Человек вез цветы

Весенним, майским днем, когда снег сошел, а трава пошла в рост, я поехал на кладбище. Был родительский день. Каждый год в этот день я езжу туда, посетить могилу сестры.
Сестра умерла четыре года назад.
Как всегда, я сел в маршрутный автобус. Конечная остановка подпирает деревянный покосившийся кладбищенский забор. В этот день автобус был набит пассажирами до отказа, и казалось бы, куда еще можно лезть, но народ лез и лез. Все были потные, прижатые друг к другу, как единое целое.
Пассажиры с задней площадки стали напирать и все двигались к кабине водителя.
До меня донесся запах одеколона, нет не такой, как в салонах, а настоянный долгим потреблением...Я обернулся и понял его происхождение:
у дверей задней площадки стоял человек. Точнее, даже не знаю, как его назвать, но, наверное, все-таки человек.
Голова была опущена, словно он стеснялся самого себя, на лохматых не чесанных волосах, в которых обильно проступала седина, мятая шляпа. Что на нем было одето я так и не понял то-ли пальто, вывернутое стёганой подкладкой на верх, то ли просто ватин, обтянутый халатом, какие носят грузчики, я так и не понял, но он стоял крепко держась, за поручень. Пока я рассматривал этого человека, народ угомонился — все протиснулись вперёд и мне ничего не оставалось как стоять лицом к лицу с этим человеком на расстоянии вытянутой руки. Я упирался в поручень что было сил, чтобы не оказаться вплотную с этим человеком на каком-нибудь очередном качке автобуса. До конечной остановки было уже не далеко и можно было потерпеть отвратительный запах.
Всё было бы нормально, как всегда, если бы не "но!" Но, появился контролёр! Контролер - мужчина средних лет, возможно, отставной военный, или молодой пенсионер. Он ловко пробирался между плотно стоявшими пассажирами, одновременно проверяя билеты и громко вещая:- Граждане, билетики!
Человек засуетился попытался перехватится за поручень другой рукой, на мгновение его импровизированное пальто распахнулось, и я увидел за пазухой букетик цветов.
По его поведению было ясно, что денег на билет у него нет. Эти цветы, очевидно, заметил только я. Когда контролер добрался до этого человека и стал требовать билет, все возмутились и посыпались советы высадить безбилетника. Я опустил глаза, не желая участвовать в травле. До кладбища оставалась одна остановка.
Человек безропотно покинул автобус. Двери закрылись, и мы поехали дальше.

На кладбище могилы разные: одни ухоженные, другие забытые. Кое-где валялись бумажные венки и цветочки. После зимы ещё никто не убирал мусор и кладбище выглядело запущенным. На могиле сестры земля просохла, и прошлогодняя листва скатывалась с холмика, гонимая легким весенним ветерком.
Я решил навести порядок и собрать листву.
На этот случай под скамейкой у меня хранились грабли, но там их не оказалось, видимо какой-то не добросовестный сосед взял их и не вернул.
Собирая листья руками, я понял, что труд мой бесполезен. Грабли нужны!

Каково же было моё удивление, когда я увидел за одной из оградок моего попутчика.
Могила, у которой он сидел, была необычайно ухожена! Вернее, это были две могилы — одна взрослая, а другая детская. В изножье стоял памятник. Плита красного гранита была отполирована и на ней две фотографии: молодая женщина и совсем маленький мальчик. Под фотографиями надписи - фамилии, имена, отчества, даты рождения и смерти. Даты рождения были разными, а смерти -одинаковыми.
Перед памятником лежали те самые цветы, которые этот человек вез в автобусе.
Я стоял возле оградки и мысленно подсчитывал во сколько всё это могло обойтись: могилка, плита, металлические столик со скамейкой с витиеватыми ножками, да и оградка, выполненная с большим мастерством - сумма выходила приличная.
Этот человек сидел на скамейке, низко опустив голову. Его мятая шляпа лежала в ногах. Я стоял у оградки и лихорадочно перебирал в
голове возможные варианты обращения к нему. Товарищ-вышло из нашего обихода, да и не соответствовало его виду. Гражданин-слишком официально и сухо. Эй-это уже совсем по-хамски. Время шло, но ничего подходящего в моей голове не возникало, и я решил дождаться, его взгляда. Мужчина сидел долго, не меняя позы, цветы, которые он привез, лежали аккуратно, по две штучки под каждой фотографией.
Наконец человек зашевелился и поднял голову, наверное, ощутил мой взгляд. Он повернулся. В его глазах стояли слезы, щеки были сырые и весь вид, будто, изменился —разгладились морщины. Я был поражен такой переменой, и мне, вдруг, стало стыдно, словно я вторгся в запретную для меня зону:
- Простите! - сказал я, еле поворачивая свой одеревеневший язык - у вас грабелек не найдется?
Он встал, запустил руку за пазуху и выудил оттуда маленькие дачные грабельки. Такими пользуются дачники на своих грядках - с одной стороны грабельки, а с другой лопатка.
- Возьмите! Не торопитесь. Здесь я буду долго.
На меня смотрели глаза совершенно трезвого человека! Со старой листвой я управился довольно быстро и покрошив на стол печенья для кладбищенских птичек, направился к "богатой" могиле, что бы вернуть инструмент.
Человек сидел на корточках и выдергивал старую сухую траву, которая выбивалась из-под памятника.
- Что так скоро?
- Все уже сделал - ответил я.
- А я вас узнал. Вы ехали в автобусе - сказал он и ещё ниже опустил голову. Там все говорили про меня, а вы молчали...Спасибо вам...
- За что?
- За молчание. И тут я ощутил, что щеки мои краснеют, как у пацана пойманного на месте преступления. Хотя, стыдиться было нечего. Человек почувствовал в моем молчании сочувствие. Теперь он не казался мне ужасным алкоголиком. Я не ощущал запаха, исходившего от него. Передо мной был обыкновенный человек.
Через некоторое время я молчал, а он говорил и говорил, словно, хотел высказать сразу все, что было накоплено его душой за годы жизни. Я невольно стал исповедником человека, оказавшегося на самом дне нашей жизни, нашего общества, заросшего мхом бесчувствия к таким людям, как он. И Слава БОГУ, что я не потерял умения слушать не перебивая. Мужчина говорил умело, подбирая слова, и вскоре мне стало ясно, что он хорошо образован.
- Вы знаете, - сказал он, - в том обществе, в котором нахожусь я вот уже около тринадцати лет, мне разговаривать не с кем, да и не о чем. Там звякают бутылки и флаконы из-под одеколона. А здесь я бываю счастлив. Именно счастлив, хотя счастье моё горькое. Вот уже тринадцать лет я хожу сюда каждую неделю по субботам. Освобождаю свою душу от всех бед и тяжестей раз в неделю на этом месте. Остальные дни хожу по городу и собираю бутылки, а на полученные деньги пью. Вы можете спросить меня: как я дошел до этого? Вот вам моя история. А началась она когда жена и сын попали в аварию. Жена скончалась сразу, сын еще страдал в больнице несколько суток.
Я на памятнике дату смерти поставил одну, потому что со смертью сына для меня умерла и жена-пояснил он, - и вообще для меня все кончилось в день смерти сына. Мужчина достал из-за пазухи потертую баночку, в каких иногда продают леденцы. Я догадался – это осколок счастливой жизни, бережно хранимый во всех невзгодах...Баночка была наполненной окурками. Он взял один из них, закурил. Я посчитал не приличным доставать свои сигареты - он таких и не видел… возможно...
Человек продолжил свой рассказ – исповедь:
- Семья наша была обеспеченной. Я на заводе работал инженером, собирались главным сделать, но...так и не стал. Жена у меня была журналистка. Хорошо писала. Деньги у нас водились.
Мы с ней знакомы были с детского дома, а семьей прожили всего восемь лет. И зачем только купили "Москвича"? Жена все говорила:
- Мне как раз для командировок. Через полгода её не стало и сына не стало. Она взяла сынишку с собой в командировку. Дождь тогда шел проливной и водитель на молоковозе -пьяный…. Когда машину притащили то в салоне была кровь и молоко засохшее. Жуткие дни.
Жену сразу в морг увезли, а к сыну я в больницу пробежал- не пустили. В приемном покое так и сидел несколько дней. Потом из
морга их вместе забирал. Все как в тумане. Похоронил их, продал машину на запчасти. Заказал памятник. Стал попивать. Тихонько. Дома. В одиночку. Сам с собой разговаривать стал.
У всех свои дела. Коллеги на заводе носятся из кабинета в кабинет, меня не видят или делают вид, что не видят, да я их и не сужу. Пил все больше и больше. На работе заметили пьяным несколько раз, потом прогулял, меня и уволили.
Устроился сантехником, но пить не перестал. Появились собутыльники. Прогуливал и тоже уволили. Вот, сюда хожу как на работу...
Он долго молчал.
- Пристроился в общем. С цветами была напряженка. Каждый раз на рынке покупаю. Продавец постоянный, он даже цену снизил, почти даром отдает- он улыбнулся - Есть люди хорошие, но их мало.
Солнце клонилось к лесу. Край его уже цеплялся за верхушки самых высоких деревьев. Наш разговор подходил к
завершению. Мне захотелось сделать что-нибудь для этого человека, но что?!
И я сделал самую большую глупость, какую только мог - достал из бумажника десятку и протянул ему. Человек посмотрел на меня с удивлением и некоторой долей сочувствия, отчего мне показалось, что мы поменялись местами.
-Ты добр, но непонятлив, - сказал он, - мне не нужна жалость...

Выйдя из-за оградки, он снова стал таким же опустившимся, на лице проступили глубокие морщины. Ссутулившись, человек пошел к выходу с кладбища, не оборачиваясь и шаркая ногами по тропинке.
Я стоял и смотрел ему в след пока он не скрылся из виду
В руке был зажат червонец.