Горячий Джем. Книга 1. Глава 5

               



 
       В больнице меня навещала каждый день мама. Мне долго не разрешали вставать с кровати.

       — Мама, мне надо идти подметать двор, — говорил в полубреду я. — Надо срочно узнать, как поживает бывшая жена господина Корна. И что стало с этим мальчишкой… как его там… с Джемом Судейкой.

          Мама плакала.

          — Джем, сынок! Зачем ты полез в грозу на крышу? Тебя ударила там молния, но ты чудом остался жив! Ты что, совсем себя потерял. Какой ты хочешь идти подметать двор? Если наш, то с ним отлично справляется господин Корнелий. Наш старый дворник. И никакой жены у него не было, и нет в помине.

       Я пытался вспомнить, что со мной произошло. Моя голова была перебинтована. Когда настало время снимать бинты, то у меня на остриженной голове остались два больших темных рубца от ожогов.

       Мало того, когда подросли волосы, то справа над ухом оказался клок седины.

       Как только врачи разрешили, Валли и Энжел навестили меня.

       — За тебя все наши ребята во дворе переживают, Джем! И ждут, когда ты вернешься домой! – Рассказывали мне они наперебой. — Представляешь, перед подъездом на асфальте кто-то написал краской огромными буквами «Живи, Джем!». Эта надпись какая–то корявая, неуклюжая. Но даже дворник Корнелий не стирает ее. Так что давай, друг, выздоравливай!

         Мама же от переживаний за меня очень истощила свою нервную систему. Когда мои дела уже шли на поправку, очередной сильный приступ ее болезни заставил маму срочно лечь в одну известную клинику.

        Оттуда она вскоре прислала мне весточку. В ней она сообщала, что тоже быстро идет на поправку. Еще она очень просила, чтобы я своими напрасными письмами не очень тревожил покой нашего старенького дедушки, беззаботно проживающего в тихом элитном пансионате.

        В конце письма она сообщила новость, от которой мне стало весьма грустно.   Оказалось, что в ее лечебнице находится наш голова двора. Никто из докторов не понимает, что с ним случилось. Голова никого не узнает, он все время молчаливо сидит в кресле вдали ото всех и смотрит в окно. И он ни с кем не хочет разговаривать.

       Когда меня выписали из больницы, мама была уже дома. Мы все время проводили вместе, радостно ходили по магазинам, делая самые разные покупки, а вечерами перелистывали толстые семейные альбомы с фотографиями.

           На дворе стоял первый месяц очень снежной зимы.

         К всеобщей радости, я вновь стал ходить в школу. Но еще целый месяц я дотошно расспрашивал ребят, чем хорош был мальчишка по имени Джем Судейка.

        Все-таки постепенно память вернулась ко мне. Только  в школе и во дворе меня с тех пор все стали звать Горячим.

         Но вскоре все, как говорится, стало на круги своя. Я вновь стал обычным мальчишкой, умудрявшимся регулярно попадать в различные переделки.

         Все свободное от занятий время я с друзьями катался с ледяных горок или же скитался в окрестностях Кузькиной Бездны.

         Однажды меня там чуть не сожрала огромная рыба, неожиданно вынырнувшая из самых потаенных глубин пропасти. И из-за этого случая вновь был большой переполох.

        Радовало только то, что в тот злосчастный день я ухитрился разжиться красивыми рыцарскими доспехами. Я с трудом приволок их домой и повесил на стену в своей комнате.

      Рыцарские доспехи  противно пахли рыбой и морской тиной, хотя я их несколько раз тер тщательно намыленной губкой.

       Мама в результате этого жуткого происшествия у пропасти вновь целый месяц не могла придти в себя, опять лечила свою истощенную нервную систему. Но потом, в самом конце зимы, когда у нее восстановились силы, у меня с нею состоялся весьма трудный разговор.

          Начало его вроде не предвещало ничего страшного.

        — Джем, сыночек, я с удовольствием хочу констатировать, что ты заметно подрос и сильно возмужал за последнее время, — каким-то подозрительно бодрым тоном начала она свою речь. – Если бы жил с нами твой отец, он был бы рад видеть, каким ты стал высоким, сильным. Ты настоящий красавчик. К тому же ты очень заботливый внук. Молодец, что не забываешь своего дедушку, пишешь ему письма. Но…

           Это короткое «но» прозвучало как-то весьма холодно в ее устах.

       Последовавшая следом пауза, дала мне возможность приготовиться к худшему.

        — Но вместе с тем, характер твой изменился за последнее время не в лучшую сторону, – продолжила она бесстрастным голосом, — и мне одной теперь трудно справляться с твоим поведением. Помню, каким ангелочком ты был в десять лет. И боюсь думать о том, каким сорвиголовой ты станешь в пятнадцать!
      В десять лет ты был более воспитанным! Никому не грубил, не капризничал. Я возлагала на твое будущее большие надежды, и строила грандиозные планы.
     А когда тебе исполнилось двенадцать лет, что-то вдруг с тобой случилось. Произошло нечто такое, словно в тебе щелкнул какой-то невидимый переключатель, и твой характер из-за этого внезапно сильно переменился. Ты сразу же стал очень дерзким и чересчур самостоятельным. Самое ужасное то, что ты стал вытворять всякие неожиданные, непредсказуемые поступки.

               Я стоял неподвижно перед мамой, понуро опустив голову.

        — Благо, если бы ты просто бедокурил во дворе со своими друзьями, — продолжала рассуждать она. – Или же, например, иногда дрался с соседскими задирами. Такое бы твое поведение и все взрослые могли понять, потому что они тоже когда-то были молодыми. Но ты вдруг зачем-то, стал лезть в дела взрослых людей. Ты же не сводник! Зачем взялся раздавать советы, кому с кем жить в нашем дворе?

        А еще прозвище тебе дали какое-то странное! Горячий! Горячий Джем! Просто какой-то ужас! Теперь ты зачем-то еще стал лазить по самым непотребным местам! Даже чуть не сгинул в Кузькиной Бездне! В этой проклятой бездонной глотке! Все в городе рассказывают, как тебя там чуть не сожрала большая зубастая тварь!Весь лоб тебе расцарапала...

          Здесь мама очень сильно ошибалась.

        — Мама, это была не тварь, а большая-пребольшая рыба! Я даже не думал, что бывают такие огромные рыбины! Размером чуть ли не с кита! Все говорят, что это и был настоящий кит!

           — Какая разница, сынок! Неужели ты думаешь, что мне было бы легче, если тебя проглотила в Бездне не какое-то чудище, а огромная рыба! Ну как ты это мог допустить! Это ведь ужасное, проклятое место! Сколько людей сгинуло в ней! Говорят, и Артур, твой родной отец тоже не миновал ее! Сколько раз я просила тебя не ходить туда! Я же после случая с этой рыбой, целый месяц придти в себя не могла.

        — Да, кстати, мама, но именно в этот день я принес оттуда домой красивые рыцарские доспехи.

         — А вот про этот железный хлам лучше и не вспоминай. Времена рыцарей давно миновали! От этих никчемных доспехов вся твоя комната тухлой рыбой провоняла! В твою комнату теперь просто невозможно войти! Теперь вот еще весь двор трезвонит, что ты влюбился в какую-то старуху с острым язычком. Да говорят, не просто старуху, а какую-то воровку шляпницу. У тебя как оказывается, просто гадкий вкус! Затем ты зачем-то притащил из цирка в дом голый женский манекен и поставил его в своей комнате. Скажи мне, зачем он нам нужен? К нам приходили из цирка по этому поводу жаловаться!

         — Мама, но ты же ведь сама прекрасно видела, что этот манекен совсем не голый, а одет в очень симпатичное змеиное трико. И не я затеял эту историю. Ты вспомни, как сама вечером водила меня в этот злосчастный цирк на представление! Именно там, на арене я увидел очень красивую девочку, которую не могу до сих пор забыть! Как она легко парила в воздухе под куполом цирка! Разве ты забыла, что это именно она была одета в костюм змеи?

           При упоминании о цирке моя мама расстроилась еще сильнее.

         — Про этот цирк лучше не вспоминай, Джем! Как только вспомню, как она упала, лишившись чувств, мне сразу не по себе становится.

         — А я так часто вспоминаю эту девочку!

          Но мама уже не слушала мои возражения.

         — А тут еще совсем недавно ты устроил жуткий пожар на крыше. Вспомни, сколько дней потом тебя выхаживали врачи в больнице. Наверное, это ты еще не совсем забыл? Не слишком ли много всего для одного подростка? Я теперь, наверное, опять буду лечиться!

         В итоге с ее слов получалось, что я чуть ли не совсем потерян для этого мира, и она теперь не знала, что со мною дальше делать. И что уже одной ей теперь со мной никак не совладать.

          В оправдание, я как самый последний спасительный аргумент протянул ей свой школьный дневник.

         — Единственное, что тебя сегодня выручает — это твоя хорошая успеваемость в школе. Удивительно, но сам Фарадей тебя хвалит! Хотя, честно говоря, мне это кажется весьма странным. Не пойму, как это у тебя получается. Но это, наверное, по наследству от меня. Я ведь всегда училась замечательно! И трудные задачи по алгебре решала быстрее всех. А вот в твоих глазах я не вижу особенного усердия.

          Я ей опять пытался объяснить, что старуха, про которую судачит весь двор, совсем не старуха. И что влюбился я на самом деле не в нее, а в юную циркачку, выступавшую в костюме змеи. И теперь долго мучаюсь из-за этого чувства к ней. А пластиковый манекен из цирка выкрали мои друзья, пытаясь хоть как-то утешить меня. В кромешной тьме перепутали, приняли ее за живую артистку, вот и притащили.
 
         И что манекен этот совсем не голый.

        Но складно оправдаться не получилось.

        Не скрою, слова мамы меня обидели и насторожили. Я не на шутку испугался, вдруг она решила выйти за кого-нибудь замуж, так как часто замечал, что многие мужчины заглядываются на нее и всячески пытаются оказывать ей знаки внимания.

          В сердце моем поселилась тревога.

         В тот же день же я отправился навестить любимого дедушку, хотел поведать ему все свои печали.

          Да вот незадача, с недавних пор он переехал жить далеко за город в какой-то шикарный закрытый пансионат. Этот элитный пансионат находился в густом сосновом бору, и предназначался только для особо важных персон.

           Простым смертным людям там делать было нечего.

          После пожара на крыше, я давно к деду не ходил, поэтому очень намаялся, разыскивая этот необычный пансионат.

          Сначала надо было добраться до дремучего леса.

       Из города туда изредка ходил только один маршрут трамвая.

        Неприветливая вагоновожатая долго молча  теребила свою длинную косу, все ждала, пока я брошу в кассу две монеты. Только тогда она закрыла двери и тронула вагон.

        Холодное зимнее солнце быстро клонилось к ломаной линии горизонта, пока я трясся в старом промерзшем трамвае.

        На конечной остановке возле леса было совсем пустынно.

       Наверное, так же пусто было в моей душе.

        Противно дул в лицо колючий ледяной ветер. Но мне надо было поговорить со своим дедушкой.

       И я вошел в лес. Мне пришлось долго идти по едва различимым заснеженным тропкам, перелезать через трухлявые стволы поваленных деревьев и карабкаться вверх по обледенелым глинистым оврагам.

          К тому времени короткий зимний день успел склониться к вечеру. А когда я нашел высокий забор, опоясывающий пансионат, вокруг совсем стемнело.

      На мою беду седовласый сторож, охранявший ворота, оказался весьма неприветливым, таким же злющим, как и три его собаки. Ну, никак он меня без приглашения не пускал внутрь, все гнал прочь.

       Но он не понял, с кем связался. Пришлось мне долго скитаться вдоль ограды забора, пока я не нашел маленькую щелочку. Но не зря я слыл пронырой. Лазейка хоть и была узкой, но я все-таки сумел пролезть через нее.

        После всего этого отыскать домик дедушки оказалось уже совсем нетрудно.

       Пансионат действительно оказался не для простых людей. Все там было на высшем уровне! Всюду царил торжественный покой и порядок. Многие мраморные и гранитные домики утопали в снежных сугробах. На вычерченных, словно по линейке чистеньких заснеженных улочках только изредка попадались одинокие прохожие.

       Домики в пансионате оказались не очень большие, но все они выглядели весьма изыскано. Сразу чувствовалось, что живут в них бывшие генералы и министры, а не какие-то там обычные люди.

       Один гранитный домик был очень похож на большой красивый корабль. В этом домике жил прославленный адмирал Блекбенкс. О его славных подвигах ходило много легенд.

       На другом конце улицы был еще один большой каменный замок, но он был уж очень мрачного вида. И его охраняла большая стая летучих мышей. Она без устали кружилась над его остроконечной крышей.

      Когда я проходил мимо него, то всегда чувствовал неприятный холодок на спине.

          Несколько лет назад мы с дедушкой приезжали сюда, чтобы навестить старого адмирала. Показывая на этот темный замок, дедуля  мне поведал, что хозяин этого дворца был весьма известной личностью, чуть ли не легендарной персоной. И что хоть и происходил он из древнейшего рода, но в просвещенной среде слыл самым отъявленным душегубом и кровопийцей.

       Поэтому я старался проходить мимо этого места быстро, а вот у замка адмирала спокойно останавливался, чтобы почитать красивые надписи на его воротах.

      Мой дедушка всегда был дружен с этим прославленным морским героем, и, когда они еще оба жили в столице, несколько раз водил меня к адмиралу в гости.

     Новый гранитный домик дедушки я нашел по большой табличке с надписью. Он был весь заботливо увит замерзшим плющем.

        В домик я к нему не стал сразу же заходить. Не оттого, что без приглашения не хотел вторгаться в чужое жилище. Просто я помнил, как в старом городском жилье дедушки всегда очень приторно пахло лекарствами. Всякими там микстурами и настойками. Было там у него припасено много всяких таких пахучих баночек.
      А ведь тот, прежний дом был не маленький, можно сказать даже огромный. Так представляете себе, какие ароматы могли ожидать меня в этом очень маленьком гранитном домике.

    Наверное, можно было бы сразу задохнуться с непривычки.

        К тому же я очень боялся наследить там своими перепачканными глиной ботинками. И еще мой дедушка не очень любил, когда его неожиданно отрывали от всяких там важных раздумий.

       А мне под высокими соснами дышалось теперь очень легко. Поэтому я благоразумно присел рядом на деревянную скамейку у входа и стал негромко звать дедушку выйти ко мне.

       Звал я его долго, на разные голоса, на разный лад. Но он так и не вышел. Хотя слышал я, как он ворочается за стеной, сопит, думая о чем-то своем. Наверное, сдерживала его какая-то обида на меня. Причем обида совсем мною не заслуженная.

         Я ему напоследок так и сказал.

       — Зря ты дедушка на меня обижаешься, выходить со мной на разговор не хочешь! Знаю, что сердишься на меня, за то, что я тебя не навещал, пока ты в городе хворым лежал. А я ведь не мог к тебе придти! Не мог никак! Сам потому что в больнице был! Меня ведь молния ударила! Лечился я после пожара на крыше! Причем лечился очень долго! А потом еще меня чуть огромная рыба не сожрала. Большая рыба, словно вовсе и не рыба, а настоящий кит! Да я сумел отбиться от нее! Хотя, наверное, жалко, что она меня не сожрала! Потому что меня кругом все ругают, говорят, что я самый большой придурок! Ладно, дедушка, не разговаривай, если совсем не хочешь! Я ведь не обидчивый. Я потом еще приду к тебе. Авось еще захочешь поговорить с любимым внуком!

        Вернулся домой я усталый, расстроенный и очень замерзший. На все расспросы мамы, я с грустью отвечал, что навещал дедушку. Но только у того окончательно испортился характер, и, после этого, он совсем не хочет общаться со мной. А, может быть, и еще из-за каких-то старых обид.

       И еще я сказал ей, что, наверное, я никому больше не нужен на этом свете.

        Мама тотчас принялась меня успокаивать.

      К моему облегчению оказалось, что она не собирается замуж. И что в настоящее время она хотела всего лишь заняться поисками опытной и мудрой воспитательницы для меня.

         Это признание меня успокоило.

       Вначале я думал, что это всего лишь долгое дело и обычные пустые разговоры с ее стороны, и что пройдет неделя-другая, а там глядишь, и весну сменит жаркое лето. Все встанет на свои места и никакой воспитательницы мне тогда не понадобится.

      Но именно в это время на меня нашла какая-то странная напасть. В обиходе моей речи вдруг появились самые нехорошие бранные слова и целые выражения. Я стал часто без всяких причин браниться в разговоре с друзьями, а однажды даже грубо обозвал одним очень страшным словом самую старую школьную учительницу.

         В школе был большой скандал, маму вызывал директор Кариш.

     Придя домой, мама тут же опять припомнила все мои старые и новые выходки, и снова обвинила меня, чуть ли не во всех смертных грехах.

       — Да, я понимаю, что у тебя в самом разгаре переходный возраст. У всех мальчиков он проходит проблемно. Но у тебя он какой-то слишком бурный. Вместе с ним пришло столько напастей. Твоя речь неожиданно наполнилась самыми нехорошими ругательствами.
     Где ты подцепил эти дворовые выражения? Твой отец себе никогда себе такого не позволял! Слушать его речь мне всегда было приятно. Она была изящна. За всю жизнь я не услышала от него бранного слова.
      А ты совсем не похож на него!
      Какими словами ты, негодник, обозвал в школе старую почтенную преподавательницу? Меня из-за тебя к директору Каришу вызывали! Ты хочешь, чтобы тебя выгнали из лучшей в городе школы? Куда тогда ты отправишься? В подземелья к неприкасаемым? Станешь «пластожором», будешь вместе с ними по помойкам лазить, пластмассу жрать? Остановись, опомнись, мой мальчик! Ведь ты происходишь из древнего знатного рода. Фамилия Судейка у многих в этом городе еще на слуху. Поэтому не вздумай позорить свою славную фамилию.

           После этого случая вопрос о воспитательнице встал на повестку дня окончательно и бесповоротно.

        В нашей столице Конфедерации найти хорошего воспитателя совсем не проблема. Здесь каждый второй считает себя в этом деле чуть ли не пупом земли. И все стараются учить друг друга.

         Так в нашем доме этих воспитателей тьма.

         Выстроилась целая очередь с рекомендациями.

         Мама не хотела рисковать и не стала полагаться на предложения чужых людей.

        — Ага, есть у меня на примете одна замечательная персона. Как я могла про нее забыть! Тетя по моей отцовской линии. Когда-то уже она мне помогала! Не зря говорят, что она очень мудрая женщина. Надо только отыскать ее телефон.

         Сказано – сделано!

        Вскоре в нашем доме появилась ее дальняя родственница, как потом оказалось, одно время уже жившая в нашем доме.

        Она оказалась весьма практичной и очень дальновидной особой. Приехала она с огромным чемоданом в багаже и с металлической ажурной клеткой в руке, в которой сидел нахохлившийся большой попугай.

       Если тетю я помнил очень смутно, то говорливого попугая признал сразу.

       Удивительно, но тот тоже меня не забыл.

       — Привет, шалопай! — Хмуро покосился он на меня. – Говорят, ты совсем от рук отбился?

      — Все это чистое вранье, — сказал я. — Просто так дает знать о себе переходный возраст.

       Попугай недоуменно почесал лапкой свой пушистый хохолок.

      — Переходный возраст? Откуда и куда? Вижу, что ты научился говорить загадками, шалопай. Мне много лет и я уже забыл, что это такое! Надеюсь, что эта болезнь не заразна? Скажи, от этого переходного возраста не выпадают перья? Или от него голова сильно чешется?

      — Насчет выпадения перьев я не знаю. Но скажу точно, что голова не чешется. Но зато очень часто она сильно болит!

        Что касается воспитательницы, то я сразу как-то проникся к ней, поэтому поспешил ее предупредить:

      — Тетя, вы знаете, что моя мама — чрезвычайно воспитанная и утонченная женщина. У нее очень тонкая и ранимая психика. Из-за этого она постоянно боится, что я опозорю наш древний судейский род. И не удивительно, что в отношении меня терпение ее лопнуло. Правда лопнуло как-то тихо и не заметно. Да, мое поведение далеко не идеальное. Но с другой стороны, я еще не совсем потерянный для этого мира человек. Чтобы там вам не говорили всякие другие доброхоты, знайте, что я не придурок какой-то, и тем более – совсем не тупица. Не скрою, что да, когда был пожар на крыше, то меня там здорово ударило по голове. То ли молнией, толи обгорелой доской. Такой факт был. И память моя немного от этого пострадала. Но это все в прошлом. С тех пор я сильно поумнел. Просто вы, тетя, не стесняйтесь и, чуть что давайте мне заранее понять, что я где-то немного переборщил в своем поведении.

        Я ей показал манекен.

        — Вот, тетя, это тот самый пластмассовый манекен, который ночью выкрали из цирка мои друзья. Видите, он совсем не голый. Ну, почти не голый. Мне жалко его отдавать, потому что на нем тот самый костюм змеи, в котором выступала моя пропавшая девочка.

        Тетя осмотрела внимательно манекен.

         — Костюм змеи, говоришь! Хорошо, давай оставим пока его у нас, — сказала она задумчиво. — Пластмассовый манекен в доме все-таки гораздо лучше живой манекенщицы!

        — Почему лучше, тетя?

        — Поверь мне, мальчик, я это знаю. И советую тебе в будущем, когда повзрослеешь, обходить этих изнеженных дамочек стороной! Желательно не меньше чем за километр.

        — За километр?

        — Именно так! Не меньше!

        — А почему, тетя?

        — Понимаешь, Джем, в те давние времена, когда миром правили сварливые кухарки, печь Мироздания хоть и чадила, но, всё же, все голодранцы были сыты и обуты. А вот когда у котла с похлебкой расселись манекенщицы, то тогда весь мир обезумел и перевернулся с ног на голову. Сытые исчезли, зато появились толпы голодных оборванцев.

        Слова воспитательницы заставили меня теперь совсем по-другому посмотреть на манекен в змеином трико.

        — Тетя, что же это получается? Неужели это именно из-за этих стройных модниц произошел Апокалипсис?

         — Хм, не совсем так, Джем. Хотя, вероятно, свою маленькую долю они в это происшествие внесли. Но этот манекен, так и быть, мы не отдадим. Места он занимает совсем немного. И к тому же не пахнет рыбой, как твои рыцарские доспехи.

        — Рыцарские доспехи? Откуда вы узнали про мои доспехи, тетя!

        — Благодаря их чудным ароматам. Мимо твоей комнаты даже при закрытой двери просто так не пройдешь.

          Я засмеялся ее шутке.

         — Да, тетя, воняют доспехи сильно. Я столько тер их мылом, да только все бесполезно.

        — Ты что, пострел, решил готовиться к посвящению в рыцари?

        Я неопределенно пожал плечами.

       — Честно говоря, как-то об этом не задумывался.

         — Не задумывался? А жаль! Хотя романтичные времена рыцарей давно прошли, но скажу честно, что их в сегодняшнем мире теперь очень не хватает! А по поводу этого манекена не беспокойся. Сошьем на него замечательное бальное платье. А с цирком я договорюсь. Будь спокойным. Там у меня связи.

         Я знаками поманил ее в одну из дальних комнат и, ткнув пальцем в темный угол за шкафом, показал еще одно недавнее свое ценное приобретение.

        — Ишь ты, вот какая замечательная картина с белой лошадью! — Удивленно воскликнула тетя. — Сразу чувствуется школа старинных мастеров! Лошадь мчится как живая, а грива у нее развивается. И кругом нее одни звезды! Красота!

         — Нет, тетя, вы не туда смотрите. Я не про картину вам говорю. Эта картина с лошадью висит здесь давно на стене. Говорят, что ее когда-то нарисовал мой пропавший отец. Он вообще любил рисовать лошадей. Я ее сберег!

        — Молодец, что сберег! Когда отец вернется, то он очень будет рад твоему поступку!

         — Вы шутите, тетя? Столько лет прошло, как он исчез!

         Воспитательница невозмутимо посмотрела на меня.

      — Ну и что из того, что исчез! В жизни все бывает, Джем! Тем более с мужчинами. Надо верить и никогда не отчаиваться! Ну, где же оно, твое приобретение? Чем ты меня еще хочешь удивить?

       — Смотрите глубже в угол, тетя. Вон видите? Только патефон не трогайте. Смотрите за ним, за патефоном!

         Но тетя все-таки с нескрываемым интересом повертела в руках музыкальный аппарат.

        — Патефон — это замечательная вещица! И пластинок к нему, как я погляжу, у тебя очень много!

         — Много, много, тетя!

         — Это хорошо! Аппарат вижу трофейный? И дорогой! Ты где его достал, шельмец?

       — Достал там, где его уже нет. Это моя добыча, вам я его не дам. Даже не просите! Патефон я для своего дедушки берегу! Хочу этот аппарат в его славный пансионат отнести. Пускай все там будут наслаждаться музыкой, а то у них там все время тишина и покой. Только райские птички щебечут. А все местное население скучает, наверное, целыми днями!

        — Что? Вот этот патефон отнести к дедушке? В его самый тихий пансионат? — Тетю слегка качнуло. Она даже озадаченно схватилась за спинку стула. – Ты уверен, что там ему место?

        - Именно там, тетя! Вы лучше смотрите туда, дальше за патефоном, в самый угол. Видите красавицу из гипса?

         — Ого! – Воскликнула радостно тетя, и стала от удовольствия потирать руки. – Вот это вещь! Какая статуя!

       — Смотрите, только маме про нее пока не говорите! Она еще не видела. Видите, вот это красотища! С веслом!

         — Вот это да! Статуя! Девушка с веслом!

        — С веслом! Весло здоровенное, вроде даже как настоящее, аж в потолок упирается! Это все продолжение моей прошлой истории с манекеном. Мои друзья меня всё жалеют. Спасают мое разбитое сердце. Вот они ее за кампанию к манекену и принесли.

         — Утащили? – Настороженно спросила тетя.

       — Да вроде нет, просто унесли из парка. Так вышло. За день до вашего приезда. Ей там, в парке было неуютно, она все время мокла под дождем. А потом там ремонт, строители ее бедненькую чуть в яму не свалили. А здесь ей сухо. И птицы не пачкают. Я бы не хотел ее отдавать.

          Тетя довольно зацокала языком, оглядывая девушку.

        — Отдавать эту трудягу? И не подумаем! Эта девушка к большой удаче! — Сказала она. — Запомни, мальчик, что я тебе сейчас скажу: вероятно, всю жизнь вокруг тебя будут всегда вертеться разные смазливые подружки. Но вряд ли все эти расфуфыренные белоручки будут носить при себе тяжелые весла. А эту красавицу мы уже ни за что не отдадим! Она к удаче! Только покрепче поставим ее на самое видное, достойное место! А с парком я как-нибудь тоже договорюсь. Там у меня большие связи.

          Мамина родственница была весьма устойчивой к стрессам, а терпение ее было железным. Она стоически выдерживала все мои проделки, но иногда все равно наступал тот момент, когда даже ее чаша терпения переполнялась. В эти дни, — я это заметил, — в доме обязательно с грохотом взрывалась какая-нибудь дорогая ваза или тарелка.

          Я бежал на шум и видел склоненную тетю над осколками битой посуды.

        — Да, признаюсь, вот я и не выдержала, — вздыхая и разводя руки, констатировала тетя. — Сегодня мое терпение наконец лопнуло. И лопнуло достаточно громко. Даже фарфор не выдержал. Наверное, ты слышал, Джем, как он лопнул?

       — Еще бы! Обалдеть, как слышал! В доме грохнуло так, что мало не покажется. Как дюжина бомб в Кузькиной Бездне! Да, тетя, у тебя действительно крепкое терпение!

         Тетя скромно качала головой.

        — Надо мне сейчас срочно поправить свои нервы. Не помешает накапать в рюмочку тридцать капель успокаивающего лекарства. Да, кстати, по поводу Кузькиной Бездны, вот что сейчас я тебе скажу! Не подходи к ней! Никогда и ни в коем случае! Это ведь весьма гиблое место! Жутко много там народу сгинуло в небытие! Я слышала, что ты тоже однажды чуть не пропал там! Говорят, на тебя клюет очень крупная рыба? Это правда, Джем?

        — Было дело, клюет. Однажды клюнула очень здоровая. Все говорят, что это была рыба-кит.

       — Интересно, почему же она тебя не слопала всего с потрохами?

       — Она пыталась это сделать, да, наверное, я оказался ей не по зубам. Или слишком горьким.

      — Н-да, видимо разговаривать с тобой совсем бесполезно на эту тему. — Вздохнула грустно тетя. — Вероятно, ты, Джем, являешься самым наглядным примером того, как дурная тяга к приключениям передается по наследству!

          — Что вы имеете в виду? Те истории, которые рассказывают про отца? Так не известно еще правдивы они или выдуманные!

        — В каждой истории есть доля правды.

         — Но я хотел бы все-таки иногда бывать у Бездны. Там ведь каждый день проводят очень интересные экскурсии!

     — Интересные экскурсии, говоришь? Да, экскурсии — это дело хорошее! Но если только в сопровождении взрослых. И если там не перелезать через ограждения!

       — Еще бы, конечно! Без взрослых я туда ни шагу!

       — Молодец, я вижу, ты все понял! Ну а в остальном тогда ты сам разберешься. Иди, ступай гулять.

       — А что делать с этой разбитой вазой? Она ведь очень древняя. Такие вазы делали еще до Апокалипсиса. Может быть, я аккуратно склею все ее осколки. И поставлю на прежнее место. Тогда в следующий раз вам ее будет уже не так жалко бить!

          Тетя категорично возразила.

       — Ни за что! Во-первых: никогда по жизни не пытайся склеивать то, что уже разбилось. Мы ведь с тобой не реставраторы в музее. И даже не археологи. Во-вторых: я хорошо отличаю вазы древних мастеров от современных дешевых подделок. Уверяю тебя, что в данном случае Апокалипсисом здесь даже не пахнет. А всяким дешевым подделкам не место в твоем доме. Тем более склеенным. Согласен?

      — Отлично сказано, тетя!

      — Надеюсь! У тебя, мой мальчик, я вижу, кровью на лбу написано, что тебя ждут великие дела!

        — Что? Написано кровью на моем лбу? Да это тетя всего лишь недавняя царапина от связки ключей. Не поверите, но это один очень костлявый субъект дал мне связкой ключей по лбу.

         — Да, а я этого не знала! Костлявый субъект, говоришь? Связкой ключей? И, наверное, это тоже случилось у Кузькиной Бездны?

        — Вы весьма догадливы, тетя!

        — Х-м, для этого не надо быть провидицей. Ужас, какие вещи творятся у этой бездонной пропасти! Да это просто безобразие какое-то! А где же были спасатели? И где была наша доблестная полиция?

        — Про полицию не знаю, тетя. Наверное, она, как всегда, ловила рыбку, но ту, что поменьше. Но не переживайте! Царапина на лбу, буду надеяться, скоро пройдет.

       — Конечно, пройдет. Лишь бы шрам не остался. А вот заботу о склеивании всяких там разбитых черепков оставь, Джем, своим далеким меланхольным потомкам. Если вдруг таковые вдруг окажутся в твоем роду! Да, кстати, если кто-нибудь из твоих друзей захочет заняться изучением древностей, а также склеиванием всяких там осколков и черепков, то я могу устроить его учеником в музей к реставраторам. У меня там тоже большие связи.

         Интересная оказалась тетя. Всюду у нее большие связи!

       — Да, я вижу вы и впрямь классная тетя! — Констатировал я. – Афигенно мудрая и классная! Точно Афигенная! О, я придумал, как теперь буду вас звать. Конечно, только если вы не против этого?

         — Ничуть.

              С тех пор я стал звать ее Афигенной Тетей.