Горячий Джем. Книга 1

               
               
           Юсупов Рашит
                rashit.yusupov1001@mail.ru


               
               

                Кузькина Бездна




       Большая улитка неспешно ползла по влажному каменному склону. Не замедляя своего продвижения, она настойчиво стала бороться со сломанным пожухлым стебельком, лежавшим на ее дороге.

     Маленький мальчишка сделал шаг вперед и нагнулся над улиткой.

     — Стой, Джем!

      Седой старик схватил мальчишку за руку и перетащил за металлические поручни ограждения.

   — Ты что такое творишь, проказник?

    — Улитка ползет… задумчивая. И очень большая. Я таких улиток раньше не видел.

       - Обыкновенная улитка. – Сказал его дедушка. – Таких здесь много.
 
       Его внук разочарованно вздохнул.

      - Жалко, что сегодня Валли с нами нет. – Сказал наконец он. - Он бы точно ее себе взял.

     Но дедушке сейчас было совсем не до улитки. Он даже разглядывать ее не стал.

    — Джем, мы приехали  сюда совсем не улиток собирать. Лучше посмотри чуть дальше мысков своих ботинок. Вперед и чуть вниз.  Ну и как, ты видишь перед собой Бездну?

      Малыш посмотрел вперед и с изумлением увидел, что всего в нескольких метрах за поручнями неожиданно обрывалась холмистая земная твердь. Впереди него и по бокам насколько хватало взора, всюду простиралась наполненная едва заметной дымкой впечатляющая бездна.

      — Как здорово! Разве такое бывает! Какая огромная пропасть! - Изумленно воскликнул мальчишка, приподнимаясь на мысочках. – Вокруг нас на милю ничего нет! Да и внизу совсем ничего нет! И даже дна пропасти не видно!

     — Не говори так громко, Джем. Кузькина Бездна очень не любит шума.

     — Кузькина Бездна? Какое забавное название!

     — Так считаешь?

     — Бездна какого-то Кузьки!

       Дедушка видимо совсем не разделял бурных восторгов своего внука.

    — Малыш, давай сейчас немного помолчим.

     Старик несколько минут стоял неподвижно, что-то тихо бормоча себе под нос.

        Джем зачарованно разглядывал огромную пропасть.

    — Ты молишься, дедушка? – С удивлением спросил он.

     Старик не ответил.

      Джем прислушался к шепоту своего деда.

      — … всем тем, кто шел в страшную Бездну…, — тихо срывалось с губ старика, — всех, кто прокладывал путь… и мой сын Артур, один из многих…

     У них за спиной послышались голоса.  На широкой тропе суетливо затолкались испуганные экскурсанты. Впереди них шли опытные экскурсоводы.         Они торопили и подбадривали отстающих, стремясь засветло обойти вокруг огромной пропасти.

         Навстречу экскурсантам местные спасатели вели под ручки одну слабовольную женщину.

     Та кричала,  билась в истерике и из последних сил проклинала бездонную пропасть.

           - Увезите меня отсюда! Они ведь вернутся! Они опять это устроят! Не хочу видеть ее!

      Чуть в стороне от всех вдруг забил в бубен и стал неистово приплясывать весьма странный человек, одетый в лохмотья из звериных шкур. Он с надрывом совсем низким голосом затянул непонятную всем песню.

     Один экскурсовод решился остановить рядом с ним свою приунывшую группу.

      — Хватит ныть, долой сопли! Давайте немного послушаем этого шамана. Наверное, вы в своих городах такого никогда не увидите, таких песен не услышите… Так, послушали? Теперь идем дальше. Берегите свои силы!

      Экскурсанты о чем-то зашумели, заспорили, бросая мелкие монеты шаману.

                Гид сделал успокаивающий жест рукой, попросил тишины.

      — А, понял, вы все хотите знать, о чем он поет в своей песне! А разве вы сами не догадываетесь, о чем можно петь возле такого ужасающего места. Как известно мне, в этой песне поется о том, что некто Творящий создал весь мир прекрасным, чтобы люди радовались. Но люди не поняли этого дара. И тогда Великий Творящий прислал сюда загадочную Кузькину Мать, чтобы она создала эту огромную бездонную пропасть. И она ударила по земле и скалам своей мощной ногой. И тогда всё затрепетало от ужаса. Как видите, в этой песне все очень даже просто.

                Экскурсанты качали удивленно головами, чесали свои затылки.

                - И вы считаете, что это действительно, правда?

                Экскурсовод посмеивался, вел свою группу дальше.

                -  Не уверен! Скорее всего, это легенда, вымысел! Но если это и было, то было давно. Думаю, что примерно лет двести назад, никак не раньше.

                - Вот так Кузькина Мать… Мамочка Кузьки! Чего она натворила! – Говорили встревожено  экскурсанты. – Представляете, а ведь  это была всего лишь Мама Кузьмы…

                - Хорошо, что Творящий Порядок не прислал сюда к нам Кузькиного Папу. Нам крупно повезло! Этот Папочка, наверное, совсем бесшабашный! Будь он здесь, то тогда бы Отец этого мальчугана  натворил бы здесь более жутких бед!

                - А теперь, наверное, уже и сам Кузька подрос… Ужас! – Говорили самые дальновидные.

               - Кузька подрос?.. Интересно, какой у него характер.

      Вот мимо провез свою большую тележку мороженщик.

      — Берите свежее мороженое, — кричал он громче всех. – Очень оно полезно всем для подъема настроения!

      Шаман перестал бить в свой бубен и купил себе сразу два мороженых.

      Джем стал дергать дедушку за руку.

      — Я тоже хочу! Дедушка, давай возьмем, пока очереди нет! А то разберут все!

     Дед строго посмотрел на настойчивого внука.

     — Джем, тебе и правда хочется мороженого? Тебе разве здесь не страшно?

     — Ты что, дедушка! Здесь экскурсии ходят, всякие дядьки с бубнами пляшут. И вкусного много продают.

      Дедушка нахмурился.

     — Внук, успокойся. Осмотрись по сторонам. Какое лакомство? Здесь ведь даже у многих взрослых стынет кровь от жуткого страха. Ведь Кузькина Бездна бездонна!

     — Нет, дедушка, не страшно. Мне тут нравится. Жалко, что мама совсем не захотела с нами ехать.

      Дедушка сдался и полез в карман за кошельком.

      Вкусное мороженое в стаканчике быстро закончилось.

     Но настроение Джема было на высоте.

      Только вот его дедушка совсем загрустил. И решил срочно возвращаться в город, хотя неугомонный Джем очень его упрашивал еще немного погулять у бездонной пропасти.

      От Бездны до столицы Конфедерации на машине езды всего на пять минут. И за это время, погруженный в свои думы, старик не промолвил ни слова.

      Во дворе машину  поджидал дворник Корнелий. Он был аккуратно выбрит и облачен в чистый передник.

      В руках он держал большой букет цветов.

     — Это цветы для матери Джема, господин судья. Ее любимые. Мы с вами вместе их сажали. Цветы совсем свежие, я только-только их срезал.

     — Спасибо, господин Корн. Элиза их очень любит. Такие букеты ей всегда дарил мой Артур.

     Господин Корн неловко затоптался на месте, стал тереть руки о свой фартук.

     — Господин судья, сегодня ведь тот день, когда ваш сын… Или мне уже изменяет память?

     Дедушка пожал ему руку.

    — День именно тот, Корнелий. Спасибо, что помнишь Артура!

     — Ваш внук очень подрос. Вы, наверное, возили его туда? И все уже успели рассказать Джему? — Дворник внимательно посмотрел на мальчугана.

      Дедушка грустно усмехнулся.

    — Да, были там. Сегодня я впервый раз показал ему Бездну.

     — И все про нее рассказали? И про Артура?

      — Нет. Почему-то я не смог этого сделать.

    — Понимаю вас. Тяжело…

      Дедушка отрицательно покачал головой.

     — Нет. Просто я не знаю, как мне теперь быть. И дело совсем не во мне. А в этом мальчишке.

      — В Джеме?

     — Да, в нем. Только что его поведение очень удивило меня. И напугало.

     — Чем?

     — Он оказывается, совсем не боится Бездны.

     — Вот оно что… А ведь и ваш Артур с самого детства тоже ее не боялся.

      Они понимающе переглянулись.

    — В том-то и оно. — Сказал дед. — А это беда. В народе ведь не зря говорят, что яблоко от яблони недалеко падает…
               





 



                Глава Первая




                Однажды Валли Тараканчик забежал к Горячему Джему без предупреждения.

    - Джем, есть важная новость! — Интригующе прокричал он от самых дверей, при этом беззаботно размахивая своим сачком для ловли бабочек.

     Хоть этот визит друга был и неожиданным, но Джем ему искренне обрадовался.

     Но на всякий случай он старательно изобразил на своем лице кислую гримасу недовольства.

         - Правда? Помнится, Валли, однажды ты мне уже сообщал одну очень важную новость. Из-за нее я попал тогда в жуткие переделки!

     - Да, еще бы! Помню, было такое дело…

    - В тот день ты тоже так ворвался... Без предупреждения, без стука в дверь… Со своим сачком... А может, я сейчас занят очень важными делами!

     И Джем старательно принял очень задумчивый вид.

     Честно говоря, но сейчас он не лукавил.

       Ведь перед самым появлением Тараканчика, Джем удобно расположился в своем любимом кресле, для того чтобы на часок-другой погрузиться в размышления о загадочном устройстве окружающего его мира.

       Не подумайте, что Джем был каким-то там мямлей и тихоней, раз к нему приходили такие желания.

     Он совсем не был похож на мечтательного домоседа. И никто Джема маменькиным сыночком никогда не называл, хотя честно говоря, с самого рождения жил он без отца.

     Просто вчера мама дала Джему серьезную взбучку за очередную проделку. Вот поэтому, сегодня он решил примерным поведением изменить ее мнение о себе.

                Джем запланировал на сегодня в совершенно спокойной обстановке поразмышлять о причинах страшного Апокалипсиса, несколько веков назад разрушившего весь старый мир. И еще заодно собирался разобраться в нелегкой и весьма запутанной истории молодой Конфедерации, дальнейшая судьба которой его волновала.

      Для того, чтобы убедить самого себя в серьезности этих намерений, он решительно извлек из книжного шкафа толстый том «Всемирной Истории Апокалипсиса», который после прежних нескольких попыток пока поддался ему только до пятнадцатой страницы.

                Но более того, как опытный знаток в постижении трудных философских вопросов, на этот раз Джем предусмотрительно запасся огромным куском вкуснейшего бисквитного торта, который теперь дожидался своего часа в широкой фарфоровой тарелке.



           Тарелка с аппетитным чудом стояла на маленьком столике между двух хрустальных ваз. Вазы тоже не случайно оказались перед креслом Джема. Они были до краев наполнены ароматными пирожными, печеньем и конфетами. А рядом с ними возвышались две высокие пузатые бутылки с шипучим холодным лимонадом.

      Джем уже принял решение о том, какую важную проблему надо будет затронуть в первую очередь. Но прежде всего, удобно устроившись в своем любимом кресле, он взял в руки холодную бутылку с лимонадом и попытался ногтем большого пальца сковырнуть неподатливую пробку с ее горлышка.

       Хотел он сделать это так же непринужденно и ловко, как это делают во дворе все взрослые игроки в кости.

                А тут врывается Тараканчик, со своим большим сачком для ловли бабочек. Весь такой взъерошенный, запыханный и с самого порога кричит:

      — Новость! Слушай, Джем, есть важная новость!

        Вид у него был действительно очень встревоженный. И взглянув на него можно было подумать, будто несметные орды нелюдей только что сумели прорвать оборону границы молодой  Конфедерации.

      — Что случилось, Валли? Неужели банды «тористых» ворвались в нашу славную столицу? – Остановил Тараканчика Джем, стараясь сохранить в своем голосе невозмутимость и полное безразличие. — Или же уже начался новый Апокалипсис?

       А Валли, как только увидел все это сладкое богатство, разложенное на столике, сразу потерял дар речи. Замолчал, как будто забыл, для чего спешил к другу.

      Не моргая, Валли Тараканчик уставился на тарелку с бисквитным тортом.

        — Кажется, я успел вовремя, — наконец проговорил он и очень выразительно облизнулся. – Сдается мне, что этот торт со взбитыми сливками еще совсем свежий?

             — Стоп, Валли, притормози! Хватит новостей! Помнишь, около года назад ты мне уже приносил новость. Новость про дворника Корнелия. Я после этого твоего сообщения попал в очень неприятные переделки!

                — Нет, Джем, сегодняшняя новость не такая страшная! Интересно, с какой он начинкой?

— Новость про Корнелия была тоже вроде не страшная. И тогда ты тоже также как и сейчас ворвался без спроса и стука. – Строго сказал ему Джем. — Но при этом сейчас ты оторвал меня от очень важных приготовлений. Разве ты не видишь, что я очень занят! Я сейчас как раз собирался заняться весьма глубокими размышлениями!

— Размышлениями? Да, я это вижу! Вот перед тобой вкуснейший торт, кремовые пирожные в вазах, лимонад! Как раз все то, что необходимо для такого важного дела!

И он опять многозначительно облизнулся, не сводя свой взгляд с торта.

Пытаясь отвлечь его внимание от тарелки с лакомством, Джем перед самым его носом назидательно помахал в воздухе печеньем, которое тоже испускало весьма вкусный аромат.

Валли оценивающим взглядом проводил руку с печеньем, молча проглотил слюну. Но, не поддавшись этому отвлекающему маневру, гипнотизирующим взглядом опять уставился на тарелку с тортом.

— Могу ли я присоединиться к твоим размышлениям, — как бы ненавязчиво спросил он, пододвигаясь ближе к столу. – Хотя я очень тороплюсь. Мне надо передать своему деду Птолемею брикеты с его обеденной пичей, пока они еще очень горячие. А еще сообщить эту самую важную новость. Но тут я вижу, что тебе, может быть, сейчас пригодится моя помощь! Наверное, я останусь тебе помогать!

— Хм, — ухмыльнулся Джем, быстро разгадав его хитрость. – Советую тебе не мечтать, Валли! Ты ведь не знаешь, что ты сейчас натворил! Я ведь собирался в данный момент в одиночестве поразмышлять о весьма больших проблемах! О проблемах мирового маштаба! Я хотел подумать о нелегкой судьбе нашей Конфедерации, о мудрости правящих ею Властителей. А если хватит сил, то еще мне хотелось добраться до самого Апокалипсиса, до причин его происхождения!

— Да ну ладно, Джем, хватит выдумывать! Ты это не врешь? Ты хочешь докопаться до причин самого Апокалипсиса?

— Вот именно! Я уж не буду говорить о всяких там других хитрых вопросах. Но если бы хватило духу, то я непременно вспомнил бы еще об очень давных временах, когда в нашей столице появились неприкасаемые и самые первые отряды спасателей. А потом, может быть, я бы поразмышлял и о самой Кузькиной Бездне!

— О Бездне?

— Да, о ней самой! О таинственной пропасти! Ведь до сих пор ни кем не разгадана причина ее появления. Это загадка загадок!

— Ну, это так. Ишь ты! Ничего себе, на что ты замахнулся!

— Еще бы! Это тебе, Валли, не какие-то там жучки-паучки! Это же мировые проблемы! И их не счесть! Сам понимаешь?

— Понимаю.

— А тут, Тараканчик, ты врываешься с какой-то мелкой своей новостью! Такие грандиозные проблемы, за которые я взялся, так просто не осилить! Это ведь тебе не кузнечиков на полянке ловить! Неси лучше своему деду брикеты с его обеденной пичей!

Валли обреченно склонил голову, сделав вид, что полностью осознал свою вину. Но Джем-то видел, что он все равно искоса поглядывает на стол, мысленно поедая взглядом вкуснейший торт. Джему даже почудилось, что аппетитное лакомство теперь стало как-то незаметно уменьшаться в своих размерах.

— Извини, Джем! Я не знал, что ты занят сейчас таким серьезным делом! Мой дед Птолемей все время говорит, что в вашей школе даже более взрослым ребятам решение этих проблем не по плечу. Удивительно, но во всех старшеклассниках он сомневается! Он так и говорит, что они  слабаки. И только два ученика со временем, когда подрастут, может быть сумеют разобраться в этих вопросах. И он сказал, что один из этих учеников – это ты!

Упоминание о Птолемее, старом преподавателе истории, немного охладило пыл Джема. Но он все равно старался  казаться непреклонным.

— Не подлизывайся, Валли! Я-то знаю, на какие хитрые уловки ты способен ради вкусных пирожных. А то, что твой дед ценит меня больше других, то это для меня не новость! Интересно, а вот кто тот второй ученик? Ты не знаешь?

— Знаю, конечно! Это Энжел, твой одноклассник!

— Энжел Прощенный? — Джем слегка ухмыльнулся, показав другу, что совершенно не удивлен мнением старого учителя. – Но он ведь зубрилка! Да, не скрою, что он очень упертый. И что некоторые оценки у него получше моих будут. Например, за поведение.

– Дед тоже говорит, что Прощенный с первого взгляда – немощный слабак, тонкий одуванчик. Но на самом деле, если в нем разобраться, то этот мальчишка — очень большой умница! Я слышал, как ваш физик Фарадей деду говорил, что наш Энжел со временем может стать птицей очень большого полета!

Что скрывать, но эти слова озадачили Джема.

— Может стать птицей большого полета? — Переспросил удивленно он. – Сам Фарадей? И так и говорит?

Валли кивнул головой.

— Именно так. Но я считаю, что ты тоже способен на очень многое! Лично я думаю, что тебя рано сбрасывать со счетов и ставить на вторые роли. Ведь всем известно, что Энжел домосед и тихоня, да к тому же, он очень большой зубрила. Такой зубрила, каких свет еще не видывал! А вдобавок он очень боязливый, поэтому многие веселые наши проделки его стороной обходят! А вот ты, Джем, свой во всех отношениях парень. Простой и веселый! Ты все успеваешь на ходу делать. И ни одно приключение не происходит без тебя! Помнишь, какие проводы мы устроили старой крысе? Мужики во дворе до сих пор про нее вспоминают!

Джем заулыбался, вспоминая былой случай.

— Да, это мы здорово сделали!

— Вот именно! Если бы не ты, то мне во дворе было бы очень скучно жить! Да и не мне только! Всем было бы скучно!

От этих лестных, — и как показалось Джему, очень правдивых, — слов Тараканчика у него сразу же улучшилось настроение. Но Джем скрыл свои чувства, только лишь слегка кивнул головой.

Еще бы, с этим мнением тоже нельзя было не согласиться.

— Спасибо, Валли, ты настоящий друг.

Джем протянул ему большое печенье.

— Угощайся!

Валли обиделся, обратно положил печенье в вазу.

— Нет, мне не надо, — с незаинтересованным видом сказал он. – Я ведь правду говорю. Да и мой дед тебя тоже ценит. Наш Энжел может целыми днями, закрывшись в своей комнатке, рисовать всякие математические кривые, пытаясь тоже понять, почему вдруг случился Апокалипсис. И может быть, он додумается до истины! Не спорю! Но у тебя это получится гораздо быстрее, и, самое главное, как бы мимоходом! Без всякого видимого усилия! Для меня в тебе это и есть самое удивительное!

— Спасибо, Валли! Я и не предполагал, что ты так высоко ценишь мои способности! Жалко, что не тебя приглашает к себе директор Кариш обсуждать мои оценки за школьное поведение?

Джем протянул ему другое печенье и еще пару конфет в придачу, положил их перед ним на стол.

Но Валли был непоколебим.

— Не надо, — вновь решительно сказал он, двигая сладости назад ко мне. — Я ведь твой друг. Только объясни мне, когда у тебя появилось такое странное желание разбираться в этих сложных вопросах? Про Мироздание, про Апокалипсис… — Он пододвинулся поближе к Джему. – Я вот, сколько живу, ни разу над этим не задумывался. Значит, ты, получается, как и Энжел, тоже такой же чудной. Он все время какие-то алгоритмы ищет, интегралы… И ты такой же! Неспроста значит, вы тратите время в лаборатории Фарадея! Интересно, и как давно появились у тебя мысли такие?

Джем часто заморгал глазками и принял очень важный вид.

Ну, вот наконец-то Тараканчик сумел догадаться, что имеет дело с совсем незаурядной личностью.

 — Ты можешь мне не поверить, Валли, но эти мысли с давних пор, словно пчелиный рой, беспрерывно кружатся в моей голове. Я давно бьюсь над их решением! С тех пор как себя помню!

Валли от этих слов как-то странно посмотрел на Джема.

— Как пчелиный рой? Ты не шутишь, Джем?

— Ни сколечко! Жужжат целыми днями.

Конечно, про пчелиный рой Джем преувеличил. Никакого жужжания у него в голове не было. Просто он немного приукрасил для наглядности, чтобы до Валли все лучше дошло.

Но сделал это зря. Потому что его друг из-за этих слов сразу не на шутку взволновался.

— Это опасно, Джем. Ты просто не знаешь, Джем, как это опасно! Поверь мне, я тебе как специалист по всем летающим и ползающим скажу! Ты может быть теперь совсем пропащий человек!

— Почему пропащий?

— Как почему? Я, например, не позавидую человеку, если вокруг него вдруг закружит пчелиный рой. Если он бегать не умеет, то в этой ситуации ничего хорошего ему ждать не приходится. Конечно, пчелиный рой будет гораздо лучше встревоженного осиного роя.

— Лучше осиного?

— Гораздо лучше! Осиный рой – это вообще беда!

— Спасибо, Валли, ты умеешь успокаивать.

— Не торопись расслабляться, Джем. Ведь в твоем случае эти пчелы жужжат ни где-нибудь в стороне, а жужжат именно в твоей голове.

И он слегка постучал кулаком по лбу мыслителя, и тут же плотно прижал к нему свое ухо.

— Да, действительно жужжат! Рой ни рой, но штук пять пчел — это точно! А вот это беда! Хотя опять-таки, быть может это лучше, чем дятел в голове.

Джем хотел засмеяться, но слова Валли про дятла насторожили его.

— Дятел в голове? Не пугай меня, Валли! Разве такое бывает? Ты, наверное, хитришь?

— Бывает, Джем! Еще как бывает! Зачем мне хитрить! У моего деда Птолемея некоторое время жила одна такая дерганая мысль. Все покоя ему не давала. Он так и говорил, что она как дятел все время в голове стучит. Но это ведь мой дедушка! А значит, тебе это точно не грозит, так что можешь не бояться!

— Почему это?

— Да потому что у него мысли-то у него о-го-го, какие большущие. Исторические! Он столько много знает! А сколько он книг написал!

— Я все их перечитал! – Поспешил вставить Джем.

— Все равно твои мыслишки по сравнению с его думами будут мелковаты. Но что касается пчелиного роя, то я тебя уверяю, что даже одна недружелюбная пчела может натворить весьма много неприятностей. Поэтому я тебе настоятельно советую как можно быстрее избавиться от этих жужжащих мыслей! Постарайся изловчиться и выпустить всех пчел на свободу.

— Пожалуйста, Валли, не волнуйся так сильно! — Засмеялся Джем. — Как раз свободой этих неразгаданных пчел я сейчас и занят. Чтобы избавиться от этих навязчивых вопросов, я должен непременно решить их. Мне надо найти на них правильные ответы.

— Постарайся, Джем, найди! Но я думаю, что нам надо еще обязательно понять каким образом эти мысли-пчелы смогли попасть в твою бесшабашную голову, — в Тараканчике окончательно проснулся специалист по мелкой живности. — Тебе повезло, потому что я в пчелах отлично разбираюсь. Они столько раз жалили меня! Про твой случай я думаю, что они, скорее всего, залетели в твою голову через ухо! Обычно это всегда так и бывает. Как правило, влетают в одно ухо, а вылетают через другое. С тобою, наверное, это так и было?

— Не помню. Это ведь происходит со мной с давних пор. Но ты большой молодец! Быстро расставил все по своим местам. Мне теперь остается только самое легкое: найти ответы на все мои мучительные вопросы.

- Вот это правильно, Джем! А мне, учитывая серьезность этого случая, просто необходимо остаться сейчас рядом с тобой. Кто-то ведь должен будет тебе помочь в трудную минуту! Как ты думаешь, Джем, можно я побуду рядом с тобой, понаблюдаю за твоими глубокими рассуждениями?

И он тут же замер напротив Джема с таким серьезным видом, словно показывая, что готов в любое мгновение сразу же придти ему на помощь.

— Хорошо, давай оставайся, Валли! Я не скрою от тебя, что на все мучившие меня вопросы мне хотелось найти ответы раньше своих друзей по школе. Я всегда желал понять, откуда взялись Избранные, наши Владыки Конфедерации, владеющие всеми тайнами прошлого. И почему они вдруг решили всех спасенных людей лишить цветового зрения? Для чего надо было им погружать весь окружающий мир в черно-белые тона.

Валли встрепенулся при этих словах.

— Джем, вот это весьма важный вопрос. Энжел Прощенный все время бьется над ним. Он как больной все время бормочет о черно-белых тонах… Всюду ему мерещатся то пятьдесят оттенков белого, то пятьдесят оттенков черного… А ведь в окружающем нас мире на самом деле все серым-серо! Жаль его! Он, бедняга сам себя мучает, изводит одним и тем же вопросом: какими были другие исчезнувшие цвета. И еще проклинает нашу пичу! А это не к добру!

— Тише, Валли, по поводу пичи не говори так громко. Мы ведь люди пичи. И этим сказано все. Мы не имеем никакого права осуждать нашу славную еду. А за такие слова Энджел может рано или поздно очень серьезно поплатиться!

— Я тоже ему про это говорю, Джем. Даже ваш директор школы Кариш его предупреждал несколько раз! А с директором шутить нельзя. Прощенный мне рассказывал, что Эрмина, ваша классная руководительница, за ним все время на переменах следит. Только он пичу в мусорное ведро бросит, а она тут как тут! «Зачем, мол, пичей плюешься, зачем ее в мусорное ведро бросаешь! Узнают спасатели, вмиг тебя на комиссию отправят!»

— Увы, но она права! Бедняга Энжел! Я знаю его проблемы с едой. Но он весьма одаренный мальчишка. С ним мне всегда приятно поболтать. И про черно-белые тона я тоже знаю. Это его идея фикс! Но и у меня тоже много вопросов к этому миру. И некоторые из них надо будет суметь решить!

— Хе-е, я знаю про эти твои вопросы, Джем! Все твердят, что ты особенно не равнодушен к Кузькиной Бездне. Она — твоя идея фикс? Это все из-за отца?

Валли попал в точку.

— Да, ты прав. Наверное, это так! Я всегда хотел разобраться с загадочной Кузькиной Бездной. Говорят, что когда-то давно мой отец бесследно сгинул в ней! Он мечтал стать героем, покорившим эту бездонную глотку, а сумел всего лишь повторить бесславную судьбу многих тысяч мужчин Конфедерации. Никто не скажет, сколько душ было принесено ей в жертву? И сколько еще жертв будет впереди? Да, это все волнует меня. Но еще много вопросов интересных. Больших и малых. Их просто не счесть! Но мы сегодня не будем мелочиться. Давай сразу же порасуждаем об Апокалипсисе и Мироздании. Это ведь жутко интересно!

Валли почесал затылок.

— Ого, ничего себе! Ну, ты даешь! Сразу взяться за две такие грандиозные задачи! Апокалипсис и Мироздание! Это будет тяжело, Джем. — Сказал вздыхая он. — Ты хочешь сразу за один раз решить два таких неподъемных вопроса. Сказал так, словно решил без труда съесть огромный кусок торта.

— Кусок торта?

— Да! Так не получится! Надо эти проблемы как-то разделить.

С этим доводом насчет торта Джем тут же согласился. И для наглядности покрутил на столе тарелку с лакомством. Затем взял в руки нож.

— Хм, это ценное замечание! Хорошо, Валли, здесь я с твоим мнением полностью солидарен. Допустим, что поставленная нами проблема действительно распадается на две части. Представим, что она будет делиться вот так!

Джем разрезал торт ровно пополам.

Но Валли сразу заупрямился. Он недовольно покачал головой.

— Ты не правильно сделал, Джем. Ты разделил торт на две равные части. А надо было сделать не так!

— Это почему?

Теперь Валли взял в руки нож.

— Вот почему. Мне представляется, что вопросы Мироздания и Апокалипсиса не равнозначны. Мироздание — это всё что есть, все что видно и не видно. Это прошлое, настоящее и будущее. А вот Апокалипсис, пусть даже самый грандиозный, это момент на ленте этого огромного фильма. Грандиозный, страшный, но отрезок времени. Поэтому я бы один кусок торта уменьшил примерно вот так.

Он ловко рубанул по одному из кусков торта ножом, разделив его на две неравные части. Больший кусок он заботливо пододвинул лезвием к Джему, а меньший кусок грациозно взял в руку и не спеша отправил в свой рот.

Но Джем не заметил этого, потому что на продолжительное время оцепенел, удивившись ловким рассуждениям Валли.

Логика ловца кузнечиков очень его озадачила.

— Как ты ловко это сказал? Даже я бы так не смог! Валли, ты же не любитель философствовать. И только что мне сам говорил, что ни разу не задумывался на такие темы! Ты же больше специалист по жучкам-паучкам!

Валли пожал плечами.

— Не знаю, наверное, это просто случайно получилось. Наверное, это все из-за моего деда. Из-за Птолемея! Это он во всем виноват. Целыми днями дома об этом вслух рассуждает, стоит над моей душой с всякими своими мыслями. Ходит из стороны в сторону и о какой-то вечности бытия рассуждает! И обо всем таком! Даже про первобытных кур и про их несчастные яйца зачем-то очень часто вспоминает. Тут хочешь — не хочешь, но начнешь разговаривать так же, как он.

— Вспоминает о первобытных курицах? И про их яйца?

— Ага, вспоминает.

— Как интересно! Твоего деда всегда хочется слушать.

— Ну, может быть, вроде того, — как бы нехотя согласился Валли. — Если только слушать его в меру.

— Не вроде того, а точно! На то он и Птолемей! Великий наш историк!

— Ну не знаю, вам всем виднее, — заскромничал Валли.

— А получается, что ты прав, — сказал Джем. — Сдаюсь! На самом деле, действительно, Мироздание — это все! Утро, день, вечер и ночь! Земля, небо, звезды! Слушай, получается, что мы с тобой большие молодцы! Так ловко принялись за решение сложных проблем. Ну, если так дело быстро пойдет, то мы за час все проблемы с тобой решим!

Тараканчик пододвинул соседнее кресло ближе к столу и удобно расположился в нем.

— Дед Птолемей, вероятно, хочет, чтобы я пошел по его стопам, тоже стал великим истериком.

— Историком, — поправил его Джем. – Ты что это, Валли? Не путай. Ведь история — это очень серьезная наука. Она не любит суеты! А вот истерики историю не делают!

— Они как раз ее и делают! А историки всего лишь подтирают за ними лужи крови! — Стал возражать Валли. — Просто эти ловкачи всегда стараются остаться где-то в стороне. А вот простым людям достается по шеям! Так говорит мой дед. И еще он говорит, что вся история сделана на людских страданиях, на реках их крови. Сам не пойму, но почему-то я не хочу изучать вашу историю. Она очень страшная. Вот птичек и сусликов мне гораздо интереснее ловить. Но твои рассуждения о мировых проблемах я готов послушать. Я ведь твой друг. Мне с тобой всегда интересно!

Но вместо часа совместные их рассуждения заняли гораздо больше времени. Друзьям ведь всегда найдется о чем поговорить.

Но сначала они долго решали, на какие кусочки резать торт. Джем предлагал поделить его на красивые маленькие ромбики. Ведь такие ровные кусочки очень приятно и удобно отправлять в рот. А Валли торопил, утверждая, что вкус еды совсем не зависит от того, в каком виде ее подавать.

В конце концов, они мирно сошлись на том мнении, что каждый сам должен решать, что делать со своей порцией торта. Пока Джем аккуратно нарезал ромбики, Валли при помощи чайной ложки начал быстро поглощать свою долю лакомства.

— Куда мы спешим, господин торопыга? — Спросил удивленно его Джем. – Нам предстоит обсудить сегодня еще много очень важных вопросов.

— Извини, Джем, сам того не заметил, — извинился Валли. - Но я очень рад, что догадался сегодня зайти к тебе в гости!

— В гости? – Несказанно удивился Джем. – Ты ведь забежал ко мне с какой-то новостью!

— Как с новостью! Я забежал к тебе с какой-то новостью?- Озадаченно и удивленно спросил он. – Я уже забыл про нее!

— Не знаю с какой! Но ты торопился, хотел передать эту новость своему дедушке.

- Ах, да! Я же бежал к Кузькиной Бездне, к деду. Он пошел туда. И к тебе я забежал заодно! Чтобы эту новую новость тебе тоже рассказать!

— Ну, говори тогда. О чем она?

— Совсем забыл. Сейчас буду вспоминать!

Тем временем настала очередь лимонада и печенья.

Валли держал перед своим носом наполненную лимонадом чашку, и, с наслаждением зажмурившись, прислушивался, как шипят и лопаются в ней маленькие прохладные пузырьки.

- Вкусненький лимонад Мироздания… - Нашептывал он. – А я ведь забыл новость…

- Вспоминай ее!

— Хе, не могу. Совсем забыл, о чем была эта новость!

— Эх ты! Но с другой стороны это может к лучшему! Ты ведь помнишь, что было год назад после того, как ты принес мне новость о Корнелие и его жене? Какие тогда у меня начались проблемы?

— Еще бы! Ты тогда попал в такой жуткий переплет, что лучше и не вспоминать!

— Вот именно!

— Интересненько, тогда зачем я сейчас забежал к тебе? Я ведь так спешил, торопился.

— Опять двадцать пять! Вообще-то ты спешил к своему деду. Он у Кузькиной Бездны. Ты очень хотел поделиться с ним этой своей новостью.

Валли обрадовался.

— Точно так. Просто я, наверное, объелся у тебя сладкого. И вот поэтому все забыл. Ну что же, значит, я сейчас направляюсь к деду Птолемею. Надо ему обязательно рассказать новость! Если, конечно, вспомню ее по дороге! Пойдешь со мной?

— К Кузькиной Бездне?

— Да, к Бездне. Мой дед там со своими друзьями экскурсоводами общается…

Конечно, Валли долго упрашивать Джема не пришлось. Когда они окончательно опустошили все вазы с печеньем и допили до самого донышка бутылки с лимонадом, Джем быстро накинул на плечи куртку и натянул на голову свой любимый вязаный колпак.

Мальчишки спустились во двор и пустились во всю свою прыть наперегонки бежать в сторону Кузькиной Бездны. Но наверху извилистой пыльной дороге, которая началась сразу за высокими городскими стенами, мальчишкам все-таки удалось обсудить проблему самого Апокалипсиса.

— Вот представь себе, Валли, что все люди работают, трудятся из года в год. Трудятся в деревнях и селах, трудятся в больших и малых городах. Ученые все придумывают что-то новое и усложняют ранее построенное. И так поколение за поколением! Накопленных знаний и положительного опыта становится больше день ото дня. Вроде бы все хорошо. Но тут вдруг, когда спустя века все высоты достигнуты, все тайны природы раскрыты и остается только начинать пожинать лавры, вдруг раздается жуткое бабах.. там-тара-рам.. И все вокруг рушится!

— И это называется Апокалипсис?

— Точно так! В книгах так и сказано! Какой вывод смог бы сделать ты? Как юный знаток природы?

— Не знаю. Мне приходит в голову только одно решение.

— Какое?

— Что зря люди все это время старались, трудились. Им просто не надо было так настойчиво работать!

— Что?

— Не надо было творить, трудиться и строить. Тогда, согласись, нечего было бы и ломать!

От этих слов Джем чуть не споткнулся на ровном месте.

— Ну, это ты уже слишком. – Слова Валли привели Джема в полное замешательство. — Лихо сказанул! Хотя, логика в твоих словах тоже присутствует! После твоих слов у меня появился целый рой весьма странных мыслей.

— Опять рой! Скоро твои пчелы начнут сводить меня с ума. И что теперь они на жужжали тебе?

— Если окружающий нас мир имеет странную привычку к саморазрушению, то тогда зачем он создан таким переменчивым? И для чего тогда живут на свете люди? Неужели вся наша жизнь – это просто бесполезная затея?

Валли шумно вздохнул.

— Все, больше об этом не надо! Только не сейчас, Джем. Не надо больше размышлений. Мне от некоторых твоих мыслей совсем не по себе становится. Как хорошо, что кузнечики и бабочки, которых я люблю ловить, не умеют размышлять на такие темы. Были бы они разумными, то боюсь, что от печальной тяжести мыслей перестали бы они ловко прыгать и беззаботно порхать своими крылышками. Как люди ходили бы они по земле с понуро опущенными головами. Хватит думать, Джем! Давай лучше просто молча бежать вперед!

— Ты так думаешь? Хорошо, давай тогда просто бежать. А я подумаю над этими интересными вопросами потом. Я подумаю потом, когда будет время.

      

                Глава Вторая



     Не отставая друг от друга, мы бежали по извилистой пыльной дороге, плавной линией огибающей городскую стену. Бежали туда, где за серой дымкой в гордом одиночестве возвышался запретный, с давних пор проклятый людской молвой высокий холм Ветродуй. За ним открывалась засеянная трудолюбивыми пахарями обширная равнина, посреди которой гигантской черной дырой зияла бездонная пропасть, — весьма странное и очень страшное творение природы, — с древних пор прозванная в народе Кузькиной Бездной.

        Я здесь бывал часто.

         Скажите, кто из городских ребят в свое свободное время откажется сбегать к Кузькиной Бездне? Вряд ли найдете у нас такого. Ясное дело, не был исключением и я. Хотя мне еще надо было делать уроки, но почему-то захотелось повидать старика Птолемея и немного пощекотать себе нервы, еще раз постояв на краю ужасной пропасти.

         Валли вприпрыжку бежал чуть впереди, победоносно размахивая над собой сачком как флагом.

          В нашей округе все знают, что мой друг Валли по прозвищу Тараканчик весьма интересный мальчишка. Он настоящий проныра, поэтому умудряется каждый день приносить мне какую-нибудь интересную новость. В его информированности нет ничего удивительного. Просто он целыми днями бегает с большим сачком в руках по нашему двору, ползает по поросшим травой газонам, и постоянно снует среди детворы и взрослых. Няньки и гувернантки любят, когда он вертится рядом, — всеми давно замечено, что при нем вся детвора перестает плакать. Непонятно даже, когда он ходит в школу. За ним, словно привязанный хвост, носится вся местная малышня и помогает ловить ему всяких бабочек и мотыльков. А тех из них, кто чуть старше, он учит ставить ловушки на мелких грызунов и птиц.

         Очень часто Валли убегает далеко за окрестности нашего двора, забегает на чужие улицы. Поэтому знает все сплетни и пересуды взрослых в округе.

           Тараканчиком его называют заслуженно. С самого детства ему очень нравится ловить и коллекционировать всяких там жучков-паучков. И он все может вам про них рассказать. Это я точно вам говорю. Если хорошенько его попросите, то Валли с удовольствием прочтет вам целую научную лекцию не хуже любого школьного учителя, а если надо, то и продемонстрирует, как молниеносно бросается на свою жертву богомол или как устроены страшные челюсти у водяного жука.

         Валли хороший выдумщик. И очень большой озорник. Наверное, это от того, что ему очень нравится, когда все вокруг только про него и говорят. Хвалят или ругают – это не важно, лишь бы он был в центре внимания.

         Однажды во дворе он здорово напугал игроков в кости, спустив на ниточке с дерева к ним на стол дохлую крысу. Шуму от этой истории было много. Игроки, конечно, на него жутко разозлились, но остальные жильцы от смеха хватались за животы.

         Но если говорить честно, то эта слава за эту затею должна была достаться мне. Это я нашел в кустах за домом дохлую крысу, уже немного подсохшую и испускавшую неприятный запах. Аккуратно привязал к одной из ее скрюченных лапок длинную прочную нить и незаметно подвесил высоко на дереве, прямо аккуратно над столом для игры в кости.

         Другой конец натянутой нити я узлом прикрепил на почтенном расстоянии от столика к прочной ветке старого вишневого дерева, которое росло у крайнего подъезда.

         — Ребята, теперь сходите к сестричкам Торбес, позовите их во двор к столу, — сказал я Валли и Энжелу. — Мы сейчас устроим им большую потеху. Они ее надолго запомнят!

          — А ты что? – Спросил Валли. – Пойдем с нами.

           — Мне нельзя. У меня с ними опять война. Намедни они вдвоем против меня накинулись. Кое — как ноги от них унес. Спасся просто чудом! А то бы за волосы оттаскали.

          — Ты хочешь их напугать?

          — Ага! Представляете, какой жуткий визг они поднимут!

        — Еще бы! — Друзья с радостью восприняли мой план. – Только как бы они заиками от испуга не стали.

         — Ничего страшного, поделом им будет.

         Валли и Энжел вприпрыжку побежали в подъезд звать сестренок. Но пока они бегали, обстоятельства изменились. За столом уже собрались любители поиграть в кости. Это были мужчины с нашего и соседнего двора.

         — Большая удача, мальчишки! Все меняется! — Сказал я вернувшимся моим друзьям. — Сегодня для нашек сестричек представления не будет. Приплыла более крупная рыба. Смотрите, вон все игроки в кости собрались. Как, вы не против того, чтобы пугануть мужиков?

         Валли восхищенно потер ладони, а вот Энжел сморщил лицо и прищурил свои раскосые глазки.

         — Ты как, Энжел?

        Он задумчиво стал чесать свою тонкую шею.

         — Конечно, я тоже не против! Только они ведь взрослые… Как ты думаешь, это будешь считаться хорошим делом, если мы пуганем именно их?

          Мы с Валли тут же переглянулись, с недоумением уставились на Энжела.

         — Опять ты за свое, Энжел! — Вздохнул Валли. — Хорошее дело или плохое! Полезное или не полезное! Конечно же, это хорошее дело! И не надо понапрасну терзаться разными сомнениями. Такой шикарный случай! Если бы близняшки Торбес здесь были, они без лишних слов за дело принялись. Точно, Джем?

       — Так и есть! — Согласился я. — Их тогда не удержишь! На такие дела они большие молодцы! И самое главное, что вперед сестрички сделают, учинят какой-нибудь большой вред, и только уже потом думать начинают, на кого это можно свалить.

        — Да я совсем не против, — Энжел вытянул свою тонкую шею и постарался принять решительный вид. — Просто вы же знаете, ребята, что меня директор Кариш каждую неделю отчитываться заставляет. А вдруг мы не правильно поступаем?

         Я начал нервничать.

        — Правильно поступаем, Энжел, очень правильно! От этих игроков весь наш двор стонет. Они каждый день до темноты костяшками по столу стучат, всегда ругаются громко. А потом разве тебе от них еще никогда не доставалось? Меня однажды за ухо оттаскали так сильно, что оно неделю распухшим было. А сколько оплеух надавали — этого просто не счесть!

         — А мне мой любимый сачок сломали, — вспомнил печальный факт Валли.

        — Я уже не говорю про то, что они все время маму мою достают. Как увидят, что она идет мимо, сразу скалить свои зубы начинают, всякие ей намеки делают. Какая, мол, красотка идет! Если бы мой отец был жив, он бы вмиг их всех приструнил! Тоже мне женихи нашлись! Так что ничего тебе за это не будет от него, — как можно убедительнее сказал я. – А потом мы же не дураки какие-то, сделаем все так лихо, что никто про нас не догадается. Я заранее уже все продумал. Вы заранее спрячетесь вон за тем углом дома. А я, когда дерну за ниточку, тут же перебегу к вам.

           Валли весь сиял от радости.

        — Кучно они расселись. Народу много! Сегодня удачный денек!

        — Похоже на то, — сказал я. – Только удачный сегодня день или нет – будем мы знать чуть-чуть позже. Когда незаметно сбежим отсюда. А сейчас самое главное, чтобы нам повезло.

         Валли тут же стал меня упрашивать доверить эту миссию ему.

        Сначала я был категорически против этого. Уж больно самому мне хотелось дернуть за ниточку.

        — Ты что, Тараканчик, наверное, совсем не соображаешь, что это надо сделать втихую. Осторожно и без лишнего шума. Не только в начале, но и в конце. Надо долго держать это в тайне. А ты ведь не выдержишь, сразу всем потом раззвонишь, что это твоих рук работа. Тогда тебе точно несдобровать. Ох, как мужики на тебе отыграются!

         — Что ты! Я буду молчок, Джем. – Уговаривал он меня. — Буду тише воды, ниже травы. Тем более тебе это делать никак нельзя. Ты что, забыл, как сам сажу с крыши разбрасывал? Всех тогда во дворе вымазал.

          Какой наивный! Нашел что сравнивать. Одно дело — черная сажа, другое – какая-то вонючая крыса.

         Я ему так и сказал. Но он вдруг нашел другие более весомые аргументы.

        — Вовсе это не вонючая крыса, — как бы обиженно возразил он. – Это весьма почтенная миссис Марпл, жившая в норке у мусорного бака. Я ее очень хорошо знал. Это была мудрая крыса. А какой у нее был тонкий нюх! Она знала все тайны нашего двора! Ей от этих злых игроков всю жизнь доставалось. Так же как и нам! Камнями в нее кидались, ботинками. Она была очень сердита на них. Это будет ее месть за свою трудную жизнь!

          Скажу честно, меня его ложь вывела из себя.

          — Валли, ты давай ври, да не завирайся. Ты еще год назад своим неуклюжим чириканьем постарался всех нас убедить во дворе, что можешь разговаривать на птичьем языке. А теперь оказывается, что ты беседовал еще и с противной крысой.

         — А то, как же! Было дело, беседовал! Разве ты не знаешь, что крысы — это умнейшие существа. И отличные собеседники. А тем более это сама миссис Марпл. Ее даже сам наш дворник Корнелий знал. Да, кстати, как бы ни забыть, надо будет ему тоже рассказать про эту печальную утрату. А я ей постараюсь устроить отличные проводы!

          И он даже немного прослезился.

         Я сдался, — как- никак он мой старый друг, — и доверил ему конец прочной нити.

         — Ну ладно, действуй. Ступай за своей славой! Как отпустишь нить, сразу тихо отбегай за угол дома. Я там с Энжелом заранее от всех притаимся. Чтобы суеты не было. А одного тебя здесь они не заметят.

        Игра за столом была в самом разгаре. Клубился густой табачный дым. Игроков было человек семь. Одни играли, другие ждали своей очереди.

        Валли развязал узелок и отпустил ниточку.

           Что говорить, но появление дохлой крысы над столом для игроков в кости стало большой неожиданностью. Даже внезапный гром сре-ди ясного неба не произвел бы такого сильного переполоха.

         Крыса неожиданно сорвалась с дерева и повисла над столом как раз у потного лица толстяка Ахтина. Медленно кружа на тонкой ниточке, она окинула пристальным взором всех присутствующих, а затем как бы случайно нежно чмокнула опешившего толстяка в кончик носа.

           Анхин испуганно отмахнулся от ее приставаний и она тогда шмякнулась своей крысиной шкуркой по лицу бездельника Ситника, а от того полетела еще к кому-то зазевавшемуся игроку.

        Как удачно, что я не пожалел на это дело очень прочную нитку. Крыса долго летала над столом из стороны в сторону, разметав всех игроков.

        Галдеж поднялся за столом жуткий.

        Пока совершалось это действо, Валли успел совсем незаметно перебежать к нашему надежному укрытию. И все мы вдоволь смогли понаблюдать, как в поисках зачинщиков этой проделки пострадавшие игроки безуспешно пытались вскарабкаться на толстый ствол дерева, как тщетно рыскали по всем подъездам.

         А через несколько часов Валли сдержал свое слово. Он устроил старой крысе пышные проводы на большом заброшенном пустыре за нашим домом.

        Появляться во дворе сам Валли не решился, крысу ему отыскали малыши.
Он выкопал ямку, прочитал трогательную прощальную речь. Детишки положили на холмик цветы. И они все дружно и от души прослезились.

        Мне потом Валли подробно рассказал всю эту историю, весьма сильно приукрасив ее своими небылицами. Он рассказал мне о том, чего явно никогда не могло быть. С его правдивых слов получалось, что прощальную церемонию возглавляли четыре черных кролика. Они несли маленький гробик. За ними следовала длинная процессия, состоящая из заранее приглашенных многочисленных крысиных отпрысков. Следом ковыляла хромая лишайная псина с соседского пустыря, да пара неразговорчивых бобров с дальней речной заводи.

        Про сусликов и хомячков говорить не приходится. Они любили такие мероприятия, поэтому как всегда бесцеремонно без особого приглашения набежали большой галдящей толпой.

         Со слов Валли получалось, что в конце церемонии он не пожалел всем на угощение отдать два подтаявших вафельных мороженых. Но здесь он уже явно приврал, и я этим словам о купленном мороженом совсем не поверил.

         — Не ври, Валли! — Сказал я ему. — У тебя, сладкоежки, обычно и кусочка мороженого не выпросишь! А тут целых два мороженых!

          Да, я чуть не забыл упоминуть про сестричек Хачи и Флору Торбес. Дело в том, что с нами во дворе обычно крутятся две неугомонные близняшки. Это и есть сестрички Торбес. Если вам про них не рассказать — значит, ничего не рассказать. Они слишком шустрые, и скажу сразу, что ураган по сравнению с этими девчонками – это ничто.

        Очень часто бывает так, что сестрички Торбес попадают в самые невообразимые переделки. Это потому что всегда они заигрываются и забывают, — как обычно говорят в таких случаях, — вовремя нажать на тормоза. Заодно с ними достается и мне с Тараканчиком.

          Хотя, честно говоря, я прилагаю все силы, чтобы не попадать в неприятные истории. Не потому что я слюнтяй какой-то или ябеда. Просто моя фамилия Судейка весьма почетная и известная в нашем городе. И к тому же мой дед, — а он опытный судейский работник, — постоянно требует меня помнить о последствиях глупых выходок.

        Поэтому я стараюсь всегда быть начеку и соблюдать все меры предосторожности. Но, несмотря на это, иногда я все-таки тоже попадаю в разные переделки. И порой это происходит так нелепо, что даже рассказывать не хочется.

        Например, возьмем тот памятный случай с сажей, про который уже вспоминал Тараканчик.

        Тогда я ни за что ни про что оказался в центре очень большого скандала. Ничего вроде бы плохого не сделал, а получилось так, что будто только я и виноват. Хотя сам же в результате всего этого и пострадал.

        Но этот случай для меня не прошел даром. Умнее после него я, может быть, и не стал, но урок этот запомнил надолго. Запомнил, наверное, на всю свою жизнь! И теперь я не буду больше лезть в чужие дела, тем более, если это дела касаются жизни взрослых.

         С другой стороны, благодаря именно этому происшествию я убедился в правоте мудрецов, утверждавших, что некоторые люди каким-то особенным чутьем могут предчувствовать наступающие события. А у меня все именно так и было, как говорили мудрецы. Можете не верить мне, можете смеяться до колик, но на самом деле перед этим происшествием я всеми своими внутренностями стал чувствовать, что вскоре что-то незаурядное обязательно должно со мной произойти.

         Не знаю, может я и в правду какой-то особенный человек. Ведь с недавних пор у меня в животе стало сильно крутить, и с головы до ног из холода в жар кидать. А что еще хуже, стал я в нашем дворе на всех ребят без разбору кидаться, обзывать их самыми бранными словами, и еще дерзить взрослым. Хотя по своей природе я человек абсолютно тихий и спокойный.

        Еще я заметил появившуюся одну новую странность в себе при чтении книг. Раньше я мог хорошую книжку взахлеб от корочки до корочки за несколько часов прочитать. А тут вдруг стал ловить себя на том, что могу подолгу бессмысленно смотреть в страницы, словно в пустоту, ни о чем при этом совсем не думая.

         Но я никак не предполагал, что тот круговорот событий, который изменит мою жизнь, начнется с совсем заурядного происшествия. С бегства таинственной супруги господина Корна.

         Итак, началась вся эта история с того, что где-то около года назад Валли Тараканчик вот также нежданно прибежал ко мне и прямо с ходу закричал:

        — Джем, ты знаешь, что от господина Корна ушла жена?

         А я только уселся за стол, чтобы съесть свою обеденную пичу. Передо мною стояла полная тарелка с горячей вкусной едой, в руках вилка с ножом.

          Сижу и жую. Все как положено!

         А тут он вбегает со своей новостью! Так я от неожиданности чуть пичей не подавился! Кое-как откашлялся.

         И сурово посмотрел на него.

        — Нет, этого я не знаю. Почему я это должен знать? — Спросил его я удивленно.

          Скажите на милость, что мне он более нелепого вопроса задать не мог?

      Валли многозначительно шмыгнул носом и повторил все ту же свою новость.

         — Ты меня удивляешь, Джем! Неужели, ты действительно совсем еще не знаешь, что от нашего дворника господина Корна только что ушла жена?

        — Не знаю! Ну и что из этого? — Я умело сделал вид, что меня это сообщение совершенно не заинтересовало. — Мы с тобой, Валли, еще слишком молоды, чтобы окунаться во все проблемы взрослых. Она ушла, так ушла! А потом, я даже не знал, что у него есть жена.

         — Вот! Да! — Возликовал Валли. — Вот в этом-то все и дело! Многие в нашем дворе об этом даже не догадывались! Правда я от кого-то слышал краем уха, что вроде живет у него какая-то дикая бестия, страшная и очень лютая своим нравом. И держит он ее, поэтому все время взаперти. Слышал я это еще давно, да не придал значения. А оно вот как получается! Она, оказывается, была его жена! И зовут ее Меджин! Как тебе имечко?

            -Меджин? Да, весьма странное!

          — А я что тебе говорю!

          Я безразлично отмахнулся рукой.

          — Все это ерунда, Валли. Советую тебе все-таки не лазить во всякие проблемы взрослых. Лично мне, например, до этого происшествия совсем нет дела!

          Валли тут же неистово вскипел от моего безразличия. И чуть не уронил на пол свой большой сачок для бабочек.

          — Ты зря так, Джем, говоришь. В нашем дворе теперь с утра до вечера все взрослые сейчас только об этом и судачат. А Корнелий вне себя! Ищет всюду свою неверную Меджин, покоя не знает! Все говорят, что быть теперь большой беде!

        И он плюхнулся в большое кресло.

        На самом деле меня это известие сильно озадачило. И заставило призадуматься. Потому что был для этого один повод.

        Но я не подал на этот раз никакого виду и постарался сохранить перед Валли свою былую безмятежность.

         — Представляешь, его супруга в один прекрасный момент взяла и перебралась к новому ухажеру. К тому, кто тихонько проживал на первом этаже. К самому господину Ловелансье, к самому известному в городе театральному конферансье. – Сказал Валли, словно переживая за дворника. — Как тебе, интересное дельце! Смотри, как получается. В нашем дворе есть и пекари, кухарки, и даже гувернеры. Это могло и с их семьями произойти. А произошло с нашим дворником, с уважаемым господином Корнелием. Тебе не кажется, что это странно?

         — Ничего странного, — ответил я. — С таким характером, какой у нашего дворника, это вполне ожидаемо. Еще интересно, как она так долго его терпела.

          — Да, это правда, терпела долго! — Тотчас согласился Валли. — Это тоже большая загадка! Но, боюсь, все это не к добру!

           Его слова заставили меня нахмурить брови и задуматься.

         Действительно, наш дворник, господин Корни был часто нелюдим и неприветлив. И, наверное — очень ревнив. Может быть, поэтому и прятал от всех свою жену, все время держал ее взаперти. Наверное, предчувствовал, боялся, что рано или поздно, но она сбежит от него.

          Честно говоря, вначале я успокаивал себя, как мог, старался эту житейскую историю не принимать близко к сердцу. Молод я еще, что бы лезть во всякие взрослые дела. Ушла, так ушла. Значит, так было им суждено.

         Тут учеба в школе с ее обязательными домашними заданиями совсем уже достала. Уроков просто не впроворот было. Это надо успеть сделать, то надо успеть повторить! Не жизнь была, а вечная какая-то суета сует!

         А с другой стороны, уже солнечная весна ворвалась в наш город. Она во всю хозяйничала на всех улицах города звоном капели, веселым журчанием ручьев по тротуарам улиц. Наконец, после долгой зимы настали теплые деньки. Почернели и низко съежились снежные сугробы на пустырях, стали набухать почки деревьев.

         Как известно, в самые первые теплые весенние дни всем школьникам хочется погулять подольше. Какие тут уроки!

        А в это время, как назло, вдруг у нашего дворника Корнелия такая беда случилась!

        По правде говоря, вскоре из-за этого события у меня на душе стало совсем нескладно. Казалось мне, что в свалившейся на господина Корнелия беде есть и моя доля вины.

        К тому же громкие пересуды между жильцами на эту злобную тему, начавшиеся в нашем уютном дворике, постоянно докатывались и до моих ушей. Все сплетничали между собой, громко ругались во дворе. Порой ругались чуть не до драки.

          Одна молоденькая гувернантка рассказывала, что неверная жена господина Корнелия уже несколько раз пыталась уходить к своему новому избраннику.

         — Уходила правда ненадолго, и уходила налегке, много вещей с собой не брала, — шепотом рассказывала она своим слушателям, — но потом обычно назад возвращалась. Я сама видела. Возвращалась под утро. И всегда с новыми шляпками. Видно воровала где-то! И обходилось все это без шума. Может Корнелий не догадывался. А может быть и терпел! Знал, но терпел. Но эти попытки с ее стороны все-таки были. Делала она такие хитрые зигзаги. То вверх бежала, то вниз. Одно слово, шельма! Сновала туда-сюда, словно белка в колесе. А вот в последний раз все оказалось гораздо серьезнее. Она уползла, забрав все свои вещи.

         Находились те, кто искренне жалел и утешал Корнелия как мог. Но таких защитников было немного. Это были закадычные дружки дворника, которые в последнее время зачастили к нему в гости. И он вроде бы стал остывать от горькой ревности, но иногда все равно в сердцах высказывался про свою беглянку парой-тройкой очень нелестных фраз.

         — Ведь сколько лет с ней рядом прожил. Ничего для нее не жалел. Щляпки дарил, она их носила! Платья, костюмы ей покупал. Она кольца любит, так я ей столько их подарил. Кольца, браслеты, все что заработал, все ей нес. Ничего не жалел! Думал, что человек она, а оказалась гадиной. Говорят, бросила меня из-за соседа артиста. Но это все ерунда. Если бы так! А теперь боюсь, что быть большой беде! Очень большой!

         Корнелий умолял ее остаться, грозился ей в след своей метлой. Жильцы срочно организовали внеочередное собрание всего двора. Пришли все. Горничные, кухарки, гувернантки. Пришли на шум даже трубочист и мороженщик.

          Пришел и я. Хотя лучше бы не ходил, так как там и без того была огромная толпа народу. Все толкались животами, напирали сзади. Вот меня и выдавили в передние ряды, вытолкали так, что я любимую сандалию потерял, да еще поставили прямо перед самим дворником.

          Господин Корн был как всегда немногословен. Он заявил, что произошло ужаснейшее событие, огромная беда не только для него, но и для всех остальных. И что теперь он так сильно опечален, что теперь, наверное, перестанет мести двор. Этими своими словами он определенно всех сильно напугал.

        Подметать наш уютный двор так чисто, как он подметает, у нас никто не был обучен.

       Все думали, что он просто шутит, но наш дворник слов на ветер никогда не бросал. Он тут же решительно снял с себя свой передник и окинув всех опечаленным взором, не нашел ничего лучшего, как надеть его на меня. Также снял с себя мохнатую шапку с болтающимися, словно крылья, ушами и нахлобучил ее мне на затылок.
        А вот сучковатую метлу, прежде чем всучить мне в руки, он долго держал перед собой, как очень дорогое оружие.

       — На, Джем, владей, — сказал он мне.

      И очень тяжело вздохнул.

       Собрание сочли законченным. Все очень быстро разошлись.

       Даже не дали мне сказать ответное слово.

         Я стал подметать наш двор, стараясь подражать ловким движениям прежнего дворника.

         Оказывается, что это дело весьма не простое — содержать двор в чистоте. И очень даже ответственное. Это только с виду кажется, что очень легко размахивать метлой из стороны в сторону. А ведь кроме этого у дворника еще есть уйма разных обязанностей.

          Столько навалилось на меня забот во дворе, что я даже перестал ходить обедать домой. На ходу перекусывал.

         И про игры со своими лучшими друзьями забыл. Ребята думали, что я совсем зазнался.

         Валли все время над душой стоял, всюду следом за мной ходил.

       — Круто повезло тебе, Джем! Можно сказать — да, жизнь твоя совсем удалась! Еще школу не закончил, а уже раз – и при настоящем деле! Теперь ты очень уважаемый во дворе человек. Но ты зря это делаешь! Зря зазнаешься, с нами играть не хочешь! Даже к Кузькиной Бездне бегать перестал!

          Я лишь отмалчивался. Только пот со своего лба шапкой вытирал. Некогда мне было с ним разговоры заводить.

         Разве обычным мальчишкам понять наше дворницкое дело! Как им докажешь, что дел по двору все время невпроворот. Рук у меня в те дни не хватало, чтобы за светло всю работу успеть осилить.

         Честно говоря, я даже всерьез подумывать стал, а не бросить ли мне учебу в школе.

          Да вот только судьба необразованного Корнелия меня пугала, останавливала от этого опрометчивого шага.

        В те дни я много о бывшем дворнике дум передумал. Мне тогда часто казалось, что в его беде есть и моя доля вины. Был для таких мыслей один повод.

        Не могу сказать, что жильцы его уж очень уважали. Да, был такой факт, находились у него недруги. Потому что он характером был тверд и крут. Спуску за мусор никому не давал. Упаси того, кто бросит бумажку на землю. Найдет и приструнит так, что тому впредь неповадно будет.

         Все звали его просто Корнелием. Он бессменно уже много лет подметал наш уютный двор. Наводил порядок и чистоту.

         Четыре пятиэтажки, огромное дерево посередине уютного двора. До угловой стены соседнего дома можно спокойно с балкона рукой достать. И всюду во дворе скамейки, кустики, цветочки.

         Красота!

         Всего про характер нашего дворника я, конечно, не знал. Но про многие странности в его поведении был наслышан.

        Корн был чрезвычайно замкнутый, очень нелюдимый человек. Я вначале боялся жутко его, подозревая первое время, что он — очень опасный затаившийся преступник. Поэтому старался лишний раз не попадаться ему на глаза.

        С ребятами из нашего двора Корнелий особо не цацкался. Шуток простых он не понимал, старался сразу же пресекать все наши безобразия во дворе. Пару раз и я чуть не попал под его метлу. Помню, как я однажды без его разрешения шланг из подвала стащил. Всех потом водой перебрызгал. Шланг длинный был, в рулон свернут, как змея. От меня тогда никто спрятаться не смог. Так он очень рассердился, хотел мне даже подзатыльник дать. Да не успел, не догнал. Но потом остыл, сказал, что ладно, лишь бы мальчишка, то есть я, не простыл.

         Но всегда найдутся доброхоты. Они обнаружили в нем какие-то хорошие качества, утверждая, что он всегда был трудягой, человеком от земли. И еще ставили в плюс тот факт, что всегда принимал он все свои дворницкие решения весьма спокойно, основательно, без спешки. А вот высоко подняться по карьерной лестнице не смог, так как ему не хватало других жизненных знаний. Вот из-за этого он всю свою жизнь так дворником и проработал.

         Я с этим мнением был абсолютно не согласен. Как мне казалось, у нашего Корнелия совершенно не было даже малейшего желания менять свою любимую профессию. Он всегда уверенно считал, что находится на своем заслуженном месте.
А вот недруги сходились на том, что он по жизни своим умом совсем не пользовался. Можно сказать, жил, словно без головы, раз всю жизнь просидел на такой работе у самой земли.

       Вот по поводу этих резких выпадов я ничего определенного сказать не мог. Голова у него вроде на месте была. Мохнатую шапку с болтающимися ушами он точно носил. А потом я не дурак какой-то, чтобы верить во всякие нелепые выдумки. Хотя если рассуждать серьезно, то да, было дело, за ним я замечал не раз мелкие странности в поведении.

        Я, например, по опыту своей жизни приметил, как люди меня окружающие часто во время своих напряженных размышлений начинают лихорадочно теребить свои шевелюры на голове, впиваются пальцами за нижнюю челюсть или же, на худой конец, бьются лбом о стену.

         А Корнелий, вместо этих весьма действенных и опробованных методов, весьма способствующих мышлению, всегда почему-то начинал судорожно почесывать ногтями свои солидные ягодицы. Словно в этот момент думал он совсем не своей головой.

       Но вот одно могу сказать совершенно точно: наш господин Корн очень любил мрачный подвал под нашим домом. Это была самая большая странность в нем. Если у него не было работы во дворе, то обыкновенно сразу же он запирался у себя, внизу дома на все засовы и что-то там начинал мастерить.

       Для всех ребят со двора его подвал был большой тайной. Мы с друзьями часто пытались за ним подглядеть , что там он такое делает. Но, как правило, все было бесполезно. Корнелий очень оберегал свой темный подвал от посторонних глаз. Все время запирал его на замок.

         Тяга к подвалу была одна из его удивительных странностей. Когда-то давным-давно ему предложили на выбор квартиру в доме, но он почему-то выпросил разрешение на обустройство жилья прямо в подвале, благо места там было предостаточно. Это было весьма странно. Но свою прихоть Корнелий объяснял тем фактом, что он и его немногочисленная родня очень боятся высоты. С самого детства. А вот на земле им спокойно и сподручно.

       Этот аргумент посчитали действительно весомым и разрешили дворнику смело обживать свободную часть подвала.

       И он быстро обжил, славно обустроил темный подвал под свой нрав. Что он сделал внутри – для многих оставалось неразгаданной тайной, но снаружи на входе он постарался на славу. Обложил фасад большим диким камнем, сделал свод как у пещеры, навесил тяжелую дубовую дверь, от вида которой всем ребятам становилось как-то жутковато и немного не по себе.

        С давних пор за Корнелием увивался, словно длинная тень, его какой-то дальний родственник. Как-то незаметно прижился этот тип у дворника в подвале вместе со своей буйной женой. Та еще была еще парочка, весьма странная. Он — дикий, совершенно необразованный верзила, а она — ужасная скандалистка.

        Этот дальний родственник был от рождения немым и совсем не отличался сообразительностью. Он следовал безмолвно повсюду за Корнелием, выполняя какие-то простые его указания. Особенно верзила любил поливать во дворе траву и кусты из длинного шланга.

         А вот жена его слыла большой сплетницей и врединой. Очень уж она любила изгаляться перед своим молчаливым супругом, все время своей пустой болтовней трепала нервы ему. А если чуть что не так, так сразу бросалась в крик на своего мужа. Пользовалась она тем, что он слова в ответ совсем сказать не мог. Но его терпение было не беспредельным и за эти скандалы ей от него доставалось. Даже ходили слухи, что часто бил он ее нещадно.

       Да, а теперь надо сказать о супруге господина Корна. Ведь о ее существовании многие совсем даже не догадывались. Я, например, про нее вообще никогда слыхом не слыхивал. А вот когда узнал, то очень удивился.

        И оказывается, что таких неосведомленных людей, как и я, в нашем дворе было весьма много. Все жильцы были удивлены этой новостью про наличие у него жены и строили разные нелепые догадки, почему она так скрытно вела свою жизнь. Одни говорили, что это характер у нее такой терпеливый был, и что это любовь к злому Корнелию ее до такого состояния довела.

      Еще вот что хочу сказать. Нашелся во дворе какой-то взрослый разумник, мыслящий очень глубоко и трезво. Ну, примерно, так же как и я.

        Наш дворник казался ему весьма подозрительным.

         Так вот этот умник на свою беду оказался весьма недальновидным человеком. Он стал прилюдно и очень громогласно утверждать, что Корнелий на самом деле есть очень опасный маньяк, затаившийся преступник. Так вот ему эти разговоры вышли боком. За вот такие вольные мысли этого умника дружно побили всем двором, а потом еще заставили долго извиняться и говорить большое всем спасибо за свои синяки.

        Я на его примере сразу же понял, как это очень полезно уметь держать свои мысли в голове, а язык — за зубами. И за свое мудрое молчание, за свою дальновидность сам себе выписал мысленную благодарность.

        В наставшее смутное время вокруг стали ходить различные суждения относительно характера загадочной супруги господина Корна. В их итоге получалось, что супруга нашего дворника от рождения являлась весьма капризным, взбалмошным существом, привезенным им когда-то давно из весьма далеких теплых земель. В дополнение говорили, что внешностью своей была она очень уродлива и стара. Иначе бы господин Корн ее так не прятал от всех вокруг, не держал бы взаперти.

       Потом все узнали, как ее зовут. Имечко, правда, оказалось у нее весьма странное и не совсем нашему слуху привычное.

       Звали ее Меджин.

          Складывалось в итоге совершенно неприглядное мнение об этой забавной семейке. Получалось как бы так, что глава семьи — злыдень с метлой, который очень боится высоты и думает обычно не своей головой, а каким-то другим местом. И что жена его была уродливой смуглолицей нелюдимой, которую вообще нельзя было выпускать на белый свет.



                Глава Третья







           Так уж получилось, но с некоторых пор я отлично знал, что супруга нашего господина Корна совсем не была уродиной. И к тому же она не была старухой, как утверждали все дворовые сплетники. Однажды мне довелось разгадать эту ее тайну. Правда, для этого мне против своей воли пришлось спуститься в темный подвал под домом. И сделал я это, как говорится на свой риск и страх, без разрешения самого Корнелия.

          Произошло это в мой день рождения, когда мне исполнилось двенадцать лет. Я с ребятами после вкусных пирожных гонял во дворе мяч. И мне довелось ударить по нему изо всей силы так ловко, что мяч со свистом угодил сначала в ствол ветвистого дерева, а от него — прямо в железный фонарный столб. Потом, перепрыгивая через лужицы, упругий мяч прямиком покатился к каменным ступенькам подвала.

          Крона дерева тут же закачалась, стая встревоженных птиц взлетела с веток. Лопнуло звонко фонарное стекло.

         Прыг-прыг-скок.

         Мой мокрый мяч тем временем уже не спеша пересчитывал все ступеньки, ведущие в глубокий темный подвал!

           Странно это как-то все произошло! Ведь по обыкновению дверь туда всегда была плотно закрыта.

        Ребята в нерешительности стали переглядываться.

         — Спускаться вниз? Ну нет, таких дураков здесь нет! Кому из нас тогда идти за мячом? — Стали все задавать вполне резонный вопрос. – Есть ли среди нас отчаянные головы?

           — Нет! Таких смельчаков нет! – Сказали опять все в один голос, но при этом, словно сговорившись, почему-то внимательно посмотрели в мою сторону. – Ну, разве только если решится на это Джем?

        Мне пришлось выйти вперед.

       Ну что же, если надо идти – значит надо!

      Господина Корна нигде рядом не было, поэтому спрашивать разрешение было не у кого. А из ребят никто не соглашался добровольно отправляться в мрачные глубины подвала на поиски мяча.

       Пришлось мне, как хозяину мяча и автору происшествия, спускаться в подземные владения дворника.

         Делал я это не с лучшими предчувствиями.

         Спустившись вниз по каменным ступеням, я тут же наткнулся на притаившийся в углу мяч. Я обрадовался такому славному повороту событий, схватил свой мяч и быстро побежал по ступенькам наверх к выходу.

         Но моя попытка вернуться назад не увенчалась успехом.

       Деревянную дверь кто-то снаружи уже плотно закрыл на засов. С противоположенной стороны раздавался ехидный смех.

           Я узнал голос Кимкеддала, своего давнего обидчика.

         Отчаяние охватило меня. Я ведь без приглашения решился войти во владения сурового господина Корна. И теперь вот оказался запертым в глубинах его мрачного подвала.

         Здесь царили прохлада и сумрак. Дверь наружу была прочно закрыта, не поддавалась моим напрасным потугам. Несколько минут я простоял подле нее, надеясь все же, что Кимкеддал с дружками отодвинет металлический засов. Но те лишь во все горло продолжали потешаться над своей ловкой проделкой.

           Мне не хотелось забавлять их своими умоляющими криками и просьбами. Поэтому, сказав себе свое любимое «будь что будет», я решил довериться судьбе. Мне ничего не оставалось, как вновь повторить свой спуск по ступеням в мрачные глубины подвала.

        Впереди был очень длинный неосвещенный коридор. Я двинулся по нему наугад, выставив для безопасности впереди себя руки.

         Пол и стены в коридоре были очень ровные и гладкие. Я придерживался одной из стен, постоянно задевая её своим правым плечом.

        Мои чуткие ноздри сразу же стали улавливать слабый, но очень приятный аромат жженой смеси каких-то неведомых трав. Иногда сквозь него все-таки пробивались запахи сырости и плесени.

         К букету этих  ароматов ненавязчиво стало примешиваться весьма странное  и неприятное на слух шуршание, вдруг возникшее за моей спиной. Словно кто-то специально своей грубой шершавой ладонью неотрывно водил по каменным плитам.

     Мне даже стало немного не по себе от мысли, что какое-то невидимое существо неотступно ползет вслед за мной, шурша по камням своей прочной чешуей.

         Я благоразумно ускорил шаг.

        Через десяток шагов спешного продвижения в темноте я вдруг наткнулся на большую груду пыльных мелких камней, споткнулся и прямо лицом угодил в самую ее середину.
 
          Поднялось так много черной пыли, что я кое-как прочихался от нее, а потом еще долго тер ладонями засоренные глаза.

        Веки щипало. Мои глаза стали сильно слезиться.

        Но меня успокоило то, что таинственный шорох наконец прекратился.

          Таким образом, почти ничего не различая на своем пути, я поплелся наугад вперед, придерживаясь одной из стен.

         И вскоре я наткнулся на невысокую дверь.

        Переступив порог, я попал в теплое помещение, наполненное клубами горячего пара.

       Может быть, это была прачечная или кухня?

           В этом густом тумане кто-то бестолково сновал туда и обратно.

         Это оказался немой верзила. Мне показалось, что он как всегда пьян.

        Я чуть не столкнулся с ним, едва не попал под его ноги. Но он успел вовремя остановиться в нескольких шагах от меня. Его глаза с неподдельным ужасом смотрели на меня.

         Он попятился назад. Вдруг сзади него загрохотало опрокинутое ведро, повалилась треснувшая колонна.

         Верзила вскликнул и тут же повалился навзничь, ударившись больно головой о колонну и повредив себе ногу.

         — О, бедная моя головушка, — дико заорал он, хватаясь руками за больную ногу. – Быть беде!

        На эти крики прибежала его сварливая жена.

          — Что это? Это же надо было тебе окаянному так напиться, что ты вдруг заговорил!

         — О, бедная моя головушка! — Продолжал причитать верзила совсем не человеческим голосом. – Стоп, неужели я и в правду заговорил!

        — Да, это так! О, мой муженек, сегодня случилось великое чудо! Наконец-то ты заговорил! Ты всю жизнь был немым молчуном, а теперь вдруг раз — и заговорил! Это чудо какое-то!

        Она хотела его обнять, но он опять запричитал, показывая в мою сторону.

         — Черноголовый! Черноголовый! — Тревожно кричал он все тем же диким нечеловеческим голосом.

          -Кто это? Где он?

          — Черноголовый! Пришел черноголовый! Смотри, вон он стоит маленький!

         Она увидела меня и тоже почему-то сразу осеклась.

          — Ужас! И, правда, черноголовый! А может это трубочист?

         — Не знаю, кто он, но на всякий случай неси сюда самые большие и самые острые ножи!

          Я хотел успокоить этих необразованных недоучек, сказать, что я никакой не черноголовый, и тем более не трубочист, а всего лишь самый обычный мальчишка с их двора. Что я – всем известный в нашей округе Джем Судейка.

           Но куда там! Мой вид вселил в них настоящий ужас. А когда разговор вдруг зашел об острых ножах, пришло время сильно мне испугаться.

          На стене напротив меня было какое-то подобие небольшой двери. Вместо ручки на этой предполагаемой двери свисало большое блестящее металлическое кольцо. Чуть выше кольца была крепко прикручена шурупами крашенная предупредительная табличка с изображением улыбающегося черепа и двух скрещенных костей.

      Череп как бы на первый взгляд приветливо скалил свои белые, старательно начищенные зубы.

        Табличка была весьма выразительна. Белоснежная улыбка черепа сразу же внушала страх и не предвещала мне ничего хорошего. Но с другой стороны встреча с двумя сумасшедшими, вооруженными большими ножами, совсем не оставляла мне времени для раздумий.

         Я бросился вперед и вцепился за металлическое кольцо. Кольцо легко выдержало мой вес, но из-за новой тяжести часть каменной стены с грохотом отпрянула в сторону.

         Пред мною возник узкий проход еще в какую-то небольшую слабо освещенную комнату.

        Я торопливо тут же шагнул через порог и предусмотрительно плотно прикрыл за собой дверь.

          Мне почему-то показалось, что я оказался в комнате, состоящей всего из трех стен. Но на самом деле я ошибался, может быть это от того, что на одной стене висело большое зеркало.

          В этом зеркале я сразу же увидел какого-то маленького черномазого чертенка. Застыв на месте, он с нескрываемым любопытством разглядывал мою персону. И при этом он еще успевал корчить мне вызывающие рожицы.

        Я погрозил ему кулаком. Он мне ответил тем же.

         Я не на шутку перепугался, но приглядевшись, вскоре сообразил, что вижу в зеркале напротив свое отражение.

         Мое лицо было совершенно черное, сплошь вымазано угольной пылью.

         Ага, теперь-то я понял, почему эта странная сумасшедшая парочка называла меня черноголовым.

        Комната, куда я попал на этот раз, оказалась достаточно просторной. Но из-за большого количества различных сундуков, расставленных вдоль стен и груды увесистых мешков, заполонивших все проемы, она казалась гораздо меньше своих настоящих размеров.

       Многие мешки из-за своей ветхости имели многочисленные прорехи, и из них на пол просыпалось большое количество переливающихся на свету камней и каких-то странного вида монет.
 
        У стен стояли в притирку друг к другу вазы и кувшины самых причудливых форм. Они до краев были наполнены  монетами.

        Я сначала даже не поверил своим глазам, что наяву вижу такое сказочное богатство. Поднял горсть блестящих камней и стал пересыпать их из ладони в ладонь.

       Это занятие позабавило меня и даже немного рассмешило.

         Потом я таким же образом зачерпнул горсть тяжелых монет. Они весело зазвенели в моих ладонях.

        — Это надо же! — Воскликнул удивленно я. – Ну и чудеса! Таких денег я еще никогда не видел!

         Зря я так громко воскликнул. Сзади меня тут же раздался какой-то шум.

         — Ч-что это? — Прервал мою забаву чей-то тихий голосок. – Кто это здесь?

         Я повернул голову и вот тогда в первый раз увидел ту самую таинственную персону, о которой потом так много в нашем дворе стали все судачить.

         У одной стены на невзрачной маленькой кушетке, совсем по-детски свернувшись, дремала очень красивая особа неопределенного возраста.

       Видно было, что мой неожиданный визит потревожил ее покой.

      Она быстро подняла перед собой ладонь, старательно делая вид, что как бы очень занята разглядыванием своих драгоценных колец. Но я понял, что сквозь свои кольца она с любопытством изучает меня. Казалось, что от неожиданности она потеряла на время дар речи.

            В другой руке она держала газету.

           Кругом царил полумрак. Но у меня были зоркие глаза. И я сразу разглядел ее очень красивую фигуру. Тонкую и очень гибкую. И увидел тонкие черты смуглого лица.

       Странная была эта особа. Привлекательная, и чем-то очень необычная. У меня от неожиданности даже перехватило дыхание. И я как зачарованный любовался ею.

        — Как-то сегодня у нас здесь шумно! — Произнесла, наконец, она, скучающим голосом. – Вы потревожили меня. Я слышала, что вы — трубочист? Но мы сегодня не вызывали трубочиста! Опять в вашей веселой конторе все напутали! Это ведь непорядок! Вызывала опытного лифтера, а прислали трубочиста!

        Я по-взрослому прокашлялся в кулак.

       — Я один за всех, госпожа, работаю. Вот верчусь-кручусь. Мастер на все руки!

       — Ладно, не горюй, черноликий. С печкой у нас сейчас все в полном порядке, — неспешно продолжала говорить она. — Сажа не летит и не стреляет. А вот с лифтом беда! Не работает этот лифт! Наверное, уже целую вечность! С тех пор как старый лифтер пропал! А к нам все одних трубочистов шлют! А ведь без лифта в любом доме беда!

         С этим ее высказыванием я был полностью согласен.

         — Знамо дело, без лифта в доме всем мальчишкам и девчонкам беда! Одна скукатища, а не жизнь! — Деловито согласился я с ней, добавляя для солидности хрипотцы в голосе.

        — Мальчишкам и девчонкам? О чем это ты, черноликий?

        — Как о чем? О лифте.

        — Да? Интересно ты рассуждаешь! Так вот наш старый лифтер давно пропал. Корнелий его, видишь ли, приревновал. Вот и выгнал. А я одна боюсь в этом лифте ездить. Не умею всякие там кнопочки нажимать! Вот и живу теперь, словно пленница, в этом подземелье все свои дни напролет, несчастная! Скучаю только и сплю целыми днями. А так хотелось бы на весь белый свет поглядеть! Сейчас вот читала объявления в газете о лифтерах. Столько много интересных про них объявлений написано!

          — Вы читали? А вот и не правда! Вы, наверное, шутите?- Сказал я усмехаясь. – Вы не могли читать объявления.

           — Почему?

        — Вы держите газету вверх ногами.

         — Не может такого быть! Как это я держу газету вверх ногами? — Не на шутку всполошилась обитательница странной комнаты. — Где вы видите у этой газеты ноги и руки? Мне от ваших слов страшно стало! Признайтесь, что вы просто пугаете меня?

          Я задорно засмеялся.

          — Просто так обычно говорят. Конечно, у газеты нет ног. Вам бы следовало просто ее перевернуть. А в таком положении читать страницы невозможно.

       Хозяйка комнаты с любопытством посмотрела на меня и затем искренне залилась веселым смехом.

        — Да, черноголовый, ты прав. Признаюсь тебе по секрету, я не умею читать как все. Но зато умею читать между строчек.

        — А разве можно так?

        — Можно. Если хочешь, я научу тебя этому секрету, но если ты меня научишь читать по-своему. Согласен, черноликий?

         — Конечно! Мне хочется овладеть вашим секретом. Между строк у нас во дворе еще никто читать не умеет! Тогда надо начинать с алфавита. Только, госпожа, времени у нас мало. Вы же очень хотели разобраться с лифтом.

        Она уже готовила бумагу и чернила.

       — Разобраться с лифтом?.. Эта железная клетка ждала своего часа тысячу лет.  Так пусть подождет еще один час. Я же не могу свой первый выход на белый свет совершить совершенно неграмотной, необразованной особой. Это будет недостойно моей персоны!

       — Тогда будьте внимательны, госпожа! Это обучение не из легких.

       — А я схватываю все на лету, — похвалилась опрометчиво она.

        Я с сомнением покачал головой.

      — Мы сейчас это проверим!

       Но странно, обучалась она действительно очень быстро. И не обманывала, схватывала все сразу и на лету. Уже всего через час с небольшим хвостиком она научилась читать по слогам.

          А вот писать ровно и красиво я ее не сумел научить. Ну ни как не получались у нее ровные строчки. А все время выходили какие-то извилистые предложения, с неровными буквами. Одна ее строчка всегда зачем-то наползала на другую.

        Хотя писала она старательно, высунув язык.

       — Вот какая красота! Пусть немного и кривовато, но зато любому посвященному сразу видно, что я совсем не написала между строк ничего плохого. А писала от всей души!

        После успешного занятия, мы направились искать лифт.

       — Посмотрим теперь, черноголовый, как ты разбираешься в этих железных клетках! Справишься?

        — Не тревожьтесь, госпожа! Со мной вам крупно повезло! Я в этих лифтах покататься всегда был большим любителем. Помню, мы с Валли однажды застряли… Да, впрочем, ладно, показывайте, где этот ваш лифт?

          « Какая она фантазерка! – Подумал я. – Откуда в нашем доме может быть лифт. Сколько лет в нем живу, а ни разу не слышал про него. А Корнелий и впрямь не прост. Вон сколько драгоценностей в своем подвале припрятал».

        — Лифт вот здесь где-то за углом. Простые жильцы про него не ведают совсем!- Словно на ходу угадывая мои мысли, произнесла она. – Давай пойдем, посмотрим. А Корнелий здесь не причем! Это ведь все мое богатство. Я столько лет его здесь копила! А Корнелий меня все от всех прячет, никуда не выпускает. Уж больно он меня оберегает от всего вокруг!

          « Опять врет! Как она хитро врет — завирается! Разве такое огромное богатство за одну жизнь накопишь! А лифт ей теперь наверняка нужен только для того, чтобы все эти драгоценности надежно перепрятать!».

         Она уверенно повела меня к лифту, прихватив попутно с собой большой серебряный поднос полный драгоценных камней.

         « Вот, все мои худшие сомнения подтверждаются, — сказал я сам себе. – Я еще лифт не открыл, а она уже, совершенно не скрываясь, все свое богатство выносить собирается. А здесь, как я погляжу, собраны сокровища, наверное, не одного большого государства!»

         За углом была действительно шахта лифта. Лифт был старой конструкции, напоминал большую металлическую клетку.

        Я открыл дверь, посмотрел на кнопки.

        — Так-так, дверь совсем не скрипит. А кнопки большие и все на месте. Замечательно! Как я посмотрю, лифт в отличном состоянии. Можете смело пользоваться, гражданка. Только сразу же хочу вас предупредить: не вздумайте ножичком пытаться ковыряться в этих кнопках или поджигать их спичками. И не надо сильно хлопать дверями.

         — Зачем ножичком ковыряться? И еще спичками…

       — Знаете, бывает такое! А еще не вздумайте в лифте во время движения прыгать или качаться из стороны в сторону.

           — Прыгать и качаться в лифте? Какой ужас! Зачем это?

          — Случается такое с некоторыми несознательными личностями. Помню, однажды я и Валли целый день просидели в таком же … Впрочем, это было давно. Лучше давайте перейдем к делу. Нажимайте вот эту большую кнопку.

           Она нерешительно замерла у двери.

         — Я боюсь. Ни разу не была наверху. Корнелий говорил, что там страшно!

         — Ничего подобного. Мир прекрасен!
         — Тогда можно мне прокатиться с вами, — сказала она. — Одна я очень боюсь.
          Я закрыл дверь и нажал самую верхнюю кнопку.

        Быстро лифт домчал нас до самого верха, причем замер он ни где-нибудь, а на самой крыше.

          Оказывается, к этому времени на улице все уже стемнело.

         — Какая красота кругом! Какой чистый, свежий воздух! — Сказала незнакомка восхищенно. – У меня голова кругом идет!

        — Странно, у меня тоже головокружение. Только почему-то небо сегодня такое темное, без звезд. Небо чистое, а луны вот нет. Совсем не видно луны! И ни одной звезды на небосводе!

           Незнакомка засмеялась.

        — Это не повод для грусти! Это все поправимо!

           — Как это?

           — Очень просто! Просто, черноголовый, сегодня особенная ночь! Все звезды сегодня отдыхают. Но мы с тобой это легко исправим! Смотри!

         Она взяла с подноса горсть алмазов, размахнулась и бросила ее высоко в небо. Маленькие камушки, словно сияющие капельки разлетелись по всему небосводу и неподвижно повисли на нем. И все вокруг сразу же заполыхало от разноцветья.

        Я сразу же был очарован вспыхнувшим разноцветным сиянием, осветившим весь необъятный небосвод.

        — Бросай и ты, черноголовый! Не жалей! Бросай выше!

         Она протянула мне круглый поднос, и я стал большими горстями зачерпывать переливающиеся камни и разбрасывать их во все стороны небосвода. Камни застывали высоко в небе, искрились, разгорались яркими огнями.

         — Красиво как! – Сказал я. — Я за всю жизнь еще никогда такой красоты не видел! Какие яркие и сочные цвета. Вот он значит какой, обворожительно красивый мир красок!

         Она удивленно посмотрела на меня.

         — Разве ты их никогда еще не видел? Ни зелени травы, ни небесной синевы?

          — Нет. После Апокалипсиса мудрецы нашей Конфедерации погрузили наш мир в серые тона. Говорят, что это как в наказание…

         — Тогда запомни все то, что видишь сейчас. Этот щедрый подарок тебе от меня на будущее! Это знание когда-нибудь тебе пригодится.

         — Пригодится?

        — Да, пригодится. Когда ты вдруг увидишь реальный мир во всех цветах, то уже не так сильно испугаешься его. Ты ведь понял меня, черноголовый?

            -Да, понял.

           — А мы с тобою большие молодцы! Получилось очень хорошо! Просто на славу! — Сказала незнакомка. – Сегодня над городом всю ночь будут сиять сапфиры и изумруды.

           Она вдруг изящно закружила на месте и ловко метнула круглый поднос вверх, и тот тускло заблестел наверху небосвода, заняв место припозднившейся луны.
        — Пусть все запомнят это полнолуние. И ты запомни это дивное бриллиантовое небо, черноголовый!

         Я посмотрел на свой мяч. Потом с силой ударил по нему ногой. И он закружил по небосводу яркой точкой.

        — А это зачем? – Удивленно спросила она.

            — Пусть тоже летает! Назовем это спутником! Теперь у нашей планеты будет еще один маленький спутник. Представляете, а я ведь с ним недавно бегал по двору! — Провожая взглядом маленькую точку, мечтательно сказал я.

       Я посмотрел на свою очаровательную спутницу.

         Странно, но ее рядом уже не было.

       На крыше я стоял совсем один.

        Снимали меня с крыши пожарники. Они приехали на огромных машинах с длинными лестницами.

       И все долго не могли понять, как это я сумел попасть на крышу.
       От мамы мне опять очень сильно досталось. На этот раз за то, что я сверху бросался во двор камушками.
       С того алмазного вечера прошло много дней.
        Теперь дворник Корнелий всегда предусмотрительно запирал на крепкий замок массивную дверь своего подвала.
        Я же продолжал очень часто думать про странную затворницу подземелья. Иногда я ловил себя на том, что большую часть свободного времени тайком слежу за подвалом, надеясь узнать что-нибудь новое об его таинственной хозяйке.
Что-то мне все-таки удалось за это время разузнать. Кто-то из жильцов двора рассказал про дворника, про то, что все-таки иногда поздними вечерами он выходил погулять во двор с одной странной особой. Но не очень далеко. Только до второго фонаря и обратно. И что сам Корнелий при этом все время ходил следом за ней, следя, как бы она не сорвала не заметно в темноте с какой-нибудь дамочки красивую шляпку.
        Видимо, предполагали несведущие свидетели, что характер у его спутницы был весьма вредный.
        Но самое главное, я с той поры вдруг стал понимать и уважать нашего странного дворника Корнелия. Да, представьте себе, я стал уважать господина Корна. Я понял, что это были не пустые слова, когда он утверждал, что всю свою трудовую жизнь прожил не для себя самого, а лишь ради этой обворожительной затворницы!
      Да, теперь-то я понял многие странности его поведения.
       Господин Корн славился тем, что не любил приглашать к себе гостей. Если кто-то заходил к нему незванно, то дворник делал вид, что очень рад этому визиту и ничего против этой наглости не имеет.
         Но как-то при этом он весьма вежливо, с настойчивой деликатностью пятился назад к выходу, выдавливая мощной спиною своего незванного посетителя обратно на улицу. Получалось так, что делал это он как-то тактично и совсем не больно.
       Говорят, что последнее время зачастили к нему очень шумные друзья с нашего двора, но даже им по всем комнатам он разгуливать не давал.
        А на половину жены вообще никого не пускал.
       Но после ее неожиданного побега он всем недоверчивым соседям, — особенно тем из них, кто больше всех разносил злые сплетни о нем,- не поленился показать опустевшие комнаты.
         И те все потом в один голос подтверждали, что дворник и впрямь постарался с хоромами для любимой жены.
         А теперь неверная беглянка, уже несколько дней как тихонько затаилась у своего новоиспеченного ухажера, господина Ловелансье, жильца с первого этажа. Спряталась надежно в новом убежище и даже шороха оттуда не подавала.
       Господин же Ловелансье, сам виновник происшествия, тоже первое время от всех прятался, лишний раз нос на улицу не высовывал. Сразу видно — не дурак был, соображал, чем это происшествие ему может обернуться.
        Господин Корн ведь теперь все свое свободное время у дверей парадной сидел со злобным видом и бдительно караулил, смотрел, кто это входит и выходит из дома.
А черный вход предусмотрительно надежными замками закрыл. Попробуй теперь через него выбраться.
        Но господин Ловелансье потом как-то приспособился, быстро через узкую лазейку утречком убегал на работу, и таким манером норовил пробраться вечером домой. Скорее всего, он так через окно лазил?
        А ведь раньше он другом дворнику был, как говорят — не разлей вода.
      Но прошло совсем немного времени, и новоиспеченная парочка уже совсем осмелела, стала на людях показываться. До того, чтобы вместе вечером под ручку прогуливаться вдоль всего дома, дело еще не доходило. Духу видать не хватало. Но из окна покрасоваться – сколько угодно, пожалуйста. Это вам за милую душу.
       Особенно в этом усердствовала беглянка. В солнечную погоду распахивала окно. Вылезала на подоконник, словно стыда у нее не было. Делала вид, занята, мол, она тем, что старательно большие клубки расплетает. И что все кругом очень хорошо, все идет как надо. Людей при этом совсем не замечала, так как была очень увлечена своим вязанием.


               


                Глава Четвертая




          Я ее однажды так увидел. Под дневными солнечными лучами хорошо смог разглядеть ее лицо.

     Подметал я как всегда двор сразу после школьных уроков. И увидел ее. Даже глазам своим не поверил, хорошенько протер их. 

    Она сидела у раскрытого окна, неспешно распутывая свои многочисленные клубочки, занималась любимым вязанием.
 
       Да, она совсем не была старой. На глазах у нее были очень модные очки, и они ей были к лицу. На вид ей было лет около тридцати. Ну, может еще плюс годика три.
 
        Выглядела она очень изыскано. И сейчас совершенно не была похожа на бывшую затворницу из подвала. Я сначала подумал, что это какая-то известная актриса. Такая она была холеная и изнеженная с черными прилизанными волосами.

       А высокая фигурка у нее была просто загляденье. Тонкая, гибкая, облаченная в облегающий спортивный костюм и тонкую куртку с капюшоном, из под которой выглядывал полупрозрачный шарф на шее.

        И еще были блестящие длинные перчатки. 

     Она в этот момент смотрела зачаровано куда-то вверх, словно сквозь облака, будто мечтая подняться еще выше.
 
       К самим звездам.
 
       А тут рядом с ней стою я, простой мальчишка. Глазею на нее с удовольствием и, честно можно сказать, не могу двинуться с места от такой красоты. Никак насмотреться на нее не могу.
 
      Даже метлой перестал махать.
 
      Я, наверное, так несколько минут простоял. Честно говоря, мог бы еще больше. Но она почувствовала мое присутствие, опустила голову вниз. И как бы случайно, неловко упустила один клубочек с подоконника к самым моим ногам.
 
      Это она сделала красиво и эффектно. И тут как бы сама немного удивилась своей оплошности.

         Но я готов поклясться, что про мое появление она уже знала заранее. Нутром своим чувствую, что она так все специально обставила. Для пущего эффекта. Потому что совсем не дурой была.

                Это я вам говорю точно!
 
       Я поднял ее клубочек, аккуратно свернул и вернул на прежнее место.
 
      Она перестала заниматься своим вязанием, подняла очки чуть ли не на затылок и, прищурившись удивленно посмотрела на меня. Глазки у нее оказались маленькие, но весьма завораживающие.
 
     — Здравствуй, красавчик, — сказала она тихим чарующим голосом. — Какой взрослый юноша! Ты, персик, откуда такой хорошенький будешь? Чей будешь сын, и сколько тебе лет? 

       Мне не захотелось ей сразу раскрывать все свои карты. Я не стал говорить, что знаю ее. 

      — Я еще очень молод. И совсем не персик. Меня все зовут Джем. Джем Судейка. Мой отец, Артур Судейка, исчез совсем незадолго до моего рождения. Никто не знает где он. Скорее всего, сгинул в Бездне.
 
     — Артур Судейка? — Почему-то удивленно воскликнула она, и, как бы растерявшись, опять уронила на землю один из своих непослушных клубков. — Где-то я уже слышала это имя.
 
      Я посочувствовал ей, смотал упавший клубок и вернул его на подоконник.
 
    — Не сорите, гражданка. Я здесь за порядок отвечаю. Под метлу что попадет, — навсегда то пропадет. 

      — Ишь, ты какой шустрый! А с виду еще маленький.
 
      — Мне уже пятнадцать лет, просто выгляжу моложе, — как можно убедительней приврал я. – Двор здесь я подметаю. Старый дворник отказался, вот теперь я за него. Вот видите, сам Корнелий мне даже свою метлу доверил!
 
      — Ш-ш-что вы говорите? Корнелий… и метлу доверил! — Как бы осмысливая услышанное, протяжно произнесла она. — Это весьма удивительно и даже очень интересно. 

       — Доверил, сам лично вручил, — продолжал я. – Если не верите, можете у него лично спросить! Я его сейчас позову!
 
     — Какой ты настырный! Не надо его звать! — Засмеялась она. — Я вижу, что ты и впрямь мальчишка не простой! Так и быть, я тебе тоже подарок дам. Свяжу поясок тебе на штаны. Хорошим тот поясок будет. Очень надежным. Будешь целый век его носить — не сносишь.
 
       И она быстро принялась за вязание, умело разматывая все свои клубочки.
 
       — А я тебя где-то видела, маленький хитрец! – Делала ловко она свое дело и при этом приговаривала. — Где-то раньше я тебя видела!
 
      Я тут же постарался опередить ее, пока она не придумала новые вопросы.
 
      — А я догадываюсь кто вы! Вас зовут Меджин. Вы бывшая жена господина Корна. Та, которая сбежала! 

      — Глупости. Я не сбежала от Корнелия. И почему вы вдруг решили, что я жена ему… Просто так сложились обстоятельства. Кто-то помог мне, открыл дверь волшебной клетки. Вот я и вышла наверх.
 
      — И не жалеете что ушли? 

      — Нет. Просто шумные гости к нему зачастили. А я не люблю шума. Давит он меня, гнетет сильно. Терпела я все, терпела. Да не вытерпела! Поднялась наверх.
 
       Увидев, что я разговариваю с бывшей женой господина Корна, вокруг стал собираться народ. В основной массе были те, которые очень любили покричать и посплетничать.
 
       Я принял более решительный вид. Молодцевато подбоченился и приосанился.
 
      — Ну, если так, то я думаю, что надолго вы здесь точно не задержитесь, может быть, скоро куда-нибудь и выше поднимитесь. Вот ведь ваш новый избранник, господин Ловелансье всю свою жизнь проработал конферансье в театре. А театр — место весьма шумное. И если взять повседневную жизнь, то я не думаю, что наш лучший конферансье особенно дружен с тишиной. Вот ваш прежний муж, господин Корнелий — это да, настоящий молчун. Трудяга. Смотрите, какие грядки он прокопал вокруг двора. Цветочки, кустики всюду посадил.
 
     — Согласна с этим, цветочки красивые. Только сам он, как это ни печально, очень приземленный. Снует все по двору со своей метлой. А его подвал мне ведь уже надоел. Даже с его дорогими камнями и изумрудами. Знаете, мне вдруг захотелось чего-то возвышенного. Появилось огромное желание на весь мир свысока посмотреть. А вот господин Ловелансье очень культурный. Он артист. 

       Ха, получается, что она пока что еще плохо знала нашего господина Ловелансье.

        Я тихонько прокашлялся от удивления. До чего же она была наивна!
 
      — Ох, госпожа, не хотел бы я, чтобы вы по своему не знанию, попали в весьма неловкую ситуацию. Да, все у нас во дворе знают, что господин Ловелансье работает конферансье в театре. Но это не означает, что он лучше вашего первого мужа.
 
       – Мальчишка правильно говорит, — раздались довольные голоса. — Хуан не лучше Корнелия! 

        — У нас во дворе давно все знают, что наш конферансье — несусветный ловелас, — закричала одна кухарка. — Да что во дворе! Весь город про это знает!
 
      — У него только официальных жен было три, — подтвердила в такт ей гувернантка. 

        Она хорошо знала что говорит, так как была в свое время одной из этих самых трех жен господина Ловелансье.
 
       — Точно, так оно и есть, — заволновался народ.
 
       Я поспешил успокоить всех. 

     — Это вы напрасно думаете, — сказал я беглянке, — что ваш новый избранник самый достойный из достойных. Спокойно осмотритесь по сторонам. И тогда вы поймете, что в нашем дворе можно найти много уважаемых персон, которые парят гораздо выше господина Ловелансье.
 
      Наверное, зря я это сказал. Имел в виду одно, а получил другое. Мог бы и промолчать. А получилось так, что только подлил масло в огонь.
 
         Народ понял меня совсем неправильно.
 
      Все кухарки, горничные и няньки просто взревели. 

       — Батюшки, что же теперь будет. Эта беглянка будет теперь и по нашим квартирам лазить, мужей отбивать! – Все стали волноваться, махать руками. – Нет, мы с этим не согласны. Давайте выгоним эту гадину с нашего двора. И надаем ей тумаков. 

        Все они организованно побежали в подъезд, стали ломать дверь квартиры. Ломали умело, со знанием дела. Как будто каждый день занимались этим нелегким ремеслом. 

        Неверная жена невозмутимо посмотрела на меня. И продолжила ловко вязать мне поясок.

       Казалось, что ее совершенно не беспокоили ни грохот в дверь, ни доносящиеся крики недругов. 

       Словно читая мои мысли, она произнесла: 

      — Знаете, Джем, когда-то прежде я бывала в разных городах, и везде простые люди были похожи друг на друга. Удивительно, до чего же их нравы похожи! Нравится им толкаться и кричать. И при этом они всегда обязательно хотят подраться. Наверное, в вашем большом городе от них нигде нельзя укрыться, чтобы спокойно помечтать в одиночестве? 

      — Как нет? Есть такое место. Вон видите, там за домами возвышается одинокий холм Ветродуй. Он считается проклятым. Вот туда простые люди бояться ходить. Все говорят, что он заколдован. Так вот там действительно мечтается очень хорошо. Я туда часто убегаю от всех печалей и забот. 

      — О-о, это действительно интересное местечко! Постараюсь как-нибудь побывать там.
 
      — Думаю, что вы не пожалеете. Наверху древний разрушенный замок, внизу — водяная мельница, правда, тоже совсем сломанная. И возле нее всегда журчит холодный ручей.
 
      Услышав про старинный замок, Меджун просто вытянулась в струнку, глазки ее загорелись.
 
      — Замок? И замок ничейный, брошенный? Вот это да, это мое! Корнелий просто скукожится, узнав, что я… 

      — Жалко его. Вроде он хороший человек.
 
     — Джем, вы считаете, что я не права с Корнелием? Но я уже ничего не могу с собой поделать. Моей душе последнее время безумно хочется парить, мчаться куда-то вверх. А мой первый спутник, увы, слишком заземленный человек. Он этого совсем не понимает. Я к нему уже не вернусь. А мне хочется замечательного спутника, который парил бы выше всех. И чтобы играл. 

      Разговаривать мне с ней было одно удовольствие. Еще бы! Она обращалась ко мне не как к наивному подростку, а как к уважаемой личности. Она была сплошное очарование. Теперь я понял, почему ее так упорно ото всех прятал господин Корн.
 
      Я решил ей помочь, поэтому, немного поразмышлял над тем, кто у нас из мужчин выше всех. И наконец, сообразил, как можно ей в этом помочь. 

      — Есть у нас один летчик, настоящий ас. Он испытатель. Летает на аэроплане. Зовут его Турмыш Байрам Хан. Владыки города полюбили его за смелость. С недавних пор они стали звать его Ас Чкалов. Он хороший человек, даже усыновил моего друга, Энжела Прощенного. Не побоялся, хотя у любого испытателя работа очень опасная. И век его короток. Так вот, наш Ас Чкалов летает очень высоко. Порой выше облаков. Только его дома трудно застать, он все время где-то на испытаниях аэропланов.
 
      Я мог бы вам еще порекомендовать господина Торбеса. Вот он большой человек, отвечает за все городские дороги. А в свободное время пишет рассказы, но правда не особенно удачные. Потому что музы у него нет! Вот вы бы ему точно подошли! Но, увы, он уже давно женат. И у него две дочки! Зовут их Флора и Хачи.
 
       — Жалко, я бы была ему хорошей музой!
 
     — Не беда! Я вспомнил! Есть другой отличный вариант. Ведь если считать по высоте занимаемой должности, тогда получается так, что выше всех у нас находится только один Голова дворовой управы. Или говоря просто — Глава двора, — так сказал я. — Не скрою, среди своих подчиненных он слывет большим привередой. Но зато все жильцы утверждают в один голос, что человек он весьма занятой и думающий.
 
     — Думающий? — Удивилась красавица. — Да, вашему двору очень повезло. Это ведь большая редкость, когда во дворе есть хоть одна думающая голова!
 
       — Конечно, повезло. 

      — О чем же он думает? 

       Не скрою, этот вопрос меня застал врасплох. 

      — Не знаю, — я растерянно пожал плечами. — У нас про это, наверное, никто не знает. Но я смею предположить, что думает он о многом. Наверное, обо всем сразу. 

       Незнакомка залилась звонким смехом. 

      — Но это просто не возможно!
 
        — Возможно! Еще как возможно. Стоит его спросить, что он думает о чем-либо, то в ответ наш голова всегда кратко и лаконично отвечает: « Не мешайте мне, я занят. Неужели вы не видите, что я думаю за всех вас».
 
       — Да, я вижу это очень занятный человек.
 
      — Не то слово! Голова есть голова. С этим ничего не поделаешь! Человек он капризный, это так! Но вы во всех отношениях весьма утонченная и очень приятная женщина, думаю, что вы ему сразу понравитесь. К тому же вам очень повезло! Ведь он на ваше счастье с недавних пор холостой, разведенный. И играет он хорошо, просто заслушаешься. 

      — Он играет? Интересно, на чем?
 
      — На флейте. Уверяю вас, что вы вместе с ним будете идеальной парой.
 
       Казалось, она колеблется. 

        — Ваш голова двора любит играть на флейте? — Удивленно переспросила она. — На волшебной флейте. У этого инструмента такие завораживающие звуки. Они меня всегда очаровывали. А почему он разведенный? Может быть он женоненавистник?
 
      — Нет, что вы! Это просто у нас сейчас в городе традиция такая. Все главы дворов в разводе. 

      — Но он, наверное, дружен со всеми моими противниками? 

      — Что вы! Что-что, но только не это! Наш голова ни с кем не дружит. Особенно с тех самых пор, как мой любимый дедушка переехал из столицы.
 
       — Переехал? Почему? 

      — Совсем стареньким он стал. И последнее время болел много. Теперь мой дедушка все время проводит за городом в одном элитном пансионате. Там у него есть свой небольшой особняк.
 
      — А с твоим дедушкой голова двора любил общаться?
 
       — Еще как любил! С моим дедушкой любили все общаться. Порой даже если и не особенно хотели. Даже господин Корн, ваш бывший… ну, вы сами знаете кто! С моим дедом он часто советовался. 

      — А кем был твой дедушка, Джем?
 
      — Главным судьей в городе. Говорят, что он часто давал хорошие советы Корнелию, где что подстричь во дворе, и что посадить.
 
      — Главным судьей? Подсказывал, что и где посадить? Тогда все понятно.
 
      — Только теперь после долгой болезни мой дедушка решил навсегда переехать жить загород. Есть где-то в сосновом лесу один элитный пансионат. А у него там маленький особняк. Так вот он теперь живет в нем безвылазно. Наверное, теперь пишет свои мемуары. И ни с кем не хочет разговаривать. Даже со мной!
 
      — Бедняжка, Джем! Горемыка, Джем! — Незнакомка чуть не всплакнула, слегка промокнула глазки шелковым шарфиком. — Я вижу, что ты и впрямь замечательный внук! Не зря даже сам Корнелий тебе доверил свою метлу! Вот и от меня тебе готов подарок. На, носи мой поясок! 

        Она ловко накинула на мой пояс плетеный ремешок.
 
       — Хороший поясок, — оценил ее подарок я. — Не узок — не широк, а вот длинной очень большой.
 
      — На вырост. С виду он как бы неказистый, но знай, что службу тебе сослужит хорошую. Он пригодится тебе на всю жизнь! А насчет дедушки не переживай. Он будет с тобой обязательно разговаривать! Я даже почему-то уверена в этом!
 
       Ее участие меня совсем растрогало. 

      — Не надо, не переживайте из-за моего дедушки. Давайте лучше, прекрасная госпожа, подумаем о вашем будущем! Так вы не против знакомства? Вы не отказывайтесь от головы двора? 

       Она облегченно вздохнула и благодарно улыбнулась мне.
 
        — Спасибо, Джем… Конечно не отказываюсь. Только подскажи мне правильный путь. Покажи мне, где находится ваш, вернее, мой голова дворового комитета? Где мне его искать?
 
       — Как где! — Удивился я ее несообразительности. – Там, где любой умной голове полагается быть. На самом верху, на крыше дома. Ведь сверху голове видно все!
 
      Она восхитилась простоте решения.

      Неспешно сняла черную блестящую перчатку. Сколько у нее было колец! И легонько провела рукой по моей голове. 

     Лучше бы она этого совсем не делала! Вокруг меня все сразу же закружилось.
 
       — Спасибо, Джем. Поверь мне, я умею быть благодарной.
 
      — Наверное, это так! Мне уже кажется, что вы просто чудо какое-то, — сказал я. — Я знаю вас еще совсем немного, а уже схожу от вас с ума. От вашего легкого прикосновения у меня в голове ощущение такое возникло, как будто какие-то маленькие шарики закатились за такие же маленькие ролики.
 
        Она засмеялась, и похлопала меня по щеке.
 
       — Догоняй, я наверх!
 
      Это она сказала вовремя, потому что я услышал, как жалобно хрустнула сорванная с петель дверь.
 
      Нападающие ликовали.
 
       Но они опоздали.
 
        Ноги здесь, а голова уже там! Таинственной беглянки уже не было у окна. И как я понял, через мгновение ее уже не было в самой квартире.
 
        Меня всего сильно трясло. После разговора с беглянкой, после ее прикосновения меня лихорадило и бросало в жар так, как будто во мне проснулось три вулкана. Нет, скорее тридцать вулканов. Я стал чувствовать такой необычайно мощный прилив сил, что не мог с собой справиться. И не понимал что творю. То ли прорывался через ликующую толпу по лестнице наверх. То ли оседлав метлу, круто взмывал мимо закрытых окон на крышу дома.
 
       Как бы там ни было, но всех ее беспокойных преследователей я обогнал намного.
 
    Моя удивительная собеседница была уже на крыше дома. Там она очаровывала голову нашего двора. 

        Как она туда пробралась, для меня осталось загадкой. Ну не проскользнула же сквозь печную трубу.
 
       Она стояла перед головой управы, а тот, опешив при виде такой изысканной гостьи и потеряв свою былую важность, робко, как провинившийся ребенок отчитывался перед ней.
 
       — Что мы здесь сейчас делаем? Обычное дело. Сегодня, как и все последнее время, мы крышуем.
 
         — О-о, — воскликнула испугано гостья. – Но ведь это так опасно!
 
       — Не волнуйтесь. В данный момент мы просто латаем крышу. Заделываем все щели в кровле. И заодно устанавливаем громоотвод. Оказывается, что громоотвод – это весьма необходимая вещь в домоустройстве. Как мы жили раньше без него – не понимаю. Особенно в сезон дождей, когда оглушительно грохочет гром, и по всему черному небу ослепительно ярко сверкают молнии.
 
       — Вы рассказываете это так, словно внутри вас все еще жив юный романтик! — Как бы удивленно произнесла незнакомка. — Разве голова дома может быть мечтателем? 

       Тот смущенно засмеялся и поклонился ей. 

       — Как я вижу, у вас очень острый язычок, сударыня.
 
       — Не только язычок, но и зубки.
 
       — Несомненно. Вы само очарование. Так вы считаете, что я прав с громоотводом? 

       — Абсолютно. Я согласна с вашим мнением. Действительно, свой громоотвод нужен каждому в этом городе. А часто ли бывают у вас грозы?
 
        — Увы, нет. Все уже забыли про них. — Опечалился голова двора. — Хороших дождей в наших краях уже давно не было.
 
         Дама загадочно улыбнулась и повернулась ко мне. 

       — Как ты думаешь, Джем, будут теперь у вас дожди? 

        — Непременно, — очень убедительно произнес я, стараясь хоть немного приободрить главу дома. — Как утверждает наш школьный преподаватель физики Фарадей, — а он весьма большой авторитет в этой науке, — громоотводы на крышах отлично притягивают молнии. А молнии, как мы знаем, всегда живут в тучах. Большие молнии — живут в больших тучах, маленькие — в маленьких. Так уж у них заведено. А что такое тучи для нас? Ответ есть только один, и он самый простой. Тучи — это хорошие дожди. Значит, теперь полетят они к нам сюда как миленькие. Это же так просто! Любой школьник знает! 

         — Молодец, Джем. Хороший ответ! Так что не опускайте свою голову, голова. Вон видите, на горизонте уже показалась первая тучка, а за нею следом — темная полоса. Будем надеяться, что это уже спешит хорошая гроза. 

        Я понял, что так безмятежно разговаривать они могут долго. А сзади уже нарастал разгневанный гул приближающейся толпы.
 
        — Переходите к делу, — шепнул я красавице, а затем сам решительно обратился к главе дворового комитета. – Уважаемый господин голова, вы же меня знаете. Я ваш новый дворник, Джем Судейка. Вы, наверное, слышали, что я теперь вместо Корнелия?
 
       — Как же, и слышал, и видел, как ты порядок во дворе наводишь. Молодец-удалец! Мне ведь сверху видно все. И хочу сказать, что хорошо ты работаешь. От души! Метешь так, что пыль аж столбом стоит! До самых крыш долетает! И причем, Джем, я заметил одну интересную деталь! Метешь ты как-то по-особенному, с выдумкой! Кругами, без остановки! Словно маленький вьюнок! Я прежде не видел, чтобы кто-то раньше так подметал двор. 

      — Да, он просто красавчик, — заулыбалась незнакомка. – Вашему городу очень повезет, если этот маленький с виду вьюнок с годами превратится в большой торнадо! Что вы думаете по этому поводу? 

       Голова двора как-то неуверенно засмеялся при этих ее словах и, на этот раз с нескрываемым любопытством еще раз пристально посмотрел на меня. 

        — Я думаю, — сказал он. 

    Лично я из этого ответа ничего не понял, но на всякий случай многозначительно переглянулся с незнакомкой. 

        — Видите? Что я вам говорил? Он думает. 

       Тем временем над головами стал завывать ветер, в небе закружились темные тучи. 

         — Я думаю, что мысль о юном торнадо с нашего двора весьма интересна. Но пока с ней не надо спешить, — грустно улыбнувшись, сказал голова двора. — Ведь очень многим хозяевам крыш будет не по нраву склонять всю жизнь свои головы под одним большим торнадо. 

        — Прекрасно сказано, — молвила зачаровано гостья. — Я поражена вашей рассудительностью. И теперь поняла, что вы совсем не простой голова. Вы — голова в квадрате. Так сказать, сам себе голова!
 
        А я, немного смущенный своей смелости, все же решился продолжить изложение своей главной мысли. 

         — Господин голова двора, я теперь пытаюсь объяснить этой прекрасной незнакомой даме, ищущей верного спутника своей жизни, что вы и есть самая достойная кандидатура на эту роль. Что вы уже давно одиноки, и неженаты. И что, судя по всему, вы друг другу очень подходите. А она мечтает о таком умном спутнике как вы. Прошу, пока не начался ливень, примите свое решение. 

        — Это правда? — Спросил он дрожащим и удивленным голосом. – Я, как все знают, очень рассудительный и взвешенный человек, и не привык принимать поспешные решения. Но, учитывая сложившиеся необычайные обстоятельства, уже готов дать ответ. Да, я согласен. Потому что такую спутницу я тоже искал всю жизнь. И от нее уже никогда не откажусь.
 
         Я ликующе посмотрел на новую влюбленную пару. 

         — Отлично. Значит, я сделал свое дело. Тогда целуйтесь!
 
        Он обнял ее и уже хотел губами прикоснуться к ее губам, но подбежавшая толпа попыталась помещать им. 

        Хорошо еще, что я метлой перегородил дорогу. 

        Обстановка накалялась. Славно, что начался сильный дождь, вскоре переросший в ливень. Но оказывается, что он мог охладить кого угодно, но только не пыл жильцов нашего двора. 

         И вот тут вдруг грянул гром. Сверкнула яркая молния. Закружил ураганный ветер. 

         — Не вздумай связываться с ней, иначе мы избавимся от тебя, – кричали кухарки. – Она не такая как мы! 

         — Нам она не нужна, мы и без нее проживем, и без тебя тоже, — вторили им горничные. 

        Голова двора ослабил свои нежные объятья.
 
       — А что? Я ничего. Просто шла мимо меня какая-то незнакомка. Я ее не знал прежде. И первый раз вижу.
 
         Ливень припустил во всю мощь.

       Вновь грянул гром, и ослепила всех яркая молния.
 
        — Ты наш, а она нет, — кричали няньки и прачки. — Решай. Иначе ты нам не голова!
 
       — Да вы же меня знаете! Что это вы? Я всегда был головой. Я всегда был за вас. И всегда был с вами. А ее я совсем не знаю. 

        — Гони ее, гони ее прочь. Иначе мы не успокоимся. 

        А сильный ливень и пронизывающий ветер, наверное, уже совсем охладили главу двора. 

       – Гоню, гоню. Не нужна она мне. Вы мне нужнее, — он совсем размяк.
 
         Я сдерживал метлой толпу, но силы были неравны.
 
        — Убегай, быстрее спускайся на землю по металлической трубе громоотвода, — крикнул я беглянке. – Они сейчас достанут тебя. Я их уже не удержу. 

       Она спокойно приблизилась ко мне, словно подплыла. На лице ее сияла безмятежная улыбка.
 
        — Теперь все будет хорошо. Ты веришь, Джем? 

        Я согласно кивнул. 

         — Да. 

        — Знай, чтобы ни случилось, я всегда буду… 

        И вновь грянул гром, и целая россыпь молний обрушился на наш двор. По крыше катались огненные шары, клубился едкий дым. 

        Беглянка ловко обвила своим гибким телом вертикальную иглу громоотвода и мгновенно исчезла из виду. 

        — рядом… рядом, – эхом разносился внутри меня ее голос. 

        Куда она понеслась? Соскользнула вниз или поднялась вверх? Не знаю. Только увидел, как вдали уносится в небо подхваченный порывом ветра шлейф ее прозрачного длинного шарфа.
 
         На крыше вокруг разгорался пожар.
 
         Все, кто был рядом, старались потушить огонь. 

        Я перепрыгивал через огненные шары, метлой скидывал их с пылающей крыши.

         Летели искры, горячьи уголья и пепел. 

        Какая-то обгорелая доска падая, ударила меня по шее. Что-то там хрустнуло. Я кое-как устоял на ногах, хотя голова сильно закружилась. И весь перемазался в саже. 

        На мне начала тлеть одежда. Она превращалась в лоскуты, и их уносил ветер. 

        Было очень жарко.
 
      Но все-таки мы побеждали. Когда огонь совсем затих, я подошел ко всем. Я был весь в саже. Даже на зубах скрипели угли. 

         Все почему-то со страхом смотрели на меня. Кто-то протянул руку ко мне, к моей шевелюре. Но тут же одернул ее назад. 

      — Он очень горячий. Не трогайте мальчишку, он горячий.
 
       — Смотрите, у него горит голова. У него горят волосы. 

      — Ужасно, — запричитали все. – Мы еще такого не видели! 

        Я хотел потрогать руками свои волосы, свое лицо, но неловко покачнулся, оступился и полетел куда-то вниз.




                Глава Пятая




       В больнице меня навещала каждый день мама. Мне долго не разрешали вставать с кровати.

       — Мама, мне надо идти подметать двор, — говорил в полубреду я. — Надо срочно узнать, как поживает бывшая жена господина Корна. И что стало с этим мальчишкой… как его там… с Джемом Судейкой.

          Мама плакала.

          — Джем, сынок! Зачем ты полез в грозу на крышу? Тебя ударила там молния, но ты чудом остался жив! Ты что, совсем себя потерял. Какой ты хочешь идти подметать двор? Если наш, то с ним отлично справляется господин Корнелий. Наш старый дворник. И никакой жены у него не было, и нет в помине.

       Я пытался вспомнить, что со мной произошло. Моя голова была перебинтована. Когда настало время снимать бинты, то у меня на остриженной голове остались два больших темных рубца от ожогов.

       Мало того, когда подросли волосы, то справа над ухом оказался клок седины.

       Как только врачи разрешили, Валли и Энжел навестили меня.

       — За тебя все наши ребята во дворе переживают, Джем! И ждут, когда ты вернешься домой! – Рассказывали мне они наперебой. — Представляешь, перед подъездом на асфальте кто-то написал краской огромными буквами «Живи, Джем!». Эта надпись какая–то корявая, неуклюжая. Но даже дворник Корнелий не стирает ее. Так что давай, друг, выздоравливай!

         Мама же от переживаний за меня очень истощила свою нервную систему. Когда мои дела уже шли на поправку, очередной сильный приступ ее болезни заставил маму срочно лечь в одну известную клинику.

        Оттуда она вскоре прислала мне весточку. В ней она сообщала, что тоже быстро идет на поправку. Еще она очень просила, чтобы я своими напрасными письмами не очень тревожил покой нашего старенького дедушки, беззаботно проживающего в тихом элитном пансионате.

        В конце письма она сообщила новость, от которой мне стало весьма грустно.   Оказалось, что в ее лечебнице находится наш голова двора. Никто из докторов не понимает, что с ним случилось. Голова никого не узнает, он все время молчаливо сидит в кресле вдали ото всех и смотрит в окно. И он ни с кем не хочет разговаривать.

       Когда меня выписали из больницы, мама была уже дома. Мы все время проводили вместе, радостно ходили по магазинам, делая самые разные покупки, а вечерами перелистывали толстые семейные альбомы с фотографиями.

           На дворе стоял первый месяц очень снежной зимы.

         К всеобщей радости, я вновь стал ходить в школу. Но еще целый месяц я дотошно расспрашивал ребят, чем хорош был мальчишка по имени Джем Судейка.

        Все-таки постепенно память вернулась ко мне. Только  в школе и во дворе меня с тех пор все стали звать Горячим.

         Но вскоре все, как говорится, стало на круги своя. Я вновь стал обычным мальчишкой, умудрявшимся регулярно попадать в различные переделки.

         Все свободное от занятий время я с друзьями катался с ледяных горок или же скитался в окрестностях Кузькиной Бездны.

         Однажды меня там чуть не сожрала огромная рыба, неожиданно вынырнувшая из самых потаенных глубин пропасти. И из-за этого случая вновь был большой переполох.

        Радовало только то, что в тот злосчастный день я ухитрился разжиться красивыми рыцарскими доспехами. Я с трудом приволок их домой и повесил на стену в своей комнате.

      Рыцарские доспехи  противно пахли рыбой и морской тиной, хотя я их несколько раз тер тщательно намыленной губкой.

       Мама в результате этого жуткого происшествия у пропасти вновь целый месяц не могла придти в себя, опять лечила свою истощенную нервную систему. Но потом, в самом конце зимы, когда у нее восстановились силы, у меня с нею состоялся весьма трудный разговор.

          Начало его вроде не предвещало ничего страшного.

        — Джем, сыночек, я с удовольствием хочу констатировать, что ты заметно подрос и сильно возмужал за последнее время, — каким-то подозрительно бодрым тоном начала она свою речь. – Если бы жил с нами твой отец, он был бы рад видеть, каким ты стал высоким, сильным. Ты настоящий красавчик. К тому же ты очень заботливый внук. Молодец, что не забываешь своего дедушку, пишешь ему письма. Но…

           Это короткое «но» прозвучало как-то весьма холодно в ее устах.

       Последовавшая следом пауза, дала мне возможность приготовиться к худшему.

        — Но вместе с тем, характер твой изменился за последнее время не в лучшую сторону, – продолжила она бесстрастным голосом, — и мне одной теперь трудно справляться с твоим поведением. Помню, каким ангелочком ты был в десять лет. И боюсь думать о том, каким сорвиголовой ты станешь в пятнадцать!
      В десять лет ты был более воспитанным! Никому не грубил, не капризничал. Я возлагала на твое будущее большие надежды, и строила грандиозные планы.
     А когда тебе исполнилось двенадцать лет, что-то вдруг с тобой случилось. Произошло нечто такое, словно в тебе щелкнул какой-то невидимый переключатель, и твой характер из-за этого внезапно сильно переменился. Ты сразу же стал очень дерзким и чересчур самостоятельным. Самое ужасное то, что ты стал вытворять всякие неожиданные, непредсказуемые поступки.

               Я стоял неподвижно перед мамой, понуро опустив голову.

        — Благо, если бы ты просто бедокурил во дворе со своими друзьями, — продолжала рассуждать она. – Или же, например, иногда дрался с соседскими задирами. Такое бы твое поведение и все взрослые могли понять, потому что они тоже когда-то были молодыми. Но ты вдруг зачем-то, стал лезть в дела взрослых людей. Ты же не сводник! Зачем взялся раздавать советы, кому с кем жить в нашем дворе?

        А еще прозвище тебе дали какое-то странное! Горячий! Горячий Джем! Просто какой-то ужас! Теперь ты зачем-то еще стал лазить по самым непотребным местам! Даже чуть не сгинул в Кузькиной Бездне! В этой проклятой бездонной глотке! Все в городе рассказывают, как тебя там чуть не сожрала большая зубастая тварь!Весь лоб тебе расцарапала...

          Здесь мама очень сильно ошибалась.

        — Мама, это была не тварь, а большая-пребольшая рыба! Я даже не думал, что бывают такие огромные рыбины! Размером чуть ли не с кита! Все говорят, что это и был настоящий кит!

           — Какая разница, сынок! Неужели ты думаешь, что мне было бы легче, если тебя проглотила в Бездне не какое-то чудище, а огромная рыба! Ну как ты это мог допустить! Это ведь ужасное, проклятое место! Сколько людей сгинуло в ней! Говорят, и Артур, твой родной отец тоже не миновал ее! Сколько раз я просила тебя не ходить туда! Я же после случая с этой рыбой, целый месяц придти в себя не могла.

        — Да, кстати, мама, но именно в этот день я принес оттуда домой красивые рыцарские доспехи.

         — А вот про этот железный хлам лучше и не вспоминай. Времена рыцарей давно миновали! От этих никчемных доспехов вся твоя комната тухлой рыбой провоняла! В твою комнату теперь просто невозможно войти! Теперь вот еще весь двор трезвонит, что ты влюбился в какую-то старуху с острым язычком. Да говорят, не просто старуху, а какую-то воровку шляпницу. У тебя как оказывается, просто гадкий вкус! Затем ты зачем-то притащил из цирка в дом голый женский манекен и поставил его в своей комнате. Скажи мне, зачем он нам нужен? К нам приходили из цирка по этому поводу жаловаться!

         — Мама, но ты же ведь сама прекрасно видела, что этот манекен совсем не голый, а одет в очень симпатичное змеиное трико. И не я затеял эту историю. Ты вспомни, как сама вечером водила меня в этот злосчастный цирк на представление! Именно там, на арене я увидел очень красивую девочку, которую не могу до сих пор забыть! Как она легко парила в воздухе под куполом цирка! Разве ты забыла, что это именно она была одета в костюм змеи?

           При упоминании о цирке моя мама расстроилась еще сильнее.

         — Про этот цирк лучше не вспоминай, Джем! Как только вспомню, как она упала, лишившись чувств, мне сразу не по себе становится.

         — А я так часто вспоминаю эту девочку!

          Но мама уже не слушала мои возражения.

         — А тут еще совсем недавно ты устроил жуткий пожар на крыше. Вспомни, сколько дней потом тебя выхаживали врачи в больнице. Наверное, это ты еще не совсем забыл? Не слишком ли много всего для одного подростка? Я теперь, наверное, опять буду лечиться!

         В итоге с ее слов получалось, что я чуть ли не совсем потерян для этого мира, и она теперь не знала, что со мною дальше делать. И что уже одной ей теперь со мной никак не совладать.

          В оправдание, я как самый последний спасительный аргумент протянул ей свой школьный дневник.

         — Единственное, что тебя сегодня выручает — это твоя хорошая успеваемость в школе. Удивительно, но сам Фарадей тебя хвалит! Хотя, честно говоря, мне это кажется весьма странным. Не пойму, как это у тебя получается. Но это, наверное, по наследству от меня. Я ведь всегда училась замечательно! И трудные задачи по алгебре решала быстрее всех. А вот в твоих глазах я не вижу особенного усердия.

          Я ей опять пытался объяснить, что старуха, про которую судачит весь двор, совсем не старуха. И что влюбился я на самом деле не в нее, а в юную циркачку, выступавшую в костюме змеи. И теперь долго мучаюсь из-за этого чувства к ней. А пластиковый манекен из цирка выкрали мои друзья, пытаясь хоть как-то утешить меня. В кромешной тьме перепутали, приняли ее за живую артистку, вот и притащили.
 
         И что манекен этот совсем не голый.

        Но складно оправдаться не получилось.

        Не скрою, слова мамы меня обидели и насторожили. Я не на шутку испугался, вдруг она решила выйти за кого-нибудь замуж, так как часто замечал, что многие мужчины заглядываются на нее и всячески пытаются оказывать ей знаки внимания.

          В сердце моем поселилась тревога.

         В тот же день же я отправился навестить любимого дедушку, хотел поведать ему все свои печали.

          Да вот незадача, с недавних пор он переехал жить далеко за город в какой-то шикарный закрытый пансионат. Этот элитный пансионат находился в густом сосновом бору, и предназначался только для особо важных персон.

           Простым смертным людям там делать было нечего.

          После пожара на крыше, я давно к деду не ходил, поэтому очень намаялся, разыскивая этот необычный пансионат.

          Сначала надо было добраться до дремучего леса.

       Из города туда изредка ходил только один маршрут трамвая.

        Неприветливая вагоновожатая долго молча  теребила свою длинную косу, все ждала, пока я брошу в кассу две монеты. Только тогда она закрыла двери и тронула вагон.

        Холодное зимнее солнце быстро клонилось к ломаной линии горизонта, пока я трясся в старом промерзшем трамвае.

        На конечной остановке возле леса было совсем пустынно.

       Наверное, так же пусто было в моей душе.

        Противно дул в лицо колючий ледяной ветер. Но мне надо было поговорить со своим дедушкой.

       И я вошел в лес. Мне пришлось долго идти по едва различимым заснеженным тропкам, перелезать через трухлявые стволы поваленных деревьев и карабкаться вверх по обледенелым глинистым оврагам.

          К тому времени короткий зимний день успел склониться к вечеру. А когда я нашел высокий забор, опоясывающий пансионат, вокруг совсем стемнело.

      На мою беду седовласый сторож, охранявший ворота, оказался весьма неприветливым, таким же злющим, как и три его собаки. Ну, никак он меня без приглашения не пускал внутрь, все гнал прочь.

       Но он не понял, с кем связался. Пришлось мне долго скитаться вдоль ограды забора, пока я не нашел маленькую щелочку. Но не зря я слыл пронырой. Лазейка хоть и была узкой, но я все-таки сумел пролезть через нее.

        После всего этого отыскать домик дедушки оказалось уже совсем нетрудно.

       Пансионат действительно оказался не для простых людей. Все там было на высшем уровне! Всюду царил торжественный покой и порядок. Многие мраморные и гранитные домики утопали в снежных сугробах. На вычерченных, словно по линейке чистеньких заснеженных улочках только изредка попадались одинокие прохожие.

       Домики в пансионате оказались не очень большие, но все они выглядели весьма изыскано. Сразу чувствовалось, что живут в них бывшие генералы и министры, а не какие-то там обычные люди.

       Один гранитный домик был очень похож на большой красивый корабль. В этом домике жил прославленный адмирал Блекбенкс. О его славных подвигах ходило много легенд.

       На другом конце улицы был еще один большой каменный замок, но он был уж очень мрачного вида. И его охраняла большая стая летучих мышей. Она без устали кружилась над его остроконечной крышей.

      Когда я проходил мимо него, то всегда чувствовал неприятный холодок на спине.

          Несколько лет назад мы с дедушкой приезжали сюда, чтобы навестить старого адмирала. Показывая на этот темный замок, дедуля  мне поведал, что хозяин этого дворца был весьма известной личностью, чуть ли не легендарной персоной. И что хоть и происходил он из древнейшего рода, но в просвещенной среде слыл самым отъявленным душегубом и кровопийцей.

       Поэтому я старался проходить мимо этого места быстро, а вот у замка адмирала спокойно останавливался, чтобы почитать красивые надписи на его воротах.

      Мой дедушка всегда был дружен с этим прославленным морским героем, и, когда они еще оба жили в столице, несколько раз водил меня к адмиралу в гости.

     Новый гранитный домик дедушки я нашел по большой табличке с надписью. Он был весь заботливо увит замерзшим плющем.

        В домик я к нему не стал сразу же заходить. Не оттого, что без приглашения не хотел вторгаться в чужое жилище. Просто я помнил, как в старом городском жилье дедушки всегда очень приторно пахло лекарствами. Всякими там микстурами и настойками. Было там у него припасено много всяких таких пахучих баночек.
      А ведь тот, прежний дом был не маленький, можно сказать даже огромный. Так представляете себе, какие ароматы могли ожидать меня в этом очень маленьком гранитном домике.

    Наверное, можно было бы сразу задохнуться с непривычки.

        К тому же я очень боялся наследить там своими перепачканными глиной ботинками. И еще мой дедушка не очень любил, когда его неожиданно отрывали от всяких там важных раздумий.

       А мне под высокими соснами дышалось теперь очень легко. Поэтому я благоразумно присел рядом на деревянную скамейку у входа и стал негромко звать дедушку выйти ко мне.

       Звал я его долго, на разные голоса, на разный лад. Но он так и не вышел. Хотя слышал я, как он ворочается за стеной, сопит, думая о чем-то своем. Наверное, сдерживала его какая-то обида на меня. Причем обида совсем мною не заслуженная.

         Я ему напоследок так и сказал.

       — Зря ты дедушка на меня обижаешься, выходить со мной на разговор не хочешь! Знаю, что сердишься на меня, за то, что я тебя не навещал, пока ты в городе хворым лежал. А я ведь не мог к тебе придти! Не мог никак! Сам потому что в больнице был! Меня ведь молния ударила! Лечился я после пожара на крыше! Причем лечился очень долго! А потом еще меня чуть огромная рыба не сожрала. Большая рыба, словно вовсе и не рыба, а настоящий кит! Да я сумел отбиться от нее! Хотя, наверное, жалко, что она меня не сожрала! Потому что меня кругом все ругают, говорят, что я самый большой придурок! Ладно, дедушка, не разговаривай, если совсем не хочешь! Я ведь не обидчивый. Я потом еще приду к тебе. Авось еще захочешь поговорить с любимым внуком!

        Вернулся домой я усталый, расстроенный и очень замерзший. На все расспросы мамы, я с грустью отвечал, что навещал дедушку. Но только у того окончательно испортился характер, и, после этого, он совсем не хочет общаться со мной. А, может быть, и еще из-за каких-то старых обид.

       И еще я сказал ей, что, наверное, я никому больше не нужен на этом свете.

        Мама тотчас принялась меня успокаивать.

      К моему облегчению оказалось, что она не собирается замуж. И что в настоящее время она хотела всего лишь заняться поисками опытной и мудрой воспитательницы для меня.

         Это признание меня успокоило.

       Вначале я думал, что это всего лишь долгое дело и обычные пустые разговоры с ее стороны, и что пройдет неделя-другая, а там глядишь, и весну сменит жаркое лето. Все встанет на свои места и никакой воспитательницы мне тогда не понадобится.

      Но именно в это время на меня нашла какая-то странная напасть. В обиходе моей речи вдруг появились самые нехорошие бранные слова и целые выражения. Я стал часто без всяких причин браниться в разговоре с друзьями, а однажды даже грубо обозвал одним очень страшным словом самую старую школьную учительницу.

         В школе был большой скандал, маму вызывал директор Кариш.

     Придя домой, мама тут же опять припомнила все мои старые и новые выходки, и снова обвинила меня, чуть ли не во всех смертных грехах.

       — Да, я понимаю, что у тебя в самом разгаре переходный возраст. У всех мальчиков он проходит проблемно. Но у тебя он какой-то слишком бурный. Вместе с ним пришло столько напастей. Твоя речь неожиданно наполнилась самыми нехорошими ругательствами.
     Где ты подцепил эти дворовые выражения? Твой отец себе никогда себе такого не позволял! Слушать его речь мне всегда было приятно. Она была изящна. За всю жизнь я не услышала от него бранного слова.
      А ты совсем не похож на него!
      Какими словами ты, негодник, обозвал в школе старую почтенную преподавательницу? Меня из-за тебя к директору Каришу вызывали! Ты хочешь, чтобы тебя выгнали из лучшей в городе школы? Куда тогда ты отправишься? В подземелья к неприкасаемым? Станешь «пластожором», будешь вместе с ними по помойкам лазить, пластмассу жрать? Остановись, опомнись, мой мальчик! Ведь ты происходишь из древнего знатного рода. Фамилия Судейка у многих в этом городе еще на слуху. Поэтому не вздумай позорить свою славную фамилию.

           После этого случая вопрос о воспитательнице встал на повестку дня окончательно и бесповоротно.

        В нашей столице Конфедерации найти хорошего воспитателя совсем не проблема. Здесь каждый второй считает себя в этом деле чуть ли не пупом земли. И все стараются учить друг друга.

         Так в нашем доме этих воспитателей тьма.

         Выстроилась целая очередь с рекомендациями.

         Мама не хотела рисковать и не стала полагаться на предложения чужых людей.

        — Ага, есть у меня на примете одна замечательная персона. Как я могла про нее забыть! Тетя по моей отцовской линии. Когда-то уже она мне помогала! Не зря говорят, что она очень мудрая женщина. Надо только отыскать ее телефон.

         Сказано – сделано!

        Вскоре в нашем доме появилась ее дальняя родственница, как потом оказалось, одно время уже жившая в нашем доме.

        Она оказалась весьма практичной и очень дальновидной особой. Приехала она с огромным чемоданом в багаже и с металлической ажурной клеткой в руке, в которой сидел нахохлившийся большой попугай.

       Если тетю я помнил очень смутно, то говорливого попугая признал сразу.

       Удивительно, но тот тоже меня не забыл.

       — Привет, шалопай! — Хмуро покосился он на меня. – Говорят, ты совсем от рук отбился?

      — Все это чистое вранье, — сказал я. — Просто так дает знать о себе переходный возраст.

       Попугай недоуменно почесал лапкой свой пушистый хохолок.

      — Переходный возраст? Откуда и куда? Вижу, что ты научился говорить загадками, шалопай. Мне много лет и я уже забыл, что это такое! Надеюсь, что эта болезнь не заразна? Скажи, от этого переходного возраста не выпадают перья? Или от него голова сильно чешется?

      — Насчет выпадения перьев я не знаю. Но скажу точно, что голова не чешется. Но зато очень часто она сильно болит!

        Что касается воспитательницы, то я сразу как-то проникся к ней, поэтому поспешил ее предупредить:

      — Тетя, вы знаете, что моя мама — чрезвычайно воспитанная и утонченная женщина. У нее очень тонкая и ранимая психика. Из-за этого она постоянно боится, что я опозорю наш древний судейский род. И не удивительно, что в отношении меня терпение ее лопнуло. Правда лопнуло как-то тихо и не заметно. Да, мое поведение далеко не идеальное. Но с другой стороны, я еще не совсем потерянный для этого мира человек. Чтобы там вам не говорили всякие другие доброхоты, знайте, что я не придурок какой-то, и тем более – совсем не тупица. Не скрою, что да, когда был пожар на крыше, то меня там здорово ударило по голове. То ли молнией, толи обгорелой доской. Такой факт был. И память моя немного от этого пострадала. Но это все в прошлом. С тех пор я сильно поумнел. Просто вы, тетя, не стесняйтесь и, чуть что давайте мне заранее понять, что я где-то немного переборщил в своем поведении.

        Я ей показал манекен.

        — Вот, тетя, это тот самый пластмассовый манекен, который ночью выкрали из цирка мои друзья. Видите, он совсем не голый. Ну, почти не голый. Мне жалко его отдавать, потому что на нем тот самый костюм змеи, в котором выступала моя пропавшая девочка.

        Тетя осмотрела внимательно манекен.

         — Костюм змеи, говоришь! Хорошо, давай оставим пока его у нас, — сказала она задумчиво. — Пластмассовый манекен в доме все-таки гораздо лучше живой манекенщицы!

        — Почему лучше, тетя?

        — Поверь мне, мальчик, я это знаю. И советую тебе в будущем, когда повзрослеешь, обходить этих изнеженных дамочек стороной! Желательно не меньше чем за километр.

        — За километр?

        — Именно так! Не меньше!

        — А почему, тетя?

        — Понимаешь, Джем, в те давние времена, когда миром правили сварливые кухарки, печь Мироздания хоть и чадила, но, всё же, все голодранцы были сыты и обуты. А вот когда у котла с похлебкой расселись манекенщицы, то тогда весь мир обезумел и перевернулся с ног на голову. Сытые исчезли, зато появились толпы голодных оборванцев.

        Слова воспитательницы заставили меня теперь совсем по-другому посмотреть на манекен в змеином трико.

        — Тетя, что же это получается? Неужели это именно из-за этих стройных модниц произошел Апокалипсис?

         — Хм, не совсем так, Джем. Хотя, вероятно, свою маленькую долю они в это происшествие внесли. Но этот манекен, так и быть, мы не отдадим. Места он занимает совсем немного. И к тому же не пахнет рыбой, как твои доспехи.

        — Откуда вы узнали про мои доспехи, тетя!

        — Благодаря их чудным ароматам. Мимо твоей комнаты даже при закрытой двери просто так не пройдешь.

          Я засмеялся ее шутке.

         — Да, тетя, воняют доспехи сильно. Я столько тер их мылом, да только все бесполезно.

        — Ты что, пострел, решил готовиться к посвящению в рыцари?

        Я неопределенно пожал плечами.

       — Честно говоря, как-то об этом не задумывался.

         — Не задумывался? А жаль! Хотя романтичные времена рыцарей давно прошли, но скажу честно, что их в сегодняшнем мире теперь очень не хватает! А по поводу этого манекена не беспокойся. Сошьем на него замечательное бальное платье. А с цирком я договорюсь. Будь спокойным. Там у меня связи.

         Я знаками поманил ее в одну из дальних комнат и, ткнув пальцем в темный угол за шкафом, показал еще одно недавнее свое ценное приобретение.

        — Ишь ты, вот какая замечательная картина с белой лошадью! — Удивленно воскликнула тетя. — Сразу чувствуется школа старинных мастеров! Лошадь мчится как живая, а грива у нее развивается. И кругом нее одни звезды! Красота!

         — Нет, тетя, вы не туда смотрите. Я не про картину вам говорю. Эта картина с лошадью висит здесь давно на стене. Говорят, что ее когда-то нарисовал мой пропавший отец. Он вообще любил рисовать лошадей. Я ее сберег!

        — Молодец, что сберег! Когда отец вернется, то он очень будет рад твоему поступку!

         — Вы шутите, тетя? Столько лет прошло, как он исчез!

         Воспитательница невозмутимо посмотрела на меня.

      — Ну и что из того, что исчез! В жизни все бывает, Джем! Тем более с мужчинами. Надо верить и никогда не отчаиваться! Ну, где же оно, твое приобретение? Чем ты меня еще хочешь удивить?

       — Смотрите глубже в угол, тетя. Вон видите? Только патефон не трогайте. Смотрите за ним, за патефоном!

         Но тетя все-таки с нескрываемым интересом повертела в руках музыкальный аппарат.

        — Патефон — это замечательная вещица! И пластинок к нему, как я погляжу, у тебя очень много!

         — Много, много, тетя!

         — Это хорошо! Аппарат вижу трофейный? И дорогой! Ты где его достал, шельмец?

       — Достал там, где его уже нет. Это моя добыча, вам я его не дам. Даже не просите! Патефон я для своего дедушки берегу! Хочу этот аппарат в его славный пансионат отнести. Пускай все там будут наслаждаться музыкой, а то у них там все время тишина и покой. Только райские птички щебечут. А все местное население скучает, наверное, целыми днями!

        — Что? Вот этот патефон отнести к дедушке? В его самый тихий пансионат? — Тетю слегка качнуло. Она даже озадаченно схватилась за спинку стула. – Ты уверен, что там ему место?

        - Именно там, тетя! Вы лучше смотрите туда, дальше за патефоном, в самый угол. Видите красавицу из гипса?

         — Ого! – Воскликнула радостно тетя, и стала от удовольствия потирать руки. – Вот это вещь! Какая статуя!

       — Смотрите, только маме про нее пока не говорите! Она еще не видела. Видите, вот это красотища! С веслом!

         — Вот это да! Статуя! Девушка с веслом!

        — С веслом! Весло здоровенное, вроде даже как настоящее, аж в потолок упирается! Это все продолжение моей прошлой истории с манекеном. Мои друзья меня всё жалеют. Спасают мое разбитое сердце. Вот они ее за кампанию к манекену и принесли.

         — Утащили? – Настороженно спросила тетя.

       — Да вроде нет, просто унесли из парка. Так вышло. За день до вашего приезда. Ей там, в парке было неуютно, она все время мокла под дождем. А потом там ремонт, строители ее бедненькую чуть в яму не свалили. А здесь ей сухо. И птицы не пачкают. Я бы не хотел ее отдавать.

          Тетя довольно зацокала языком, оглядывая девушку.

        — Отдавать эту трудягу? И не подумаем! Эта девушка к большой удаче! — Сказала она. — Запомни, мальчик, что я тебе сейчас скажу: вероятно, всю жизнь вокруг тебя будут всегда вертеться разные смазливые подружки. Но вряд ли все эти расфуфыренные белоручки будут носить при себе тяжелые весла. А эту красавицу мы уже ни за что не отдадим! Она к удаче! Только покрепче поставим ее на самое видное, достойное место! А с парком я как-нибудь тоже договорюсь. Там у меня большие связи.

          Мамина родственница была весьма устойчивой к стрессам, а терпение ее было железным. Она стоически выдерживала все мои проделки, но иногда все равно наступал тот момент, когда даже ее чаша терпения переполнялась. В эти дни, — я это заметил, — в доме обязательно с грохотом взрывалась какая-нибудь дорогая ваза или тарелка.

          Я бежал на шум и видел склоненную тетю над осколками битой посуды.

        — Да, признаюсь, вот я и не выдержала, — вздыхая и разводя руки, констатировала тетя. — Сегодня мое терпение наконец лопнуло. И лопнуло достаточно громко. Даже фарфор не выдержал. Наверное, ты слышал, Джем, как он лопнул?

       — Еще бы! Обалдеть, как слышал! В доме грохнуло так, что мало не покажется. Как дюжина бомб в Кузькиной Бездне! Да, тетя, у тебя действительно крепкое терпение!

         Тетя скромно качала головой.

        — Надо мне сейчас срочно поправить свои нервы. Не помешает накапать в рюмочку тридцать капель успокаивающего лекарства. Да, кстати, по поводу Кузькиной Бездны, вот что сейчас я тебе скажу! Не подходи к ней! Никогда и ни в коем случае! Это ведь весьма гиблое место! Жутко много там народу сгинуло в небытие! Я слышала, что ты тоже однажды чуть не пропал там! Говорят, на тебя клюет очень крупная рыба? Это правда, Джем?

        — Было дело, клюет. Однажды клюнула очень здоровая. Все говорят, что это была рыба-кит.

       — Интересно, почему же она тебя не слопала всего с потрохами?

       — Она пыталась это сделать, да, наверное, я оказался ей не по зубам. Или слишком горьким.

      — Н-да, видимо разговаривать с тобой совсем бесполезно на эту тему. — Вздохнула грустно тетя. — Вероятно, ты, Джем, являешься самым наглядным примером того, как дурная тяга к приключениям передается по наследству!

          — Что вы имеете в виду? Те истории, которые рассказывают про отца? Так не известно еще правдивы они или выдуманные!

        — В каждой истории есть доля правды.

         — Но я хотел бы все-таки иногда бывать у Бездны. Там ведь каждый день проводят очень интересные экскурсии!

     — Интересные экскурсии, говоришь? Да, экскурсии — это дело хорошее! Но если только в сопровождении взрослых. И если там не перелезать через ограждения!

       — Еще бы, конечно! Без взрослых я туда ни шагу!

       — Молодец, я вижу, ты все понял! Ну а в остальном тогда ты сам разберешься. Иди, ступай гулять.

       — А что делать с этой разбитой вазой? Она ведь очень древняя. Такие вазы делали еще до Апокалипсиса. Может быть, я аккуратно склею все ее осколки. И поставлю на прежнее место. Тогда в следующий раз вам ее будет уже не так жалко бить!

          Тетя категорично возразила.

       — Ни за что! Во-первых: никогда по жизни не пытайся склеивать то, что уже разбилось. Мы ведь с тобой не реставраторы в музее. И даже не археологи. Во-вторых: я хорошо отличаю вазы древних мастеров от современных дешевых подделок. Уверяю тебя, что в данном случае Апокалипсисом здесь даже не пахнет. А всяким дешевым подделкам не место в твоем доме. Тем более склеенным. Согласен?

      — Отлично сказано, тетя!

      — Надеюсь! У тебя, мой мальчик, я вижу, кровью на лбу написано, что тебя ждут великие дела!

        — Что? Написано кровью на моем лбу? Да это тетя всего лишь недавняя царапина от связки ключей. Не поверите, но это один очень костлявый субъект дал мне связкой ключей по лбу.

         — Да, а я этого не знала! Костлявый субъект, говоришь? Связкой ключей? И, наверное, это тоже случилось у Кузькиной Бездны?

        — Вы весьма догадливы, тетя!

        — Х-м, для этого не надо быть провидицей. Ужас, какие вещи творятся у этой бездонной пропасти! Да это просто безобразие какое-то! А где же были спасатели? И где была наша доблестная полиция?

        — Про полицию не знаю, тетя. Наверное, она, как всегда, ловила рыбку, но ту, что поменьше. Но не переживайте! Царапина на лбу, буду надеяться, скоро пройдет.

       — Конечно, пройдет. Лишь бы шрам не остался. А вот заботу о склеивании всяких там разбитых черепков оставь, Джем, своим далеким меланхольным потомкам. Если вдруг таковые вдруг окажутся в твоем роду! Да, кстати, если кто-нибудь из твоих друзей захочет заняться изучением древностей, а также склеиванием всяких там осколков и черепков, то я могу устроить его учеником в музей к реставраторам. У меня там тоже большие связи.

         Интересная оказалась тетя. Всюду у нее большие связи!

       — Да, я вижу вы и впрямь классная тетя! — Констатировал я. – Афигенно мудрая и классная! Точно Афигенная! О, я придумал, как теперь буду вас звать. Конечно, только если вы не против этого?

         — Ничуть.

              С тех пор я стал звать ее Афигенной Тетей.







                Глава Шестая




               Переживания мудрой воспитательницы по поводу моих частых прогулок у Кузькиной Бездны были вполне оправданы. Не счесть сколько людских жизней оборвалось в ненасытной бездонной глотке пропасти.

       Располагалась Кузькина Бездна в самом центре обширной равнины, которая начиналась у южной подошвы высоченного холма, прозванного с давних пор в народе Ветродуем.

          Холм этот среди горожан с древних времен пользовался дурной славой. Люди боязливо обходили его стороной.

          Равнину за этим холмом из года в год трудолюбивые землепашцы рано по весне вспахивали и засеивали семенами. К концу лета из этих семян вырастали высокие колючие колосья.
 
        Хотя бездонная пропасть и таила в себе погибель, но она обладала какой-то удивительно притягивающей силой. Со всей Конфедерации ежедневно съезжались толпы любопытствующих поглазеть в ее зияющую бездонную глотку.

         Не всем экскурсантам это любопытство шло на пользу. Не счесть, сколько беспечных ротозеев сорвалось вниз с ее крутых обрывов.

          В конце концов, столичные власти догадались отгородить самые опасные места вокруг бездны от праздно шатающихся местных зевак высоким забором из прочной проволоки. А для многочисленных приезжих стали продавать билеты на организованные экскурсии.

           Только не у всех рискнувших постоять на краю этой бездонной глотки выдерживали нервы. Ведь у любого человека, склонившему голову над самым краем пропасти, сразу начинала кружиться голова. Многим самоуверенным визитерам на всю оставшуюся жизнь хватало одного посещения столь опасного места.

       Кузькина Бездна поселяла ужас в души всех видевших ее людей.

       Ходила молва, что лет двести назад эта бездонная впадина стала для мудрых Властителей нашей Конфедерации большой проблемой. И что много простого народа пострадало из-за ее близости.

        Но про холм Ветродуй тоже ходило много разных историй. Он был достоин особого внимания.

        Если вы бывали в нашей славной столице Конфедерации, то, наверное, знаете, что наш город расположен на высоких холмах. А за ними, еще чуть дальше на север возвышается длинная гряда высоких гор.

          Многие холмы в округе были давно уже обжиты, плотно и порой беспорядочно застроены домами. Но были еще и такие возвышенности, за которыми с давних пор почему-то закрепилась дурная слава. И селиться на них люди категорически боялись.

       Одним из таких холмом и был проклятый людской молвой Ветродуй. Почему-то считалось, что лучше его обходить стороной. По крутому склону его стекал родник с чистой холодной водой. Я часто в жаркие дни останавливался около его подножья, недалеко от места, где виднелись из-за кустов развалины древней водяной мельницы, и пил там его вкусную студеную воду.

         Холм был высоченный и немного нескладный, из разных его сторон выпирали острые каменные выступы, а на самой вершине стояла неприступная белая каменная башня, похожая на старинный замок.

        Ее потрескавшиеся стены обрамлялись с зубцами с бойницами.

        Из-за этой башни многие любопытствующие чудаки когда-то раньше пробовали забраться на самую вершину холма. Но этого так и не смогли сделать.

         Мой друг Валли тоже не смог избежать этой напасти. Он облазил все тропки, ведущие наверх, но все равно, выше других храбрецов подняться по склону не смог.

         Все его попытки были бесполезны, так как со всех сторон крутые склоны Ветродуя заросли непролазными зарослями чертополоха и колючего терна. Попробуй-ка, продерись через низко растущие густые кусты – весь в кровь расцарапаешься! Кусты разрослись так сильно, что через них даже мелкому зверьку было невозможно пробраться на вершину холма.

          Но неугомонный Валли был не таков. Однажды он мне гордо похвалился, что наконец все-таки смог отыскать секретную узенькую тропинку через эти колючки. Вначале он это утверждал, гордо выпячивая свою грудь, что сам смог ее отыскать. Но потом в нем все-таки проснулась совесть, и он нехотя признался, что тропинку ему показал Энжел Прощенный.

       Что-что, а это меня удивило! Такой прыти от тихони Энжела я не ожидал.

         Оказывается, что еще несколько лет назад Валли с трудом уговорил Прощенного сходить на запретный холм. Валли чуть ли не за руку тащил Энжела к Ветродую.

        Но там вдруг свершилось чудо!

      На Ветродуе Прощенному сразу же понравилось бывать. Здесь ему было спокойно и привольно. Никто его не обижал, не трогал.

        И с тех пор этот молчаливый доходяга стал часто в одиночку забредать сюда, убегая от дворовых обидчиков.

       А что ему еще оставалось делать, если в нашем дворе все ребята слыли большими любителями подраться. И кулаки у всех были крепкие. Так ему там все время и перепадало от вездесущих задир.

         Для наших дворовых ребят он всегда оставался пришлым чужаком, не таким как все вокруг. Бороться и драться он совсем не любил, а обычно сидел в тени деревьев с какой-нибудь толстой книгой. При этом вид у него был всегда какой-то болезненный, меланхоличный.

          Но дураком и неучем, в отличие от многих сверстников, он не был. Не зря его опекал сам старик Птолемей. С Прощенным было весьма интересно разговаривать на разные заумные темы, причем получалось так, что большую часть времени говорил он, а остальные его только слушали, разинув рты.

        Этот странный мальчишка с покатыми плечами и длинной худой шеей был действительно каким-то особенным.

        Лично я с ним неплохо ладил и довольно часто мы подолгу вели самые задушевные беседы на разные темы. Так мы с ним незаметно сдружились.

         Однажды он разоткровенничался и тайно признался мне, что он часто путает свои сны с воспоминаниями из далекого детства.

          А сны ему снились просто удивительные.

         Некоторые из них я внимательно выслушал. И после этого даже позавидовал ему, что он так врать умеет. Энжел без зазрения совести рассказывал про то, как он летал со своей пропавшей мамочкой через бескрайнюю звездную мглу, и как их последний долгий полет пытались прервать огненные летающие шары.

        И еще он рассказывал про то, как ранее он жил в парящем в облаках хрустальном городе.

         Признаюсь честно, но если бы Энжел не учился со мной в одном классе, то я бы не стал одним из лучших учеников в школе. Мне нравилось соревноваться с этим необыкновенным мальчишкой в погоне за новыми знаниями и совершенно не хотелось походить на своих беззаботных одноклассников.

        Вот только со здоровьем у Энжела всегда были большие проблемы. Покачивало его при ходьбе, да еще с желудком какие-то неполадки были.

        Как я предполагал, скорее всего это все с ним от голода происходило, от недоедания.
       С юных пор не любил он нашу целебную и вкусную пичу есть.

       Бывало так, что утреннюю и дневную пичу он съедал вроде с удовольствием, а вот вечернюю совсем осилить не мог. А были дни, когда к еде вообще подойти не мог.

         Часто тошнило его и рвало от пичи.

        Что поделать! Во дворе взрослые, глядя на него, шептались, что, мол, чужаком он был, чужаком и остался. А он украдкой пытался избавиться от нашей славной целебной еды. Всюду по углам после него надорванные брикеты с недоеденной пичей валялись.

       Я думаю, что из-за этого он и был болезненный такой. Но Энжел, правда, всегда отпирался, говоря, что это у него просто в животе что-то не так. Но меня-то такими простыми словами не проведешь.

       Я-то знал, что это все шло от его головы.

       Признаюсь, но сам я эту узенькую тропинку на вершину ни за что бы не нашел. И не потому, что Энжел был какой- то особенный. Просто я много свободного времени проводил в нашем уютном дворе, где всегда хватало веселья и забав.

       А вот Энжелу во дворе приходилось тяжко.

      Что касается секретной тропинки на вершину холма, я думаю, — и скорее всего это именно так и было на самом деле, — что ее еще совсем недавно не было и в помине. Просто это ее Прощенный протоптал сам. Процарапал и продрался сквозь колючки от безысходности и своей настырности.

       Когда мне раскрыли секрет хитрой тропинки, я стал часто взбираться на вершину. Там наверху постоянно дуют, свистят на разные лады сильные свежие ветра. Дуют ветра с юга – раздаются низкие звуки, дуют северные – раздается высокий вой. Происходит это говорят от того, что в холме много скрытых разломов и щелей.

      Порывы ветра бывают такие мощные, что, порой кажется, могут они могут поднять человека и унести его далеко прочь. Но, как бы там ни было, на Ветродуе всегда очень легко дышится.

        Я скрывал от всех, что холм Ветродуй хранит и один мой секрет. В то время, когда Тараканчик пытался найти тропинку на вершину холма, я попытался в его низине понять тайну водяной мельницы.

         Ее развалины привлекали меня.

      Я одно время пытался собрать разбросанные повсюду камни, из которых когда-то она была сложена. Несколько из них лежали на удалении под колючими кустами, и пока я их вытаскивал, чуть не провалился в какую-то глубокую щель. Просто чудом удержался руками за край расщелины и смог разглядеть под собой, уходящую куда-то в сторону, большую пещеру.

       Но спускаться в нее в одиночку я тогда не решился.

        Проклятый холм Ветродуй был очень высок. С одной его стороны наш город был весь виден как на ладони, с другого обрывистого края во всем своем жутком величии открывался пугающий вид на Кузькину Бездну. Может быть, в этом и скрывалась истинная причина, по которой горожане боялись строить дома на этом холме.   
   
          Конечно, вот представьте себе, каково это было бы им каждый день видеть в окно зияющую глотку Кузькиной Бездны!

         Запреты запретами, но снежными зимами мы с ребятами любили скатываться на санках по крутой обледенелой южной подошве холма Ветродуя. Часто огромными снежными сугробами заносило доверху забор запретной зоны. Мы без помех перескакивали на санках через него и катились чуть ли не к самому краю Кузькиной Бездны.

       Этой зимой я чуть не свалился в эту пропасть. Мы с ребятами раз за разом скатывались веселой гурьбой на санках с заснеженного подножья Ветродуя. А один раз, сильно разогнавшись, перескочили на санках через обледенелый высокий сугроб в запретную зону. И толкаясь, побежали наперегонки к обрыву, споря на ходу, кто из нас сможет ближе подойти к краю Бездны, не держась при этом руками за прочные металлические ограждения.

        Не скрою, дело это было весьма опасное. Но посмотреть вниз, в самую глотку жуткой бездны хотелось всем.

       Тем более что все ее неровные глиняные стенки, до куда хватает взгляда, сплошь были облеплены черепами людей и косточками каких-то неведомых зверей. Жутко было разглядывать эти бедные останки и гадать при этом, что за неведомая сила так беспощадно разбросала их по сторонам.

        День был холодный, но плотные кучки экскурсантов толпились около ограждений.

        У каждой группы обязательно был свой экскурсовод.

       Самым главным среди них был Мейсис Песочник. Он уже давно водил здесь экскурсии.

       Песочником он прозван за то, что речь его все время льется ровно и непрерывно, словно песок в старинных стеклянных часах. Просто заслушаешься и не отойдешь.

        Я раз сорок был на его экскурсиях.

        Экскурсовод он, конечно, был весьма опытный, знающий много интересных случаев, связанных с историей Бездны. Он бесстрашно водил приезжих ротозеев по самым узким тропам, показывая им все местные достопримечательности.

        Он очень любил порядок. Быстро остужал тех, кто лихо бежал впереди группы, отстающих припугивал так, что те сразу забивались в самую середину. Если же группа экскурсантов вела себя чересчур развязано, мог подшутить над ней. А самых самоуверенных экскурсантов, еще не видевших страшную глотку Бездны он осаживал быстро.

       — Держимся все вместе, у Бездны не толкаемся, свои ноги в пропасть не суем. А то какая-нибудь тварь откусит ее. Здесь это порой бывает! Кто будет хулиганить – того лично сброшу вниз! Не бойтесь, это я шучу! Но настоятельно рекомендую всем крепче держаться за поручни, когда будете смотреть в бездонные глубины. Да, вдруг может случиться и так, что вы вдруг не сможете видеть бездну. Случается и такое! Правда, это бывает не очень часто и не со всеми. Поэтому запомните на всякий случай одну важную примету: если вы не видите Бездну, то это значит, что паниковать уже поздно! Вы уже в ней самой! Где-то глубоко, очень глубоко! И значит, что вам ругать себя и свою родню уже поздно!
      Самым отчаянным весельчакам из присутствующих среди вас настоятельно рекомендую внимательно посмотреть себе под ноги, на стенки пропасти. Видите, как они щедро утыканы останками, косточками всех бесшабашных горемык? А они ведь, как и вы, тоже были большие любители пошутить! – Привычно говорил он в микрофон своего небольшого громкоговорителя. — Уважаемые экскурсанты, я хочу сразу сказать вам, что никто вам точно не даст ответа, когда на этом месте появилась Кузькина Бездна. Пусть вам одни говорят, что сто лет назад, другие — что триста! Ерунда все это! Мое мнение совершенно противоположено. Я думаю, что она была здесь вечно!

        Он рассказывал все очень увлекательно и весело. Порой можно было животики надорвать от его хохм.

        — Когда будем проходить мимо предсказателей и магов,- вон они сидят в сторонке, — то прошу настоятельно от группы не отбиваться. Тем более, что рядом с ними находятся весьма опасные типы, — вон вы видите десяток подпрыгивающих людей. Это сектанты из клуба самоубийц. Им своя жизнь не дорога, но могут и чужую с собой прихватить.

         Экскурсанты при этих словах теснее сплачивали свои ряды.

        — Теперь я надеюсь, вы понимаете, что отвечать тем умникам, которые вам будут втирать, — продолжал экскурсовод, — будто это копатели приложили руки к созданию бездны. Надеюсь, вы не поверите этим словам. Надеюсь, кто такие копатели объяснять никому не надо? Это совсем не их уровень. Да, в городе и на всех его окраинах копатели перерыли все что можно. Они могут быстро рыть Х-тоннели, поземные Ш-переходы. Рыть ровненько и на глазок. Если вы уже погуляли по нашей славной столице, то уверен, что видели их многочисленные творения. Столько подземных переходов прокопали – просто не счесть! Может быть, из-за этого у нас нет безработицы. Там всегда кипит торговля, шумят аттракционы. Кто-нибудь из вас даже наверняка там работает. Не буду спорить, копать переходы они мастера! А вот Кузькину Бездну им приписывать не надо. Повелителям лопат она была бы явно не по силам. Бездна была здесь уже тогда, когда про копателей еще никто и не слышал. Это точно не их работа!

       Это уж точно не работа копателей! Я с мнением Песочника был полностью согласен. Копателям, если их даже собрали бы со всей Конфедерации всех вместе, такое грандиозное дело было бы совсем не по плечам.

        Мы с ребятами не стали толкаться с экскурсантами в одной тесной куче за высокой защитной сеткой.

        Они нам не ровня! Мы же местные, мы самые крутые!

        Веселой ватагой мы побежали еще дальше к незанятому месту.

       У низких поручней я был первым.

      Меня в сутолоке сильно толкнули сзади в спину, и я бы точно улетел вниз, в самую глотку бездонной пропасти, но на свое счастье ногой зацепился за веревку от санок. Она тугой петлей обвила мою ногу.

       Хорошо, что санки уперлись в низкое металлическое ограждение, иначе бы я точно уже улетел в бездонные глубины Бездны.

        Я, неловко покачиваясь головой вниз, повис над Бездной.

        Тонкая веревка больно резала ногу. Мне хотелось выть от боли, но я упорно терпел, прикусив губу, чуть тихо поскуливая. Я очень боялся, что от громкого крика лопнет эта тонкая спасительная нить.

         Но там, на верху, начался невообразимый шум и гам. Кто-то суетился надо мной, безуспешно пытаясь схватить меня за свободную ногу, кто-то истошно голосил во всю глотку, звал на помощь.

        С каким-то странным удивлением я смотрел в распахнувшуюся передо мною темную глотку Бездны.

        Как все это быстро и нелепо получилось! Я даже совсем ничего не успел сообразить. А теперь вот с весьма глупым видом болтался над притихшей пучиной, зачем-то дожидаясь, когда напоследок из памяти начнут выплывать все значимые события моей прожитой короткой жизни.

       Лишь только зачем-то поглубже подтянул на голову свой дурацкий вязаный колпак. Чтобы он не успел сорваться в пучину раньше своего хозяина. А может я еще надеялся, что он мне пригодится в дальнейшей жизни. Но скорее всего, я просто все-таки очень дорожил им.

         Этот головной убор был весьма забавного вида и действительно походил на колпак. Заполучил я его в тот памятный вечер, когда мы с мамой решились пойти в большой цирк на вечернее представление приезжих актеров.

        В этом колпаке выступал один молодой артист в цирке. Его все называли королем фокусников. На нем был очень дорогой наряд, в котором он выглядел действительно, словно настоящий принц.

         Артист был чуть постарше меня. Этот мальчишка забавно, как бы дурачась, лихо пританцовывал во время своего номера, и словно случайно, — так, как бы мимоходом, — творил чудеса с игральными картами, шарами и булавами. Руки у него, в самом деле, были очень ловкие.

       Он был уверен и раскован в своих движениях. В этом деле он действительно оказался настоящим королем. Мне, глядя на него, сразу же захотелось хоть в чем-то походить на него.

          Ему помогла красивая девочка, наверное, это была его младшая сестренка. Она была облачена в обтягивающий змеиный костюм.

         Сначала она старалась держаться позади фокусника. Но когда он закончил свое выступление, она ловко схватилась за канат, и тот очень быстро закружил ее над манежем, поднимая девочку все выше и выше к куполу цирка.

        Ее это вращение не пугало. Не обращая внимания на высоту, она умудрялась рискованными трюками под куполом цирка показывать изумленным зрителям удивительную гибкость своего тела.

       Я как ошалелый все время смотрел на нее. Просто она мне жутко понравилась. Понравилась до одурения.

        Но самое главное началось, когда вышла на арену их мамаша, старая иллюзионистка. Ее фокусы потрясли зал. Она прятала свою дочку то в клетку, а потом оттуда вместо нее выпрыгивал лев, то — в наполненный водой высокий стеклянный аквариум с плавающими белыми лебедями.
       Я переживал за девочку, но старая фокусница хорошо знала свое дело. Девочка всегда оказывалась в безопасности. И в самом конце номера грациозно выходила под овации публики.

        Моя мама даже прослезилась и отдала мне припасенный букет цветов, чтобы я бросил их на арену.
      Но я, — не знаю, что на меня вдруг нашло, — сбежал по ступенькам вниз к самой арене и протянул букет девочке.

        Она подошла и взяла цветы.

       Вблизи она была еще красивее.

     Наши глаза встретились, руки соприкоснулись. И я почувствовал, какая у нее горячая и влажная ладонь.

       В шуме я что-то пробормотал ей.

      Она вряд ли расслышала что-либо из моих слов, но сделала вид, что поняла сказанное мною. И вдруг неожиданно поцеловала меня в щеку.

        Лучше бы она этого не делала.

       Я и так от ее вида был совсем ошалевший. А тут еще первый мой в жизни поцелуй. И не с простой девчонкой. А считай с принцессой.

      Другой бы мальчишка на моем месте гордо заулыбался, пошел победителем на свое место.

       А я впал в стопор. Стоял на месте, не в силах сдвинуться.

       После этого поцелуя у меня с головой совсем стало не в порядке. Кругом все поплыло, но скорее всего это мои мозги в голове опять стали набекрень.

        Хорошо, что тут еще этот молодой фокусник подбежал ко мне. Он стал забавно отталкивать меня от девочки, изображая, что будто изо всех сил борется со мной.

      Пришлось его толкнуть и случайно оторвать козырек на его колпаке.

      Со стороны смотрелось это, наверное, забавно. Все зрители от души смеялись и аплодировали.

     В итоге, сорвав с себя свой забавный колпак, фокусник ловко напялил его на мою шевелюру.

        — Ну, ты и везунчик, красавчик! — крикнул он сквозь шум оваций. — На, носи мой королевский подарок! Носи колпак королей шутов!

       Зрители из всех сил аплодировали их номеру, вызывали на бис. Я тоже как дурак хлопал в свои ладоши.

     Представление продолжалось и вокруг меня все кружилось как в тумане. И вдруг я неожиданно отчетливо увидел свое будущее и осознал, что все лучшее, что связывает меня с этой девочкой вскоре останется где-то позади. Всего лишь через час это представление закончится, и артисты разъедутся по другим городам Конфедерации. И что я больше уже не встречусь с этой безумно красивой девочкой.

       Отчаяние овладело мной.

       С этим предчувствием я смириться не мог. И никак не мог спокойно усидеть в своем кресле.

        Но в этот момент на арену из зала вдруг стал порываться выйти весьма странного вида доброволец. Вел себя он шумно, размахивал руками.

       Все сначала подумали, что он клоун, но на весельчака его наряд походил менее всего. На нем был длинный черный плащ, а все лицо его скрывала весьма странного вида большая маска.

        Мне он сразу не понравился и показался очень подозрительным. Я тут же весь внутренне напрягся.

           Еще бы! В нашем городе в таких причудливых нарядах народ совсем не привык разгуливать по улицам. Не то что за маску и плащ, а просто за черные стильные очки спасатели могли упечь модника на весь день в каталажку для выяснения личности.

         Поэтому все зрители не восприняли этого добровольца всерьез, разумно думая, что это всего лишь переодетый цирковой.

         А зря! Этот доброволец, быстро спускаясь к арене, на ходу извлек из плаща длинную красивую ветку розы и высоко подбросил ее в сторону девочки.

         Та весьма грациозным движением поймала красивый цветок, но при этом видимо очень больно уколола палец шипом.

         Она громко вскрикнула и через мгновение, лишившись чувств, упала посреди арены.

        Весь зал охнул и застыл от такого нежданного оборота событий.

       Я тут же вскочил со своего места и во всю свою прыть бросился к арене.

       Но незнакомец был уже в центре арены. Он одним выверенным движением сбросил свой длинный плащ, и ловко накрыл им тело бездыханно лежащей девочки.

        По его уверенным и спокойным действиям было заметно, что его совершенно не волнует реакция публики. Повелительным жестом ладони он в воздухе очертил круг вокруг себя. При этом незнакомец произнес странное заклинание на весьма непонятном языке.

            Прозвучало все это забавно, как какая-то чудная абракадабра. Но в результате этих манипуляций на арене тут же образовался смерч, и все предметы со свистом закружились в нем с нарастающим бешеным ритмом.

       В зале полностью померк свет. Когда его удалось включить, то оказалось, что арена абсолютно чиста.

        Все зрители восторженно зааплодировали, наивно полагая, что так эффектно и должен был завершиться номер. Никого даже не смутило, что семейство фокусников больше не вышло на поклон.

         Как ни в чем не бывало, представление продолжилось. На арене тут же появился укротитель с группой жищных животных.

          После этого памятного представления я в течение многих дней с деланным безразличием часами кружил вокруг городского цирка.

      Только все было напрасно. Напрасно там я на чугунной скамейке протирал свои штаны.

      Ту красивую девочку я больше не встретил.

      Валли, настоящий друг, заметил мои переживания. Он настырно все выведал. А потом с ребятами забрался ночью в цирк, и выкрал для меня девочку в змеином наряде.

     Так в моем доме появился пластмассовый манекен.

        Воспоминание о моей первой любви исчезли в темных глубинах Бездны. Его тут же сменили звуки красивой мелодии. Эта мелодия была совсем не такой бравурной, какая звучала в цирке. Но она не была похожа на простецкие песенки, которые умел извлекать из своего банджо господин Ловелансье.

        Я сразу же по первым аккордам узнал эту очаровательную мелодию. И решил еще раз напоследок насладиться ее звуками.

       Видимо Бездна напоследок решила побаловать меня самыми лучшими воспоминаниями.

         Вероятно, Великая Пустота уже почувствовала мое присутствие, и теперь неспешно готовилась к приему очередной своей жертвы. И напоследок будила все мои яркие воспоминания.

       Из ее стенки, — до нее рукой подать, — пялился на меня пустой огромной глазницей иссохший деревянный корпус разбитой шестиструнной гитарины. Он был наполовину впрессован в засохшую глину, а на потрескавшейся эмали дерева какой-то сумасброд исхитрился нацарапать лезвием ножа весьма странную и глупую фразу.
Оторванный гриф гитарины болтался на нескольких уцелевших струнах в такт моим покачиваниям.

       «Леннон жив» гласила надпись на корпусе гитарины!

          Про себя я отругал этого придурка, сделавшего такую нелепую надпись. Ясное дело, что Леннон жив! Я всего пару дней назад сам лично здоровался с ним за руку. И он, представьте себе, был вполне здоровехонек! Только вот казался чуть-чуть усталым после своего очередного концерта.

      Вместе со своим старшим братом Фарадеем он не спеша шел по улице. Это был тот редкий случай, когда увидеть можно было их вместе. Я очень обрадовался, увидев этих славных людей рядом.

       Ведь когда-то братья были в ссоре, долго совсем не общались между собой. Но потом мудрость жизни взяла верх, и они, наконец, помирились.

        Славный Фарадей, старший брат Леннона, никогда не стремился к славе. Он всю жизнь довольствовался скромной должностью простого школьного преподавателя физики. В молодые годы он настойчиво постигал законы физики, долгие ночи проводя в своей маленькой лаборатории, где ставил опасные опыты с электричеством. Так вот однажды он…

      Впрочем, если уж рассказывать эту историю вам, то надо ее рассказывать подробно и с самого начала.

        Итак, жили-были два брата. И были они совершенно разными. Старший из них был умным, младший – был дураком. Ну, может быть и не дураком, но что был лоботрясом, так это точно! Наверное, таких лентяев еще свет не видывал!

      Первый брат с утра до вечера постигал законы физики, зубрил бессонными ночами разные заковыристые формулы. А его младший брат, — тот прощелыга, который впоследствии за свою дивную музыку был щедро обласкан самими Владыками Конфедерации и получил от них в награду славное имя Леннон, — в это время бесцельно прожигал свою молодую жизнь.

         Он завел дружбу с такими же отъявленными столичными бездельниками. С ними вместе он скитался по самым злачным местам в городе и там днями напролет бренчал по струнам своей шестиструнной гитарины. Поэтому вскоре среди родни он вполне заслуженно стал считаться самым большим позором семьи.

      Наверное, жизнь будущего великого музыканта так и покатилась бы под откос. Если бы не вмешался в его судьбу господин случай.

      Однажды молодой физик, который уже тогда считался большим авторитом в понимании законов электричества, мимоходом задел брошенную гитарину своего брата. Ученый поднял инструмент и внимательно посмотрел на его натянутые струны, провел по ним пальцами. И в глазах его на мгновение весело вспыхнул странный огонек.

     Молодой хозяин гитарины тем временем после очередной долгой вечеринки отсыпался в гостиной на диване. Безуспешно несколько дней он пытался отыскать свой любимый инструмент, и уже почти смирился с его пропажей, думая, что где-то теперь навсегда потерял его.

     Но вдруг однажды вечером дома его ожидал неожиданный сюрприз.

      С самого порога он увидел свою любимую старую обшарпанную гитарину, но только ее странный вид сильно смутил его. На ее деревянном корпусе под натянутыми струнами подозрительно блестели небольшие плоские металлические коробочки. И от них спускались на пол тонкие провода.

      Вид инструмента очень обескуражил вольного музыканта.

     В доме назревал большой скандал. Музыкант готов был закатить истерику. Он уже взялся за гриф гитарины, чтобы разбить ее корпус. Но случайно с радостным переливом вздрогнула одна струна, с необыкновенной электрической печалью всплакнула другая.…

         И тогда опешивший музыкант взял первый аккорд…

         Кто-то не давал мне спокойно насладиться своими воспоминаниями перед последним броском в Бездну.

       Какой-то настырный мальчишка настойчиво теребил мою ногу за тонкую веревку.

      — Как ты думаешь, он еще жив?

      — Жив! Видишь, как свободной ногой лягает.

      — Извивается, словно червячок на крючке?

      — Очень похоже. Может на него даже еще какая-нибудь рыбка клюнет.

      — Думаешь, что может клюнуть?

      — А вдруг. Он ведь глубоко висит. Ловись рыбка очень большая и маленькая. Ловись рыбка очень большая… Хотя долго вряд ли он так сможет провисеть. Чую, скоро будет самое интересное.

      — Что будет?

     — Он полетит вниз.

     — До самого дна?

     — Ты что, совсем дурак? Как он сможет долететь до дна! Бездна его сразу же обязательно закружит до одури и размажет со всеми потрохами по стенкам.

     — И семь кругов он не пролетит?

      — Какое там! На первом же вираже скукожится!

       — Как это интересно! Давай-ка тогда уже сейчас займем место получше, поближе к краю.

        Голоса были детские, тоненькие.

      Интересное получается дело! Я вишу над самой пропастью, могу вот-вот в любой момент сорваться вниз. А тут какие-то маленькие сопляки уже готовятся занять места получше!

        Да еще на меня рыбку большую ловят!

       Успокаивало то, что вокруг кто-то еще бегал, суетился и голосил. Значит, про мое спасение еще не все добрые люди забыли.

     — Веревка вроде не толстая, может быть лопнет совсем скоро!

     — Да это не веревка. Ремешок какой-то плетеный.

      — Ага, похож. Вроде кожаный. Прочный, смотри, как сильно растянулся! Жалко, если вместе с ремешком он улетит вниз.

      — Да, ремешок и впрямь хорош. Я бы взял его себе.

      От такой наглости мне совсем стало не по себе. Я ведь еще жив — здоровёхонек, всего лишь несколько минут болтаюсь над жуткой пропастью, а эти малолетние бездельники уже нагло делят мою одежду. Захотелось даже самому попробовать выбраться из Бездны, чтобы надавать по шеям этим молокососам.

         Ишь ты, как им мой понравился длинный поясок, подарок очаровательной Меджин.

         Фигушки им!

         Да, великая затворница оказалась совершенно права, говоря, что поясок мне еще успеет пригодиться, сослужит добрую службу. Вот он и пригодился. Правда, для моих штанов он пока был длинноват, а вот возить санки – оказался в самый раз.

        Под моей тяжестью он очень сильно растянулся, стал совсем тонким. Но был надежным, все равно держал меня.

        Тут подошел какой-то экскурсовод со своей встревоженной группой.

       Экскурсовода я узнал по голосу сразу. Это был Мейсис Песочник.

        За долгие годы своей работы он давно уже привык к таким вот грустным сценам с людьми на краю Бездны. Поэтому, даже сейчас он старался оставаться невозмутимым.

       — Вот, поспешите скорее сюда, господа! Да отойдите, наконец, вы от этих назойливых гадателей и предсказателей. В следующий раз успеете еще с ними вдоволь поболтать. Лучше посмотрите вот сюда, на этого хладнокровного мальчишку, головой вниз висящего над пропастью. Это вам совсем не розыгрыш, не театральная
постановка. Это реальные будни жизни нашей молодежи на краю у Бездны. Вот так бесшабашно развлекаются местные столичные ребятишки. Что вы говорите?

      — Ботинок! – Всхлипывала какая-то сердобольная женщина. – У него ботинок!

       — Что у него, сударыня? Ботинок на ноге развязался? Да, и такое тоже бывает. Вы, вероятно, думаете, что мальчишке лететь в Бездну с развязанным ботинком будет очень неприятно?

      — Нет, не о том. Не развязался. У него каблук…

     -Нет, не развязался? Ах, да, я теперь вижу, на что вы намекаете! У этого мальчишки, оказывается один ботинок остался совсем без каблука. Один ботинок с каблуком, а другой ботинок — тот, который в петле, — без каблука. Да, вот это забавный казус! Это действительно очень интересный факт! Не часто, признаюсь я вам, здесь можно увидеть мальчишку, висящего над пропастью в ботинке без каблука. Я сам, наверное, такое вижу только в первый раз!

       Я догадался, что эти рассуждения идут опять обо мне. Вернее про мои ботинки.

       Точно! Намедни, отправляясь с друзьями на заснеженный холм, я вдруг споткнулся о порог. Вот каблук у ботинка и отлетел. Надо было бы мне вернуться домой и переобуться. Да я не стал этого делать, потому что, как всем известно, возвращаться с полпути – это очень плохая примета.
 
           А, наверное, надо было бы вернуться!

         Может быть, тогда бы я и уцелел! Был бы жив – здоровёхонек. И не висел бы над облизывающейся Бездной к верху ногами, головою вниз.

         Но с другой стороны, может быть и хорошо, что я не вернулся, чтобы поменять обувь. Может быть, наличие каблука помешало бы тогда спасительному пояску мудрой Меджин легко проскользнуть петлей под искалеченным ботинком. И я бы тогда не удержался на краю пропасти.

         Это был весьма любопытный вопрос. Он стоил того, чтобы над ним глубоко поразмыслить! До чего же мудрено устроена жизнь! Вон ведь как это все занятно совпало!

       Мне показалось, что вишу над черной глоткой Бездны я уже целую вечность. И уже никто меня не спасет. Поэтому спокойно закрыл глаза и стал ожидать продолжения лучших воспоминаний своей недолгой жизни.

        Но тут неожиданно пришла помощь.

      — Держись, Джем, сейчас вытащим! – Крикнул чей-то хриплый голос. — За твою тонкую веревку мы никак не можем уцепиться! Поэтому, хватайся за наш канат! Обвяжись им.

       Мне тут же бросили толстый канат, который я крепко обвязал вокруг себя. И вроде бы стали быстро тащить меня наверх.

         Но в этот момент я увидел, как черная пустота Великой Бездны неистово забурлила и из ее мрачных глубин вынырнула огромная рыба с широко раскрытой зубастой пастью. Саму рыбу я разглядел плохо, ведь мне за огромной пастью совсем не видно было все ее блестящее черное тело.

         Через мгновение ее мощные челюсти с лязгом сомкнулись. Рыба в один вмиг всего проглотила меня, и я очутился в ее животе.

       Внутри рыбы было тепло и влажно, но немного тесновато. И с освещением здесь было не все в порядке. Все внутренние органы рыбы излучали ровный, но весьма тусклый свет.

        В бок мне упиралось что-то очень твердое и острое. Я сразу же повернулся и увидел напротив себя высокий человеческий скелет. Череп его с восторженной ухмылкой смотрел на меня своими пустыми глазницами.

         Он смотрел на меня сверху вниз как на очень старого знакомого, которого словно тысячу лет не видел.

       Его правая костлявая рука в рыцарской перчатке настойчиво протягивала мне какую-то потрепанную старинную грамоту.

       Протягивала ее прямо к моему лицу. На, мол, Джем, читай эту грамоту себе в удовольствие!

         Юлить не буду, скажу сразу честно, что сложившаяся ситуация показалась мне весьма необычной.

      Ведь одно дело было висеть над бездонной пропастью на тонкой веревочке. И при этом еще безмятежно, словно маятник, раскачиваться из стороны в сторону.

        Куда ни шло, но представить это еще было возможно!

      Но совершенно необыкновенным делом было оказаться в брюхе какой-то огромной рыбины, и еще при этом почитывать там древние тексты!

      Я даже сильно ущипнул себя на всякий случай А вдруг это был всего лишь необыкновенный сон!

     Действительно, как-то тут все нежданно-негаданно наложилось одно на другое. Я ведь никогда раньше даже не предполагал, что когда-нибудь вот так зависнув над бездонной пропастью, буду вынужден читать в животе огромной рыбы какую-то древнюю грамоту!

       А сложившаяся ситуация была весьма сложная. Ведь внутри этой огромной рыбины давно прижился и теперь нагло хозяйничал какой-то весьма самоуверенный скелет! Хорошо,что он еще пока не лез драться, а по-прежнему продолжал терпеливо тыкать мне в лицо древний потертый пергамент.

       Признаюсь, что хоть я и держался из последних сил, но при этом на всякий случай продолжал весьма беззаботно улыбаться. Приветливо помахивая скелету ладошкой, я вертел головой по сторонам и изучал окружающую обстановку.

     За короткое время я успел рассмотреть, что другая рука скелета держала связку металлических ключей. А у его костлявых ног лежали остро отточенный клинок, шит и рыцарские доспехи.

      Дорогие доспехи и острый меч мне сразу понравились. Они были самые настоящие.

       Настоящие рыцарские!

      Такие доспехи в нашем городе я только в музее видел!

      Но сначала надо было все-таки прочесть грамоту. Не зря же скелет настойчиво все тыкал мне ее в лицо.

       На, мол, Джем, изучай древнейший пергамент! Тебе он будет очень интересен!

     Делать было нечего, я начал по слогам читать неразборчивые буквы.

      — Я, Горячий Джем, подписавший этот древнейший договор, сегодня обязан буду своей подписью его продлить или…

      Эти первые слова, которые удалось мне прочитать вслух, очень насторожили меня.

     Я схватился рукой за предлагаемый документ. Потянул его на себя, чтобы удобнее было читать. Но костлявые пальцы держали его очень крепко.

       Поэтому старый трухлявый пергамент быстро порвался на две части и упал вниз.

           Скелет при виде произошедшего казуса с грамотой, сразу же очень сильно загоревал. Словно случилось что-то совсем непоправимое!

        Даже бравая ухмылочка исчезла с его черепа. И все его белые косточки нервно затряслись очень мелкой дрожью.

     Не скрою, но участь этого несчастного рыцаря меня озадачила еще с первого момента.
      Мне совсем не захотелось повторять его судьбу.

       Надо было как-то выбираться из рыбы.

       «Сначала делай, потом думай», — почему-то пришел мне на ум девиз сестричек Торбес.

     Я удивился своей нерасторопности, вспомнив, что есть острый меч, и быстро подняв его, стал острием щекотать горло рыбы.

      Рыба тут же довольно затрясла боками. Мне даже показалось, что она тихо захохотала от удовольствия. Хохотала она долго, но пасть при этом не открывала.

      Вот так хитрая бестия!

         Я вскоре  понял, что острый меч в борьбе с рыбой мне не помощник. Гигантская обжора продолжала трясла своими боками от смеха. Стало ясно, что заниматься этим делом она может очень долго, и что таким образом мне из нее не спастись.

       — Если так дело пойдет и дальше, то я скоро стану таким же костлявым, как и этот несчастный скелет! — Сделал резонный вывод я. — Нет, значит выбираться из нее надо не так. И только не мечом!

        Тогда я решился и изо всех своих сил укусил рыбу изнутри. Укусил отчаянно и до самой крови. Теплая жидкость тотчас хлынула из раны, заливая мое лицо.

      Кровь оказалась солоноватой и обжигающей на вкус.

      Вот тогда огромная рыба забилась от боли и сильно затрепетала. Я почувствовал, как напряглась веревка, обвязанная вокруг пояса.

      Костлявая рука скелета не выдержала такой чрезмерной нагрузки, мигом от тряски рухнула прямо вниз на мою голову и при этом рассекла связкой ключей до крови мой лоб.

      Но совсем не время было мне разглядывать свою рану. Стараясь не терять самообладания, я стал собирать многочисленные трофеи.

       Первым делом догадался спрятать в глубокий карман штанов увесистую связку ключей. Что-что, а хорошие ключи в нашей Конфедерации всегда могли пригодиться.

        Затем поднял рыцарскую перчатку, заботливо подобрал разбросанные доспехи.
Доспехи были прочны и красивы.

      Рыцарский шлем, чтобы он не мешался в руках, я надел на голову поверх своей дурацкой шапки.

     Тем временем рыба начала слабеть. Она широко открыла свою зубастую пасть, и я почувствовал прилив свежего воздуха.

       Чьи-то жилистые руки проникли в приоткрывшуюся пасть рыбы и крепко схватили меня. Одна рука потянула вверх ботинок, другая — рванула штанину.

      Хорошо, что мои штаны оказались прочными, сшитыми из очень плотного материала.

      Я крепко прижал к себе щит и доспехи.

      — Держись, Джем, не сдавайся! Мы тебя тащим! — Руки рванули меня вверх и затем отшвырнули в сторону от бездны, в самую гущу притихших от ужаса мальчишек. — Прочь, прочь все, отойдите сейчас же от края.

       Бросок был такой силы, что мой несчастный ботинок сорвался с онемевшей ноги, описал высокую дугу к центру пропасти, взмахнул на прощание шнурками, и бесследно исчез в глотке Бездны.

        Туда же полетела и рыба, радостно виляя своим огромным хвостом.

    Я, гремя добытыми доспехами, отлетел на несколько шагов от пропасти, ударился больно о чьи-то тела, упал на плотно утоптанный заледенелый снег.

        Спасителями моими оказались старик Птолемей и еще какой-то уродливый одноглазый верзила. Его ухмыляющаяся физиономия с широкой черной повязкой на глазу, выглядывала с любопытством из-за спины старого историка.

      Все ребята вокруг меня были в большом смятении. Они испугано смотрели то на Птолемея, хладнокровно раскачивающегося на самом краю пропасти, то на его придурковатого одноглазого спутника.

       Старик Птолемей в своем расстегнутом тулупе, в съехавшей на затылок шапке был дико страшен и совсем не походил на мудрого школьного преподавателя истории.

      — Вы что, совсем не понимаете, ироды, что здесь не место для баловства? Здесь столько ненасытных зубастых тварей! Ведь Бездна шуток не понимает! А сколько народу сгинуло в ней, просто не счесть!

    Он гневно размахивал руками и хрипло орал на нас во всю свою глотку, пытаясь отогнать нашу ватагу от края бездонной пропасти.

      Не ожидал я, что в этом древнем дряхлом теле скрыто так много силы. Всем своим видом он походил на засохшее, совсем трухлявое дерево. Казалось, слегка ткни его рукой, и он рассыплется на тысячу мелких частей.

        Ан нет, ишь, как швырнул меня!

         Но я не обиделся на него. Даже наоборот, был благодарен за то, что он спас меня от зубов большой рыбы и падения в бездонную пропасть.

       Только вины в происшедшем за собой я не чувствовал. Просто это Киммкеддал Кроук, — а он большая скотина, тупой переросток из старшего класса, — незаметно толкнул меня в спину сзади, да толкнул так сильно, что я вправду чуть не улетел вниз.

     Я не успел старому преподавателю объяснить, что в этом глупом происшествии не моя вина, что меня просто толкнули в спину.

         В тот момент мне вообще никому ничего не хотелось объяснять. Просто я, с наслаждением вдыхая свежий морозный воздух, молча разглядывал свою голую замерзшую пятку и съехавший на самый мысок мокрый шерстяной носок.

       И, обиженно шмыгая своим мокрым носом, растирал тяжелой рыцарской перчаткой онемевшую от боли щиколотку.



                Глава Седьмая




                Конечно, сразу же на  зоне начался большой переполох. Протяжно  завыли сирены, спешно стали закрывать все входные калитки.

       Тут же к месту происшествия сбежались охранники, контролеры,  экскурсоводы.
 
         Даже  сам мороженщик, обычно  очень занятой  в это  время, подкатил свою тележку поближе.

        А откуда-то с покатой черепичной крыши на него второпях чуть не свалился трубочист. Но все-таки  какого-то бедолагу  экскурсанта  он сумел  испачкать сажей,  сильно придавив его своим плечом.
    
           Да сделал трубочист  это так ловко, что экскурсант  рухнул прямо  в  тележку мороженщика.

       - В нашей жизни бывало и похуже, - хорохорился пострадавший бедолага, потирая свой ушибленный бок. - Самое главное, что  все мои косточки целы!

         Птолемей тщательно осмотрел его ссадины, но на всякий случай стал звать санитара.

       Меня  же тем временем отвели в невзрачную кирпичную контору, где за прямоугольным столиком дремал усатый дежурный в кителе отставного военного.

        Массивные очки чудом держались на кончике его мясистого носа.
 
       Удивленно протерев глаза, он  сладко зевнул, разгладил свои усы и потом раскрыл толстый журнал происшествий.
 
        Перед ним на стол положили мой острый меч, сослуживший мне только  что хорошую службу.

          Гремя доспехами, я уселся на табуретку.

          - Так-так…  - Он недоуменно оглядел меня. – Кладите, юноша,  ваши тяжелые латы на стол. Фу, как от них противно пахнет рыбьим жиром! Значит так, молодой человек, говорите, как ваша фамилия?

      - Судейка… Джем Судейка.

      - Так, значит Судейка! Ну что же, фамилия Судейка вроде звучит хорошо. Где-то я ее слышал! Значит, получается так, что имя и фамилия виновника сегодняшнего происшествия нами весьма быстро установлена! Это некий Джем Судейка, - записывал в свой журнал дежурный. - У него было изъято орудие преступления, - весьма острый меч и рыцарские доспехи со следами свежей крови. Меч и  латы очень сильно пахнут свежим рыбьем жиром. Фу, и причем  пахнет все очень противно. Весьма интересно,  откуда у вас все это богатство?

         - Из большой рыбы, - пробубнил я, шмыгая носом. – Там какая-то из глубин бездны вынырнула…

        Дежурный нервно потеребил свои усы. Подняв очки к переносице, он с любопытством окинул меня недоверчивым взглядом.

         - Ишь ты, не врешь? Значит, говоришь вынырнула большая рыба? Интересно, с чего это она вынырнула?

        - Клюнула. На меня клюнула. Я ведь глубоко висел…

        Усач раздраженно бросил ручку на стол и нервно засмеялся.

        - Ну ты, сорванец, ври, да меру знай! Чтобы на такого мелкого шалуна клюнула большая рыба!

         Но тут дверь конторки распахнулась настежь и с мороза шумная компания разновозрастных офицеров ввалилась в комнату.
 
       Во главе их был сам чернобородый  господин Фарон, грозный начальник всей запретной зоны.

         - Так, из-за кого здесь такой переполох? - Раздался его низкий рык.- Покажите мне, на кого клюнул глубинный кит! Кто это там чуть не свалился в пропасть?

            Мне стало совсем не по себе. Я даже с испугу натянул  свой вязаный колпак почти до самого носа. И заодно опустил до упора вниз забрало рыцарского шлема.
    
         Господин Фарон шумно пыхтя, обошел вокруг нас.  Поглаживая свою черную окладистую бороду, он подошел ближе к столику поспешившего вскочить перед ним навытяжку дежурного, прочел свежую  запись в журнале.

       Потом он несколько раз сверху донизу весьма удивленно оглядел всего  меня, и остановил взгляд на моих ногах.

       - Что это здесь за странное явление! – Весьма хмуро спросил он дежурного. – Что это за чудо-юдо с железной головой?

       - Г-го-воррят, что этого мальчонку из п-пропасти, господин Фарон, достали, - заикаясь, произнес тот. – Он чуть было туда не  свалился.

        - Вот этот малявка? И это на него клюнула большая рыба? А с виду совсем мелкий!

        - Так точно! Мальчонка утверждает, чго его там рыба-кит чуть не слопала. Врет, небось! У него было изъято холодное, весьма опасное оружие - рыцарский меч!
 
       Господин Фарон поднял со стола острый меч, и долго пристально разглядывал  его оценивающим  взглядом.

         Потом  подошел совсем близко ко мне и стянул с моей головы рыцарский шлем.

         Дурацкую шапку я придержал рукой, не дал ее снять.

          - Вы говорили, какая там фамилия у этого потрепанного школяра?  –  спросил он.

         - С-судейка… Джем Судейка. – Доложил исполнительный дежурный. – Тут еще при нем были рыцарские доспехи… Виновник происшествия утверждает, что извлек их из какой-то огромной глубинной рыбы! О, взгляните на эти доспехи!  Похоже, что к  мокрым латам прилип обрывок какого-то старого пергамента. Похоже, что это остатки древнего договора…

          Господин Фарон с интересом посмотрел на доспехи, потом пригляделся к кусочку пергамента.

         - Судейка? Судейка…  Вроде чем-то мне знакомая  фамилия.  Судейка фамилия непростая!  Видно этот мальчишка не врет, раз к его доспехам  так легко липнут старые договора! Интересный мальчишка! Да, он ведь чуть не свалился в пропасть…  И, смотрите,  он пришел  в одном ботинке?  Забавно! Господа офицеры, что вы можете  сказать мне по этому поводу? Как, фамилия Судейка вам знакома?

      - Нет, Ваша Светлость, фамилия Судейка нам совсем ничего не  говорит, - недоуменно  пожали  плечами  молодые офицеры. - Мы  никогда  не слышали об  Судейке!

         Старые ветераны стали переглядываться между собой.

        - А мы  вроде что-то слышали про одного старого судью, якобы совсем выжившего из ума! Что-то  знакомое в этой фамилии есть!

         - Этого  следовало  ожидать, - усмехнулся  господин Фарон  и  стал  вновь внимательно разглядывать меня.- Эта избалованная молодежь никогда ничего не знает! А бравые старики уже все забыли!  Тогда я про разорванный договор вас тем более спрашивать не стану.

        Тут из соседней комнаты, неуклюже переступая с одной кривой ноги  на  другую,  неспешно вышел пожилой мужчина, чрезвычайно измученного вида.

         Увидев  его вблизи,  я чуть не издал возглас ужаса.

         Но тут же признал в нем того урода, который  совсем недавно вместе с Птолемеем спасал меня из пропасти.

         Вблизи облик его был очень страшен. Мне стало совсем не по себе при  взгляде на его лицо.

          Оно было обезображено многочисленными шрамами. Черная плотная повязка закрывала один его глаз.  Щеки неестественно растянулись в стороны, свисали ниже подбородка. Уродливо торчали остатки скрюченных кончиков ушей, а волос на голове совсем не было, как будто кто-то  давным-давно безжалостно срезал ему скальп.

        И вся кожа на лице у  него была  покрыта неприятными  воздушными пупырышками, ну совсем как у лягушек. Эти пупырышки были большие и маленькие и очень походили на бородавки.

          Да, выглядел  он  просто жутко. Хотя  он и  обладал  красивой атлетической фигурой, но в данный момент стоял передо мной  как  какой-то ссутулившийся, сморщенный старик. 

        Единственный его глаз долго и бессмысленно блуждал по мне. Я старался не смотреть в его сторону, но все равно разглядел странное выражение его лица. Оно казалось придурковатым, лишенным даже простых  мыслей.

        - Смотрите, кто к нам  вышел! – Воскликнул господин Фарон. – Сам Пенс Темный! Как  себя чувствуешь, дружище?  Как здоровье? Как твои кривые ноги?

         - Еще дышу, еще думаю, - хрипло отвечал тот. – Бездна все еще никак не сожрет меня!  А ноги  хоть и болят, но до тебя доковыляю, Фарон.

       - Давай, подходи к нам поближе, Пенс Темный. Постарайся  хоть немного, доковыляй…  Вот, посмотри на этого юного пострела в дурацком колпаке на голове! Его чуть не сожрала тварь из бездны. Но этот мальчишка видимо совсем не промах, сумел отбиться.

        Он бросил этому одноглазому уроду мой рыцарский  шлем.
 
         - Откуда у него дорогие доспехи? – Тот очень удивился. -  Где это ты их свистнул, школяр? Признавайся, мальчик.

      - Мои трофеи, - сказал я, шмыгая носом. - Там, в рыбе без дела лежали. А теперь только один скелет остался! Я быстрый! Я там все подобрал.

        -  Все подобрал? – Не поверил одноглазый. – Успел вытащить? Ловко! Ты не шутишь, дурачок?

         -  Все. Кроме скелета.

         Господин Фарон с нескрываемым любопытством посмотрел на меня.

        - Зря ты так, Пенс, обозвал мальчишку! Он явно не дурачок, а весьма хозяйственный мальчишка, как я погляжу! Не струсил и расжился расписными доспехами! Он успел взять все, кроме скелета. Да, этот мальчишка не промах! Пенс, ты слышал про скелет?

      - Я все слышал, Фарон! Может быть, я и дурак, но слышать довелось мне  про многое. И многое я знаю. Теный Пенс знает все про большую глубинную  рыбу, которую вы зовете китом. Да, я догадываюсь, чей это скелет был в ней. Меня ведь так легко не проведешь! – Противно усмехнулся  урод, настырно сверля меня своим одиноким глазом. – Но по виду этого мальчишки, сдается мне, что он большой плут.

         А грозный господин Фарон тем временем  ходил вокруг, разглядывая мои замершие ноги.

          - Ага, старина Пенс, еще взгляни-ка  на его ступни. Он  приковылял в одном черном ботинке!

          - Пришел в  одном ботинке? - Тупо переспросил одноглазый. - Что может мальчишка  знать про ботинок? Ведь его ботинок улетел.

        Господин Фарон услышав это, загоготал во все горло.

        - Точно! Про свой ботинок теперь он ничего не знает. Ботинок улетел в Бездну. И  сам мальчишка тоже  чуть  не свалился  туда же! Кстати, тебе его хитрая физиономия ничего не говорит? У него ведь фамилия Судейка! Пошевели-ка своими дурацкими извилинами, если они у тебя  еще остались!

      Судя по всему чувствовалось, что господин Фарон обратился к этому одноглазому типу  не в лучший  для того час.

        Человек с обезображенной внешностью  подошел совсем близко  и  наклонился надо мной.

        - Я хоть и  дурак… но  я помню. Я помню…

       -  Что ты помнишь, Пенс?  Вспоминай! Говори!

       - Судейка? - Как  бы сильно  задумавшись,  переспросил Темный Пенс. – Что за Судейка!

     Он пристально смотрел на меня, словно пытаясь вспомнить что-то важное.  Но я-то прекрасно  чувствовал, что в этот важный  для меня момент, ни одна извилина в его пустой голове ни на йоту не напряглась. Скроее всего, сейчас он больше всего был озабочен  тем, что  по ходу  разговора  старался стянуть  с себя  прочный защитный прорезиненный  костюм исследователя глубин Бездны.

     И он, наконец, сдался.

  -  Нет, вряд ли!  Этот перепуганный мальчишка в редких рыцарских доспехах – это всего лишь обычный городской  сорванец! - Пробормотал  тихо разочарованно  урод.  – Таких здесь побывало много.  Да только вот его странная фамилия… Ведь был один командир… Был один безумный…

         Он развернулся, чтобы уйти восвояси.

        - Стой, Пенс!  Ты что, так ничего и скажешь?

       -  Скажу сейчас, скажу… Командира одного отряда вроде так звали, - произнес Пенс, продолжая отступать. -  Капитан Судейка был…

         - Ага, значит,  ты  все-таки  вспомнил! – Обрадовался  грозный Фарон. - Он вспомнил!  Да, ведь  был  когда-то здесь  капитан Артур Судейка? Командир  элитного  отряда! Легендарная личность! Хотя на самом деле он был большим безумцем!

         - Этот безумец  сгинул, как  и все, - произнес  Пенс с  грустью. – Весь его отряд пропал.

            Грозный Фарон сочувственно вздохнул.

          -  Да, старина! То было время героев и смельчаков! Весь его отряд погиб  полностью. Как и твой удалой отряд тоже!  Проклятая Бездна сожрала всех смельчаков и не подавилась!  Раскидала все их беленькие косточки по своим стенам! Но Пенс, не  надо говорить о грустном! Лучше  еще раз  посмотри на этого юнца внимательнее! – Фарон склонился также надо мной. - Сдается мне, что этот юный озорник, что этот хитрый мальчишка лицом похож…   Очень ведь похож, а?

     Атлет вернулся и вновь стал сверлить меня своим единственным глазом.

           - Похож? Не знаю! Я с Артуром Судейкой особо дружен не был! Может быть  фамилия похожа! - Сказал  он задумчиво.  Он стянул с моего лба колпак  и провел своей большой ладонью по моему в кровь поцарапанному связкой ключей  лбу.–  Подскажи мне, Фарон, что ты имеешь в виду?

       Я удивился тому, как Темный Пенс панибратски обращался к своему грозному начальнику.

       Пенс еще ниже склонился ко мне.

       Более уродливой физиономии я в жизни еще отродясь не видел. Его одутловатые и покрытые большими бородавками щеки противно свисали как у  огромной жабы.

      Честно говоря, то меня всего передернуло, когда он наклонился надо мной. Человека с такой жуткой внешностью надо было бы всю жизнь держать подальше от простых людей, чтобы беречь их слабые нервы.

        Голова Фарона тоже  склонилась надо мной.

       -  Клянусь былым Апокалипсисом, но этот мальчишка с кровавой отметиной на лбу…  Пенс Темный, разве ты  не видишь своим  единственным глазом, что сейчас перед тобой сидит на стуле вылитая  копия Артура…

       Он замолчал и пристально уставился на Пенса.

         -  Копия  Артура? А что? И правда немного похож… – Выдавил  с трудом тот из себя. И сам же засмеялся от удовольствия, думая, что он такой очень умный.
   
          - Да-да…  Копия  Артура! Скорее всего, этот мальчишка – его сынок,  –  возликовал Фарон.

       Он  взял все бумаги у дежурного и пригласил меня  зайти в свой просторный  кабинет.

     Темный Пенс неуклюжей  тенью последовал за нами следом. Не отстали от него и другие офицеры.

     В своем кабинете господин Фарон стал долго и подробно расспрашивать меня о том, где я живу, о моих родителях.

       Тут уж я постарался на славу.

        - Все меня жалеют, называют несчастной  сиротой, - как можно  жалостливее начал я и постарался выдавить крупную слезу. – Сиро-той,  безотцовщиной! Зовут же меня  Джем, а  фамилия – Судейка.  На самом деле я мальчишка очень  умный, хотя некоторые друзья держат меня за придурка. Вот эти-то недотепы и прозвали меня Горячим. Так это все из-за того, что я однажды устроил на крыше своего дома пожар. Вернее устроил этот пожар не сам, а при помощи одной красивой и весьма загадочной  дамы…

       Последняя фраза почему-то вызвала неподдельное оживление в офицерской среде.

        -  Вот это да! Ты устроил пожар из-за красивой и загадочной дамы? - Наперебой загалдели усачи. -  Вот про это уже очень интересно послушать! Про загадочную даму, мальчик, давай-ка расскажи нам подробно! Ты ничего не путаешь, малыш?

    - Нет. Она умела зажигать на небосводе яркие россыпи изумрудных  звезд! А блестящий металлический поднос легко превратила в луну.

      -  Не может быть! Хотя это не самое главное! Ты нам, мальчик, расскажи какова она из себя? Молодая и красивая? – Загалдели молодые офицеры.

      - А может быть очень богатая старушенция, которая уже  при смерти? – Оживились вдруг и бравые старики.

       Меня очень позабавила эта их дотошность.

    - Ладно, расскажу, хотя это и не короткая  история!
 
      Но тут вмешался господин Фарон.

        - Господа офицеры, давайте эту историю о загадочной даме выслушаем в другой раз, - успокоил он всех  присутствующих. -  Тем более что это повествование предполагается весьма длинным.

       Но молодые офицеры стали переглядываться между собой.

        - Как жалко! Историю про загадочную даму, тем более, если она  молодая и красивая, мы бы с удовольствием послушали, - высказали свое мнение одни.

            - Да,  что в этом плохого? Можно было бы  послушать про эту особу. Весьма вероятно, что она  баснословно богата!

           Даже ветераны стали подавать свои голоса.

       - Богата? Если она богата, то это большая удача!  Тогда даже простительно будет, если она слепа, нема и глуха на оба своих уха. Богата! Пусть она совсем стара и будет в данный момент находится при смерти, но мы даже готовы не раздумывая сейчас же  жениться на  ней, - сказали бравые усатые служаки.

          Господин Фарон был совершенно не согласен с последним мнением.

      - Ай-ай-ай! Не ожидал услышать таких слов от бравых ветеранов! Молодым офицерам еще простительна их прыть. В их судьбе еще можно будет что-то исправить! А вот бравых офицеров очень  мне жаль! Как же вы легко доверились словам школяра!

      - В моих словах одна только правда, - сказал твердо я.

     Господин Фарон остановил меня и строго посмотрел на всех.

     -  Не сомневаюсь! Но о Прекрасной Даме мы послушаем потом. Но только не сегодня. Продолжай свою историю дальше, Джем.

     -  Тогда я так же не буду вам рассказывать про больницу и всех ее докторов.  И  про то, как  там  меня  нудно  и  долго  лечили.  Самое главное, что,  несмотря на  все их старания, я  вышел оттуда живым - здоровым.  И  стал  гораздо  умнее, чем  был  прежде! Спросите  господина Фарадея, нашего школьного преподавателя по физике, так он вам подтвердит, что теперь я его задачки  быстрее всех решаю! Что  касается моих предков, то скажу сразу, что еще недавно род мой был весьма славен и богат. Только вот великий дед мой совсем  отошел  от всех дел, а мой отец куда-то сгинул! Своего отца я никогда не видел. Но видел только несколько его  фотографий. У  нас сохранился  альбом со старыми фотографиями. Так вот детских его фотографий много, а взрослых почти  совсем нет. Если вы  хотите,  я про детские  снимки  отца вам не буду  совсем рассказывать.  Много вашего  времени  это займет. Или рассказать?

        - Нет,  про детские фотографии  нам  рассказывать  совсем  не надо, - дружно сказали офицеры. – Мы и свои детские фотографии тоже не любим рассматривать. Нам бы про Прекрасную Даму…

         - Ладно, как хотите! А вот моя мама  любит их разглядывать. При виде их она просто умиляется. Так вот мне мама  говорит, что мой отец исчез еще за долго до моего дня рождения.  Никто  не знает где  он. Все кругом  молчат. Ходят  слухи,  что виной всему Бездна!  Мама все время плачет, часто вспоминает об отце. А еще думает, что он просто  сбежал от нас и где-то скрытно завел себе новую семью. Наверное,  он  и вправду загулял!  Лихой мой папаша! Единственно, ее удивляет то, что в последнее время нам каждый месяц стали приносить большую пенсию. Очень большую пенсию. От кого приносят - не известно. И ничего не объясняют! Просто кладут под входную дверь.

      Мои слова видимо очень растрогали грозного Фарона и Пенса. Последний даже неловко смахнул слезу со своего единственного глаза.

        -  Странная история! - Задумчиво сказал Фарон и несколько раз ласково похлопал ладонью  по моему плечу. - Вот ведь как в жизни  получается! Значит, что после гибели нашего Артура его жена Элиза  осталась  тихо и совсем незаметно жить  в столице. И родила к тому же весьма славного  мальчугана,  который сидит здесь, перед нами! И  на этого маленького мальчугана легко клюет большая рыба! Весьма интересная  история!

       Темный Пенс, наверное, так и не понял о чем идет  разговор, но попытался также сделать умный вид.

           - Да,- многозначительно тупым голосом произнес он.- Славная история! Смешная!

       Ничего себе смешная! Я при этих словах чуть не взъелся на него, но вовремя сообразил, что надо помалкивать. Хоть он был  худощав и с виду неказист, но кулачищи-то у него были огромные!

       Причмокивая  и  высунув язык,  Пенс  стал внимательно кружить вокруг,  разглядывать меня как какую-то диковинку.
 
       Господин Фарон тем временем стал с задумчивым видом важно расхаживать  по всей комнате.

       - Твоя мама, Джем, в молодые годы слыла большой красавицей. Она многим безумно нравилась. Да, я хорошо помню, какой красавицей она была! Вот она была настоящая загадка!

        Я удивился этим словам.

        - Моя мама совсем обычная! Вы, наверное, ее с кем-то путаете, господин Фарон!

         - Да нет, Джем. Я ведь  ее хорошо помню.  Одно время  даже я за  ней  увивался!  Было  дело!  А  повезло  вот Артуру!  Он  всегда был  везунчиком, она полюбила его! Еще бы не полюбить! Он ведь был заметной фигурой! Все время любил рисковать, порой весь город от его проделок долго в себя придти не мог. Если бы ему повезло, то он мог бы стать первым в нашей столице! Безумец! Чего ему тогда не хватало, не знаю? Ведь из знатного рода! Такой весь  молодой, красивый!

       - Молодой,  красивый! - Передразнил  его я. - Вот  выйдет вдруг  мамочка за кого-нибудь замуж, тогда мой папочка пригорюнится!  Если он, конечно,  еще жив!

      - Выйдет замуж? А что, есть таковые желающие?

        -  Полный двор. Проходу не дают. Регулярно напрашиваются в гости, подарки дарят. Сейчас к  нам вот какой-то хозяин мебельной фабрики то и дело в гости заглядывает. Противный такой и очень наглый. Уж больно он зачастил…

       - Мебельной фабрики? Хм…  Хозяин, говоришь?

        Офицеры недовольно зашумели.

       - Не очень мы, люди военные, почему-то любим директоров там разных мебельных фабрик. Откуда у нас такая лютая врожденная к ним нелюбовь, - сами не знаем.

          Я довольно ухмыльнулся.

         -  В этом полностью с вами солидарен. Этот директор мебельной фабрики весьма противный тип!

         - Достойный ответ, Джем! Но только теперь твоего отца  назад все равно уже не вернуть. Бедняга Артур! - Вздохнул господин Фарон. - Кто скажет, где он теперь? Зря ждет его твоя красавица мама!

         - Бедная моя мамочка! – Только и смог я произнести. – А она и правда его все ждет и ждет!

          Его Светлость господин Фарон по-отцовски обнял меня.

     - Не переживай так, мой мальчик. Я позабочусь о тебе. И вскоре обязательно навещу Элизу! Теперь я не оставлю вас. Ты будешь мне как сын. Почему-то я к тебе сразу проникся всей душой! Кстати, а  как самочувствие твоей мамы сейчас?

      - Могло бы быть и лучше, господин Фарон! А теперь не особенно хорошо…  Может это из-за того, что она все время вспоминает отца. Да и мои проделки часто портят ей нервы.

     - Да, жизнь сложная штука, - филосовски сказал господин Фарон. – Джем, вот еще о чем хотел тебя спросить! Чуть совсем не забыл! Расскажи-ка нам, а как поживает твой великодушный  дедушка, отец Артура? - Спросил господин Фарон меня. - Я ведь когда-то хорошо знал этого мудрого  человека.  Он всегда старался судить честно и справедливо!

          Я обрадовался при воспоминании о своем  любимом дедушке.

         - Кто-кто,  а вот  мой дедушка поживает славно! Просто даже обалденно поживает! Он ведь с недавних пор отошел от всех своих судейских  дел. До этого  он долго болел  последнее  время, потому что совсем старым  стал. Он всегда  утверждал, что я  и мама  очень многого об отце не знаем. И что мой отец на самом деле герой, про которого еще будут слагать песни. И что он наверняка еще вернется, пусть только пройдет немного времени.

         - Так и говорил?

    - Клянусь своим колпаком на голове, именно так! «- Мой Артур не таков, -  говорил он, - чтобы бросить красавицу жену и достойного сына на произвол судьбы. Знаю точно, что он жив. Но не могу вам сказать, где и в каких краях он застрял, но его что-то его точно там крепко держит, раз он не  в состоянии вернуться в родной дом».  Да, именно  так он и говорил! По моему отцу дедушка сильно тоскует. И всегда  он много мне про него рассказывает.   Даже про все его забавные проделки и секреты!

       -  Какие секреты?

      -  Про большие и маленькие! О том, как в раннем детстве мой отец любил  рано по утрам будить всех пронзительным  петушиным криком.

     -  Это каким криком? – Спросил Фарон недоуменно и сразу же переглянулся с Пенсом.

     - Петушиным… с утра. А еще он всех заставлял называть себя принцем.
 
      -  Принцем? С чего это он так захотел? Странно!

       - Ничего странного! - Сказал я. - Дедушка  мне рассказывал, что якобы в древние времена наш род был весьма именит и славен. Даже был в нем один знатный принц. Вроде было такое предание! Так мой отец  мальчишкой даже корону себе смастерил из толстой проволоки, носил ее словно принц! А дедушка, когда отошел от всех важных дел, стал делать все для того, чтобы наш славный род опять занял свое почетное место среди знатных семейств  Конфедерации. Это была его «идея фикс». Он все свое  свободное время проводил  в архивах, пытаясь найти какие-то древние документы, подтверждающее это право. Да только искал все бесполезно!

        - Это интересный  факт. Такого я  про него не знал. А твой отец, оказывается, был очень занятным мальчишкой в молодые годы.

         -  Весьма занятным, - согласился я.

         -  Слушаю я тебя и вижу, что славно воспитал тебя твой добрый дедушка.  Надо было бы мне его повидать.

       - Это не трудно. Он теперь, после болезни, переехал жить  от нас загород. Есть  не так далеко от городских стен за рекой высокий  лес. А в нем - элитный пансионат. Место это  чрезвычайно охраняемое, не для простых людей. А только для высших чинов нашей Конфедерации. Там все очень красиво и торжественно! Очень славное местечко! Райское! Там одни знаменитые генералы и министры живут. Вот там теперь у  дедушки есть небольшой,  но очень  красивый  домик. Весь из гранита, увитый плющом! Я туда иногда хожу, навещаю дедушку. Но только он не выходит со мной поговорить. Обижается за что-то! Сердится, наверное, на меня, за то, что я его не навещал, пока он хворал. А я ведь не мог к нему придти! Никак не мог! Сам потому что долго в больнице лежал! Лечился! Причем лечился очень  долго! Про то,  как лечился, и какие микстуры приходилось мне там пить, я  вам  не  стал подробно говорить. Но если захотите, то теперь могу рассказать?

       -  Нет, вот этого не надо, - сказали все офицеры в один голос. – О  микстурах лучше ни слова! Нам бы послушать про таинственную даму!

       Господин Фарон  задумчиво теребил свою бороду.

           - Вот оно как получается! – Удивлялся он моим словам. – И ты туда один ходишь? К дедушке?  Совсем не боишься?

        - Не буду врать, честно говоря, когда-то я боялся к нему ходить. Раньше дедушкин пансионат казался мне каким-то мрачным, очень зловещим. Но после того дня, когда меня сильно ударило на крыше молнией, во мне что-то переменилось. Я вдруг стал совсем другим, не таким опасливым,  как прежде, -  сказал я. -  А  вот  в пансионате у дедушки  хорошо. Там всегда тихо, спокойно. Правда, на входе сторож очень строгий оказался. Злющий, седовласый старикан. Он не хотел пускать меня через ворота, все своими собаками стращал. Говорил, что без приглашения  туда нельзя. Но я-то  хитрый, нашел узкий лаз в стене, стал через него незаметно к дедушке  пробираться.

         - Смотри, будь осторожнее, - сказал Фарон. – Если этот сторож тебя поймает, то тебе это запомнится надолго. Такую взбучку  тебе  он устроит!

     - Еще посмотрим! Я приготовил сюрприз для этого тихого пансионата. Как снег растает, обязательно его отнесу туда.

      - Сюрприз?

      - Ага! Самый настоящий патефон и пластинками! Если донесу, то там будет шумно и весело!

     От моих слов грозного Фарона аж передернуло.

       - Ух, ты, - сказал он восторженно. -  Оказывается,  Джем, что ты совсем не простой мальчишка! Меня сейчас даже озноб прохватил! Не знаю, но буду надеяться, что твоя затея с патефоном сойдет тебе с рук. Ведь это весьма рискованное дело! Но ты очень  хорошо делаешь, Джем, что навещаешь своего славного дедушку! Молодец, Джем.  Сразу видно, что ты хороший, умный  мальчик. А не какой-нибудь там тупица  или недоучка!  Мы здесь таких городских лентяев десятками каждый день из глотки Бездны спасаем!

        - Не знаю, как насчет умного мальчика, но что я не придурок какой-то, как некоторые - так это точно! - Отвечал я, искоса поглядывая на Пенса, тупо ухмылявшегося где-то в стороне. – Потому что стараюсь  честь рода  беречь.

        Грозному Фарону мой ответ весьма понравился.

        - Молодец, Джем! Отличные слова! Знай, что для тебя двери моего кабинета будут всегда открыты. И никто из охраны пальцем тебя здесь не тронет! 
   
       Тут вошел  припозднившийся  Птолемей. Его неожиданное появление  меня  сразу  взбодрило.

       - Ваша  Светлость,  вот вы  где! – Сказал он. – Все в  сборе. И Джем тоже  здесь! Не мучайте понапрасну моего мальчишку.

      - Мы и не мучаем, просто беседуем,- сказал ему господин Фарон. - Ты его знаешь, Птолемей?

      - Конечно, я его знаю, Ваша Светлость! Это же Джем Судейка, мой лучший ученик!

         Интересное получается дело. Значит, я все-таки у него лучший! И оказывается, что для того чтобы  это узнать, мне обязательно надо  было повисеть над жуткой пропастью вверх ногами, а потом еще час мучиться  под испытующим взглядом одноглазого страшилы.

       - Это твой  самый лучший ученик? Тогда все понятно! Этого следовало ожидать! – Обадовался господин Фарон. – Значит, не просто так огромный кит вынурнул из таинственных глубин Бездны! Такого случая я больше не припомню!  На вашего умного мальчика, профессор, клюет очень большая рыба!

       Все офицеры стали шумно подтверждать его мнение.

        - Это большая удача! Мальчишка просто находка! Раньше вот так запросто большая рыба ни на кого не клевала! Каких только  мудрецов не вешали над Бездной!

        -  А здесь на простого школяра клюнул кит! Теперь не надо палить в Бездну из пушек. Будем беречь порох и ядра!

         - Точно! Просто надо для него найти веревку покрепче и срубить хорошее удилище!

       Господин Фарон одним жестом ладони навел тишину.

       - Не все так быстро, господа! Но я с вами полностью согласен! Этот славный мальчик весьма большая ценность! Берегите этого ценного мальчика, профессор! Не припомню, чтобы на кого-нибудь клевал глубинный кит! Конфедерации нужны такие таланты! Только мальчонке надо немного подрасти!

          - Да, да, мелковат он еще! – Согласились тут же все офицеры.

          - Но вот только я не могу понять одного, профессор, – господин Фарон с недоумением посмотрел на Птолемея. – Мы  выслушали вашего ученика и поняли, что ваш Джем отлично осведомлен о детских годах жизни своего отца! Мальчик нам даже рассказал о петушином пении и об самодельной короне Артура! Но Джем совершенно не в курсе того, кем в дальнейшем стал  его доблестный  отец.  Как такое могло случиться?

        Птолемей махнул рукой.

        - Вся его родня не любит говорить об этом. Меня они просили тоже  до поры не раскрывать ему эту тайну.

       -  Так, понятно. Но мы постараемся со временем этот большой недочет исправить.

       Тем временем Птолемей стал заботливо помогать измученному Пенсу, снимая с него непослушный защитный костюм.

        Я незаметно дернул Птолемея за рукав.

         - Учитель, вы с этим типом поосторожнее будьте! У него взгляд весьма недобрый! Может быть и так, что он настоящий псих? Когда вас здесь не было, он вокруг меня все злобно кружил. Как бы он чего с нами по своей дурости не сделал! Уверенно скажу, что этот Пенс очень  опасен! С первого вида он  вроде бы простой и  придурковатый, но я чувствую, что на самом деле нрав у него дикий, необузданный! Этот человек просто непредсказуем!
 
         Птолемей поспешил успокоить меня.

         - Не бойся,  Джем. Пенса  я  хорошо знаю. Нас с тобой он не обидит. И пойми, дурья башка, что без него я тебя не смог бы вытащить из Бездны!  Силы у меня уже не те! Благодари Пенса, что он поспешил на помощь и не дал киту утащить тебя в глубины бездны! Это ведь он тебя так долго удерживал!

        По ловким движениям Птолемея было видно, что помогал он Темному Пенсу не впервые. Страшила ему абсолютно доверял.  Он быстро обмяк и успокоился, словно прикосновения  ладоней старика обладали какими-то чудодейственными свойствами.

        Тело верзилы было сплошь покрыто страшными шрамами и ожогами.

        - Ишь ты! Во как его!

       - Молчи, Джем, - тихо  сказал  мне Птолемей. – Молчи  и просто  смотри   на этого  потрепанного  страшной  Бездной смельчака. Я его хорошо знаю,  Джем. Знаю с  весьма давних  пор. Не суди  о нем по его внешности. Темный Пенс – уникальный человек! Он перенес столько испытаний, сколько не дано простым смертным. Многие наши храбрецы  пытались покорить Бездну, но только одному ему удалось побывать в ней и  вернуться оттуда назад.

       -  Вернуться назад? – Очень удивился я. – Ему это удалось?

       - Да, представь себе, ему это удалось! Вернуться всему изуродованному, искалеченному, но  все-таки живому.  Если бы ты знал, сколько он там перенес, испытал. Таких людей среди нас больше нет!

         -  Почему он так ужасно  выглядит?  Весь измученный… Ты на него надеваешь форму пожарника. И от нее сильно пахнет дымом. Наверное, Темный Пенс только-только  вернулся  с пожара?

       - Да, вернулся. Но не с пожара. Он венулся из самой Бездны. Он сегодня совершал в нее свое очередное погружение. А к пожарникам  он не имеет никакого отношения.

       -  А как же его форма пожарника?

        - Это только видимость. Он может также легко носить любую другую форму. Просто Пенс живет здесь рядом по соседству с пожарной частью, вот и разжился у служивых друзей их простой амуницией. Его здесь все любят и уважают. Он легенда, герой. А измученный вид у него совсем неспроста. Ты  же видел, сколько у него шрамов и болячек. Не счесть!  Он  очень нездоров. Но Бездна хоть и покалечила его, но все-таки почему-то оберегает,  даже лечит его. Поэтому сегодня  его опять погружали в ее глубины. Ненадолго. Но теперь это не его работа, а средство к исцелению. Теперь без Бездны  он не может. Получается так, что она никак  не отпускает его. Она и мучает его, она его и лечит.

       - Бедняжка!

        -  Но ничего, у наших Властителей прекрасные познания в медицине. Да и у меня есть прекрасные снадобья, так что скоро его силы восстановятся.  Всего  через день-другой  и разум  вновь  полностью вернется  к  нему, и  он  будет очень похож на обычных людей. По крайней мере, я очень на это  надеюсь.

       Темный Пенс повернулся ко мне и не по-доброму зыркнул на меня своим единственным глазом.

       - Понял, дурачок? Мы все надеемся!

       - Сам такой! – Тут же ответил я ему, чувствуя, что за свою смелость могу нарваться на оплеуху.

       Но  страшила вдруг загоготал во все свое горло.

    Сорвав кожаный шнурок  со своей шеи, он протянул ко мне свою сильную руку и поймал мою ладонь.

       -  Носи, чудак! Мой подарок!

      Я раскрыл ладонь и увидел в ней большой острый коготь на кожаном шнурке.

       - Что это? – Я с удивлением стал рассматривать неожиданное приобретение.

        Старик Птолемей пришел мне на помощь.

        - Это коготь дракона! Джем, это редчайший дар. Скажи за него спасибо Темному Пенсу.

        В ответ я просто молчал, глядя вслед удаляющемуся верзиле. Птолемей поспешил за ним.


                Конец Книги Первой