Опыт исторического парафраза. Россия, часть 2

                О ПРОВИНЦИАЛИЗМЕ И ВНУТРЕННЕЙ НЕСВОБОДЕ
               по публикации в книге "Записки любознательного человека". 2006 г.

1.Этот экскурс на глубину столетий и тысячелетий нам нужен не ради установления самого факта существования одной из самых древних на земле славянских племенных групп, но, прежде всего, для того, чтобы понять: наша история не пресекалась и не прерывалась, хотя временные провалы мешали увидеть подлинную историю государства Российского. Но я далёк от подчёркивания исключительности и, так называемой, «самости» русского народа. Древнейшие миграции «арктической цивилизации», несомненно, привели к тесному соседству славян с готами, галлами и, конечно, со скандинавами. Этническую и культурную общность всех этих племён, несомненно, можно проследить по памятникам культуры и другим источникам.
Другая причина, побудившая меня привести эти уникальные сведения – искусственное, в угоду скоротечным эгоистическим и политическим целям, противопоставление украинского, белорусского и русского «этносов», противопоставление языков и культурных традиций. Мы видели, как приход православия уже однажды привёл к ситуации, о которой Шекспир сказал словами Гамлета: «Оборвалась времён связующая нить». Местечковые националистические амбиции, как и амбиции политико-религиозные, к добру не приводят. Пушкин когда-то сказал: «Пожар Литвы? Оставьте, это спор славян между собою» И что же? И по сей день в Литве его считают человеком российских имперских амбиций, и вы не найдёте там памятника ему, даже бюста. Пушкин – русский националист! Больший идиотизм трудно представить. Одно достоверно: чем больше народ, чем богаче и древней его история, тем меньше риск заболевания постыдной болезнью под названием «провинциализм». Была когда-то могучая Литва. Великий князь Литовский Витольд – отважный и неугомонный воин, тесть Московского князя, ходил походом на южные улусы Орды, уводил в полон татар и селил их на землях Литвы и Украины. А Москва в эти же годы содрогалась от ужаса татарских набегов. И вот, поди ж, ты. Трудно найти, кроме наших бывших прибалтийских республик, прежде всего Литвы, небольшое европейское государство, которое бы так страдало от этого комплекса неполноценности. Остаётся только  посочувствовать.* Впрочем, тысячелетнее духовное рабство Русского народа, внутренняя несвобода, сформировавшаяся под давлением двойного пресса – церкви и феодального крепостного права, ещё долго будет давать о себе знать. Подлинно свободный народ не допустил бы того, что сделали с нами в 90-е годы прошлого века так называемые реформаторы от старой партийной номенклатуры, алчной, бессовестной и бесчеловечной.

2.Русский народ в настоящий период характеризуют две вещи: социальная и гражданская апатия, что и развязывает руки нашим охлократам всех оттенков, и весьма слабый инстинкт самосохранения, подавление очень важной функции – чисто биологической борьбы за существование. В частности, это выражается в резком снижении воспроизводства населения. Одними социальными причинами это объяснить нельзя.
Углублённый взгляд на достоверно известные трагические эпизоды российской истории просто необходим, чтобы понять истоки нашей духовной неустойчивости и потерю жизненно необходимых ориентиров, то, что политики называют очень неточно национальной идеей, или национальным стимулом. Эти ориентиры за последние триста лет менялись достаточно часто, но адаптация массового сознания вещь слишком для этого инертная.
Вот наиболее известные трагические события последних восьмисот лет истории Государства Российского, унёсшие сотни миллионов жизней:

– Татаро-монгольское нашествие;
– Междоусобицы русских князей;
– Становление Московского царства и опричнина;
– Смутное время;
– Нашествие Наполеона и войны наполеоновской эпохи;
– Крымская война;
– Русско-турецкие войны;
– Японская война;
– Первая мировая и гражданская войны;
– Сталинские репрессии;
-Голод 20-х и30-х годов
– Вторая мировая война и геноцид мирного населения вермахтом
Голод первых послевоенных лет (1945-1948)
– Посткоммунистический синдром, резня кавказских войн начала 90-х
А ещё войны петровских, елизаветинских и екатерининских времён, бунты и восстания, Разин и Пугачёвщина. А, кроме того, голод, засухи, стихийные бедствия, эпидемии, набеги соседних племён и пожары, пожары, унёсшие миллионы человеческих жизней.

                МОСКОВСКИЕ ПОЖАРЫ И РОССИЙСКИЕ МЕЖДОУСОБИЦЫ
1.Древние поселения на территории Москвы были исключительно деревянными. Но как можно было не извлекать уроков из прошлого? Москва горела сотни раз, выгорала дотла и во время нашествий, и во время засух, и просто из-за неосторожного обращения с огнем. Опять валили деревья, стучали топоры, возводились терема и церкви, посады, складские помещения. Всё тесно, скученно, без какого либо плана и разделения города таким образом, чтобы пожар, возникший в одном посаде, не уничтожил бы весь город.
Главный защитник города – Кремль – до конца XIV века строился тоже деревянным. А ведь Москва стоит на глине, и кирпичному и гончарному делу москвичей не нужно было обучать.
Поразительная беспечность национального масштаба! За время московских пожаров в огне погибли сотни тысяч людей. Как только начинался пожар в городе, князья и бояре с чадами своими и домочадцами бежали в загородные владения, оставляя всё население на гибель в дыму и огне. В тесных, скученных застройках жар стоял такой, что даже немногочисленные строения из белого камня и кирпича рассыпались в прах.
Вот как пишет Иван Забелин в своей «Истории города Москвы»: «…Неодолимые препоны в нашем же древнем коснении... целые века заставляли нас обитать в деревянных городах, молиться в деревянных храмах... Дерево постоянно съедал вольный огонь без остатка... Целые столетия над Русскою землею из конца в конец ходил неустанно Божий батог, Божий бич с именем пожара».
Первый пожар в результате захвата Москвы Рязанским князем Глебом был осенью 1177 года: « ...и поже город весь и сёла» – писал летописец. Далее город был пленён и сожжён в Батыево нашествие в 1238 году. В XIV веке в течение 13 лет произошло четыре больших пожара: в мае 1331 г.; в 1335 г.; в июне 1337 г.; в мае 1343г. До конца XIV века только соборы строились каменные, да не все. Деревянный город и Кремник были легкой добычей для соседей – политических противников Московского княжества, четырежды выжигавших Москву. А её все отстраивали деревянною.
В 1354 году Москва с Кремником опять горят. Спустя одиннадцать лет Москву выжигает дотла самый страшный, сопровождавшийся ураганным ветром, «Всесвятский пожар», получивший название от церкви Всех Святых, загоревшейся первой. И только после этой трагедии принимается решение строить город каменный. Двести лет потребовалось для того, чтобы заработал инстинкт самосохранения.
Но и эти огромные жертвы – итог беспечности национального масштаба, ничто по сравнению с потерями, которые понесла Москва и остальная Русская земля в результате нашествий, происходивших уже после Куликовской битвы, которая, как помнит каждый школьник, была в 1370 году.
Разгромленное войско Мамая перешло после смерти незадачливого хана к Тохтомышу, который подступил к Москве. Узнав о походе Тохтомыша, Великий князь начал было собирать дружину, «но отовсюду встретил в князьях и боярах разнество и распрю, ещё и оскудение воинства» – писал летописец. История повторялась, инстинкт самосохранения, собравший русские рати на бой с Мамаем, на этот раз не сработал. Пока Великий князь Дмитрий собирал воинов в Костроме, а Владимир Андреевич на Волоке, Тохтомыш предпринял несколько безуспешных попыток приступом взять уже каменный Кремль. Тогда он пошёл на обман, запросив мир у защитников Кремля. Ему помогали два предателя-отступника – Суздальские князья Василий и Семён, сыновья тестя князя Дмитрия. Когда осаждённые во главе с духовенством, с хоругвями и пением вышли из Кремля, на них набросились татары и изрубили. Первым был убит у Фроловских (Спасских) ворот, руководивший обороной Кремля литовский князь Остей, «обольщенный лживыми речами и лживым миром», о котором клялся на кресте князь-предатель Семён.
Когда вернулся Великий князь Дмитрий, то застал заваленный трупами и разорённый город. Горько заплакал он и велел хоронить «по полтине от сорока убиенных». Уплатил он триста рублей. Стало быть, захоронено было по деньгам 24 тысячи изрубленных людей. Летописец же пишет, что «мало сказать тысяча тысяч».
А меж тем митрополит Киприан, который тоже «склонился к миру» и возглавлял шествие, татарами не был тронут.
Спасибо Ивану Забелину – наши-то историки и при советской власти, и ныне не любят говорить о нашествии Тохтомыша и им подобным. Все пишут о величии России, о «самости», («мы-ста да
я-ста, к нам не подходи, кто с мечом придёт, от меча и погибнет» и прочая, и прочая). Только зная подлинную, полную неисчислимых бед историю родной земли, можно понять трагедию народа, во все времена предаваемого своими же князьями и боярами. «Неизобразимые ужасы Тохтамышева нашествия надолго оставили свои страшные следы в том бесконечном трусливом опасении, с каким потом Москва встречала каждый татарский набег», – пишет Забелин.
А между тем, помимо набегов татарских ханов, предательства и междоусобицы сгубили на Русской земле к концу XIV в. столько невинного народа, столько было угнано в полон, что ни одному летописцу не сосчитать. Но это было только начало. В 1395 г. снова погорело, как указано в летописи, «неколико тысяч дворов». И в то же лето новая напасть обрушилась на Русь – поход Тамерлана. Как пишет историк, богомольные и благочестивые помыслы осенили и воинство Великого князя, ставшего в ожидании Тамерлана на Оке. Следствием этих помыслов, по словам летописца, явилась передача иконы Владимирской Богоматери в Москву из Владимира. В день встречи иконы в Москве на Кучковом поле Тамерлан, который до этого стоял на одном месте, не подаваясь «ни семо, ни онамо» – ни туда, ни сюда, неожиданно для русского воинства повернул назад, в азиатские степи.
Но вряд ли в истории нужно полагаться на чудеса и вещие сны, которые вроде бы обуяли Тамерлана. Скорее всего, интуиция опытного полководца подсказала ему, что не следует ради взятия Москвы рисковать утратой власти Непобедимого владыки всей Азии. От Тохтамыша до Тамерлана прошло 13 лет, и ещё через 13 лет появился неожиданно в зимнюю пору под Москвой хан Едигей с многочисленным войском. Пока народ, сбежавшийся под каменные стены Кремля, готовился к худшему, а князь Московский под Костромой опять собирал дружину, в Орде начались свои усобицы, и Едигей, разорив все земли вокруг Москвы и взяв выкуп у осаждённых, ушёл, уведя в полон тысячи и тысячи людей. Один татарин вёл по сорок человек, увязанных гуськом. По мнению историка нашествие Едигея – результат заговора московского боярства против Великого князя, против идеи единого сильного государства. Московская область по этой крамоле была опустошена Едигеевыми полками от Рязанских пределов до Галича и Белоозера, «бысть тогда во всей Русской Земле всем христианам туга велика и плач неутешим и рыдание и кричание, вся бо Земля пленена бысть».
А сам Едигей прислал с дороги письмо Великому князю, в нём он называл имена некоторых «старых» бояр, которых надо бы слушаться князю". Здесь уже, по мнению историка, скрывался зародыш будущих смут и усобиц. Как и в Киеве, началась в Москве домашняя усобица дяди с племянником, а потом племянника с двоюродными братьями. Вот она, «фантомная повторимость» по Фоменко и Ко.
Началась усобица в день смерти Великого князя Василия Дмитриевича и продолжалась с переменным успехом целых 27 лет с 1425 по 1452 год. Стоит ли удивляться, что, пользуясь смутой, всё время внезапными набегами напоминали о себе татары.*
Во время этой усобицы в июле 1439 г. внезапно пришёл к Москве Ордынский царь Махмет. Гонимый от Орды своим братом, он пришёл на Русь и сел в Белёве**. Рать Великого князя не смогла побить Махмета, и сама была бита. Великий князь бежал на Волгу. Оборонять Москву он оставил обоих Юрьевичей. Махмет город не взял, пожег посады и ушел, опустошив по пути Коломну. Тот же Махмет, уже царь Казанский, с двумя сыновьями, побуждаемый Дмитрием Шемякою, летом 1445 г. стал воевать из Нижнего к Мурому. Под Суздалем у Ефимьева монастыря сам Великий князь, израненный в бою, попался в плен. И в это же время начался пожар в московском Кремле, да такой, что полопались каменные церкви. Погибло в осаде при пожаре огромное число народу, страх перед татарами был сильней страха перед огнем. Татары, движимые корыстью, не поддержали честолюбивые помыслы Шемяки, они отпустили из плена Великого князя за большой выкуп.
В 1451 г. случилась скорая Татарщина. Неожиданно появился под Москвой Ордынский царевич Мазовша. Он пожёг посады и пошёл на приступ, но был в первый день отбит, а на второй спешно отступил. Через восемь лет в 1459 г. те же татары Седи-Ахматовой орды предприняли новый поход на Москву. На этот раз сын Великого князя юный Иван Васильевич «со многими силами» наголову разбил татар.
Кончились, наконец, ордынские нашествия. В 1480 г., пришедший на Угру царь Ахмет, постыдно побежал от московской рати, которая с таким же стыдом побежала в то же время от его полков. «Диво чудное тогда свершилось – с удивлением отмечает летописец. – Едини от других бежаху, а никто не гнался. И таки избави Бог и Пречистая Русскую землю от поганых».
Москве ещё долго предстояло оставаться деревянною. Кроме Кремля, главных соборов и монастырей каменных домов в Москве практически не было ещё лет сто. Но и в последующие века скученные и хаотически нагроможденные деревянные застройки составляли большую часть жилых домов в городе. Сильные московские пожары губили тысячи людей ещё сотни лет. Мы действительно, в прямом смысле, ходим по останкам
многих поколений москвичей, усеявших всю территорию Москвы в пределах Садового
кольца, а местами далеко за его пределами.

               
2.С тревогой наблюдают москвичи в самом начале XXI века, как в центре, где и повернуться негде, где город уже задохнулся от бензинового перегара, малейшие пустоты в кварталах буквально нашпиговываются новыми зданиями фирм и фирмочек, офисов и лавчонок. И везде: в узких переулках центра по обеим сторонам проезжей части и на тротуарах, – машины, машины, машины... Где же наш инстинкт самосохранения? Разве взрыв в переходе на Пушкинской не роковое предупреждение? Опять приносим себя и город в жертву сиюминутной выгоде. Вместо скверов и газонов каменные коробки и неопрятные контейнеры с мусором и пищевыми отходами, в которых роются бомжи и нищие, а ведь куда как проще в густонаселённом дворе забросить адскую машинку в такой контейнер. Третье тысячелетие уже нагрянуло в московские дворы, но станут ли они нашей защитой от нищеты, уголовщины и террора?!
Правление Грозного было противоречивым. С одной стороны усиление государства, усмирение Казанского царства, войны с Ливонией за выход к морю, прогрессивные реформы, с другой – закрепощение крестьян, жестокость, террор, опричнина, которые довели страну до оскудения и опустошения. Дело доходило до того, что на Москву ходил Крымский хан. Жертвы были неисчислимые. Парадоксальна российская история. По современным оценкам Лжедмитрий I был мудрым государственным деятелем, стремившимся приобщить Московскую Русь к европейскому образу мышления, с другой – польская интервенция и войны этого периода разоряли и ослабляли государство.
Кажется, только при Петре Россия очнулась от многовековой спячки и бездумного самоопустошения. То, что совершил Петр, даже по оценкам всей истории европейской цивилизации, не имеет аналогов. Разорвав своей исполинской волей историческое пространство Европы, он вдвинул в него наполовину азиатскую московскую Русь, сломав одновременно её устои и обосновав имперское государство европейского типа. Крепостное право, однако, делало Россию заложницей старых пороков. Чтобы их изжить не хватило ни Петра, ни Екатерины Второй. Поражение в Крымской войне в середине XIX в. уже показало, как сильно крепостное право затормозило экономическое развитие государства. Но вот, сверху, наконец-то, крепостное право ликвидировано. Александр Второй – царь-освободитель, готов уже под сильным давлением оппозиции в лице по сути подпольной «Народной воли», идти на введение первой за всю историю России Конституции (Даже Маркс и Энгельс в те годы писали, что в России действуют как бы два правительства: одно законное и второе, находящееся в подполье, но угрожающее террором и бунтом). И что же?! Теперь инстинкт самосохранения нации изменяет «непримиримой», как бы теперь сказали, оппозиции. Фанатизм руководителей «Народной воли», их трагическое непонимание ни психологии крестьянства, ни необходимости для России, прежде всего, либеральных, мирных реформ, заставляют их с усердием, достойным лучшего применения, устраивать одно покушение на императора за другим.
И вот – катастрофа. Зверское убийство на набережной царя-освободителя лишило Россию единственного шанса, стать ещё во второй половине девятнадцатого столетия конституционной монархией, пойти по пути эволюционного либерального развития. Этот акт социального безумия, спровоцированный всей историей Российской монархии, стал катастрофой и для самой «Народной воли», и для многих тысяч молодых русских интеллигентов, поколения, которое по своим нравственным устоям и бескорыстию было в чём-то повторением декабристов, но на более высоком интеллектуальном уровне, обусловленном уровнем научного и технического прогресса второй половины XIX века.
Примечательный факт: Энгельс, при подготовке последнего прижизненного издания «Коммунистического манифеста» заменил лозунг «Пролетарии всех стран соединяйтесь» на «Трудящиеся всех стран соединяйтесь». Замена всего лишь одного слова (а это было в 1885 г. – !!!) означала революционное изменение мировоззрения классика марксизма, так как включало в понятие «трудящиеся» всю интеллектуальную, прежде всего научную и техническую, элиту наёмного труда. Что безгранично расширяло социальную базу марксизма. Торжество этого «нового» марксизма мы видим на примере ряда стран Западной Европы, той же Швеции или Финляндии. Ленин фактически игнорировал этот новый подход к проблеме классовой борьбы, и спустя 32 года после изменения лозунга манифеста, он остался на старых радикальных позициях.
Убийство Александра II предопределило гибель династии в пучине Первой мировой и гражданской войн. История не терпит сослагательных наклонений. Но исторический шанс у России был. Эта историческая аномалия, так хорошо рассказанная Трифоновым в романе «Нетерпение», изменила координаты исторического детерминизма.
В том, намечавшемся до убийства Александра II направлении, могло вообще не быть ни Первой, ни Второй мировых войн. Это звучит фантастикой, но хотелось, чтобы звучало предупреждением: особенно всем радикалам, хватающимся за оружие по любому поводу и без повода…
Заканчивая разговор о том, понимал ли Николай II, что такое инстинкт самосохранения нации, можно, для краткости, ограничиться афоризмом: жестокий, тиранический царь – это проклятье его подданных; слабый царь – это трагедия для всего государства.
Но крестный путь Российского государства продолжается…

До встречи