Когда я умру

Когда я умру, я прольюсь дождём на спящий город, чтобы освежить его скромные улочки, по которым я так часто бродил (в старом пальто и с папироской в зубах) в поисках сюжета для новой книги. Они ещё будут хранить отпечатки моих подошв и помнить сладковатый вкус малинового табака.
Я опущусь дождём и заберу с собой всю ненужную усталость любимого города, чтобы наутро воскреснуть миллионами голубых цветов и заполнить ваши дома и сердца нежным и приятным ароматом.
Когда я умру, я стану скрипкой в добрых руках нищего музыканта, и осенний парк закружится в стремительном вальсе красно-жёлтым листопадом незабываемых чувств. Листья будут взмывать ввысь к облакам и не спеша опускаться в потрёпанный, старый футляр золотыми, как солнце, монетами.
Когда я умру, я отольюсь в колокол старинной церквушки, в которой был крещён, и буду заливать родимый край переливами и перезвонами, заполняя чистейший воздух красотой и размахом божественных линий. Нежные звуки будут долетать до соседних сёл и деревень, принося людям тепло и веру в лучшую жизнь.
Когда я умру, я свечой растаю на поминальном столе, чайкой пролечу над океаном поэзии, гирляндой зажгусь на новогодней ёлке сиротского дома.
Когда я умру, я взойду ломтиком сыра над твоей крышей и буду смотреть сквозь занавешенное окно на волнистые пряди твоих упругих волос. Холодными лучами я просочусь в твои сны, чтобы попрощаться с тобой навсегда, и, укрыв твои ножки съехавшим одеялом, растворюсь в первом дыхании рассвета.
А утром ты проснешься под лёгкие удары церковного колокола и, расправив шторы, увидишь через капельки прошедшего дождя голубое море любимых колокольчиков, а в них старого скрипача в потёртом сюртуке, который непременно сыграет для тебя мелодию, под которую мы так любили танцевать.