Часть4Отдать иль взять, чтобы счастливей стать? 23

XXIII

Как когда-то давно Сергей сидел и пристально смотрел на Андрея. В больничной палате среди паутины капельниц и гудящих приборов Андрей все-таки дышал. Несмотря ни на что. И может хорошо, что он не слышал заключение врача, что шансов нет: потеря крови, остановка сердца и кома. И уже долгих пять дней Сергей рядом. Рядом и ждет. Тогда он не смог быть рядом, потому что сам Андрей его выгнал, а теперь не выгонит, потому что не сможет.

 И теперь он не уйдет, не бросит его. Тогда бросил, а теперь нет. Он бы пошел с ним. Пошел бы несмотря ни на что. Стал бы у двери: хоть в ад, хоть в рай, стал бы даже спиной к Богу, но все равно бы стал и не пустил, но он его не взял и сейчас он там один. Но он дышит и Сергей верит, что железная воля, так долго державшая его на земле не оставит его и сейчас.

И чудо, в которое Андрей никогда не верил и на которое никогда не рассчитывал, все-таки случится, потому что в него верит Сергей, и верит Вера, и Надя, и Леха, и Юля, и Александр Яковлевич, и весь совет директоров, и держатели акций,  и поставщики японцы, которые звонят и на ломаном русском спрашивают о здоровье, и немцы, которые прислали за два часа новейшее оборудование, и американцы, говорящие о-кей, когда Сергей говорит, что Андрей тяжело болен, и вся корпорация замерла и ждет, что чудо все-таки случиться.

    И Сергей ждет, ждет долгих мучительных пять дней. И самое страшное, когда звонит телефон и чей-то голос в трубку спрашивает: «как?» и Сергей отвечает: «без изменений».

 Но еще страшней, когда звонит Вера, но почему-то она звонит все чаще и чаще, и Сергей все дольше не включает телефон и ждет, что она перестанет держать трубку, а когда включает, она все понимает и, не спрашивая, отключается. Он не разрешил ей даже приходить, так сказал Андрей, она еще не знает, но он не разрешил ей себя хоронить.

В тот день он сказал Сергею: «Для нее я всегда буду живым. Живым я с ней уже попрощался, а с мертвым – не разрешаю. Мертвым она меня помнить не должна». И  Сергей обещал. Пообещал и долго молчал, пытаясь растворить подступивший к горлу ком. А теперь ждет; тогда надеялся, что Андрей шутит, а теперь ждет, что случится чудо.

- Ну что, Серега? Андрюха твои туфли еще не примерил?- раздался громогласный голос Алексея, зашедшего в палату. Он всегда говорил громко и весело, чтобы вывести Сергея из оцепенения, в котором он прибывал у кровати Андрея.
 
  Сергей вздохнул, грустно оглядел Алексея. Теперь он с трудом узнавал его, такие с ним произошли удивительные метаморфозы. По Алексею теперь безутешно плакали тюрьма, ночные клубы, бары, дискотеки, машины с турбонаддувом и ГИБЭДДшники  на перекрестках. Теперь это был ухоженный, застегнутый на все пуговицы, гладко выбритый, коротко подстриженный и аккуратно причесанный бизнесмен.

Эрудированный, деловой, знавший, как оказалось, семь иностранных языков и юриспруденцию в совершенстве. Удивительно было и то, что он так теперь старался походить на Андрея, что и блокнот себе нашел точно такой же, потеряв на это уйму времени и объездив все магазины. Даже в его вечно горящих полоумным огнем глазах, появился такой же деловой и взвешенный блеск, всегда стоящий свинцовой печатью в сосредоточенном взгляде Андрея.

- Ты как всегда в своем репертуаре, - со своей ехидной интонацией начал Алексей, сразу обнаружив в себе еще не изжитые дурные манеры,- ни хрена не разберешься, а панику поднимаешь. Чуть Андрюху не похоронил.

- Да хватит каркать,- сердито пробурчал Сергей и поднял на Алексея недовольные глаза, - и вообще, убирайся отсюда. Я же сказал, чтоб не приходил, а ты каждый день шляешься, весь совет сюда, как в Мавзолей, водишь. Скоро со своими дружками будешь здесь вечеринки устраивать.

 - Нет, я лучше Андрюху в офис отправлю. Он же теперь бездомный, не обидится,- и Алексей сел рядом с Сергеем на стул, по-дружески толкнул его в плечо, многозначительно добавил, -  знаешь, как его партнеры уважают? Японцы вообще его имя вторым после Чебурашки по-русски говорить научились.

- А ну прекращай, - угрожающе заворчал Сергей, но лицо его заметно оживилось, - Андрей если узнает, что ты тут был, а члены совета, включая папашу твоего здесь апельсиновый рай устроили, все ящики и полки  в палате апельсинами с бананами  забили, орать на меня будет.

- Конечно, - развел руками Алексей и будто случайно посмотрел на спрятанную под стулом бутылку, -ты бы хотел чтобы они водку с солеными огурцами носили. Чтоб ты тут сутками не просыхал.

 В колючих, смотрящих на Алексея исподлобья глазах Сергея мелькнула мягкая, слегка сконфуженная усмешка.

- Ты меня не подкалывай, - возмутился он, и подмигнув Алексею, зная, что за ним тоже немало грешков водится, пригрозил, - я тоже все про тебя знаю. Пусть в больнице и сижу, мне уже доложили, что ты на нашем корпоративном плакате лабрадору еще две головы  пририсовал. Андрей узнает, тебе голову открутит.

- Не открутит, а похвалит, - с воодушевлением усмехнулся Алексей, и от него не укрылось, что настроение Сергея заметно улучшилось, - а ты больше ему рассказывай. А то сам все растрепешь между делом, а потом удивляется «Андрюха, а откуда ты знаешь?». От тебя, болтуна, все и узнает.

И Алексей дружески положил ему руку на плечо. Не меняя своей напускной суровости, Сергей скинул его руку и сказал недовольно:
- Ты меня не учи. Занял место вот и работай, своим делом занимайся.

- Если бы знал, как у вас дела обстоят, давно бы пришел. Загоняли Андрюху на своем самолете, что у него и вправду крылья выросли,- и Алексей посмотрел на Андрея. От больничного освещения его лицо было особенное: бледное, суровое. И странно было Алексею видеть, что всегда такой действенный Андрей не в силах открыть глаз, подняться с кровати и отвесить очередную шутку об их пустой базарной болтовне над его кроватью.

- Это ты его хоронишь, - проворчал Сергей,-  крылатым уже сделал.

Поразительная способность Алексея смеяться над всем, чем угодно, даже над тем, над чем смеяться неприлично, всегда раздражала его.

- Я же не над гробом, а над кроватью стою,- все в той же язвительной манере, будто специально, продолжил Алексей.

- Ты заткнешься или нет? - не на шутку разозлился Сергей и враждебно посмотрел на Алексея.

 Угроза на того не подействовала, он встал, подошел к изголовью кровати, внимательно вглядываясь в лицо Андрея:
- На похоронах надо молчать, а мне есть, что у Андрюхи попросить.

- Опять тебя надо от срока отмазывать,- проворчал Сергей, горящими глазами осмотрел  Алексея, тряхнул головой, закинув назад черные кудри и в этом движении, и во всей наружности его так заметно боролись товарищеские чувства с притворством.

- Я с ним сам поговорю. Мне переводчик не нужен,- Алексей склонился к Андрею и настойчиво произнес, будто был уверен, что тот его слышит,-  Андрюха, я в твоих кодах разобрался. А еще узнал, что ты своим заокеанским друзьям тоже золотые горы наобещал, так что хватит с Богом в шахматы играть, давай обратно, а то приведу сюда Юльку с Екатериной Викторовной. Пусть тебе тут поют, как им без тебя плохо, ты бабьих слез не любишь, быстро из палаты выскочишь.

- Может еще и Веру пригласить?- раздраженно спросил Сергей не веря, что он говорит  совершенно серьезно и не паясничает.

- И ее надо, - выпрямившись, и демонстративно громко заявил Алексей,- это же он специально сказал никого не звать, чтобы ему про его обещания не напоминали,- и опять посмотрев на Андрея, вспомнил придирчиво,-  а еще пацана моего Юльке крестить обещал. Все, готов крестник. Орет так, будто вместе с тобой ходил волков душить. Так что дуй обратно, срок тебе до завтра.

Радостное известие, не ускользнувшее от слуха Сергея, было принято восторженно:
- Отцом стал? Поздравляю! – желая отметить это событие, он отставил уже ногу, чтобы достать из-под стула бутылку; но, подумав, что Алексей, может быть, откажется, приложил палец ко рту, вернул на место ногу, прикрывающую бутылку и решил отпраздновать в одиночку после его ухода.

- Оцени, - закатывая рукава рубашки и показывая руки, все в синяках и царапинах до самых локтей, произнес Алексей, - сам эту тигрицу держал. За все прошлое во время схваток на мне Юлька оторвалась. Даже докторша пожалела, разрешила мне за все мои мучения  пуповину перерезать. Так что у меня сын первый раз не к материнской груди, а к отцовской прижался.  Все вокруг: «ох, ах, как чудесный малыш, весь в папу», а я стоял и все думал: «неужели у меня такая красная, сморщенная и уродливая рожа?».

   Сергей слушал Алексея и его шутливость и бесшабашность казалась ему до ужаса знакомыми, когда-то  виденными, неповторяемыми. Алексей же, повернувшись, направился к двери.

- А тебе, Андрей, задание дал. Завтра проверю,- грозно подытожил он и вышел из палаты.

  Сергей сокрушенно покачал головой, сказал со вздохом:
- Вот на кого ты, Андрей, свою корпорацию оставил? Это же шут гороховый, а не директор.

Дверь резко открылась.
- Я все слышал,- зло зашипел из-за двери Алексей и прищурился,- а чтоб ты со злости меня шутом не называл, завтра в твоей тринадцатой палате аншлаг будет. Всех позову.

Этот момент остро врезался в память Сергея. С ядовито-насмешливым выражением лица из-за двери на него смотрел Сашка. Сквозь строгость делового костюма так явно проступала  неугомонная натура его брата. Сашка - отчаянный парень, сорви-голова, который не однажды получал ремня от отца и надувшись на Сергея- ангела воплоти, хмуро стоял в углу и так же зло щурясь, посматривал на него.

 Он пораженно обомлел, уже не сомневаясь, что перед ним все тот же Сашка, столь легко открывший свой внутренний образ. Неуравновешенный Сашка собственной персоной - грубого обхождения, необузданных выходок, бешенного нрава, но не похожий на него ни судьбой, ни видом. И только сейчас Сергей понял, почему так яростно Андрей защищал Алексея. Увидел то, что не замечал раньше. Неужели Андрей не простил себе? «Я ему простил, а он сам себе не простил»,- думал Сергей, и кошки скребли у него на душе.

Он оторопело выговорил:
- Ты чего, Леха? Какая тринадцатая палата, шутишь?

- Тринадцатая и есть,- подтвердил Алексей, не спуская с него пристальных, горящих бешеным огнем глаз Сашки.

- Так на двери не написано,- растерянно сказал Сергей и весь похолодел от этого знакомого и давно забытого взгляда, да еще от такой закономерной случайности.

- А ты возьми и напиши,- сердито предложил Алексей и захлопнул дверь.

Сергей в немом волнении, словно задавая вопрос, перевел взгляд на Андрея. Бескровный, неподвижный, его уже можно было принять за труп, если бы медленно не вздымался на широкой груди небольшой нательный крест, заметно погнутый пулей на выходе.

Вспомнил сейчас Сергей и это распятие, надетое под военную спецовку, и как бережно поцеловал Андрей этот крест перед отлетом, и вертолет, и как садились все в него, веселые парни из одной роты, и толкали друг друга, и подтрунивали над Андрюхой. Крикнул тогда, смеясь, кто-то: «тринадцатому тринадцатым заходить», Андрей  внезапно остановился, обернулся и серьезно посмотрел на Сергея.

- Вернешься? – испугавшись этого собранного взгляда, спросил Сергей.

- Санька, вернусь? – спросил Андрей у Сашки, докуривающего последнюю в своей жизни сигарету.

- Вернешься! Ты же хоть с Богом, хоть с чертом договоришься,- ответил Сашка и засмеялся.
   
- Вернусь,- засмеялся Андрей в ответ и зашел в вертолет.

Вертолет взлетел, а Сергей услышал шепот за спиной «тринадцатый пообещал вернуться». И когда он встречал вертолет, думал «живой же, ведь живой», и что самое страшное уже позади.
 
   Но ведь теперь нет с Андреем Сашки, который заставил его вернуться, и Веры нет, и он рядом, но не в силах преодолеть это призрачное расстояние. И сейчас ему страшно, как никогда, Сергей понимает, что боится самолета, и не сможет, как Андрей, смело подниматься по трапу и взлетать в это коварное небо, поглотившее когда –то давно, храбрых, отважных, смелых, бесстрашных - лучших из лучших.

Не сможет никогда смотреть на облака и простить им, что они, спустя столько лет, все равно заберут у него Андрея, так отчаянно сражающегося сейчас за жизнь. За все простил бы он небо, но не за Андрея. И как тогда, когда Андрей стоял на коленях перед всей ротой, Сергей заплакал. Он молчал, скупо проступали предательские слезы, ком подступил к горлу и стало невыносимо тяжело дышать.

     Какой то прибор резко завизжал, Сергей оглянулся. На экране, в котором постоянно тек однообразный, безнадежный дельта-ритм, стремительно прыгнул вверх острый угол треугольника и тут же исчез, опять волна, опять острый угол, вверх, вниз, линия, ярко, четко слаженно, как строй солдат один за одним выстраивались на безнадежно одинаковом зигзаге резвые треугольники и вот уже нет ленивой, однообразной волны, а только с бешенной частотой выстраивается бета-ритм уверенной энцефалограммы.
 
- Вот я теперь все знаю,- услышал он хриплый голос Андрея.

 Сергей вздрогнул и посмотрел на Андрея. Он лежал так же неподвижно и не открывал глаз.

- Что знаешь? – осторожно спросил Сергей, отказываясь верить собственным ушам.

- Что ты мне, гад,  пистолет холостыми зарядил,- тяжело ответил Андрей и открыл глаза.

 Сергей от неожиданности задохнулся воздухом. Долго не мог набрать его в легкие, но боялся даже закашляться, будто горящие мутным светом глаза Андрея всего лишь видение.

- Андрей, ты, правда, Бога видел? – выдавил из себя Сергей, полагая, что об его тайне мог знать только Бог. Андрей болезненно засмеялся.

- Нечего ржать. Нельзя тебе. Быстро рассказывай,- сделав над собой усилие, чтобы вдохнуть,  настаивал Сергей.

- Совещание было, не пустили,- ответил Андрей с непонятной интонацией, то ли с усмешкой, то ли грустно.

- Рассказывай?! Чтоб тебя и не пустили?!- впервые за пять дней улыбнулся Сергей,- небось   без разрешения пролез и  подслушивал.

 Андрей опять засмеялся.

- А ну прекращай смеяться. Быстро говори, что тебе Бог сказал? – грозно интересовался  Сергей, стараясь украдкой вытереть слезы.

- Сказал, чтоб тебе ничего не рассказывал,- хрипло ответил Андрей и оглядел больничную палату.

- Так он и обо мне говорил? – удивленно поднял брови Сергей.

- Говорил, что сидишь тут и ноешь, что на самолетах летать боишься.

- Точно разговаривал, - ошеломленно произнес Сергей,- наверно опять на колени грохнулся, он от умиления тебя и простил.

 Андрей опять засмеялся.

- Без гроша в кармане и хохочет, - и, вздохнув, Сергей осторожно сообщил,- а Пашу не  простил.

-  У Паши смелости не  хватило у меня прощения попросить, а у Бога - тем более,- Андрей почему-то закрыл глаза и отвернулся.

- А скажи, большое у Бога войско? – спросил Сергей, радостно набирая  номер телефона Веры.

Андрей странно посмотрел на Сергея и, помолчав, ответил:
- Среди нас все его войско. На земле все его воины.

2008-2010гг.