Родос - говно

Летели с Родоса греками. На посадке, этот дурацкий, фанерный Макдонел-Дуглас, жёстко шлепнулся на полосу и бодро, не включая реверс, покатился в закат. Потом, опомнившись, резко дёрнул тормоза с приличной перегрузкой в салоне.
Помню, что повиснув на ремне, с натугой прошептал в сторону пилотской кабины:
"Метаксы перебрал, скотина".
А так же, никто из ревущих в салоне малых детей не зааплодировал.
Выходя на поле после остановки, в открытой двери кабины увидел этого лихого КВСа, он что-то объяснял по гречески стюардессе, потирающей ушибленное плечо.
Дать бы ему в репу!
Я вспомнил пьяных греков у отельного бассейна, оузо по полтора евро за бутылочку в 100 граммов, которые навалены в декоративные бочки на каждой бензоколонке; 30 градусов жары в час ночи, когда ты сидишь обливаясь потом на скамейке под жаркой луной, а в руке банка тёплого пива; цыганка, непонятно многословная, отвоёвывающая твою тележку, едва ты разгрузился продуктами в чрево арендованной машины, чтобы присвоить твой, застрявший в монетоприёмнике железный еврик; вселенская лень, истома и забвение. Восставший из огненного ада Судзуки Джимми кабриолет, поспешно разменяный в прокатной конторе на спасительный Хюндей Акцент, с крышей и кондиционером, а в горах, среди чёрных остовов сгоревшего от жары леса, рассеяно бродит семья тихих норвегов с пленочными фотоаппаратами - Ай ю фром? Фром Раша. О Раша! Да хули вам Раша?
И вот кофе на теплом сквозняке верхнего этажа дачи Муссолини и пьяные немецкие пенсионеры,  улыбающиеся из-за обильного стола, едва видимому в горячем мареве, далёкому морю...
"А вообще, по моему, Родос - говно", авторитетно сказал я когда мы спустились по трапу и нас подхватил вонючий шереметьевский ветерок. Ты промолчала и поэтому я добавил: "Второе, после Парижа."