еще ослепленных своим эфемерным величием.
   
    Несмотря на тяжелую обстановку, которая создалась в октябре и ноябре 1919 года, настроение казачьих военных руководителей в Донской армии отличалось бодрым оптимизмом и твердой уверенностью в том, что переживаемые испытания являются лишь временными. Главным основанием для такого оптимизма являлось настроение рядовой казачьей массы.
   
    Во время своего пребывания на Донском фронте в этот период я встречался и беседовал с весьма большим количеством лиц, начиная от командующего Донской армией и кончая рядовыми казаками. Жаловались на бесконечную усталость, жаловались на разруху, на эпидемию, на политические и другие ошибки, с невероятным озлоблением ругали тыл. Но ни один человек, не указывал, на возможность какого бы то ни было соглашения с большевиками. Все стояли на том, что с большевиками нужно бороться до конца. Даже тогда, когда определенно выяснилось, что на Дону казакам не удержаться, донцы с женами и детьми, со скотом и всем имуществом двинулись на юг, заявляя:
   
    — Пойдем всем Доном на Кубань, на Кавказ, в Персию, в Турцию, куда угодно, но только не останемся с большевиками.
   
    Так они и сделали…