Кашин

Объявился как-то у нас на районе авторитет по фамилии Кашин. Авторитет, разумеется, для младшеклашек. Ему было лет тринадцать-четырнадцать, то есть, для девяти-десятилетних нас, практически взрослый мужчина. Этот Кашин стал грозой всего и вся. Жил он в соседнем районе, но стал регулярно заходить в наш. Расширял свои владения, так сказать. Как его звали, без понятия, все почему-то звали его официозно и по фамилии – Кашин.

Выходишь из дома, а тебе тут же новости о Кашине рассказывают. С того-то денег вымогал, у того кассету на денди отобрал, того на счётчик поставил. Он такой крутой, с Кашиным вообще лучше не связываться, у него крыша, все дела. Истерия дошла до того, что установилась некая иерархия, круче всех Терминатор, а Кашин чуть пониже, но поскольку Терминатора тут нет, и быть не может, значит Кашин самый крутой человек, наместник бога на земле, и от того, как ты построишь отношения с Кашиным, зависит вся твоя дальнейшая судьба.

Для меня этот Кашин был кем-то вроде Зевса-громовержца. Я его даже не видел ни разу, но понимал, столько разговоров не могут быть напрасными, сколько верёвочке не виться, всё равно совьётся в петлю. Однажды придётся с этим Кашиным встретиться.

И вот, тёплым летним деньком, вышел мой друг Владька гулять со своим ризеншнауцером, собралась с ним куча пацанов, не меньше восьми человек, и пошли мы все на поле возле воинской части, там люди с собаками гуляли. Расселись на вкопанные покрышки, рядом со спортплощадкой для солдат, там ещё какие-то собаководы пришли, собаки бегают, мы сидим, болтаем, породы обсуждаем, каждый какие-нибудь случаи из своего собаководческого опыта рассказывает, весело в общем. И тут, в нашей весёлой толпе проносится тревожный голос: “Кашин! Кашин идёт сюда, сам Кашин, ****ь! Что делать? Бежим?”

- Да зачем бежать? – говорит Владька – Сидим спокойно, нас много, у меня собака рядом, ничего он нам не сделает.

Убедил, решили спокойно сидеть дальше.

Подходят два пацана, постарше нас, и я, по вальяжности поведения, и по испуганно восхищённым взглядам приятелей понимаю, вот он, Кашин. Ничего особого, пацан да и пацан, немногим выше меня, худенький. Причём, Кашин в отличном настроении, смеётся, общается, ни до кого не докапывается, приветливо так разговаривает, саламкается со всеми. Спустя пять минут я уже стою рядом с Кашиным и мы обсуждаем какие-то боевички, игры на денди, диснеевские мультики. Меня начинает переть от гордости, другие то шугнулись таки, на всякий случай отошли и не отсвечивают. А мы с Владькой стоим и так запросто, на короткой ноге, говорим с самим Кашиным.

Я уже думаю, блин, да нормальный пацан этот Кашин, представляю как сегодня вечером буду говорить на районе “Да, болтали тут с Кашиным, а он говорит…” И всё было бы хорошо, Кашин не проявлял никакой агрессии, но тут он опускает взгляд на мою ширинку, а она расстёгнута. Не знаю, когда и где я её забыл застегнуть, но факт, ширинка расстёгнута. Кашина пробивает на хи-хи, он что-то шутит, я тоже смеюсь над собой, застёгиваю ширинку, мы продолжаем разговор, но Кашин возвращается к теме ширинки, и продолжает надо мной угорать. А мне что-то уже не очень смешно. А он ещё кидает какую-то шутку про ширинку, начинает уже откровенно меня стебать. И тут меня переклинивает, и я внезапно говорю:

- Слушай, запарил, иди нахуй со своими приколами.

Язык впереди мозгов, что называется. По повисшей, внезапно, гробовой тишине, понимаю, сказал что-то не то. Поразительная немая сцена, как в какой-нибудь дурацкой комедии, все замерли и пялятся на меня, и сам Кашин в ахуе. Только тогда я начинаю понимать глубину своей ошибки. Послал нахуй Кашина. Того Кашина, которого боялись, на которого молились. И тут, внезапное “иди нахуй”. Я ждал, что Кашин меня тут же уебёт, но он молчит и смотрит на меня. А я уже думаю, извиниться что-ли, или чего делать то?

Тут он прерывает молчание и говорит:

- Слышь, щегол, повтори, что ты сейчас сказал. Тут бы извиниться, признать, что берега попутал, но на меня смотрят и как-то стыдно давать обратку.

- Иди нахуй!

Ой, это вообще не я говорю, какой-то бес провокатор. Сам я давно уже сконцентрирован на сжатии жопы, чтобы случаем не обделаться.

И опять тишина. Кашин буравит взглядом. Потом говорит:

- Ты же там-то, там-то живёшь?

- Ага.

- Ну вот, сейчас я тебя бить не буду. Пока расслабься, но сегодня вечером, мы с пацанами приедем к тебе на район, и можешь даже не прятаться, я тебя всё равно найду, не сегодня так завтра. Сразу говорю, ****ить мы тебя будем жестоко и долго, потому что ты, щегол, в край охуел. Я тебя, сука, навсегда научу следить за своим языком, и понимать, кто перед тобой стоит. Ломать я тебя буду ****ец как, ногами, руками, ***м, чтобы ты запомнил как не надо со мной разговаривать. Если выживешь, окей, твоё счастье. А пока гуляй.

И я понимаю, что Кашин адекват, он тоже ссыкует, потому что нас восемь их двое, расклад перед боем. В действительности все бы разбежались, никто не стал бы связываться с Кашиным из-за меня, но он предпочёл отложить экзекуцию.

И я, немного осмелев, потому что до вечера ещё вечность, говорю:

- Да ладно тебе, братан, чё ты напрягаешься, ты стал несмешно шутить, ну меня тоже занесло, проехали…

- Я тебе всё сказал. Жди меня вечером.

И продолжает спокойно общаться. Я стою приунывший, а он спрашивает:

- А чо ты погрустнел? Я же сказал, вечером ответишь за свои слова, а сейчас нормально общаемся. Ты меня не обидел, просто тебя надо поучить.

Пообщались ещё минут десять и разошлись. Вокруг меня толпа друзей, они поддерживают, утешают, будто провожают на смерть. В то же время, в их в голосе сквозит восхищение. “Он Кашина нахуй послал!”

Потом я прихожу в свой район, и понимаю, что новость разносится в мгновенье ока. Кашина нахуй послал. Андрюха что-ли? Кашина нахуй? ****ец ему теперь, что сказать. Долбоёб он что-ли? Молоток, правильно, я бы тоже послал. И в чём молоток, сегодня отправят его в больничку, молоток, нечего сказать. Новость дня. А день был долгим, как все летние дни в детстве, мы во что-то играли, слонялись в мареве жары, и к вечеру я даже успел позабыть о предстоящем мероприятии. Но вот, вечер наступил. Прибегает мой запыхавшийся приятель и докладывает:

- Кашин с друзьями уже собираются ехать сюда на великах, их пять человек, у них палки, кастет, цепь велосипедная, тебя реально хотят от****ить. Беги лучше домой.

- Ну ладно, сейчас посмотрим – говорю я, и иду поближе к своему подъезду, чтобы в случае чего нырнуть туда. Слежу за дорогой, вижу на повороте пять велосипедистов, во главе колонны Кашин, с решительным выражением лица. Совсем кислое дело, решаю бежать домой, ну его нахер, если уж суждено получить ****ы, то лучше завтра, чем сегодня.

Пулей несусь к своему подъезду. А из подъезда, как-раз, выходит мой дед. Пошёл огород поливать. Видит, что со мной что-то не то, спрашивает, почему я такой перепуганный? А я ему маячу на подъезжающую кодлу, сваливаю, мол, бить меня хотят.

Деду тогда уже было под восемьдесят, однако он оставался крепким сухоньким старичком. И тут начинается фантасмагория. Дед превращается в Рэмбо, в три прыжка оказывается перед Кашиным, сносит его с велосипеда, хватает за шиворот и начинает мотать в разные стороны. Команда Кашина, с выпученными глазами, тут же разворачивает свои велики и несётся назад. А дед творит беспредел. Таких слов я не слышал от него никогда в жизни.

- Ты кто такой? Вы****ок ****ый. Я тебя прямо здесь задушу, сука такая!

И в ответ жалкое верещание Кашина:

- Стойте, дедушка, дедушка, я ничего, я ничего же, просто меня оскорбили, нахуй послали, я хотел с ним просто поговорить, сказать, что нельзя так делать.

- Ах ты падла, да тебя только и надо нахуй слать. Ты вообще, что из себя возомнил? Какой я тебе дедушка, тварь? Если я тебя поганый ублюдок, ещё хоть раз увижу здесь, если мне хоть один из местных ребят скажет, что ты его как-то задел, я тебе, мразь, горло поломаю, вот этими руками. Плевать, что посадят, я старый, своё отжил, поэтому с большим удовольствием удавлю такую падаль как ты. Ты меня понял? Не показывайся здесь больше никогда!

Встряхивает обвисшего, как мешок говна, Кашина.

- Ты меня понял? Я тебя здесь не должен видеть больше никогда!

Кашин безмолвно кивает, дед отшвыривает его как тряпку, он подбирает свой велосипед и мчится прочь. Толпа народа наблюдает за этим спектаклем с раскрытыми ртами, я в том числе.

А дед направляется домой, и говорит:

- Зайду, давление измерить, разволновался что-то, по-моему, давление поднялось.

С тех пор Кашин из бога превратился в посмешище. Долго ещё ходили разговоры о том, как какой-то дед выскочил и вытряс весь дух из самого Кашина. Сразу прекратились все истории о том, что Кашин кого-то загрузил на бабки, что Кашин вообще что-то там сделал, полная тишина и свержение кумиров.

Спустя несколько лет, я гулял со своим доберманом, на том же поле, и Кашин, маленький плюгавый человечек, ни сантиметра не выросший с тех давних пор, жалкий, сморщившийся к своим 17-ти годам, от чрезмерных возлияний и никотина, подходил и восхищался моей собакой.

- Ну и собака у тебя, красавец, можно погладить?

- Конечно, гладь, пожалуйста!

Он гладил моего пса, и приговаривал:

- Ай, красавец, ну красавец, у кого брал?

- На кроссовки выменял.

- Да ну на?

И ещё долго о чём-то болтали с ним, а потом он даже брал у меня Сегу, поиграть на вечер. Принёс назад, в целости и сохранности, правда джойстик сломал, говнюк. И ни разу мы больше не вспоминали тот конфузный случай.