Дороги любви непросты часть 3 глава 18

     В соавторстве с Мариной Белухиной: http://proza.ru/avtor/uevfybnfhbq


     То, что порядки в лагере строгие, Саша понял уже на второй день своего пребывания там. Жили они по сигналу горна: подъём, приём пищи, занятия и отбой. При этом, для Сашки самым приятным был сигнал «Сделать перерыв». Он имел для парня своё, отличное от всех, значение, связанное с одним из его любимых фильмов - «Ромео и Джульетта». Почти так же трубила свита, освобождая дорогу герцогу Веронскому. Первый раз они смотрели его с Зоей в городе. На афише стояли возрастные ограничения – «дети до шестнадцати лет не допускаются». Ему тогда было пятнадцать, а Зайка уже щеголяла новеньким паспортом и в кино могла пойти вполне на законных основаниях. Он до сих пор помнит, как стыдно ему было, когда контролёр – седая бабулечка в очках, пропустив Зою, с гордостью махнувшей на входе документом, преградила ему дорогу, с требованием предъявить паспорт.

     - Я его оставил дома! – соврал он тогда, наливаясь в лице помидорным соком.

     - Принесёшь паспорт, тогда и пущу!

     - Не раньше, чем через два месяца… Извините, что пытался обмануть, - честно признался он, с мольбой посмотрев на контролёршу.

     - Проходи уже, кавалер, догоняй свою красавицу! – покачав букольками, шепнула она ему…

     Выходить за территорию лагеря строго воспрещалось. Для того, чтобы это правило неукоснительно выполняли все, хватило одного случая, когда парнишка-абитуриент самовольно решил прогуляться по берегу Финского залива и был там пойман. Чего уж его туда потянуло, осталось для всех тайной - правда, ходили слухи, что ждал там свою девушку. У руководства лагеря разговор с нарушителем оказался коротким: раскаяние и обещания  «дезертира» на начальство не подействовали, и он был безжалостно выставлен за ворота.

     Из них четверых тяжело приходилось одному Витьку Ипатову – любителю поспать и плотно поесть, получившему за свои роскошные уши прозвище «Чеба». Крисанов с Купцовым заранее знали, что их ожидает в лагере, ведь и у одного и у другого отцы служили на подводных лодках (и, как оказалось, даже учились в одной школе). Сашка привык вставать с «первыми петухами», а в еде, зная свою предрасположенность к полноте, он давно себя ограничил, но даже ему кусок хлеба лишним не был.

     Володька Крисанов внешне походил на итальянского киноактёра – любимца всей женской половины человечества: высокий, узкокостный, с карими насмешливыми глазами и утончёнными чертами лица, он был настоящим красавцем! Молоденькие практикантки-поварихи, не скрывая восторга, смотрели на него с восхищением, подмигивая своими густо накрашенными глазами. Улыбался в ответ и он - одинаково каждой из десяти или пятнадцати, Сашка их не считал – работают девчата, учатся своему нехитрому делу и ладно. Главное, что хоть как-то да кормили.

     Прозвище в лагере давалось сходу и всем без исключения. В основном, оно было привязано к фамилии, но вот Крисанова язык не поворачивался назвать «Крысой» или «Крисей»: неравнодушные к его красоте юные поварихи нет-нет да и совали ему завёрнутые в газету кусочки чёрного хлеба - немного чёрствого, но вполне съедобного. Это богатство Володька приносил в палатку, где оно дружно поедалось приятелями после отбоя. Прозвище Крисанову дали девушки, называя его между собой «Итальяно», что чуткие уши Витька тут же уловили.

     К дню сдачи первого экзамена Сашка уже перезнакомился со многими ребятами, но общался больше с Витьком. Этот парень - простодушный, но умный, всё хватавший на лету, вызывал у него симпатию.

     - Жаль, если мы с тобой не попадём в один класс, - уже заранее сокрушался Ипатов.

     - Приземлись, Чеба! – перебил его сидящий рядом на скамье Крисанов. - Поступи вначале! Говорил же тебе, что здесь пять, если не больше, человек на одно место! Да и блатников хватает! – бросил он косой взгляд в сторону недалеко сидящего Купцова.

     - Я поступлю! – упрямо выпятив подбородок, ответил Витёк и громче, чем обычно, зашелестел страницами учебника по физике.

     Первым экзаменом было сочинение. Темы несложные: две из школьной программы по литературе, третья – свободная. Саша, не раздумывая, выбрал облик Кутузова для народа по «Войне и миру» Льва Толстого. Тема войны его интересовала всегда, к тому же, на уроках литературы Евгения Михайловна подробно разбирала с ними всех героев романа, почти о каждом из них ребята писали небольшие сочинения. Свободную тему, решил он, возьмёт большая половина ребят. Да и чего бы было её не взять? Подвиги комсомольцев в советской литературе – пиши не хочу! Здесь тебе и Павка Корчагин, и молодогвардейцы, зачитанные многими до дыр книги.

     - Я о Кутузове писал! – похвалился поджидавший его Витёк. – Там есть где развернуться!

     - И я эту тему выбрал, - ответил Саша, вытирая со лба пот.

     Жара несусветная стояла уже неделю, солнце нещадно било по мозгам, плавя их в самое неподходящее для абитуриентов время.

     Как выяснилось позже, о комсомольцах из «сопалатников» писал только Купцов. Крисанов оказался солидарен Сашке и Витьку.

     Все с нетерпением ожидали результатов экзамена, но каково же было их удивление, когда никаких оценок они не увидели - впрочем, и себя в списке отчисленных тоже не нашли. На следующий день ребята провожали первую партию выбывших -  тех, кто оказался в том самом списке.

     - Вот и ломай голову, что у тебя в арсенале, - возмущался Крисанов. – Если трояк, я бы уже вещи собрал, может, в какое-то другое училище сунулся, пока не поздно!

     - Не дрейфь, Итальяно! Ты - и на тройку?! Это скорее мне светит, всегда с русским проблемы были, да и не прозаик я. Не люблю я это дело – писать, - сказал Купец.

     - Ты и с тройками проползёшь, так что особо-то не прибедняйся! – с некоторой даже неприязнью ответил ему Володька.

     - Да хорош вам, пацаны! Поспать бы после такой встряски! А ещё лучше пожрать! – потянулся Ипатов. – Вовка, у нас там сухаря не завалялось нигде?

     - Да иди ты, обжора! С тобой заваляется, пожалуй! Пошли лучше курнём, снимем стресс, да заодно отметим сдачу первого экзамена папиросками, - Володька вытащил из кармана брюк мятую пачку «Беломора». – Я угощаю!