Коммуналка. часть 5. Изольда

Дай теперь я посмотрю»! – Сева  пыхтел и пытался оттеснить от замочной скважины соседской двери  брата Мишу.  Последний  упирался и  громким шепотом уговаривал  подождать. Сева от обиды захныкал. Ольга из кухни услышала возню сыновей. Выглянув в коридор позвала детей:

-«Миша, Сева, а ну подойдите сюда! Сколько раз я говорила, подсматривать не хорошо!»

-«Мам, но ведь Изольды Юльевны все равно нет дома. Мы же не за ней подсматриваем.!»  - Миша шмыгнул носом- «И вообще, Севка толкается!»

-«А ты мне смотреть не даешь!» - буркнул Сева.

-«И все же это плохо. Идите играйте в комнату. Сейчас обед закончу готовить, и пойдем в «Аквариум»

« У-у-у..  можно не в Аквариум? Давай на ВДНХ? Там гораздо интереснее!» - Сева и Миша запрыгали вокруг матери.  Ольга улыбнулась: «Ну, хорошо. Только с условием, больше не крутиться у двери Изольды Юльевны!»

-«Ладно, ладно! Хорошо! Мы в комнату!» - и мальчики, уже забыв взаимную обиду, побежали по коридору.

   Ольга вернулась на кухню.

          Почему же братьев так привлекала замочная скважина, вернее возможность в нее заглянуть? Кстати, возможность была не всегда: Если соседка была дома, то с той стороны двери был вставлен ключ, и ничего не было видно. А вот если ключа не было, то заглянув в замочную скважину, можно было увидеть сказку.

 В комнате, которую занимала Изольда Юльевна, был эркер – предмет зависти многих соседей.

- «Как красиво там висели гардины, у директорши –то!» - обычно, при этих словах Зинаида мечтательно закатывала глаза.  Ранее комнату занимала Нина Георгиевна Забелина, бывшая  директор одной из женских гимназий Москвы. После 1917 года мужские и женские гимназии были ликвидированы, вместо них появились единые трудовые школы для совместного обучения мальчиков и девочек.  Нине Георгиевне предложили работать в одной из школ, преподавать географию, но она отказалась. Вместо этого стала заниматься репетиторством. Говорили, что ее наставницей и приятельницей, не смотря на разницу в возрасте, была племянница А.С.Пушкина, Мария Львовна Нейкрих.   По крайней мере, на нескольких фотографиях, которые показывала старушка, они вдвоем  были запечатлены в декорациях  фотоателье Эмиля  Сигизмундовича Бенделя.  Мария Львовна, миниатюрная старушка в   темном платье с глухим воротником и кружевным зонтиком, и Нина Георгиевна в меховой горжетке, небрежно накинутой на плечи, позировали на фоне нарисованного водопада и античных руин.

  После смерти Нины Георгиевны, Зинаида начала хлопотать, чтобы освободившуюся комнату отдали ей. Конечно, не как по расширению жилплощади, а за выездом.  Комната «директорши» была даже немного поменьше, но самое главное это был эркер – предел мечтаний Зинаиды.  Женщина хотела занять комнату Забелиной, а свою отдать в жилищный фонд.

    Но осуществить задуманное не удалось. Еще не успела душа Нины Георгиевны уйти в то место, которое уготовал ей Господь, как комната оказалась занята новой соседкой.

-«Не по-людски это!» -Ворчала Мироновна- «До сорока дней и в комнату бы заходить не надо было, а они вон, вещи выбрасывают!»

    Соседка была одинока, поэтому комнату разгрузили быстро: наследовать «добро» было некому.  Что-то взяли себе соседи, кто посмелее (опять же, примета). Носильные вещи почти все забрала беспечная Лилька с третьего этажа, которую за глаза Мироновна называла «женщина горизонтального поведения». Кстати, видно за это самое поведение и воткнули ей, спустя несколько лет, под ребро нож на лестнице черного хода.

-« У Георгиевны вон шмотки какие, все дорогие, ткань то хорошая, вечная. Перешью.  Да и мех еще ничего, если переделать.» -приговаривала Лилька, упаковывая мешки. Больше охотниц до «директрисиных одёжок» не нашлось.

     Так вот, вернемся к эркеру. Поскольку в торце комнаты было целых три больших окна, то света получалось гораздо больше, чем в обычной комнате. Штор на окнах не было.

       У центрального стекла стояла стеклянная витрина. Вернее, конечно, не витрина, а большой шкаф со прозрачными дверцами и, вероятно, снятой  задней панелью. Поскольку за ним была не стена, а окно, то содержимое было видно очень хорошо. В былые времена, это был, вероятно буфет, или горка для посуды. Сейчас же из него были вынуты все полочки, а внутри переливалось всеми цветами радуги нечто фантастическое. То единственное, что осталось у Изольды Юльевны от прошлой жизни. Возможно для многих это будет просто старая мишура, но для нее это было больше чем «все».

   За стеклом на черном манекене, обтянутом бархатом, было нежно розовое облако старого циркового костюма наездницы, расшитого разноцветным стеклярусом.  Рядом с манекеном на специальной подставке стоял султан с тремя разноцветными страусовыми перьями. Украшение любимого Принца.  С вороным красавцем першероном долгое время делили цирковой манеж.  До тех пор, пока…  впрочем, об этом  позже .

       На выцветших обоях справа и слева от витрины висели старые афиши.  «Гротеск-наездница Изольда Феррони». И с каждой смотрела молодая улыбающаяся Изольда, обнимающая лоснящегося кареглазого  Принца.

  В комнате Изольды Юльевны было еще немало интересных вещей. Но, через замочную скважину была видна только витрина и краешки афиш.

   Только один раз Миша и Сева мельком видели почти все  сокровища, которые были в комнате:  нанятые грузчики выносили оттуда старый  неуклюжий и тяжелый диван, а мальчики только вернулись с прогулки.

-«А ну мелюзга, шустрее пробегайте!» - наигранно строго шикнул на них один из рабочих, крупный, коренастый, с усами как у Иосифа Виссарионовича. Мальчишки испугано кинулись по коридору, и у открытой двери соседки замешкались: диван занял почти весь коридор, и в пространство между ним и стеной можно было лишь протиснуться. Вот во время «протискивания» дети и увидели своеобразный музей циркового искусства.

Все пространство по периметру комнаты было заставлено и завешено удивительными вещами и сувенирами. Они были на этажерках, на навесных полочках и просто на стенах.  Фигурки, статуэтки, маски, мелкие предметы циркового инвентаря. И, конечно же, афиши.

  Мальчишки даже остановились и замерли от неожиданности, и только второй окрик усатого грузчика привел их в чувство.

   Братья знали, что Изольда «бывшая цирковая». Но на эту тему соседка предпочитала не говорить.  Как-то раз Миша набрался смелости и, улучив момент, когда в кухне никого не было, кроме Изольды Юльевны, спросил:

-«А  вы взаправду  бывшая цирковая?»

 Она внимательно посмотрела на мальчика, помолчала, словно раздумывая отвечать ему или нет, после чего сказала:»

 -«Бывших цирковых не бывает. Артист — это не профессия, это жизнь.» и, замолчав,  больше не произнесла ни слова.

       Темноволосая, с гипнотическим  взглядом черных как омут, глаз, Изольда была цыганкой. Но, об этом никто не знал. А те, кто знал, были уже или очень далеко, или не было их на этом свете. Для всех окружающих она была артисткой цирка из известной большой  цирковой династии  Феррони.

 

      Давно это было. В 1878 году в московский цирк Карла Гинне, находившийся на Воздвиженке (теперь улица Калинина) прибыл на гастроли итальянский артист Дионисий Феррони.

Успех вновь прибывший в Москву артист имел большой, публика ему щедро аплодировала. Но вот сезон в цирке закончился, нужно думать о дальнейшей работе.

Возвращаться обратно в Италию? Но это значило совершить длительное и очень дорогое путешествие, семья-то большая — жена и пятеро сыновей. А не попытать ли счастья в России?! Тем более что жена была наездницей, дети готовились стать артистами цирка, уже начали с успехом показывать свое мастерство.

      Когда в 1888 году Дионисий Феррони скончался, сыновья продолжили его дело. Тем более что уже подрастали их дети и также становились артистами.

   Однажды один из пяти сыновей Феррони поехал в цыганский табор за лошадью. Их Гром начинал стареть, и надо было подыскивать ему замену. Наводку на нужного человека дал один из артистов. Приехав в табор, Америго быстро нашел невысокого юркого  Гожо, тот ему привел красавца жеребца. Уже собравшись уезжать, молодой человек вдруг увидел, как из кибитки Гожо спустилась пожилая  цыганка с ребенком на руках. Девочке  на вид можно было дать и  два года, и два с половиной. Возможно, чуть больше. Тряпки, намотанные на тщедушное тельце, мешали это сделать

.-«Молодой-красивый, возьми ребенка в артисты!»

   Не успел Америго и рта раскрыть, как цыганка продолжила: «Сирота она. Понимаешь? Ни отца, ни матери. В чужой семье растет. Хоть у нас все дети «свои, но судьба обездоленного  всегда горькая. »

Увидев, что мужчина не говорит «да», но и , вместе с тем, не говорит и «нет», старуха вытащила из одного из своих многочисленных карманов золотой браслет.

-«Единственное, что ей от матери осталось, возьми на удачу. А у девки большое будущее будет, если красное платье не оденет»

   Не успел он и глазом моргнуть, как девочка оказалась у него на руках.

  На удивление, маленькую Изольду приняли очень хорошо.  Кстати, Америго так опешил, что забыл спросить у старухи, как зовут девочку. Выдав малышку за свою родственницу, Феррони даже выправил ей документы. Помогло стечение обстоятельств. В семье у одного из многочисленных   Феррони родилась дочка. Изольда. В годовалом возрасте с ней случился несчастный случай по недосмотру родителей. Тяжело травмированного ребенка отвезли в больницу. Прогнозы были неутешительны. В дальнейшем, девочка выжила, но, по прогнозам врачей , на всю жизнь должна была остаться инвалидом: необратимые последствия после травмы. Несчастный ребенок скончался как раз в те дни, когда Америго привез домой маленькую цыганочку. Вероятно, в большинстве случаев деньги решают все: каким-то образом теперь безымянная кроха стала Изольдой Юльевной Феррони.

     Маленькая Иза оказалась очень талантлива. В совокупности с ее невероятной гибкостью и грациозностью все шло к тому, что  в    династии Феррони  скоро засияет    новая звездочка.  Кроме этого, девочка  обладала   фантастической интуицией и даром предсказания.  Выяснилось все случайно.  Когда Изольде было около четырех   лет, она однажды проснулась в слезах. На вопрос, что ее так расстроило, сказала:-  «Гром упал и  умер!!». Взрослые только посмеялись над фантазией малышки. Каково же было их удивление и замешательство, когда через час стало известно, что Гром на самом деле ночью пал.  После этого ситуации с предсказаниями стали повторяться с завидным постоянством.  И скоро уже почти вся труппа стала прислушиваться к словам девочки, а, порой и спрашивать ее о чем-либо.  Изольда не ошиблась ни разу.

      Когда Изольде исполнилось шестнадцать лет, Америго решил отдать ей принадлежащий по праву браслет и рассказать историю ее  появления  в семье Феррони.  Он позвал девушку в закуток, служивший гримерной и приготовился к серьезному разговору.  Мужчина  уже несколько дней прокручивал мысленно  предстоящий разговор. Не знал, как начать.  Но беспокоился зря : после первых же его слов, Изольда посмотрела на него своими жгуче-черными глазами и сказала: « Не переживай, я все давно знаю.»  Помолчав, добавила: « И про красное платье тоже».  Америго даже не  произнес «Откуда??». Этот вопрос можно было прочесть в его глазах. Изольда улыбнулась: «Мама мне сказала Инкэр тыри чиб палэ данда, морэ! Это значит, держи язык за зубами. Вот я и молчала.»

   Ничего не понимающий Америго наконец смог совладать с речью: « Мама? ? Ты же…сирота!». Изольда покачала головой: -« Нет, меня тебе отдала моя мама.»  Мужчина не верил своим ушам: неужели та пожилая седая цыганка была матерью такого маленького ребенка. Этого не может быть

-«Если тебе интересно, я расскажу. Теперь можно.»

Америго мелко закивал головой в знак согласия,  все еще пребывая в состоянии шока. То , что он услышал, заставило его еще несколько дней пребывать в некой растерянности.

   Мать Изольды (Мирелы)  –Черген, что в переводе с цыганского значит «звезда», была шувихани или  шувани. Так у цыган называют самых сильных ведьм. Магическая сила передается от старых  молодым, поэтому  встречаются ведьмы и в шестом и в седьмом поколении. Этот дар, эту силу предков, несут много веков, поэтому она такая мощная. Если род не прерывается, то с каждым последующим поколением рождается ведьма, которая будет сильнее предыдущей.  Черген считалась достаточно сильной ведьмой, но надо же было случиться так, что случайно, сама того не желая, она перешла дорогу более могущественной  шувихани.  Та  со зла и прокляла Черген.  Не саму ее, а  маленькую Мирелу  . Бывает, даже сами шувихани  не могут снять проклятие, если они слабее той, которая его навела. Так и получилось. Черген не смогла снять проклятье.  Применив все свое могущество, она смогла лишь упросить духов   поменять судьбу дочери.  Что бы та прожила не свою жизнь. Нет, цыганка не была виновна в несчастном случае с настоящей Изольдой. Черген было видение о том , чью жизнь можно было забрать в обмен на жизнь дочери. Малютка  все равно была обречена : впереди ее ждала жизнь полная боли и страданий.  Шувихани  было  разрешено  избавить  девочку  от мучений.

    Когда Америго видел тогда перед собой старуху, это был просто гипнотическое влияние . Черген отвела ему глаза и внушила, что перед ним стоит   не  молодая женщина.

   Несколько раз после этого она являлась к дочери в снах.  Прошлой зимой она пришла в последний раз, сказав, что при своей земной жизни уже не явится.

   Америго посмотрел на Изольду: -«Так что, ты тоже эта, как ее.. шувихани?»

-«Нет, дар передается кровному родственнику, но не обязательно дочери. Чаще это происходит через поколение. И вообще, шувихани не просто ведьма. На то, что ребенок станет шувихани, указывает особый знак на его теле. Я же могу только немного видеть будущее, даже, скорее, его чувствовать».

- «А что за красное платье, которое тебе нельзя одевать?»   Изольда пожала плечами: «Этого я и сама не знаю. Мама мне несколько раз говорила, что мне надо остерегаться носить красное платье и называть свое настоящее имя»

   Такого поворота дел Америго не ожидал. Ведьмы. Проклятия.  Чертовщина какая-то.  Он потер пальцами виски: немного заболела голова. Тут вспомнил: достал из кармана что-то завернутое в клетчатый носовой платок, развернул на ладони:

-«Иза, вот твой браслет. Я его хранил все эти годы. Раньше не отдавал. Думал, что потеряешь: вещь то дорогая, старинная».

Девушка взяла массивный браслет. Он был сделан в виде змеи, свернувшейся кольцами. Кольца образовывали четыре ряда и оканчивались небольшой плоской змеиной головой. Глазами служили два достаточно крупных черных турмалина. Подержав его в руке, словно взвешивая, Изольда вдруг протянула браслет Америго.:

  -«Пусть пока у тебя будет. Носить его я не могу, с рукой оторвут. Хранить его негде. Время придет – заберу»

     По прошествии некоторого времени Америго решил готовить Изольде сольный номер.  До этого она выступала вместе со  сводными братьями, выполняя несложные трюки. Хотя девушке  было достаточно просто выпорхнуть на арену и зал уже взрывался аплодисментами. Невысокого роста но ладно сложенная, с  иссиня –черными локонами и очаровательной улыбкой, в расшитом блестками  и искрящемся под ярким светом  трико с короткой газовой юбочкой нежно –розового цвета, Изольда была эффектна и обворожительна.

  Прежде всего, для номера нужен был  мерин. Он спокойнее и гораздо более  предсказуемый, чем  жеребец.  Выбор пал на Принца. Массивный и добродушный першерон как нельзя лучше подошел  на эту роль.  На его лоснящейся, словно атласной, спине  прекрасно располагалось панно- специальное широкое столообразное седло, на котором  гротеск-наездница выполняла различные трюки.

   Шло время.  Изольда  все больше и больше  усложняла свои трюки. Публика целенаправленно шла на ее номера. 

   В январе 1919 года Луначарский распорядился организовать секцию цирка при театральном отделе Наркомпроса. Перед ней поставили цель: провести национализацию московских стационарных цирков и выработать ближайший план реформ. Летом 1919 года обе столичные арены были объявлены национализированными. Первые заботы секции  сводились к очищению циркового репертуара от налета варьете и эстрады, особенно сгустившегося в годы войны и революции.

    Через несколько лет  был взят курс на изгнание иностранцев с советских арен. С трибун заговорили о необходимости создания в цирках масштабных героических и сатирических постановок, посвященных актуальным темам.

  Все чаще выступления  семьи Феррони стали убирать из программы.

       Из заграничного турне в СССР вернулся Вильямс Труцци, звезда отечественного цирка, мастер европейского масштаба. Его назначили артистическим директором госцирков Республики и призвали заняться советизацией цирка.

   По поручению свыше пришлось вносить  идеологическую струю в  выступления артистов. Эта участь не миновала  и  номер Изольды. Было рекомендовано внести изменения: в частности поменять костюм на «Соответствующий нормам социалистической морали». Художники по костюмам   Павел Кузнецов, Борис Эрдман порой создавали костюмы может и «соответствующие», но  абсолютно  профнепригодные.  Изольде была предложен брючный костюм, стилизованный под военную форму  и длинный шлейф к нему, который в конце выступления должен был отстегиваться и символизировать  знамя страны Советов.  На вопрос, как же с таким шлейфом  выполнять акробатические элементы, был дан  ответ, что можете вообще ничего не выполнять: на  Ваше место есть десять других претендентов.

   Так как ателье получило большой заказ к новой постановке, то мастера не справлялись с объемом работ. И многие костюмы артисты получили лишь  накануне премьеры.     Когда Изольда увидела свой костюм, она пришла в ужас. Даже не сколько от чудовищной убогости, сколько от цветовой гаммы. На слабом подобии военного костюма грязно-зеленого цвета со стороны спины под воротником крепилось алое полотнище флага.

    Внутри у Изольды все сжалось. Сердце ухнуло куда –то вниз.

« Со мангэ те кира, мае?!! ( что мне делать, мама?» -шептала Иза-« Ту ман шуеэса? (Ты меня слышишь?»   Но ответом ей была зловещая тишина.

    Во время исполнения сложного акробатического элемента шлейф обвился вокруг ноги лошади, Изольда потеряла равновесие и упала на манеж.

   Надев «красное платье», Мирела почти повторила судьбу маленькой Изольды.

Но, видимо, просьбы и мольбы  Черген к духам не прошли даром. Травмы были не фатальные, хотя  о профессии гротеск – наездницы пришлось забыть.

   Изольда ушла из цирка. Ушла физически. Но  душой она всегда оставалась там. Ей часто снился один и тот же сон: Звучит музыка и  луч из темноты выхватывает  точеную фигурку наездницы. Изольда смотрела на себя будто бы со стороны. Вот, плавно двигаясь она выходит на середину манежа. Вслед неторопливо   выводят  мощного красавца Принца. Четко отработанным движением  девушка легко запрыгивает на панно и начинает свое выступление. Но тут  музыка начинает звучать все тише, образы расплываются. Свет луча становится все тусклее и тусклее, пока манеж не погружается в полную тьму.

 -« явЭн кхарЭ, Мирела, явЭн кхарЭ.. (пойдем домой )»  - долетает  до Изольды тихий голос матери.

-« М э авАв, мае……. ( я приду, мама…)»…Когда -нибудь я приду…..