Гл. 38. Новый китель командора

Увидев миссис Дебби Попкинс, которая все еще сидела в полицейском участке, Жук пришел в сильнейшее беспокойство. Он метнулся в двери и начал рваться наружу, а ведь до этого шёл по улице совершенно спокойно и даже помахивал хвостом.

 Мальчикам сразу стало совершенно  ясно: Жук знает что-то очень важное, и это «что-то» связано с семейство Попкинсов. Теперь пошевелим мозгами. Невозмутимый мистер Попкинс спит сейчас в своей пышной постели и, конечно, не представляет ни малейшего интереса для боевого пса. Значит, у Жука есть сведения именно о пропавшем Пите.
 
- Мистер Маккинли, по-моему, Жук хочет отвести нас к Питу, - сказал Ник.
 
- Что за вздор? Почему обязательно к Питу? – попробовал отмахнуться сержант.

 Маккинли  повернул ключ в двери камеры предварительного заключения, куда заволок так и не пришедшего в себя бандита. А теперь он собирался очистить помещение от пропойцы Джимми, тем более что «бакен» при появлении Жука начал ломать комедию: выскочил из своего угла, забрался с ногами на табурет и, вообще всячески разыгрывал из себя беззащитного кролика, испугавшегося злой собаки.
 
Отмахнуться не удалось. Заслышав о Пите, миссис Попкинс вцепилась в рукав сержанта и потащила его на улицу. Делать нечего – вся компания двинулась следом за Жуком.
 
Шли долго. Вертолёт с Сент-Люсии успел прилететь, забрать пойманного бандита и отправиться с ним в центральный полицейский участок. А мистер Маккинли все ещё шествовал во главе своего разнокалиберного воинства.
 
Дорога вела к старым каменоломням. «Чёртов пёс, чёртова тётка с её пропавшим недоумком» - ругал про себя всех и вся полицейский, провожая взглядом сигнальные огни вертолета группы захвата.  «Одно дело, если бы я лично передал обезвреженного мною гангстера лейтенанту Стоксу да доложил бы обо всем по форме, тогда совсем другое. Получилось бы так: Френку Стоксу просто передают «редкую птичку» с рук на руки».


Назвать каменоломни старыми – значит, не сказать о них ничего. Эти шахты и штольни пробили еще испанцы, четыре с лишком века назад. Впечатлительным кабальеро повсюду мерещились драгоценные металлы. Любой пригорок представлялся им крышкой сундука с драгоценностями. Подними эту крышку или пробей её шахтой, и изнутри заструится восхитительный свет драгоценностей. Но драгоценностей на Каймане не оказалось, так что скоро добыча прекратилась. Рудники превратились в каменоломни. Почти весь город построен из этого рыжего камня. Часть испанских штолен долгое время служила подземной тюрьмой, но сюда привозили не воров, не грабителей, а бедняг, неугодных властям. Их имена держались в секрете. В сырых подземных норах, без дневного света, прикованные цепью вбитому в стену кольцу, узники молили Бога о смерти, как о величайшей милости. Именно сюда, к подземной тюрьме и привел своих спутников Жук.
 
«Досада досадой, а работа работой,» - сказал себе сержант и велел пропустить его первым в наклонную штольню. Вспыхнул свет фонаря. Заколыхались пыльные лоскуты паутины под потолком заброшенных выработок. Бегущий впереди пёс чихнул. Гулкое эхо покатилось по лазам и коридорам, как река по порожистому руслу. Но не только эхо. Чуткое ухо Тиля уловило и другой звук, идущий откуда-то слева. Именно туда, судя по приглушенному ворчанию, и повернула смышленая собака.
 
- Пит там, он зовёт нас, - произнёс Тиль почему-то шёпотом.

Теперь все уже бежали, оскользаясь на мокром плитняке и задевая за выступы на поворотах.
 
В конце лабиринта уперлись в обитую железными полосами дверь. Из-за неё доносилось монотонное: «Я здесь, я здесь, я здесь…»

- Сыночек, это я – твоя мамочка. Подожди минутку. Сейчас дядя Джеймс тебя выпустит, и пойдем домой. Ужин давно готов: курочка с рисом и помидорками. И компотик. Только подогреть – и покушаешь, - заквохтала тетушка Дэбби, приникая к двери. От волнения её никто не поправил, что сейчас уже давно - утро.

Джеймс Маккинли оттащил женщину назад и высказался проще, зато по делу:
- Эй, Пит! Давай-ка, парень, прячься в угол, лучше у передней стенки слева или справа от входа, в общем, где поглубже. Буду стрелять в замок.
 
- Стрелять? – воскликнула миссис Попкинс. – Ни за что, ведь там ребёнок! Пит!

Не сидеть же ему взаперти до прихода слесаря, - возразил полицейский, - сами же только что сказали: «Ужин на столе: курочка с компотиком.»

Сбитая с толку женщина согласилась с такими вескими доводами и попросила только об одном: стрелять осторожней и пулями помельче.

- Дробью, только дробью! – заверил её Джеймс Маккинли, - ну, что, парень, готов?

- Готов, - пропищали из-за двери.

Грохнул выстрел, на месте выбитого замка образовалась дыра примерно с кулак, сержант рванул за скобу, и дверь распахнулась.

В углу довольно обширного каземата на корточках сидел Пит. Он настолько перетрусил, что не вылез из своего укрытия даже при появлении матери. Жук зарычал было на своего недавнего похитителя, но сменил гнев на милость и дружески поддел Пита носом под подбородок. Как раз это и привело паренька в чувство. Началась церемония поцелуев, обещаний больше не уходить без спросу из дому и всё такое прочее.

Прямо скажем, Пит получил по заслугам. Это он, оказывается, накинул мешок на Жука. Он увез пса на песчаный островок милях в пяти от Каймана. Он написал письмо с требованием миллиона. Почему? Зачем? Этого он и сам не мог толком объяснить.
 
Просто, ему было обидно видеть, как целый поток удачи и славы опрокинулся на голову его извечного соперника Ника Томпсона.  На выкуп Пит, конечно, не рассчитывал, но собирался поводить адъютантов командора за нос и показать им на деле, что кроме них есть на острове люди, способные кое на что. Кстати, Жук на том песчаном пятачке ни в чём не нуждался: Пит заранее смастерил ему просторную конуру с соломенной крышей от солнца и дождя и даже с подстилкой. Запас пресной воды и корма постоянно пополнялся. Даже рыбацкого ножа по-своему честный похититель не отнял у пса. Да и как его отнимешь? Разве что с риском для жизни!
 
Обстрел у лодки Чарли показал, что игра может плохо кончиться. Вылезая из воды за мысом, Пит уже подумывал об отступном варианте. Здесь-то его и заловил какой-то тип. Этот бандюга, как потом оказалось, следил за Питом и даже наведывался на островок, получив от Жука хорошую трёпку. Для Пита настали тяжелые времена: бандит сам привёз парнишку на катере к острову и велел ножницами для стрижки овец оттяпать ухо несчастному псу, что бы Ник и Тиль стали сговорчивее. Пит притворился послушным, но остриг только клок шерсти с хвоста, а тем временем специально разозлил Жука и будто бы едва спасся от него, бросившись прямо в одежде в море. Что стало с Жуком после, Пит не знал: его самого заперли в подземном каземате.

Потом никто больше не приходил в каменоломни. Часа три назад, а может быть и больше,  какая-то собака подбегала к двери. Полаяла, поцарапалась и убежала.

  Потом землю тряхнуло, и Пит решил, что каменоломня завалилась. От страха он стал биться в дверь и кричать...
 

Продолжение Питовой истории в городе узнали пятью днями позже. Оказывается, пронюхав о неожиданном богатстве и простоте нравов компаньонов  фирмы «Командор и К°», некий Норман Барринджер из Штатов вознамерился несколько проветрить и почистить сейфы компании. До этого он уже пару раз отсидел за решеткой в Оклахома-сити и Денвере за мелкие кражи и вымогательство. Теперь ему исполнилось тридцать два – самая пора для мужчины становиться на ноги. Да и дело представлялось беспроигрышным.

Норман немного смыслил в строительной технике и нанялся механиком в фирму «Кингсберри-хоумс», получившей подряд на восстановление жилых кварталов Каймана.  Изучая обстановку, он сумел попасть на деловую встречу с командором и финансовым директором. Здесь-то Норман и увидел папашу Билла во всей его командорской красе и с той самой заколкой на галстуке.
 
Сам собой вырисовался кое-какой план. Оставалось доработать мелкие детали, так сказать, отшлифовать замысел. В таком деле любая информация о намеченной жертве не бывает излишней. Норман снял комнату напротив резиденции командора. И сразу – удача! Притворный механик-строитель не поверил собственным глазам, когда увидел из окна, как какой-то рослый мальчуган посадил в мешок собаку адъютантов.
 
К дьяволу работа в фирме! Теперь всё время Норман тратил на слежку за своими жертвами.
 
Плоды созрели скоро. Пора собирать урожай. Стало совершенно ясно, что командорские недоноски собираются собственными силами вызволить похищенную дворнягу. По ходу дела они не могут не заиграться и сами залезут в сеть к нему - к Норману Барринджеру, бывшему жулику и будущуму миллионеру, потому что меньше миллиона за адъютантов командора он, Норман,  просто не может принять. Положение, так сказать, обязывает! Да и что значит миллион для губошлепа-аптекаря и этого чучела в белом кителе – командора – по сравнению с жизнью их ненаглядных птенчиков.

Как видим, операция «похищение-выкуп» была продуманы до мельчайших подробностей: все выверенно, все предусмотрено. И вдруг полный провал, и небо в клеточку в тюрьме заштатной Сент-Люсии. Как и почему?

Во-первых, Пит после двух пулек из духового ружья потерял интерес к игре в гангстера-похитителя, пришлось его самого упрятать в каменоломню, а это и потеря времени, и лишний риск. Во-вторых, паршивые мальчишки оказались через чур прыткими да ещё с ракетницами, а в-третьих, откуда не возьмись, появился этот жуткий пёс. В общем, погорело чудное дельце несостоявшегося миллионера Нормана Берринжира!
 
Так, постепенно всем всё стало ясно, кроме, пожалуй одного, каким образом Жук перебрался со своего островка на Кайман. Джимми-бакен на этот счет имел некоторые соображения и готов был поделиться ими с кем угодно и когда угодно, но кто же примет в серьез россказни пьяницы и попрошайки.
 
Конечно, кое-что в этом деле могли прояснить адъютанты командора, но и у них было полно своих забот. Для Тиля настала пора финишного рывка перед новым учебным годом, а Ник почти безвылазно сидел в своей комнате на втором этаже резиденции командора и обучал говорящего попугая. Эту птицу ребятам подарила чета Попкинцев. Пит, собственной персоной явился в штаб-квартиру фирмы и приволок попугая в знак безоговорочного признания своих ошибок и окончательного примирения.
 
Первый школьный день, после занятий все собрались у дядюшки Гердта. Командор сиял от гордости, ведь сегодня именно его удостоили чести серебряными ножницами перерезать ленточку в дверях вновь отстроенное школы. Тиль радовался тому, что все-таки сдал экстерном экзамены за прошлый год, и по-прежнему будет учиться вместе с Ником. Ник предвкушал успех выступления своего питомца, сидящего в клетке, накрытой матерчатым колпаком. Жук сверкал первоклассным ошейником с серебряной пластиной, удостоверяющей в том, что он собственный пёс адъютантов командора. Дядюшка Гердт радовался за всех вместе.
 
Едва сели за стол, почтальон принёс телеграмму от родителей Ника - на цветном бланке и с поздравлениями по случаю начала занятий. Пришлось почтальону слегка нарушить служебную дисциплину и принять личное участие в праздничной трапезе. Так что, и он остался весьма доволен.
 
Наверное, у радости есть свои пределы, за которыми начинается избыток. К вечеру у дядюшки Гердта заболела голова. Правда, он не подавал виду и продолжал хлопотать вокруг стола, как и подобает радушному хозяину, но нет-нет да ловил себя на мысли о парочке другой пиявок на висок.
 
Улучив минуту, Гердт ван Хольп направился к бассейну. Если хорошо поработать сачком, то несколько штук пиявок всегда попадутся. И тут его ждал новый сюрприз: бассейн, как и встарь был полон сежей воды и пиявок. Обрадованный дядюшка Гердт отнёс это счастливое событие за счёт недавних подземных толчков, как раз в ночь осады виллы Старого Джентльмена. Пласты горной породы слегка сместились, и вода снова стала поступать в бассейн из дальних болот. «Эх, если бы еще появилась и моя маленькая гостья, костяная почтальонка. Как там её кличут ребята? Да-да. Анни.» – вспомнил аптекарь, ставя на висок пиявок.

Боль тут же прошла. «Вот и славно - подумал Гердт ван Хольп – Гляну-ка я еще раз в бассейн».  О, чудо! На приступочке как ни в чём ни бывало, лежала знакомая черепашка.
 
«Ах, ты, моя хорошая, значит, не забыла старика» - склонился над ней дядюшка Гердт. Анни высунула из-под панциря аккуратную головку, мигнула перепончатым веком и тоненько цвикнула старому голландцу.
 
- Ребята, Билл!  - позвал счастливый старик, - Анни приплыла, наша Анни здесь!
Дробный топот шести ног и четырех лап тут же разнесся по оранжерее. Вся компания устремилась к бассейну.

Мудрая черепашка терпеливо ждала своих друзей.
 
- Анни, голубка! – обрадовался папаша Билл своей давней знакомой и засвистал, защелкал приветственную песнь.

Анни ответила ему тихим вежливым свистом, дернула шеей, словно поклонилась всем присутствующим, и без всплеска погрузилась в темную воду бассейна.

Папаши Билл торжествовал. Он поднял стопку с капитанским ромом и провозгласил тост за славное племя черепах. Пил, конечно, один командор, потому что дядюшка Гердт не терпел ни чего крепче яблочного сидра, но, что бы поддержать старика, все встали и подняли бокалы с кока-колой и свежим соком.
 
Еще не отзвучал заздравный тост, как в комнате раздался резкий скрипящий голос, словно заговорила давно не мазаная дверь: «А не пор-р-а ли приобрести к-кэпу-к-команд-д-ор-р-у новый мак-к-к-ен?» Бывший контрабандист поперхнулся крепким напитком. Все недоуменно переглянулись и только тут заметили золотоголовую птицу, важно усевшуюся на стойку для капитанских трубок. Значит, Ник все-таки успел выпустить из клетки своего питомца.
 
- Ай да попка! Ай да Ник – восхитились дядюшка Гердт и Тиль.

Папаша Билл онемел от восторга. Он только разводил руками, как бы говоря: «Ну что с вами, шалунами, поделаешь!»
 
- А ведь и правда, - проговорил, улыбаясь, дядюшка Гердт, - новый китель для парадных приёмов просто необходим командору.

- Гав, гав, - присоединился к этому мнению Жук.
 
- Макен! С витыми погончиками, с шевронами во весь рукав! Ура! – подхватили ребята.

- Ур-р-а! Ур-р-р-а! – восклицал попугай. – Мак-к-ен, новый мак-к-ен к-кэпу-к-коман-н-д-д-ор-р-у. Ур-р-р-а!