Два портрета

Пес: «Это злой, нехороший человек. Неужели он не видит, как я голоден? Вот уже пять минут, как я верчусь около него, виляю хвостом, смотрю жалобно, и никакого результата. А в пакете у него, чую, восхитительные сосиски. И хлеб. А еще ветчина. Но нет, он жадный человек. Он себя-то похоже морит голодом: вон какой худой, высох весь, лицо сморщилось. И глаза злые, пустые, холодные. Он даже не видит меня, смотрит прямо перед собой. Прожил жизнь, и никого не научился любить и жалеть. Седина уже на висках, в бороде, а на макушке и вовсе отвратительная лысина. Чего ему стоит дать мне хоть кусочек? Он не беден – я чему-то научился в этой бродяжной жизни, хорошую одежду отличить могу. Пальто самого лучшего покроя, ткань дорогая. Одет со вкусом, шею стариковскую в шарф укутал. Перчатки кожаные. Комфорт любит. А ты тут стой, дрожи от холода и голода, да еще хвостом виляй всяким жадюгам, а все равно не пожалеют, сосисочки не дадут… Жизнь собачья.»

Мать: «Пришел Митенька с работы… Тяжело ему даются эти лекции. Годы-то уже немолодые. Глаза какие-то уставшие, потускневшие. Раньше какой взгляд был, искра в нем какая жила! А теперь - и похудел страшно, прямо высох, недоедает, лишнего не купит для себя. Только чтобы мне, матери, было все лучшее. А зачем мне, я-то уж свое отжила. Ему бы еще пожить… А он все тянется за заработком: на последние деньги пальто это модное купил, да шарф с перчатками, чтоб не стыдно было в университете перед студентами показываться. Гордый, прямо как отец. Седеть рано начал, как раз после смерти жены. И морщины вон по всему лицу как пошли – все тревоги да раздумья. Только иногда улыбнется сынок мой родненький – и морщинки тогда попрячутся, разгладятся. Почаще бы только он улыбался! Люди ведь стареют сначала изнутри, а уж потом и всем заметно…»