Обречённый

Жёлтый коридор со знакомым запахом лекарств. Тамара с усталым синюшным лицом и первой проседью в волосах стоит рядом с матерью. И тот же доктор в смятом белом колпачке потирает, вращая ладошками, руки, словно мыл, мыл и не домыл.

— Мы сделали всё возможное, но остановить сепсис не удалось, заражение пошло выше.

— И что? — дёргает за руку доктора баба Люба. — Он помрёт?

Доктор молчит, опускает голову, перестаёт «мыть» руки и неуверенно пожимает плечами.

— Можно попробовать отрезать ещё часть ноги… до колена… но помочь ему может только чудо. А мы не волшебники. Гангрена слишком быстро поедает его тело, мы не поспеваем за ней.

Маленькой Светланке становится страшно. Она смотрит на жёлтую дверь, за которой гангрена доедает дядю Павлика, и начинает плакать. Женя выводит её на улицу, гладит по головке, но Светка уже не может успокоиться.

— Мама, пойдём скорей из этого Кишинёва, а то гангрена доест дядю Павлика и захочет съесть нас.

— Подожди, сейчас тётя Тамара и бабушка выйдут, и поедем домой, — успокаивает дочку Женя.

Солнечные струны играют в окнах больницы брызгами света. Ослепляют. Вот наконец в дверях показались баба Люба и  Тамара, они медленно спускаются по ступенькам и подходят к Жене.

— Что, Томочка?

— Что, что, — зло передразнивает Женю баба Люба. — Не сегодня-завтра помрёт. Доктор сказал, что отрежут ногу по колено… а…., — баба Люба отмахнула невидимую муху. — Зачем он нужен… калека?

— Мама! — вскрикивает Тамара.

— Что мама? У тебя Владька маленький на руках, так ещё и инвалида себе на шею повесить хочешь? Сама подумай… может так и лучше.

— Мама! — рыдает Тамара.

— Тома, — Женя мнётся, потом прижимает невестку и тихо произносит: — Если что, мы Владика себе возьмём. Мы с Толей посоветовались и решили, что так будет лучше.

Чудо — штука непредсказуемая, почти не подающаяся объяснению. Но то, что оно, чудо, существует и иногда является на чей-то отчаянный зов, а то и без него, просто повинуясь собственному капризному характеру, это неоспоримо. Ногу Павлу отрезали полностью, но спасла его простая молдавская крестьянка, у которой оказалась та самая редкая группа крови, которая подошла обречённому на смерть литовцу Феликсу Вилутовичусу, ставшим в новой жизни Павликом. Всю оставшуюся часть жизни он проведёт на костылях, что не помешает ему содержать любимую жену и сына в завидном достатке. Купленные в магазине при морге бабой Любой «белые тапочки» и серый холщовый костюм за ненадобностью через год отдадут в дом престарелых.

Вы прочли отрывок из повести "Непрощённое воскресенье". Полностью книгу Елены Касаткиной вы можете прочитать на Ридеро, Литрес, Амазон.