За закрытой дверью-3

Первым  делом  закрыл  дыру,  напилил  досок  привезенной  ножовкой  и  прибил  их  гвоздями.  Потом  соорудил  топчан  в  правом углу  за  печкой,  длинный,  до  самого  окна.  Перед  ним  установил  стол,  конечно,  не  такой, как  все  на  четырех  ножках.  Вместо  двух  была  стена,  а  с  другой  стороны  вертикальная  доска,  вполне  надежный  стол.  Оставшиеся  доски  сложил  вдоль  окон.  Вот  он  мой  уютный  дом,  осталось  сделать  его  еще  и  чистым,  но  уже  темнеет,   да  и  устал,  значит,  закончу  завтра.   Пошел  к  роднику,  умылся,  сел  рядом.  Устало,  бездумно  слушал  шум  падающей  воды  и  смотрел,  как  все  выше  в лесу, в  зарослях  ольхи, поднимается ночь. Она росла  по  ту  сторону  речушки,  плывущей  из  болот.  В  доме зажег  свечу,  установил  ее  на  столе,  нарезал  мяса,  хлеба,  очистил  луковицу.  Поел,  запил  ключевой  водой.  Один.  Леонардо  да Винчи  написал: «  Когда  человек  один,  он  принадлежит  себе,  когда  он  с  кем-то,  то  принадлежит  себе  только  напо¬ловину».  Легко  гениям,  они  умеют  принадлежать  только  себе.  Обычный  человек  всегда  живет  для  кого-то,  работает,  старается только  для  того,  чтобы  тот,  для  кого  он  это  делает,  сказал: « Ты  молодец».   В  моем  саду  стали  погибать  деревья,  сначала  умерли  те,  которые,  по  теории  фен-шуй,  росли  в  зоне  любви,  потом  болезнь  переки¬нулась  в  зону  здоровья.  Все  в  соответствии  с  логикой  жизни.  Достал  спальный  мешок,  положил  его  на  мой  новый  топчан,  снял  с  себя  все,  потушил  пальцами  свечу,  лег  спать.  Не  сразу,  но  постепенно  стал  падать  в  серую  пустоту,  в  голове  поплыли  случайные  картины,  так  всегда  перед  тем,  как  пропадет  время.  Но  оно  не  пропало,  откуда - то  издалека  в  сознании  появился  дискомфорт.  Кто-то  царапал  дверь,  не  какой-то  случайный  звук,  а  настойчи¬вый,  требовательный  скрежет.  По  спине загулял  противный,  блуждающий  страх,  не  то  чтобы  я  оцепенел,  но  все  равно  неприятно.  Решил,  что  открывать  не  буду.  За  две¬рью  это  поняли  и  сказали:
 - Не  бойся,  открывай.
  Я  растерялся  еще  больше,  на  двери  не было  ни  задвижки,  ни  крючка,  достаточно  было  дернуть  за  ручку,  чтобы  дверь  открылась.  Вылез  из  мешка,  взял  со  стола  приготовленный  на  всякий  слу¬чай  фонарик,  освещая  себе  дорогу,  подошел  к  двери,  остановился.  За  ней  при¬тихли,  ждали.  Толкнул  дверь,  в  луче  фонарика,  опираясь  передними  лапами  на  ко¬сяк,  стоял  кот.  Не  какой - нибудь  модный,  но  какой-то  очень  большой,  обыкновенный  рыжий,  зеленоглазый  русский  кот. 
- Тебе  чего? -  машинально  спро¬сил  я.
- Ничего,  шел  мимо,  решил  зайти  в  гости.  Ты  не  любишь  гостей?  Или  у  тебя  сегодня  не приемный  день?
– Ну,  заходи.
 Он  уверенно  прошел  к  столу,  запрыгнул  на  него,  а  с  него  на  печь.
- Не  топил  сегодня. Нет дров,  не  приготовил,  а  доски  жалко.
  Я  сел  на  топчан,  снова  зажег  свечу,  огонь  высветил  его  свисающие  передние  лапы,  умную  голову,  так  она  смотрелась - умной,  и  блеск  глаз.
 - Так  ты  быстро всю  свою  пачку  свечей  изведешь, - сказал  кот. - Если   собираешься  остаться  здесь надолго,  загляни  в  чулан.  Там  есть  керосиновая  лампа  и  даже  банка  с  керосином,  и  вообще,  почаще  туда  за¬глядывай,  тогда,  может,  и  не  будешь  покупать  все  подряд,  по  крайней  мере,  не  стал  бы  покупать  китайский  топор,  знаешь  ведь,  что  на  морозе  он  разлетится. 
- Я  еще не  решил,  сколько  здесь  пробуду.
- Нехорошо.  Вспомни: «Маленькая  ложь  порож¬дает  большое  недоверие»,- сказал  Мюллер Штирлицу.  Не  ты  ли  вчера  чуть - ли  не  вслух  произнес: « Все,  остаюсь  здесь  навсегда».
-  Нет,  не  навсегда,  пока  не  вернусь  сам  в  себя.  Ты  знаешь  обо  мне  все?
- Здесь  все  знают  все.  Со  временем  и  ты  нау¬чишься,  если  конечно  захочешь.
 -  Как  тебя  зовут?
 - А  что  приходит  тебе  в  голову?
 - Бегемот,  только  ты  цветом  не  вышел.
 - Люблю  классику,  согласен  на  Бегемота,  а  насчет  цвета,  смотри.
 Кот  на  моих  глазах  стал  чернеть,  и  теперь  в  темноте  свети¬лись  лишь  два  уголька.  - А  невидимым  ты  можешь  стать?
- Зачем?  Ты  же  знаешь,  что  тебя  видят  только  те,  кто  хочет  увидеть,  для  остальных  ты  невидимка,   нет  тебя.  Ты  почему  сейчас  здесь? 
  Я  молчал,  я  старался  не  копать  себя  так  глубоко,  а  Бегемот  безжалостно,  без  размышлений  надавил  на  больное  место.  И  легче  мне  не  стало,  стало  еще  больней.  Он  понял,  что  больше  разговора  не  будет,  сказал:
 - Гаси  свечу,  давай  спать,  я  тоже  сегодня  устал.
  Снова  залезаю  в  спальник  и  проваливаюсь.          
Я   один  в  танке.  По  мне  бешено
 мо¬лотят  прямой  наводкой,  танк  шатается,  в  нем  стоит  страшный  гул,  но  я  не  свора¬чиваю,  иду  и  иду  вперед.  Иногда  получается  выстрелить  в  ответ,  но  без  каких - либо  результатов. Меня  продолжают  хладнокровно,  спокойно,   без  суеты  уничтожать.  Ад.  Я  все  равно  вырвусь.  Прямо  передо  мной  стоит  пушка,  она  бьет  и  бьет  мне  в  лоб,  но  я  все  еще  цел  и  иду  вперед.  Они  не  выдерживают  и  разбегаются,  с  ходу  корежу  лафет  и  вырываюсь.  Давлю  на  газ.  Бесконечное  поле  до  горизонта,  кое-где  балки,  поросшие  лесом,  и  извилистая  дорога  без  конца. По  дороге  идет  девочка,  догоняю  ее,  останавливаюсь,  открываю  люк  и  прыгаю  на  землю.  Девочка  поворачи¬вается,  это  Наташа.  Она  смеется,  жует  пряник,  радостно  кричит:
 - Не  догонишь!
  Я  хватаю  ее  и  бросаю  в  небо:
- Наташа!!!
   Она  заливается  смехом  счастья  и  кричит:
 - Еще!  Еще!
  Проснулся. На  душе  светло.  Посмотрел  на  часы,  на  них  шесть,  до  рассвета  еще  далеко,  но  все  равно  выпрыгнул  из  мешка  и  голый  побежал  умываться.  Все  как  вчера.  Упал  в  воду и  сразу  же  выскочил.  Потом  влетел  в  дом,  растерся  полотенцем,    жарко.  Тело  легкое,  захотелось  прыгнуть  до  потолка,  конечно,  прыгнул.  Потолок  оказался  неожи¬данно  близко,  все-таки  я  действительно  вырос  с  тех  пор.  Прыгнул  еще  несколько  раз,  теперь   уже  стараясь  приподнять  потолок  обеими  руками,  он   стоял  прочно.  Ну,  и  не  надо,  я  и  не  хотел.  Захотел  кофе,  надо  сварить  кофе.  Вспомнил  про  Бегемота.
-  Никого  не  трогаю,  примусы  починяю.