Острова Эгейского моря. Патмос. Пещера Апокалипсис

Последний остров Эгейского моря, где мы побывали, был Патмос. В римскую эпоху он использовался как место ссылок. Именно тогда здесь произошли события, принесшие Патмосу мировую известность и сделавшие его местом паломничества для всех христиан. 
На Патмос надо было плыть всю ночь, и это оказалось небольшим испытанием. Поскольку каюты на паромах дорогие, то греки обычно покупают сидячие места, и мы поступили так же. Но в этом пункте оказались свои нюансы...
Как только разрешили посадку, многие пассажиры стали очень шустро занимать широкие подоконники в салонах и переходах (на них можно было замечательно выспаться), а еще лежачие места в коридорах и везде, где только возможно было уложить свое тело. А остальная часть путешественников уселись на креслах. Но скоро нашей молодой компании стало скучно в душном зале, Володя с Наташей, а следом и я убежали на палубу.      
Сумерки уже наступили, и море, казавшееся темной ртутью, разлитой вокруг корабля, гасило в своей бездне веселый свет электричества. По палубе прогуливались, сидели на стульях и скамьях пассажиры. Мы тоже примостились у самого бортика. Стало так хорошо и радостно, что я запела нашу народную песню, а Володя с Натальей подхватили. Русский человек в дороге не может не петь. Вокруг нас, кажется, даже собралась небольшая публика, и концерт продолжался до первого часа ночи.
А когда мы спустились в салон, Татьяна Леонидовна сидела расстроенная и жаловалась на молодежь. В Греции молодые люди, кажется, тоже запущенные, как и в России. Юноши, сидящие рядом, хулиганили, втихаря курили, слушали громкую музыку – взрослые не обращали на них внимания. А Татьяну Леонидовну, пытавшуюся им объяснить, что курить в салоне нельзя, они почти не слушались. Мы ушли в другой зал, но там, несмотря на глубокую ночь, горел яркий свет и работал телевизор. Видимо, у греков нет общего правила или хотя бы понятия,  что меньшинство подчиняется большинству. У нас в вагонах поезда выключают в одиннадцать вечера свет – и все спят, а буянов общественность сразу успокоит. Здесь же царила полная анархия: каждый делал то, что хотел, но основная часть пассажиров, смиряясь, пыталась заснуть даже в таких невыносимых условиях.
Мы почти всю ночь бодрствовали и наконец в пятом часу утра благополучно высадились в небольшом порту Скала всемирно знаменитого о. Патмос. В храме на пристани священник уже читал молитвы, а на аналое почему-то лежала икона св. Иоанна Русского (возможно, храм посвящен ему?). Приятно было увидеть знакомый сердцу лик и попросить у святого молитв.
Когда рассвело, мы отправились пешком к Пещере Откровения. Утопающий в цветах городок, состоящий из белых домов-коробочек, еще спал, но громогласные петухи уже оповещали мир о грядущем восходе солнца. Утренний ветерок перемешивался с ароматом эвкалиптов, кипарисов, вереска и разнотравья. Володя сказал, что эта земля «источает мед и млеко».
Слева от дороги уже виднелась белая обитель Апокалипсиса, где расположена Пещера, несколько выше стояло такое же светлое здание знаменитой Патмосской школы, а на самой горе упирались в небо серые башни крепостных стен монастыря св. ап. Иоанна Богослова. И чем выше поднимались, тем больше меня поражали следы того первородного хаоса, который царил, когда Господь творил из ничего наш дивный мир. Оглядываясь назад, я вместо тихо спящей бухты видела лишь бесформенное нагромождение скал, нависшее над ней. А в овраге, находящимся слева от дороги, лежали серые каменные глыбы, грубо наваленные на выжженной зноем, поросшей рыжими колючками земле.
Безмолвный остров хранил в себе тайну Откровения. Почти две тысячи лет назад, в 95 г., в Эфесе по повелению римского императора Домициана, был схвачен и сослан на Патмос евангелист, любимый ученик нашего Спасителя св. апостол Иоанн Богослов. Все события жития апостола Иоанна Богослова подробно описаны его учеником Прохором. Сам же св. Иоанн свидетельствует в Апокалипсисе: Я, Иоанн… был на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса Хрсита (Откр. 1, 9). Эта книга Откровения (по-гречески –Апокалипсис) о последних судьбах мира была также записана Прохором со слов св. Иоанна, а пещера, где это произошло, с тех пор получила название Пещера Апокалипсиса.
Св. Иоанн Богослов пробыл на Патмосе всего 16 месяцев, живя в этой пещере и проповедуя Евангелие. За столь короткое время почти все жители острова обратились ко Христу. В 97 г. Иоанн, получивший свободу от нового императора Нервы, собрался возвратиться в Эфес, но христиане Патмоса не хотели его отпускать. Как сказано в житие, они просили св. Иоанна оставить письменное изложение Христианской веры, чтобы не отклониться от истинного учения. Апостол Иоанн удалился с Прохором в пустыню, наложил на себя пост и стал молиться. А через несколько дней Прохор записал первые слова из Евангелия своего учителя: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог… (Ин. 1,1).
В IV в. на острове была построена первая большая базилика, занявшая место древнего храма Артемиды, однако в VIII в. она была разорена арабами. В течение VII-X вв., когда пираты опустошали острова Эгейского моря, Патмос находился в запустении, но прибытие на остров прп. Христодула, основавшего здесь в 1088 г. монастырь св. ап. Иоанна, способствовало духовному возрождению острова. Как писал прп. Христодул: «Возросла любовь моя в этом месте пребывания возлюбленного Христом ученика, евангелиста и девственника, и незабвенное видение и всеблаженный его восторг и высокое небесное, богословское тайноводство, и грамогласное и боговещанное Откровение, ради которого и сравнивают Патмос с Синаем, считая его выше того, предпочитая благодать тени…» Амфилохий (Макрис), греческий старец. «Я родился, чтобы любить…» М., 2007. С. 95-96.
В 1523 г. Патмос захватили турки, но они предоставили острову автономию. В отличие от других областей Греции, оттоманский правитель разрешил монастырю свободно звонить в колокола, поскольку мусульмане также почитают св. Иоанна Богослова (как пророка). Здесь не было турецкого населения, кроме некоторых административных лиц. По преданию, Мохаммед II (сын Мурата I и Мары – сербской принцессы-христианки) подарил монастырю большую лампаду, сохранившуюся до наших дней. Эту лампаду турки принимали во внимание больше, чем фирман султана, благодаря чему Патмос много раз спасался от бед. В 1713 г. монах Макарий Калогера основал известную во всей Элладе Патмосскую школу, из стен которой вышли патриархи, епископы и знаменитые деятели современной греческой истории.
Во время борьбы за освобождение Патмос был греческим, но по Константинопольскому соглашению 1832 г. его вновь передали туркам. В 1912 г. Патмос захватили итальянцы, тогда большая часть населения покинула родину, и только в 1948 г. остров окончательно вошел в состав Греции.            
    Когда пришли к Пещере Апокалипсиса, оказалось, что она еще закрыта для паломников. И мы, окончательно обессилившие после бессонной ночи, повалились на широкие каменные скамьи и уснули. Пробудились от иностранной речи: к Пещере подошла группа итальянских туристов, которые, слушая экскурсовода и рассматривая панораму города и бухты, столпились у места нашего отдыха. Мы нехотя сели, а когда итальянцы отошли, снова легли. Второй раз проснулись из-за французов – это была новая группа. Прослушав объяснения их гида, мы окончательно проснулись. Тем более что Пещера уже открылась.
Пройдя под иконой, где св. апостол Иоанн Богослов передавал Прохору слова Божественного Откровения, оказались под сводами великой святыни. Крутой спуск, в 49 ступенек по белой узкой лестнице, заставленной на переходах цветами, быстро повел нас к входу в Пещеру. Туда, где мир узнал о своей неизбежной кончине. На ее пороге у меня по коже прошли мурашки. Никогда не стремлюсь у святынь экзальтированно переживать и «чувства чувствовать», но когда входила в Пещеру Апокалипсиса, на меня нашел страх Божий. Ибо место сие свято есть (Исх. 3, 5)
Справа в глубине грота (обращенного в храм), сразу обратила на себя внимание ниша в скале, отмеченная серебристо-желтым платом, – здесь Прохор записывал со слов учителя текст Апокалипсиса. А перед самым алтарем, огороженный бронзовой решеткой, лежал камень, увенчанный золотым нимбом – на нем покоилась голова св. Иоанна во время отдыха. Апостолы жили запредельно просто и скромно.
Некогда, еще до происшедших здесь великих событий, скала, составляющая потолок пещеры, раскололась на три части и приняла форму трех пальцев, сомкнутых, словно для совершения православного крестного знамения. И открылось небо и из этой расщелины Иоанн Богослов услышал Глас Божий: Я есмь Альфа и Омега, начало и конец… То, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам… (Откр. 1, 8, 11).
На стенах пещеры сохранились старинные росписи и иконы с изображением св. Иоанна Богослова. На одном из образов иконостаса было запечатлено явление Господа апостолу. Тот момент, когда св. Иоанн Богослов увидел, подобного Сыну Человеческому с ликом, сияющим, как солнце в силе своей, услышал голос и пал к ногам Его, как мертвый.
Татьяна Леонидовна подарила икону св. Серафима Саровского смотрителю Пещеры, и он в знак благодарности разрешил нам сфотографировать святыню. Мы провели здесь несколько часов.
 Смотрела на туристов, приходивших в это таинственное место, и думала, что у каждого из нас есть свой личный маленький апокалипсис, который мы устраиваем себе сами. Потому что не умеем пользоваться богоданной свободой. Ведь мы вольны употребить ее по своему выбору, или во зло, или на добро, и сейчас, живущие не по заповедям Божьим считают даже, что зло, которое они делают, –  добро... И судя по тому, как вокруг все плохо и мрачно, большинство людей употребляют свою свободу на разрушение себя и окружающего мира. Но всегда стараешься замечать в жизни светлые мгновения любви и доброты и порадоваться тому, что хороших людей еще очень много. А когда загрустишь, возьмешь в руки Новый Завет, откроешь последние страницы Апокалипсиса, прочитаешь и успокоишься, потому что придет время и отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло. И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое (Откр. 21, 4-5). Пусть злодеи еще делают беззаконие, но восторжествует на земле Правда Божия и Блаженны те, которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами (Откр. 22, 14).
Затем мы отправились в монастырь св. Иоанна Богослова. Подниматься на гору сил не было, поэтому мы попросили очередную туристическую группу довести нас на своем автобусе до обители. И очень скоро уже стояли под каменными стенами монастыря. Неприступная для видимых и невидимых врагов цитадель поражала своей мощью. Прп. Христодул, основатель монастыря, получил разрешение на его строительство от самого императора Византии Алексия I Комнина (1081-1118), и это стало началом духовного возрождения всего острова. В братской библиотеке до сих пор хранится документ об основании монастыря – золотая булла императора с его личной печатью. Сам святой подвижник говорит об этом так: «Переселяйся, несчастный, в необитаемые места и совершенно пустынные, подчинись до конца любви этого острова… Дан же мне грамотой царской (1088) остров Патмос полностью, свободный навсегда от мирских владений, и близлежащие островки Нарки и Липсос, да вдобавок и те на Леросе, которыми и прежде владел, два поместья… Все это согласно грамоте, чтобы я упразднился полностью от мирских тягот и других занятий». Амфилохий (Макрис), греческий старец. «Я родился, чтобы любить…» М., 2007. С. 105-106.
Монастырь-крепость виден во всех концов острова. Когда входишь под эти каменные своды, построенные тысячу лет назад, видишь его зубчатые стены с бойницами и башнями, то понимаешь, сколько же ему пришлось всего пережить этой твердыне. Центром обители является католикон (собор) св. Иоанна Богослова. Сразу напротив его двери – часовня, где покоятся святые мощи основателя, прп. Христодула. Вокруг собора тянутся монастырские строения: храмы, братские кельи, трапезная, ризница и величайшее сокровище, библиотека, обладающая одним из самых крупных в мире собраний греческих манускриптов. Мы посетили великолепную ризницу, но больше всего запомнились настенные росписи во дворе храма: из глубины веков на меня смотрели, словно живые, святые люди этой земли.
За воротами монастыря лежало селение Хора. Глаза резануло от сверкающих на солнце, ослепительно белых домов и оград. Мощные, выложенные каменными плитами дороги построены давным-давно. И все вокруг казалось невероятно древним.
Паром на Афины уходил ночью, и мы решили отдохнуть. Обошли небольшой патмоский залив. На противоположной стороне от пристани его берег оказался засаженным кактусами. Чуть дальше росли высокие сосны, где мы спрятались от жары и отдохнули на пахучей хвое.
   Вечер на юге приходит быстро. Когда возвращались к причалу, над обителью Иоанна Богослова уже клубились сумеречные облака. Вдруг крепостные стены осветило электричество, и монастырь резко выделился в необъятном, застланном серым туманном пространстве. Тут же в наступающей тьме на одной из скал высветился, словно духовный маяк, православный крест. И куда бы мы ни шли, в густой ночной темноте над нами сиял символ победы над злом и страхом. «Хранитель всей Вселенной», поднялся над землей Апокалипсиса, где апостол Иоанн написал последние слова Книги Жизни: Ей, гряду скоро! Аминь. Ей, гряди, Господи Иисусе (Откр. 22, 20)!
Наш паром опоздал. Теперь он возвращался обратно в столицу, и в отпускное время, конечно, не был заполнен. Поэтому страшно повезло: мы залегли в буфетной на коротких диванчиках, стоящих рядом со столиками. Естественно, всю ночь горел свет, работал телевизор, какие-то дети раскладывали пасьянс. Но меня это никак не волновало, я замечательно спала, лежа на узком диванчике, а ноги устроив на пластмассовом стуле-кресле.
Но странно было пробуждение. В буфетной шумели, и стул под ногами ходил ходуном. Я открыла глаза, надо мной стоял африканец, тряс стул и что-то кричал. От ужаса закрыла глаза, лихорадочно соображая, как себя вести. Сначала с досады хотела спросить вящим голосом: «Чего пристал, стульев тебе мало?!» - но тут заметила, что буфетная пришла в общее движение, и совсем растерялась. Рядом через стол увидела Татьяну Леонидовну и пожаловалась: «Что ему надо?» Но вдруг поняла – «Приехали».
Паром вошел в Пирей, и этот человек, беспокоясь, что мы проспим Афины, просто-напросто нас будил. Как хорошо, что я сдержала себя, и не обидела его, потом было бы стыдно…

Глава из книги "На перекрестках вечности" / Сост. С. Рыбакова