***

НЕВЕРНЫЙ ШАГ
Женщина смотрела на фотографию.  Изображение расплывалось из-за слёз и становилось нечетким: на руках сына безмятежно спала крохотная малышка! Белозубо улыбаясь, сын смотрел на дочурку с нескрываемой нежностью.
В памяти всплыли давние-давние дни, когда она - девчонка - узнала о  своей неожиданной беременности. Помнит, как гладила свой - еще плоский -  животик, счастливо улыбалась, и не могла поверить в великое чудо зарождения новой жизни! Потом пришла растерянность: с папой - этой самой  "зарождающейся жизни" - они расстались, и, теперь, в большом чужом городе не от кого было ждать поддержки...

Перепуганные родители кричали в телефонную трубку, чтобы дочь немедленно избавлялась от ребенка: "...столько проблем!.. Без отца!.. Ты сошла с ума!"
Подруги, также, советовали срочно избавляться от "нежелательной" беременности (почему - "нежелательной" ?!  Даже, сейчас, она с удовольствием вспоминала возбужденное и счастливое состояние ожидания грядущих перемен - пусть и пугающих неизвестностью!)

Наконец, отчетливо всплыла в памяти картина: ее раскрытая ладонь, внутри которой белела маленькая, с делением посередине, круглая таблетка...
Кто-то из "доброжелателей", подсунув ей эту таблетку, советовал проглотить: "...и - никакой беременности!"
Колебалась... Подносила руку ко рту и опускала ... Так не хотелось утратить счастливое состояние, в котором она пребывала, узнав о беременности!

Сейчас, рассматривая фотографию детей, Женщина испытывала страх...
Нить новой Жизни могла прерваться в один миг и ничего из того, что сейчас есть в жизни Женщины, не существовало бы Ни - ког - да!
Не было бы грустно и нежно улыбающегося сына, не было бы милого светлого ангела  -  невестки, которая  - подумать, только! - никогда не подарила бы дивного крохотного ангелочка  - ее внучки...

"Один неверный шаг.., - целовала она изображения на снимке, - Благодарю, Господи, что в те минуты, когда я стояла с таблеткой в дрожавшей руке, не оставил меня и дал силы - проявить волю и твердость! Благодарю..."



МАМА
Мама волновалась. После продолжительной разлуки она встретится с сыном и невесткой. Москва встретила жизнерадостным гулом вокзала, рассыпчатым легким снегом, неожиданно выпавшим в разгар весны, и ослепительным мартовским солнцем.

Сын - высокий,  красивый, с копной темных волос – трогательно, мягко и нежно обнимал ее, Маму,  протягивая весенний букет веселых тюльпанов.

Несколько дней, проведенных в Москве, оставили в душе самые противоречивые чувства. Мама ощутила, что шум и блеск большого города  не столь заманчивы и притягательны, как в молодости, и устала от быстрого ритма столичной жизни.  Конечно, усталость в сравнении с впечатлениями, что ей подарили сын и невестка ничего не значила! Дети пригласили на спектакли, в которых они, актеры, были заняты.
Глаза Матери наполнялись слезами, и Она счастливо улыбалась, когда видела на сцене красавицу - невестку в невообразимо чудесных платьях. Костюмы и грим преображали и без того прекрасную девушку, придавая  особый шарм и обаяние! Жаль,  что Мама не догадалась вручить невестке на сцене цветы... Милая девочка!..  Как ослепительно хороша она была на сцене! Обаятельнейшая улыбка, великолепная пластика, мягкий ласкающий тембр изумительного голоса!

На спектакль к сыну Мама отправилась с букетом стройных ирисов с ярко-синими лепестками, окаймлявшими нежную желтенькую сердцевину.
Она подошла к окошечку администратора, как сказал сделать сын, и попросила билет. Администратор с вежливой улыбкой пояснил: в театре – аншлаг, и  поблизости от сцены все занято. Место, указанное в выданном  билете, оказалось в дальнем ряду. Ей пришлось попросить сотрудницу театра вручить цветы,  робко добавив:
- Это  - для сына..
 
На сцене Ее мальчик был так хорош, что Мама сначала  любовалась, смахивая украдкой невольные слезы, потом завороженно слушала его горячую речь, и наконец, откровенно расплакалась, закрыв лицо руками: маленький сынок незаметно вырос… Теперь он стоит на столичной сцене и на него устремлены сотни пар глаз!
В антракте к Маме подошли две женщины – та самая сотрудница, которую она просила вручить цветы, и другая - незнакомая представительная дама:
- Сейчас же вас пересадим! Мы своих не обижаем!
Они взяли ее под руки, и увели в первые ряды зрительного зала.
- У вас замечательный сын... - слышала Мама и в смущении благодарно улыбалась.

На последующих спектаклях Она сидела в центре зала. Сыну вручали цветы, он кланялся и смотрел с доброй улыбкой на нее, Маму.. Зрители с благоговением аплодировали артистам. Лица людей по обе стороны сцены были светлы и одухотворены. Великая любовь к искусству согревала и объединяла сердца в зрительном зале, который не хотелось покидать...

Всего несколько дней, проведенных в Москве, наполнили новым смыслом жизнь. Она убедилась, что и Сын, и невестка любят Маму по-прежнему …  Стыдно признаться: до поездки Она была уверена, что ею тяготятся, но, как оказалось, бешеный ритм столицы с изнуряющими транспортными пробками, отнимает у детей свободное время для звонков и поездок к ней...
 
Мама глядела в окно вагона. Тянулись заснеженные поля с черными проталинами и  редкими голыми кустами.  Незаметно за окном появился лес. Поезд мчался мимо кряжистых елей с укутанными в снег мохнатыми лапами, мимо покачивающихся в дремоте сосен, мимо озябших берез в нахлобученных белых папахах…
Мама улыбалась. На сердце, вновь  было тепло от воспоминаний о ласковых объятиях и любящих взглядах своих детей - самых лучших и самых талантливых детей на свете!







- Мама! Иди к нам ужинать!
Мать вышла из своей комнаты.
Сын, невестка и внучка сидели за столом,
- Бабушка! - обрадовалась малышка. Она хотела ещё что-то  пролепетать, но молодая мама одернула ее:
- Тсс!  Едим молча, чтобы не прогнать ангела !
Все замолчали и в тишине уплетали вкусный ужин.
Бабушка обратилась к девочке, попытавшись о чем-то то поговорить.
- Мама! - строгий голос невестки оборвал на полуслове, - Тишина...
 
Не проронив ни слова Семья завершила трапезу.
Бабушка, поблагодарив, собралась уходить...
- Чай, мам?!- вопросительно обратилась невестка.
- Спасибо, дорогая, - горько произнесла свекровь, - в тишине я и одна чай могу попить...

МАМА
Моей маме - за 80. Маленького росточка, в старомодной прическе на шпильках, она держит ноутбук и сосредоточенно жмет  клавиши. Мама чему- то улыбается и морщинки на лице весело разбегаются в разные стороны.
Наконец, раздается характерный звук соединения с скайпом. Громкость такая,  что сидящие за соседними столиками кафе, оглядываются.

- Привет, Володя! Ты меня видишь?! Нет? А мне тебя очень хорошо видно! - оживленно начинает разговор с братом мама, не обращая внимания на окружающих.
Брови молодого парня,  сидящего неподалеку, изумленно ползут вверх. Две девушки, забыв на время р гаджетах в своих руках, переглядываются, и не скрывая удивления, смотрят на старенькую женщину. Семейная пожилая пара понимающе кивают друг другу...
- Простите, - не выдерживает парень, - это - вы сами... в скайпе?! - обращается он к маме, завершившей разговор.
- Странный вопрос, молодой человек! Вы же сами сейчас видели и слышали, как я разговаривала! - мама невозмутимо делает глоток сока из высокого стакана, приложившись к соломинке. Потом достает из сумки маленькие наушники и уверенно  вставляет штекер в гнездо ноутбука.

Позже мама рассказала - не без юмора с долей горчинки! - о мыслях, посетивших её в тот момент...

" Удивленные взгляды с сочувствующими улыбками... Как-будто - я на больничной койке! Прическа - в порядке, костюм отглажен... Они удивлены, кажется, тем, что пользуюсь компьютером. По - моему было бы забавней, если бы я достала арифмометр или счеты на костяшках! Однако, сижу в интернете, кофе заказала покрепче... Разве что, не забралась на высокий стул у барной стойки?!.
Когда же впервые мне указали на возраст?
В супермаркете молоденькая кассирша попросила пенсионное удостоверение. Помню свое скисшее настроение...
А очередь в банке?! Сзади обратились с вопросом: кто - последний? Совсем юный парнишка - такой же, пожалуй, беспечно-бесцеремонный, как этот, за соседним столиком - указал на меня с самой располагающей улыбкой: "Бабушка последняя..."
Я застыла, как изваяние, но ответную улыбку выдавила:
- Стою на каблуках, с портфелем... Где же вы увидели бабушку?!

Детки, милые детки... Мало того, что любые намеки на возраст для женщины болезненны, так еще - оказывается! - пользование новыми технологиями в почтенном возрасте вызывает ваше удивление... Что же - Старость, как неполноценность?! Только так, милые мои, это выглядит, только так! Некоторые из вас забавляются, наблюдая за тем, как "седовласое ископаемое" отыскивает Яндекс!
-  Молодежь! Да - да -  к вам обращаюсь -  за соседним столиком! Позвольте мне сделать селфи на фоне ваших  жизнерадостных лиц?!"

РОДИТЕЛИ ОБЯЗАНЫ...

К восьмидесяти с хвостиком годам Она поняла, что Жизнь промчалась.
Дети взяли не только то, что можно было взять...
"Родители обязаны отдавать!" - звучал в ушах голос детей.

Она и не помышляла ни о какой иной благодарности, кроме тёплых взглядов  и задушевных  разговоров с домашними. Однако,  по утрам хмурые дети в спешке покидали дом, прожёвывая на ходу завтрак и невнятно бормоча: "Спасибо".

Возвращались домочадцы глубоко за полночь. В воздухе повисало безразличное: "Иди спать..."
Она безропотно поднималась в свою каморку, с трудом переставляя непослушные ноги.
Родители обязаны...
Она не спорила и о собственных хворях старалась не думать. Отдавала детям из последних накоплений деньги, отправлялась к ним,  не раздумывая,  в другой город, потратив большую часть пенсии на подарки, и билеты в оба конца.
У детей Она  целыми днями стирала, убиралась по дому и нянчилась с внуками, стараясь пропускать мимо ушей замечания: не так сделала, не туда поставила, не так разговаривала...
К ночи, натерев ноги яблочным уксусом, и  с облегчением ощущая,  как отступает боль,  Она перебирала мысленно события дня, не в силах заснуть...
Редкими вечерами удавалось посидеть на продуваемом ветрами балкончике, когда печаль тихого заката мягко баюкала усталое сердце.
Огромный паук, обитавший под козырьком крыши, плутал в лабиринтах невидимой паутины. Он шевелил длинными лапками и незаметно скрывался из виду.

Очертания одинокой фигуры на балконе медленно таяли в подступающих сумерках...


БОЛЬ
Растворяться - ли в детях?!  А может быть, растить их - без сюсюканий и заигрываний,  без болезненного желания - отслеживать каждый шаг, дабы избежать и предупредить опасность?!

Постаревшая мать с болью наблюдает, как Чадо, упиваясь бодрящим чувством превосходства над Ней, отставшей от современного ритма жизни, поучает -  громогласно и хамовато...
Вспоминая пролетевшие годы, Мать пытается понять - на каком этапе взросления Чада Она ошиблась. Может-ли быть  Любовь - ошибкой?! Можно-ли ставить  Матери в вину то, что Господь щедро отсыпал Ей из своих запасов качество материнского инстинкта?! Она, Мать, использовала Дар по назначению - оберегала кровиночку от чудившейся повсюду опасности и не диктовала чаду свою волю.
Мать вздыхает: " Любовь - совершенство. Плод, созревавший в неге любви и заботы, не может быть уродливым! Деточка всё поймёт и благодарность за материнскую любовь будет глубокой и безграничной..."

Увы, не всегда Мать дождётся периода зрелости Чада - время роста у иных длится всю их жизнь.


ПРОСТИТЕ МАТЕРЕЙ

Очертания прожитых лет расплывчаты, как – будто, гляжу на них сквозь тюлевую занавеску в чужом окне…
«Скорая» отвозит меня -  испуганную и растерянную - в роддом.
Голова кружится  от страха перед неизвестностью, боль бесцеремонно бьёт изнутри в живот …
В предродовой палате уже корчится, извиваясь всем телом от такой же боли,   незнакомая женщина.  Вскоре наши страдания, вероятно, объединившись на каком-то энергетическом уровне, усиливаются и мы отчаянно мечемся в замкнутом пространстве из четырёх безликих шершавых стен...
«Встать – сесть, встать – лечь…»
Мало того, что меня периодически осматривает врач, так ещё  и подходят практиканты, свалившиеся именно в этот день!  - на мою голову! При таком скоплении  медицинского народа не получается  сосредоточиться на боли.  Мужественно терплю с жалким подобием улыбки на лице.
Наконец, в какой-то миг, когда все уходят, решаюсь выбраться из опостылевшей палаты. Соседка, между тем,  уже ненормально подвывает… Придерживаясь холодной, выкрашенной  в серый  цвет  стены,  иду боком по общему коридору.
- Куда?!.
- Рожать!
Мне кажется, что я кричу в ответ...
Яркий свет и бесконечное напряжение.
«Это никогда не закончится!..»
- Мальчик! - сообщает жизнерадостный голос.
«Все-таки, закончилось…»…
В голове почему-то вертится: не слышу плач... Словно,  ответом - звучит тоненькое блеяние.
«Ягнёночек…»  - улыбаюсь.
Сморщенную мордашку новорождённого сына рассмотреть не успеваю – нас разлучают: меня увозят на каталке в другую палату.

Спустя время появляется врач:
- У вашего малыша - гемолитическая болезнь крови!
Вяло соображаю: «  Несвёртываемость крови, что - ли?!»
Врач, будто услышав мысленный голос,  оборачивается:
- Несовместимость групп – желтуха…  Сделаем переливание…
Снова - вялые мысли: « Судьба… Не жилец…»
Ровно, так, подумалось, без эмоций… Материнский  инстинкт,  вероятно, то - ли где - то дремлет, то – ли плутает,  не торопясь выбраться наружу…
Поэтому, весь промежуток времени – после родов и до посещения меня доктором  - пребываю в бесстрастном  созерцательном состоянии по отношению к происшедшему…

Я не замечаю  – в какой момент возникает  странное  беспокойство и болезненное томление сердца… «Встать – сесть, встать – лечь…» …
Не помню того,  как я очутилась возле огромных дверей с рельефным толстым стеклом, за которым невозможно что-либо разглядеть. Из-за этих дверей доносится плач новорождённых деток. Прислушиваюсь, надеясь узнать голос своего «ягнёночка»!
«Как Он там?  Крошечный человечек со смоляными волосами на беззащитной головке и с настоящими  бакенбардами -  до самого подбородка… Какой смешной и нелепый!»…
Сердце сжимается с такой силой,  что я приседаю на слабых ногах и закрываю лицо  ладонями, пряча слёзы. Рыдания остановить невозможно, и в унисон им вторит моё  бедное  сердце, отзываясь болью и жалостью…
Ночь проходит в мысленных разговорах с Богом…. Неожиданно для самой себя захотелось поверить  в существование великого чуда, которое, несомненно, будет объективным, добрым и справедливым!.
А утром ... утром я держу в руках своё - лёгкое – лёгкое на вес - Счастье!
Упругие щёки моего Счастья ярко розовеют,  вздернутый носик-репка  посапывает,  а  губы трогательно подрагивают в непроизвольной улыбке!..

В расплывчатых очертаниях прожитых лет вижу, как не единожды рассыпался на осколки мир в моём сердце.
Это случалось тогда, когда сынок  пропадал  из поля зрения, умудряясь потеряться. В те мгновения мой взгляд переставал улавливать  солнечный свет, а в ушах  появлялся странный звон абсолютной тишины – я погружалась в холод пустоты и  чудовищной бессмысленной реальности…

Поставьте на  воображаемые весы все чувства, сложенные воедино, – с одной стороны, а материнскую  любовь  -  с другой: Любовь Матери  перетянет  по значимости всё остальное!   
Не осуждайте Матерей, если вдруг сила Их божественного дара - Любви - покажется вам чрезмерной...  Простите Матерей! Простите...
Когда с немотой нас поженит великая сводня,
Вам Завтра расскажет, какими мы были сегодня,
И вывесит ценник всех наших стихов и улыбок,
Ненужных побед и прекрасных, блаженных ошибок.

Из дальних пределов, при жизни, увы, недоступных,
Уже не исправить наме;рений, слов и поступков,
Но вы, молодые, явите чуть-чуть милосердья
К нескладным итогам излишне большого усердья!

Ах, как мы старались! Искрили мозги и суставы!
И правы мы были, когда даже были не правы,
И чушью задорной свои заполняли тетради,
А если и врали – то только лишь истины ради!

Но знали мы точно, что избраны веком и словом,
Что именно нам суждено прикоснуться к основам
Глубин и галактик! – и не было большего страха,
Чем тихо и сонно рассеяться горсточкой праха.

День близок к закату. Свои собирая котомки,
С улыбкой мы просим вас, дерзкие наши потомки,
В безвестное Завтра летящие под парусами:
Судите тогда нас, когда поумнеете сами
----
Поверишь-ли, сын, когда-нибудь,
На склоне стремительных лет,
Накроет печальная Память
О прошлом, которого нет...
Поверишь - ли, сын, когда-нибудь,
Откроется крепкий засов  -
С сердечка, укрытого наледью,
Спадет леденящий покров.
Накроет Любовь запоздало,
Горячечным жаром томя,
Заплачешь... Людей очень мало
Когда-то любивших тебя.
Сережки уронит береза,
Помашет ветвями рябина,
Пронзит до пугающей дрожи
Тоскливая горечь полыни...

-----
Отрыдали, отвыли метели,
И отплакала тихо капель,
Сад заполнили томные трели
И цветущей поры акварель.

Все так живо, так радостно, светло,
Только душу терзает печаль.
Отчего же ты так неприветлив?!
Что же холоден взгляд твой, как сталь?!

За мелькнувшие годы разлуки
Стало прошлое в памяти - сном.
Там - и слезы, и добрые руки,
Там родной твой потерянный дом.

Жизнь тебя проверяет и крутит,
Беспощадно за горло берет -
И во всем, докопавшись до сути,
Ты стремишься - вперёд и вперёд!

Очень трудно порой, очень жёстко.
Чтобы выжить - всю волю - в кулак,
На твоих театральных подмостках -
Только - гений.. Иначе - никак.

Беспощадна, безудержна гонка...
На обочине - тенями лиц -
Две согбённых фигуры в сторонке
Под ветрами склонённые  ниц -

Пред нахрапистостью и цинизмом
Молодых и решительных сил,
Пред отчаянным их оптимизмом,
Возбуждающим радостный пыл.

Нить, связавшая нас,  стала тоньше,
Отношений - бессмысленна суть.
Мчится дальше порывистый гонщик ...
Милый гонщик, свободен твой путь.
--------
В "маразмах" сокрыт Ее внутренний мир,
Живет - без гроша, без заначки,
И мелет все  - чушь,  и затерты до дыр
Ее руки, как-будто, у прачки...
О чем же Ей думать, мечтать в тишине?..
Что пол за нее не помоют...
А вздутые вены при полной луне
В ногах - так безжалостно ноют...
Звучат переливом извне голоса -
Как чисты и светлы напевы!
Отступят под утро - слеза и тоска,
Лишь боль не уйдет - та, что слева...
  ***
Дети выросли. Мама одна...
Вроде, Жизнь, стала лёгкой, пустячной...
И, не нужно теперь допоздна
В логарифмах копаться отважно,
И, писать впопыхах реферат,   
И, будить спозаранку домашних...
Нет у времени счета назад -
Даже, если бы,  повод был важный.

  ***
Осенит, озарит откровение:
Тот, кто близок - давно стал чужим.
Наваждение... Наваждение...
Горький, горький струящийся дым,,,
Разъедает глаза дымной горечью.
"Ты - чужая! Ты! Не Они..."
Непроглядные темные ночи,
Беспросветные тусклые дни...
Осенит, озарит откровение:
Отпустить, словно по ветру лист,
Отпустить, словно в ночи осенние
Одиноко смолкающий свист...
Отпустить все, что было, что прожито,
Сжечь, как листья в осеннем саду!
Ураганом, несущимся с грохотом,
Уничтожить Любовь и Мечту...

  ***
Как быть, устав от одиночества..
Как быть, когда - семья - и не семья,,
Как быть, когда покоя хочется -
Как быть, когда есть ты, и нет тебя...
Когда родные в отдалении,
Когда - увы - нет прошлого с тобой,
Когда, чувств родственных забвение,
Как быть, как стать -  совсем другим, другой?!
Когда, не взмыть с крылом подрезанным,
Средь тусклой суеты печалит жизнь.
" Изнежена, - кричат, - изнежена!
Смирись, давно пора тебе - смирись!
Поклон -  пред  богом нарисованным!
Да, ниже! Низко голову неси!
Пускай молитва будет новая -
О снисхождении Творца проси!"

- Я не хочу просить! Вы слышите?!
Я не хочу! Устала. Сложен путь.
Где воздух?! Трудно, трудно дышится.
Пора присесть... Пора бы отдохнуть...
А на закате - в путь отчаянный -
Туда, где испытаний новых - ком.
И вспомнит кто - нибудь нечаянно,
Печальный образ с волочащимся крылом...

  ***
Вздыхает сын: "Ах, мама, мама!
Пора бы  - о  святых местах...
Витаешь в облаках упрямо -
"Журавль" - давно в чужих руках!
Пора готовиться к иному:
Просить о мире для души,
Молить о счастье в нашем доме...
Все - для себя - пора  решить!"
Вздохнув печально, мать заметит:
"Конечно, сын - ни царский пир,
Ни все сокровища на свете
Нам не заменят теплый мир!..
Для вас, родных, на все готова,
Быть рядом - если, вдруг, помочь,
И резко брошенное слово -
Простить, обиду превозмочь!
Счастливей бабушки не будет,
Когда у мира на виду
Я - гордо "маленькое чудо"
За руку в садик поведу!..
Счастливой стать - совсем не сложно -
Была б открытая душа!
А помечтать... Немного можно!
Вдруг, замерев,  и чуть дыша,-
Услышать на рассвете щебет
В листве густой сокрытых птах,
И разглядеть в туманном небе
Одной, лишь, мне понятный знак...
Щекой к окну прижавшись, в неге,
Под светлым  ласковым лучом,
Ладоней - вспомнить, смежив веки, -
Ладоней - милое тепло...
Счастливой стать - совсем не сложно,
Была б открытая душа.
Ах, помечтать немного, можно!
О " журавлином"... Чуть,  дыша..."