Разговор с психиатром, которого не было-11

                ***

 - Вы мне не раз говорили, что как-то обостренно чувствуете осень. Может, образы осени помогли бы Вам в сложившейся ситуации.
- Осень - самое придуманное время года. Я остро чувствую реальность осени, потому что она в наибольшей степени нереальна. Осенью плоть истончается настолько, что чувствуешь себя духом, и вокруг одни ангелы, а не материальный мир с его тяжелой плотью. Да, легкость, и легкость головокружительная. Осенью лес становится сумасшедшим, и золотые клены стоят с неустойчивой психикой. Только среди них - мне по себе. Это родной для меня мир. Осень - время стигматов, когда раны распятия появляются в твоей душе и твоя кровь может течь в поэтическом направлении, и кругом ангелов столько, сколько золотых листьев. И ты входишь в святая святых. И там так много вдохновляющего бреда, и листопад идет внутри тебя, и если бы можно было так жить и говорить, и мыслить, т.е. бредить.. И еще дождь во время всего этого.. Только осенью я могу чувствовать себя не собой, что я не "внутреннее чудовище", а вот это умопомешательство мира. Израненному «я» легче существовать в израненном осеннем космосе.
- Опять этот Ваш эскапизм, стремление убежать от самого себя. Вы же прекрасно знаете, что это невозможно сделать ни осенью, ни в любое другое время года..
- Да, когда человек убегает от самого себя, в нем всегда присутствуют двое: преступник и палач. И второй обычно всегда настигает первого. Но осенью не так (а для меня осень – это только золотая осень). Осенью можно убежать от себя, потому что она – всеобщее сумасшествие. В остальные времена – не так. Там всеобщая нормальность, и она останавливает твой бег от себя, и ты разбиваешься о стену, и тебя настигает твой внутренний палач. А осень это остров, это утопия, где можно скрыться от этого палача, ибо вход на этот остров охраняет ангел. Он тоже, наверно, сумасшедший. Да-да, осень – рай для умалишенных. И они вместе с миром служат там свою сумасшедшую литургию, и золотые листья являются их жертвоприношением. И я бы хотел быть этим горящим листом осеннего клена, - горящим и не сгорающим. И чтобы можно было летать по осеннему лесу, и мокнуть под дождем, и погода была бы светло-пасмурной, и несение своего «я» не было бы таким бременем, т.к. проклятию запрещен вход сюда. И можно всюду ловить этот особенный свет, которого больше нет нигде и никогда, надломленный свет, который только и может исцелить надломленное «я». И если бы можно было не выходить из этого света, и стать с ним одним, мы бы не разговаривали с Вами..