Глаза Человека

Дневник командора Харона де Кларуса.

27 ноября 3011 года от нового сотворения мира.

Нам осталось несколько дней пути по старому времени. Так удобнее вести датировку, потому мы используем старое время при переходе через туннели и разломы пространства.

Здравствуй, дневник. Надеюсь, ты будешь верным хранителем моих мыслей, и на благодатной почве исписанных страниц прорастут они в будущее. Мы год летели к планете, которую наши называют Астрея, к новой Звезде Лилибей Галактики Ромул.

Я должен объяснить тебе, дневник, что всё это значит. Ты ведь как ребёнок.

Мы – люди нового горизонта. Когда-то наши далёкие предки жили на планете Земля галактики, которой давно не существует. Её стерло новым взрывом несколько миллионов старых лет назад. Если честно, мы сами не уверены, когда точно.

Старые Галактики сплюснулись, сталкиваясь друг с другом и разбиваясь, как пузырьки в чашке, которую я сейчас нечаянно опрокинул на тебя.

Кто-то словно перемешал огромной ложкой вселенную, как сахар в стакане. Древние звёздные системы затухали, вспыхивали новые. Образовались две сверхгалактики – Ромул и Рем – вращающиеся вокруг друг друга в зоне огромной гравитации. Линию этого вращения мы и называем «горизонтом».

Постепенно наши далёкие предки нашли способ колонизировать обе галактики, используя новые методы термодинамического разгона в образовавшихся пространственных туннелях, которые, словно подземные трубы, лабиринтами опутали всю новую Вселенную. Только так мы и смогли пережить Новый Взрыв, возродить Цивилизации, используя энергию Звёзд и термоядерные пушки, позволявшие развивать скорость, достаточную для дальних путешествий.

Я – капитан корабля «Хель». Мы отправлены, чтобы выяснить судьбу другого корабля, «Эхнатона», связь с которым была утеряна в указанном районе несколько сотен лет назад. За последнюю эпоху это был уже четвёртый такой случай. Моя команда – 890 офицеров – измотана. Завтра будет день отдыха. Отдыхай и ты, дневник.


29 ноября.

800 человек спустились на модуле сквозь голубую атмосферу, оставшиеся должны обеспечивать работоспособность корабля и огневую поддержку с орбиты.

Муссонные дожди, климат жаркий и влажный. И да, здесь есть люди. Много людей. Говорящих на незнакомом языке. Двоякое чувство от встречи с ними. Словно человек смотрит на тебя добрыми, наивными глазами зверя. И зверь приглашает тебя отужинать с ним. Но, возможно, отужинать зверь собирается именно тобой.

Несколько крупных поселений и групп. У каждой свой вождь. Об «Эхнатоне» никто не слышал и не знает. Мы останемся ночевать у Квада-Хари, одного из вождей. У него красивая дочь, кажется, Мария. Насколько я разобрал их тарабарщину. А может, это жена. Но сегодня моей женой будет готовая на всё ради меня пушка. Спать будем по очереди. И ты спи, дневник.


21 декабря.

Живём мы здесь припеваючи. Как крысы в капкане, который ещё не захлопнулся. Каждый день – представления, карнавалы. Это настораживает, но лучше делать вид, что ничего не подозреваем. Вчера я здорово напился какой-то местной дряни, и Мария целовала мои руки. Мне нравится, когда женщины целуют мне руки, особенно, когда в руке пушка. И целуют пушку, и... В общем, дневник, я получил то, чего не хотел, но от чего бы не отказался. Кстати, это действительно дочь Квады-Хари.

Мы начали постепенно понимать их язык, как и они наш. Вообще-то, Квада-Хари против связи Марии с пришлым. Они здесь все берегут своих женщин. Для ублажения гостей у них есть специальная каста, но меня никогда не интересовали проститутки. Иное дело – Мария. Она рискует собой, чтобы привлечь меня. Именно это и привлекает меня в ней.


4 января.

Рано утром меня разбудил Стивенс. Связь с «Хелем» чем-то глушилась и вскоре оборвалась вовсе. Все были подняты по тревоге. При перекличке не досчитались 4 человек. Надеюсь, просто спят где-то пьяные и отделаются дисциплинарным наказанием. Им же лучше, чтобы это было так.

Квада-Хари пытался убедить нас, что дело со связью временное – погодные условия, скоро связь восстановится. Но что мог понимать этот морщинистый старый пьяница в связи? Мне вообще надоел этот дотошный старик, вечно услужливый, как слизень. И это – вождь? Что-то тут не так было с самого начала, мне всё это не нравилось. Вряд ли бы мы задержались здесь, если бы не желание отыскать хоть что-то про эхнатоновцев.

Мария хотела встретиться со мной сегодня, но я вместе с группой из 650 бойцов отправлюсь в сторону местной горы, Тхимхи – возможно, там связь будет. Мария подождёт.


5 января.

Мы поднялись на Тхимху. Теперь всё очевидно – это не погода. И ещё, было очевидно, что что-то происходило в деревне. Дым шёл отовсюду. Я оставил там группу прикрытия командора Ролана. Мы сделали первый ход в партии (намеренно разделились), и нам ответили. Судя по всему. Значит, партия началась. Мы возвращаемся. Теперь, возможно, стрелять придется не только по бутылкам.


6 января. Вечер.

Выгоревшая деревня. Сожжённые дотла дома. Обугленные тела, разбросанные повязки. Всё оружие забрали. Все солдаты перебиты. Удивительно, что часть солдат словно не сгорела, а была убита во сне, им перерезали глотки.

Вместе с тем, погиб и Квада-Хари. Мы обнаружили его повешенным у кибитки.

Я нигде не нашел Марии. Растерянность и смятение – вот кто будет танцевать для нас сегодня вечером. У многих ещё отчаяние. Главное, чтобы не страх.

Мария хотела сказать мне о чём-то... Ночь сжимается, стелется под нашими ногами, стелется в душах. Нам нельзя оставаться. Вернёмся на гору, займём круговую оборону на вершине. Утром пойдём на разведку. Мы отомстим.


7 января. Утро.

Нас атаковали со всех сторон. Смешно – с помощью камней, дубинок, стрел. Я помню уроки истории: в прошлые эпохи, когда-то... это всё служило оружием. Но сейчас – нелепица. Все атаки были отбиты, мы потеряли 3 человек убитыми и нескольких ранеными, воздав жертвы священному делу войны – тысячам убитых под плотным огнём врагов. Несколько туземцев прорвались на наши позиции. Я успел посмотреть в глаза одного из них. Глаза опьянённого и на этот раз жестокого животного. Выстрелом в упор он был повален, тело выброшено из траншеи. Я видел в своей жизни столько смертей, что мне уже смешно. Мальчик с копьём и глазами дикого кота пытался меня убить...


10 января.

Началась война. Мы атакуем деревни ночью, нас преследуют по пятам. Мы маневрируем, словно змея, заманиваем туземцев в расщелины и расстреливаем сверху. Добиваем раненых – и чужих, и своих. И всегда движемся. Каждый день к местным холмам и вершинам добавляются новые – горящие горы трупов.

Я уснул на часок, и мне приснилась Мария, беременная мной. Что с ней? Где она, моя Малинче?


19 января.

Как правило, мы убиваем пленных. Но в этот раз на нас напали ночью, и я не успел моментально рассмотреть лицо того, кто стоял передо мной. Я только увидел в руках термобарическую пушку, одну из наших. Кто-то стоял с трофейной пушкой, взятой у убитых солдат Ролана. Как Харон, одетый в ночь, словно стоящий в тёмных водах Стикса и ждущий, что я вот-вот сяду в лодку и поплыву с ним в Аид.

Я узнал его. Её. Марию.

Всю жизнь смерть охотилась за мной, а я – за ней. Мария могла бы, должна была хотя бы попытаться выстрелить в меня. Но она положила пушку и сдалась. Хотя знаешь, дневник, она всё равно бы не убила меня, я от смерти заговорённый.


20 января.

Утром я хотел допросить её. Но на нас снова напали. Завязался самый ожесточённый бой за всё время нашего пребывания здесь.

Группы мужчин, ритуально отрезавших себе языки перед битвой (чтобы их не пытались взять в плен), попытались обойти нас с флангов и тыла, пока другая часть отвлекала лобовой атакой.

Мы косили противника, как муравьёв, но их было раз в 10 больше, и они наседали и наседали. Многие из наших солдат были голодны и истощены, боеприпасы начали иссякать.

В решающий момент боя ко мне подскочил лейтенант Свингер. Связь с «Хелем», связь! Связь работает! Я немедленно приказал сообщить наши координаты и вызвать огонь мощных бортовых пушек на себя...


21 января.

Мария умерла от осколочных ран, не приходя в сознание.

В её руке я нашел смятый клочок бумаги. Это был вырванный лист.


27 февраля.

Восстание окончилось. Мы летели обратно. Мы перебили всех. Всех.

Это был вырванный лист из её дневника.

Я читаю его, читаю... Я всё сделал правильно. Я хочу в это верить. Главное, чтобы мы сами в это верили. Один писатель из древних назвал нас «бесами». Мы бесы. И большие гуманисты.

Всё, о чём я догадывался... всё так и было.

Мы нашли «Эхнатон». А также «Гелиогабал», «Эрнандо де Сото», «Гераклит».

Я смотрел в глаза того мальчишки, что пытался убить меня, и видел глаза зверя. Это был брат Марии. И я смотрел в глаза Марии. И видел – Человека. Надо бы посмотреть в свои глаза…

Когда-то давно «Гераклит» потерпел здесь крушение. Экипаж выжил и обнаружил планету, которая своим гостеприимством обворожила легковерных. Тёплый климат, обилие пищи и питья, надёжная атмосфера, леса, полные освежающих ручьёв, вечное лето и пир Олимпа.

И решили люди остаться здесь. И принесли жертвы своим новым богам за то, что те провели их в землю обетованную. Человеческие жертвы. Убивали всех, кто хотел улететь. Кто надеялся спастись. Кто хотел зимы.

Когда сюда приземлялись поисковые корабли, их экипажи либо убивали, либо предлагали жить по новым условиям.

Под ярким светом вырождался человеческий облик. И великая тень спустилась на них. И вечный пир стал сумрачным пиром.

Мария полюбила меня. Я знал. И была диссидентом. Её отец убил мать за то, что та хотела вырваться. Потому Мария боялась его. Ненавидела. И повесила.

Когда я разделил группу, это она привела убийц из других племён. Для последнего ритуала.

Это она отключила нам связь, её товарищи – включили. У диссидентов было оборудование для блокирования сигналов, подземные генераторы в пещерах Тхимхи и усыпляющий газ – то, что досталось от прошлых кораблей. Газовой атакой была дезорганизована команда Ролана. Втайне они сохранили всё, умели пользоваться и даже знали наш язык.

Ей было важно, чтобы я остался жив, и часть из нас выжила.

И перебила их.

Перебила.

Чтобы её жертва обрела смысл.

И чтобы я запомнил её глаза. Глаза любившей меня. Глаза Человека.