66. Уединение

Флаке сидел на скамейке у озера и наслаждался чтением новой книги, недавно купленной в книжном магазине возле дома в Берлине.

Проснувшись в шесть утра и понимая, что уже не уснёт, клавишник поднялся, принял душ и спустился на кухню. Заварив кофе и сделав три бутерброда с бужениной, он достал из холодильника йогурт и поднявшись в свою комнату решил после завтрака посидеть с книжкой на воздухе. Остальные музыканты ещё спали, поскольку накануне допоздна обсуждалась концепция нового видеоклипа, съёмки которого должны были начаться через пару недель. Позавтракав, Лоренц переоделся и оставив записку на тумбе под очечником, взял книгу и вышел из дома, направившись к озеру. Наслаждаясь покоем и свежестью раннего утра, он присел на скамью под большим старым деревом и погрузился в чтение.

Тилль открыл глаза и посмотрел на часы: “Девять. Пожалуй, надо вставать. Надо бы позаниматься сегодня, пресс подкачать, а то я что-то разленился в последнее время”, -вокалист встал и направился в ванную, по пути заглянув в комнату клавишника. Не обнаружив там своего ангела и решив, что тот уже в репетиционной, Линдеманн плотно позавтракал и пошёл туда. Но и там никого не было. Выйдя на веранду, Тилль обошёл вокруг дома и заглянул в гараж-машина Флаке была на месте. Пожав плечами, он вернулся в дом, прошёлся по всем репетиционным и снова поднялся в комнату Лоренца в надежде, что тот уже вернулся, но на кровати лишь мирно спал кот, ноутбук и синтезатор были выключены, любимая холщовая сумка Флаке висела на спинке стула, а это значит, что тот никуда не уехал, но где он, тогда, вокалист не мог понять. В коридоре послышались голоса-видимо остальные тоже потихоньку просыпались и Линдеманн решил спросить у Пауля, может он знает, куда с утра пораньше подевался клавишник.
-Пауль, а ты случайно не знаешь, где Флаке?
-Нет. А что случилось?
-Он опять пропал. Машина в гараже, сумка в комнате, а без неё он никуда не выходит.
-Тилль, ну чего ты переживаешь? Он же не маленький. Если сумка тут, значит гулять пошёл. А позвонить ему ты не догадался?
-О, чёрт! Вот я дурак! -вокалист сбегал к себе в комнату за телефоном и набрал номер.
-Т-с-с, слышишь? -гитарист указал пальцем на комнату Лоренца. -Он у себя.
-Да где-у себя? Я только что оттуда!
-Пойдём-ка, -Ландерс направился в комнату Флаке, Тилль поплёлся следом.
В комнате клавишника разрывался телефон.
-Вот растяпа! И телефон не взял! Но где он звонит? -Тилль оглядел комнату.
-Вон, в его сумке, -гитарист вытащил мобильник Лоренца. - Ну, у меня только одна догадка-он ушёл гулять. Тилль, ну, ты же его знаешь, он любит бродить в одиночестве.
-Знаю, но он уже давно гуляет, я проснулся в девять, его уже не было.
-Так, а это что? -Пауль вытащил из-под очечника записку. -Ну вот же, он написал: “Тилль, я у озера”, -Ландерс помахал запиской возле носа вокалиста. -Как ты её не заметил?
-Ну вот так, -развёл руками Линдеманн. -Не заметил. Уф, слава богу.
Гитарист рассмеялся: -Нашлась пропажа!
-Пойду посмотрю, где он там, -Тилль зашёл к себе, переоделся и вышел за ворота, направившись к озеру.
Пройдя около километра, Линдеманн увидел одиноко сидящую на скамейке худощавую фигуру клавишника. Тот был поглощен чтением и не заметил приближающегося вокалиста.
-Бу! -рыкнул Тилль.
-Твою мать! -выругался Флаке, чуть не выронив книгу.  -Напугал до смерти!
-Я старался! -хихикнул Линдеманн, довольный произведённым эффектом. -Ты домой не собираешься, часом?
-Нет, Тилль, я бы хотел ещё посидеть и почитать.
-И давно ты тут? Я в девять встал, тебя уже не было.
-А я в шесть проснулся, не хотел уже спать. Потом пока позавтракал, пока переоделся…
-Хорошо тут, так тихо, спокойно, -вокалист положил голову на худое плечо любовника. -Надо мне было тоже свою книгу захватить, а то я её уже год дочитать не могу.
Снисходительно улыбнувшись Лоренц сказал: -Ах, Тилль, душа моя, из тебя такой любитель чтения, как из меня-кузнец.
-Ну, ангел, ну ты уж совсем меня за дурака держишь, -обиженно буркнул Линдеманн, отвернувшись в сторону и по-детски надув губы. -А тексты, между прочим, я пишу.
-Любимый, не обижайся, я не это имел ввиду, -клавишник обнял могучего Тилля за плечи и прижал к себе. -А тексты у тебя замечательные, они всегда очень точно ложатся на музыку.
-Однако же, о моих стихах ты всегда был невысокого мнения.
-Тилль, ну ты же понимаешь, что поэзия и текст для песни, это немного разные понятия?
-Понимаю.
-Ну, вот. И потом...стихи у тебя очень специфические, не для всех, так скажем. Но, когда ты какое-то стихотворение преобразуешь в текст для новой песни, всегда получается точное попадание.
Вокалист вздохнул и снова положил голову Лоренцу на плечо: -Слушай, помнишь, когда я спросил тебя, доволен ли ты ребятами, ты сказал, что ещё рано о них судить, мол, мы пока мало с ними знакомы? А сейчас ты можешь что-нибудь сказать? По-моему уже прошло достаточно времени, чтобы сложить о них какое-то мнение?
-Помню. Тебе важно знать моё мнение?
Линдеманн приподнял голову и удивлённо взглянул на клавишника: -Конечно! Странно, что ты до сих пор сомневаешься в этом.
-Ну...что я могу сказать...То, что я вижу, мне нравится. Если уж по порядку, то Мартин более спокойный и рассудительный. Он старается гасить излишнюю эмоциональность Стефана и следить за тем, чтобы тот не ляпнул чего. Хотя, мне кажется, это не всегда получается, -улыбнулся Флаке.
-Да, Эберт выглядит более серьёзным, -почесал голову Тилль. -Но мне нравится, что он любит более грубые ласки, нежели Вайс. Мне прям всегда хочется его отходить чем-нибудь, -вокалист плотоядно облизал губы. -Когда в тот раз мы их пороли, я смотрел на него и кайфовал. Глядя на Вайса, я тоже кайфовал, но иногда мне мешало неожиданно вылезающее чувство жалости, или сострадания, не знаю, как точнее выразиться.
-Это потому, что Стефан худенький и кажется, будто он слабый.
-Да, скорее всего, хотя мы видели его реакцию на порку, когда он язвительно улыбался сквозь слёзы.
-Мне думается, он морально сильнее, чем кажется на первый взгляд. Когда я его впервые увидел, сначала подумал: какое милое и очаровательное существо, наверное, нежный, как девчонка, но моё мнение изменилось, когда ребята рассказали нам, что произошло со Стефаном и когда мы потом остались ухаживать за ним, а уж когда мы его пороли, я окончательно убедился в том, что этот мальчик может многое вынести. И потом...он единственный кормилец в семье, на нём мать и два младших брата и расслабляться ему нельзя. Конечно, Мартин помогает, но, я думаю, Стефан старается сам заботиться о них. Он гордый и не любит, когда его начинают считать слабаком.
-То, что он гордый, я давно заметил. И упрямый, -улыбнулся вокалист.
-Это хорошее упрямство, оно ему только на пользу.
-Да, я тоже так думаю. А ещё знаешь, что мне в них нравится?
-Что?
-То, что они хоть и красавчики, но абсолютно незаносчивые, как многие молодые люди их возраста.
-Тилль, ты так говоришь, будто нам с тобой по шестьдесят лет, -рассмеялся клавишник. -Эберту сколько? Тридцать? А Вайсу-двадцать восемь. Так что, мы от них не слишком далеко по возрасту ушли.
-Ну, ты-то, да, а я уже далеко. Я на десять лет старше Мартина, да они и покрасивше будут.
-О, да! Конечно! -развёл руками Флаке. -Офигительная разница! Тилль, ну ты чего? Посмотри на себя! На тебя все девки мира готовы навешаться, да и не только девки. А если уж кому переживать по поводу внешности, так это мне. Я до сих пор не понимаю, что во мне находили девушки, да и парни тоже. Уши, как у слона, нос большой и с горбинкой, очки, худоба, да ещё и заикающийся, до кучи.
-Ангел! Прекрати! Я тебя выпорю за эти слова! Разве я не говорил тебе, что ты для меня-самый красивый, самый добрый, да и вообще, самый-самый?
-Говорил, но я всегда относился критично к своей внешности, ты же знаешь.
-Хорошо, черт с ней, с внешностью. Но, кроме этого, ты умный, начитанный, эрудированный, с замечательным чувством юмора, хоть и язвительным, порой, ты честный и прямолинейный, хотя, твоя прямолинейность некоторым не по душе приходилась, в особенности, журналистам, -хитро улыбнулся Линдеманн.
-Да и пёс с ними, -закуривая ответил Лоренц.
-Так, ладно, что-то мы о себе-то? Я, кстати, когда Вайса впервые увидел, сразу подумал, что хорошо бы из него сделать ангела, как из тебя тогда. Мальчишка просто прелесть, как хорош.
-Какой же он мальчишка, если ему уже двадцать восемь?
-Для меня он-мальчишка. Так...не перебивай. И он так похож на тебя в молодости, что я в тот момент даже опешил немного. И, честно говоря, я уже давно хочу трахнуть его.
Сняв очки и протерев их концом футболки, клавишник ехидно прищурился: -И что же тебя останавливает?
-Раздавить боюсь, -рассмеялся вокалист.
-Врёшь, -парировал Флаке.
-Конечно вру. Мне почему-то кажется, что тебе это будет неприятно. Ты же на него сразу глаз положил, так?
-Так, но ты ошибаешься, дорогой. Моё физическое влечение к Стефану не имеет ничего общего с нашими с тобой отношениями. Но сейчас, как ни странно, я его хочу чуть меньше, а больше Мартина. Не знаю, почему.
-Я знаю. Потому что Стефана ты уже попробовал, а Мартина ещё нет. Как и я, только наоборот. Я же попробовал Мартина, а Стефана-нет и сейчас я его хочу.
Лоренц на секунду задумался: -Да, а Мартин тоже красавчик. Все медсёстры в его ветеринарке наверное бегают за ним и не знают, кто он, на самом деле.
-Хм, -пожал плечами Тилль. -А может знают? Хотя...по нему вообще не скажешь, что он гей.
-Так и по Стефану тоже. Обычные парни. Разве что у него внешность понежнее,чем у Мартина.
-Да, красивые ребята, ничего не скажешь. Было бы интересно взглянуть на их родителей.
-У Стефана только мама, Мартин же вроде говорил, что у него отец в аварии погиб, -задумался Лоренц.
-Да, я помню, но там ещё два пацана?
-Да. Близнецы.
-И такие же блондинчики, как старший брат?
-Вроде, да.
-Надо фотки у них попросить посмотреть, очень интересно.
-Ага, я бы тоже с удовольствием взглянул.
-Но, вот смотри, ангел, как всё интересно и удачно сложилось. Скоро год, как мы нашли в себе смелость признаться друг другу. Жаль только упущенного времени, ведь могли бы признаться и раньше, но почему-то не делали этого.
-Я могу сказать, почему не делал я. Я видел, что ты с Рихардом и не хотел вам мешать.
-Ну...я не всё время был с ним, меня иногда уносило в сторону, -грустно улыбнулся вокалист. А тебе я боялся признаться, потому что думал, что ты меня отвергнешь, поскольку считал, что ты- чистый гетеросексуал, а когда ты женился, я ещё больше убедил себя в этом.
-Тилль, я и сам себя в этом убедил. С тех самых пор, когда ещё в юности у меня случились отношения с одним парнем, но которые не сложились по ряду причин. А потом я сильно влюбился в одну девушку и практически перестал обращать внимание на парней. Но, когда Пауль познакомил меня с тобой, те чувства, что я закопал глубоко, вылезли наружу, но я их давил на корню, не позволял взять над собой власть. А потом ты стал уделять внимание Рихарду, и я решил, что надо свои чувства и желания снова поглубже засунуть и не давать им вылезать.
-А я помню, что когда ты развёлся, я подумал, что вот, настало время ему признаться, ведь я тогда уже хотел расстаться с Рихой, но ты не проявлял ко мне никакого интереса, как к потенциальному партнёру и я решил, что видимо ты действительно гетеро и не стоит тешить себя иллюзиями на твой счёт.
-Тилль, скажи, а почему ты признался именно в тот день, когда я заболел?
-Не знаю, ангел. У меня нет логичного объяснения. Просто внутри было чувство, что нужно это сделать именно сегодня и не днём позже. Видимо, просто пришло время. Скажи, а если бы я тогда не признался, ты бы сам так и не решился?
-Думаю, что нет. Хотя...не знаю...Возможно позже, но, если бы видел, что с Рихардом у вас уже нет отношений.
-Да...вот как всё закрутилось-то. А потом ещё и Вайс с Эбертом.
-Ну, что? Пойдём? Читать я уже не буду, это факт, -улыбнулся клавишник.
-Пойдём. И у меня есть одно дело, которое я должен сделать, -хитро прищурился Линдеманн.
-Какое?
А вот придём и сам всё увидишь.
Музыканты вернулись в дом и поднялись в комнату Лоренца.
-Снимай штаны! Живо! -скомандовал вокалист, вытаскивая из джинсов ремень.
Флаке шмыгнул носом и вопросительно посмотрел на любовника: -Зачем?
-Сейчас узнаешь. Встань на колени и ляг животом на кровать.
Линдеманн замахнулся и опустил ремень на задницу клавишнику: -Вот тебе! Зачем говоришь, что ты урод? Зачем? А? Вот тебе ещё! И ещё!
-А! Твою мать! -завыл Флаке, понимая, что прикрывать задницу руками не получится, иначе Тилль попадёт по пальцам и тогда команда будет в ближайшую неделю репетировать без клавишника. -Уй-й! А!
Линдеманн отвесил Лоренцу ещё пять смачных ударов ремнём и спросил: -Ну? Будешь ещё говорить, что ты некрасивый, уродливый и тому подобное?
-Не буду! Всё! Хорош! А-а-у-у!
-То-то же! -вокалист отбросил ремень в сторону и поцеловал любовника в красный зад. -Красота! Не желаешь взглянуть?
Флаке подошёл к зеркалу: -Чёрт! Как я сидеть теперь буду?
-Не знаю, как хочешь, -с деланным равнодушием ответил Тилль.
Глубоко вздохнув, клавишник натянул трико: -Не сердись, пожалуйста. Я постараюсь больше не говорить о своей внешности в уничижительной форме.
-Вот и умница, ангел. А теперь пойдём обедать и за работу.
Парни спустились на кухню, где никого не было, видимо, остальные музыканты уже разбрелись по делам.
-Я пойду на веранду, кое-что на ум пришло, -сказал вокалист, допивая компот.
-А я у себя поработаю, -Лоренц с трудом поднялся с табурета и тут же громко зашипел, поскольку могучая пятерня Тилля со всей силы сжала выпоротую задницу ангела.
-А! Класс! -прогоготал Линдеманн прижимая худенького клавишника к стене, впившись в его губы горячим поцелуем.
Когда вокалист оторвался от его губ, Флаке тихо произнёс: -Ты знаешь, Тилль, я счастлив. Просто счастлив. Я давно это хотел тебе сказать.
-Мой ангел...Я тоже счастлив. Да и ребята, по-моему, это тоже видят. Пауль, когда на нас смотрит, аж светится весь. А теперь-дуй к себе, -с этими словами он шлёпнул Лоренца по заднице, плотоядно улыбаясь.
-Уй-и-и! -тихо застонал Флаке, на лице которого играла довольная улыбка.

Продолжение следует...