Прогулки по Парижу. Лувр. Джоконда

                То человеческое изображение достойно наибольшей похвалы,               
                которое наилучшим образом отражает страсти души               
                Леонардо да Винчи

     «Джоконда» выставлена теперь на отдельной стене большого зала Salle des Etats. От осаждающей её толпы ограждена бронированным стеклом и барьером на расстоянии 5-7 метров. Когда я впервые попал в Лувр в 1996 году, экспозиция была иной, можно было подойти ближе, что существенно при небольших размерах портрета (0,8 х 0,5 м). Поэтому качественная репродукция – хорошее дополнение. С ней можно посидеть наедине. «Джоконда» не тот шедевр, о котором скажешь: я уже видел. Подлинное искусство не для разового употребления. Любимую книгу перечитывают, снова и снова слушают знакомую музыку, понравившуюся картину вешают перед глазами. Можно понять Наполеона, который держал портрет Моны Лизы у себя в спальне.

      Леонардо да Винчи (1452-1519) работал над портретом предположительно в 1503-1505 годах во Флоренции и увёз его с собой, когда по приглашению французского короля Франциска I переселился в Амбуаз на Луаре за три года до смерти. В истории создания портрета Моны Лизы (мона -- сокращение от мадонна), жены флорентийца Франческо дель Джокондо, много неясного. Главным источником информации служат «Жизнеописания» Джорджо Вазари, который был моложе Леонардо на 59 лет и, возможно, даже не видел портрета. Однако, за неимением лучшего, именно версия Вазари использовалась авторами романтизаций, вдохновлённых обаянием Джоконды.

     Слава портрета, подогретая скандальной историей его похищения в 1911 году и возвращением через два года, стрелки-указатели «К Джоконде» на каждом перекрёстке луврских коридоров, увеличивают толпу зрителей. Многие, без этой шумихи, возможно, и не заметили бы небольшой портрет в переполненном шедеврами музее. Но остановившись возле него, люди не спешат уходить. Хочется рассмотреть портрет, не отвлекаясь на его славу и окружающую суету.

     На фоне скалистого пейзажа с извилистой дорогой сидит полная, не очень молодая женщина с изящными руками и правильными чертами лица, хотя и не красавица. Она смотрит на нас – на меня, но не прямо в глаза, а на моё правое ухо. Или на кого-то за моим правым плечом? Конечно, она нас видит, но ускользающий взгляд из под припухших век, и не нам адресованная улыбка, смысл которой каждый волен толковать по-своему, притягивают и одновременно удерживают на почтительном расстоянии. Совершенная техника живописи, знаменитое сфумато в переходах светотеней, материальность аксессуаров, идеальный баланс между фигурой модели и фоном. И главный магнит в выражении лица, во взгляде, в загадочной «улыбке Джоконды».

     Поколения интеллектуалов упражнялись в анализе и интерпретациях «страстей души», Моны Лизы. Например, в ХIХ веке идеолог эстетизма (искусство для искусства) англичанин Уолтер Пэйтер: «Вся мудрость и опыт мира сосредоточились в этом лице...». Его современник французский поэт Теофиль Готье: «Опасно попасть под обаяние этого призрака...». И поближе к нам – Фаина Раневская: «Если бы я часто смотрела в глаза Джоконде, я бы сошла с ума: она обо мне знает всё, а я о ней ничего!».

     Впрочем, слова мало добавляют к увиденному – больше говорят о комплексах их авторов. Мне кажется, для того чтобы приблизиться к пониманию «Джоконды», полезно помнить, что Леонардо был итальянцем и гомосексуалистом. Незаконнорожденный сын флорентийского нотариуса, он рос в доме отца, окружённый нежной заботой бездетной мачехи и деда, но при этом знал и любил свою мать, крестьянку Катерину. Поклонение характерному для итальянца культу матери и свободному от эротики идеалу женственности читается в его картинах.