Одиночество и ночь

    В последнее время бессонница – частый ее гость. 
    И сегодняшняя ночь не стала исключением. Двенадцать ночи, а сна ни водном глазу. Ночью все воспринимается иначе: случившееся и не случившееся,  трагичное и обыденное. В голову лезут всякие мысли – в них тревога, безвыходь, их невозможно отключить, переиначить, перенаправить в нужное русло.
    Чтобы вывести себя из этого состояния включила приемник, оттуда льется песня  Дольского:
   
Холодный взгляд любовь таит,
И красота гнетет и дразнит.
Прекрасны волосы твои,
Но одиночество – прекрасней…

    В сердцах выключила приемник, вся кипит от негодования.  Это какая-то насмешка, глумление над женщиной! Что он знает об одиночестве, что понимает? Способен ли вообще мужчина понять женщину в ее одинокости?
    Направилась в ванную комнате. Стала перед зеркалом, разглядывает себя: “Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи!.. ”
    Молчи, и так ясно – не красавица! Лицо обвисло бульдожьими складками, морщины атакуют, сколько кремов перепробовала! Волосы седеют, но на это есть краска. Глаза мужчин теперь редко задерживаются на ней, а те, что обращают внимание – не дай, Господи!
     А вот тело? Телом довольна! Много моложе лица и прожитых лет. Кожа на шее и груди не затянута гусиной сеточкой. Живота почти нет, бедра не ахти, но вполне упругие, да и талия на месте – туго перехватывает тело, подчеркивая округлости верха и низа.
    Грудь? Грудь ее гордость! Почти девичья, упругая, красивой формы с небольшими  бутончиками – предмет зависти подруг и знакомых женщин. Не растянутая кормлением, она не знала детских тискающих рук, жадных губ.
    Уж лучше бы потеряла форму!
    Тогда она пошла на поводу у любимого мужчины, заявившего:
    – Или я, или ребенок!
    Она так хотела девочку! Той сейчас было бы двадцать, почему не настояла? Все равно не удержала мужчину! Не простила ему тогда, себе же не простит никогда!
    Потом суровый приговор врачей!
    Впрочем, имея мужа, могла бы и подлечиться. Слабое утешение – никогда  не боялась забеременеть…

    Несколько лет назад зачастила в детский дом, присмотрела девочку. Не дают – нужна полная семья.
    Фиктивный брак? Боже, сохрани! Пришлось оставить затею.

    Набрасывает халат, идет на кухню.
    Есть не хочется. Трехдневной давности борщ. Готовить не любит – для себя и не хочется, поэтому и готовит на неделю.
    Налила вина, пить в одиночку – последнее дело, да выпила. Захмелела, легла, включила телевизор, смотрит фильм, там целуются, милуются – демонстрируют любовь!
    Хмель теплом растекается по телу – хорошо! Какое хорошо? Ужасно!
    Господи, как же хочется ласки! Пусть ничего не делает, просто уткнуться в его плечо, прижаться к нему и тихо умереть. А еще лучше: обнял бы ее со спины, охватив ладонями груди. Две груди, две руки – так назначено природой. Ее грудь точно по размеру мужской ладони.
    Когда последний раз тело принимало мужчину? Не припомнит.
    Ах, да – позапрошлым летом на юге. Мужчина был ничего, небольшого роста, правда. Моложавый, неглупый, не болтун. Познакомились на пляже. Женат, не скрыл.
    Все было хорошо, пока не затеяли игру в любовь. Перед этим посидели в кафе, выпили, расслабились, стало легко, празднично.
    Теплый вечер. Слабый ветерок с моря несет йодистый запах морских водорослей. Луна трепетной дорожкой тянется по воде, так и хочется пробежаться по ней! А море ропщет – вздыхает о чем-то своем.
    Она на его коленях, ласковые мужские руки, забытые ощущения.
    Так и просидели бы до утра на берегу, говоря легкие, добрые, нужные слова.
    Так нет же! Неймется. Куда пойти? К нему в дом отдыха не пойдешь – с ним в комнате двое мужчин. Она сняла жилье, пообещав никого не приводить. Как незаметно просочиться? Зашла сама, а его впустила  через окно. Теперь проблема с водой, помыться.
    Принесла в трехлитровой банке. Короче, пока устроились, хмель выветрился, желание пропало – не юные ведь.
    Кровать узкая, скрипит. Им бы просто полежать, обнявшись. Да зачем-то ведь пришли? Долго мучили друг друга, то она не готова, то он. Все произошло неожиданно и... быстро. Затем всю ночь терзалась неудовлетворенностью, а утром ему уезжать.
    Такая вот любовь!
    Он из другого города, какое-то время еще звонил, потом перестал...
   
    Лежит на диване в обнимку с Машкой. Глаза на мокром месте. Кошка приблизила мордочку к лицу, лизнула соленое, потрогала лапкой, утешает.

    Изредка ходит в филармонию на концерты. Там все парами, только она одна, всегда одна!
    Подруги заняты своим, у них - дети, внуки.
    Залезла от безысходности на сайт знакомств в Интернете.
    Пока переписывалась – куда еще ни шло, когда же встретились – мама родная!
    Один захотел просто поесть и выпить за ее счет, а, насытившись, как само собой разумеющееся, запросил тела. Когда отказала, удивился несказанно! Да и послал, куда не захотела.
    Другой – нудный, дотошный. Пригласил в кафе. Сразу предупредил, что каждый платит за себя. Долго и ненужно говорил о работе, о погоде, о видах на урожай. Провожать не стал, к себе не позвал. И слава богу!..
   
    Стала пописывать стихи.
    Да какие-то они получались одинаковые, безрадостные – о несостоявшейся любви, об одиночестве, о не случившихся встречах и расставаниях, о том, чего не было, не сталось, да и вряд ли уже станется.
   
    И что, вот так до глубокой старости? Ни ласки, ни доброго слова, ни взгляда? Она да кошка?
    Машка уже старая, сколько еще протянет?

    Мама умерла прошлой весной – за ней хоть было, кому присмотреть, похоронить. А что ждет ее?
    Жизнь пролетела, как миг! Нечего вспомнить!
    Любви  настоящей не было. А ведь еще вовсе не старая – по ночам терзается неудовлетворенностью. Где они принцы и короли, да и не принцы, просто нормальные мужчины без придури и пьянства?..

    Допила вино. Лежит, прикрыв глаза.
    Господи, что с ней?
    Как наяву ощущает на себе мужские руки, губы, нежные касания – потянулась всем телом к нему. Но нет же ничего этого! Нет!
    Господи, ну, сделай же что-нибудь!
    Послышались странные звуки, завывания, стоны. Откуда это, что? Ветер? Вьюга?
    Совсем рехнулась! Это же из нее исходит: боль, отчаяние, безысходность!
Не в силах удержать в себе!  Заметалось, закружило вихрем, взвилось к форточке, вырвалось на волю, и, объединившись с другими такими же в беззвучное многоголосие одиноких сердец, неприкаянных душ, полетело над городом, над страной, над всей землей…