Глава 19. Другой берег

Глава 19. Другой берег.

Работа все дни без Витьки шла полным ходом. Все поля, с правой по течению стороны реки были выкошены подчистую. И только вчера Федя перегнал трактор окружным путем через Уланбель на другую сторону реки. А теперь, прямо через реку, в том месте, где купались они все время, предстояло переправить на другую сторону и косилки.
Вовремя прибыл Витька, а то – так и осталась бы его косилка одиноко стоять рядом с камышовыми хижинами без надобности. А так, вся сцепка, в единый строй выстроенная, зацепленная за трактор длинным тросом, протянутым через реку, стала постепенно, плавно, одна за другой, погружаться в воду. На середине реки только кончик полотна, зафиксированного в транспортном положении, остался над водой.

Витька с Шуркой успели перебраться на плоту на другую сторону реки, и с любопытством наблюдали, как появляется из воды и выползает на берег их техника. Витькина, четвертая косилка, еще была на суше и только подтянулась к воде, а та, что была первой в сцепке, дышлом уже выглянула наружу и начала бороздить песок на противоположном берегу.
Выползали медленно косилки из воды, и казалось Витьке, что очень похожа наблюдаемая ими картина на то, как выходят из пучины морской Дядька Черномор и его славные витязи, воспетые поэтом в известной сказке. Полотна косы – это копья; шлемы на головах – это рулевые колеса; плечи широкие – это рама косилки. Вращались, выкатывались на берег колеса, потоками стекала с железа на землю вода, плавно скользил вслед за трактором трос, и было во всем этом зрелище для Витьки с Шуркой что-то завораживающее. Когда еще такое увидишь!..

Прямо на берегу, не мешкая, прицепили сцепку к трактору и отсюда, даже не разведав местности, начали косьбу. Лугов с этой стороны реки было не много. Дня на три работы, как рассчитал отец. Тянулись эти луга узкой полоской вдоль реки. Берег с этой стороны был более высоким и оттого – менее камышовым. Упиралось зеленое пространство на дальнем исходе от реки в барханы, всюду раскинувшиеся ввысь, куда глаз доставал, в небо за горизонтом уходящие.
Со стороны от лагеря, через реку если глядеть, видны были отчетливо эти барханы. Сразу по прибытию в лагерь, была протянута поперек реки толстая проволока и зацеплена концами с обеих сторон за колья, вбитые в землю. На воду спустили плот – большой туго накачанный резиновый баллон, покрытый сверху деревянной площадкой. Перебирались на другой берег, когда было необходимо, на этом плоту, держась за проволоку и перебирая её в руках. А необходимо это было до настоящего времени только отцу. Более короткая дорога с той стороны была в Уланбель и к некоторым другим бригадам соседних колхозов, куда приходилось ему мотаться по делам, – за запчастями, за горючим, за другими всякими мелочами.

Витька на том берегу побывал один только раз. Как-то в часы отдыха, прямо на границе травы с барханами заметил он многочисленную стаю больших птиц, там по земле разгуливающих. Это были дикие гуси. Белые, красивые, резко выделялись они на фоне песка и зелени. Очень захотелось подобраться и поглядеть на них вблизи Витьке. Как был – в сандалиях, в легком трико, вскарабкался на плот, перебрался через реку и бегом, по колее полу заросшей, устремился к птицам. Пробежал метров пятьдесят от реки. И вдруг, остановился как вкопанный, замер – совершенно одинокий среди огромного поля, диким страхом внезапно охваченный. Развернулся мгновенно и не оглядываясь, задал стрекача во всю прыть, назад к реке. Каким-то шестым чувством, и удивительно вовремя, он заметил опасность.

В нескольких метрах перед ним, прямо на колее, в клубок свернувшись, и подняв высоко голову, сидела и глядела в его сторону огромная змея. Витьке показалось даже, что это кобра. Ну не могла обычная змея так высоко задрать над землей голову! Сердце заколотилось у Витьки как сумасшедшее! Разум подсказывал, что не будет змея гнаться за ним, вряд ли он ей нужен, но успокоился и окончательно пришел в себя Витька, только спрыгнув с плота на своем, родном берегу. Там где обжито все, обследовано и вряд ли где таится опасность. А гуси долго паслись себе и паслись. Еще бы, – под такой охраной! Вообще – очень вольготно жилось различной живности в долинах реки, пересекающей пески Муюнкумы. Вольготно и безопасно! И было здесь этой  живности различной – тьма тьмущая. Одно слово – дикие края!..
И вот теперь, на то поле, где поджидала и так напугала его змея, пришел Витька, полностью экипированный в сапоги кирзовые, в плотную спецодежду, да еще и косилкой вооружившись. Может, и встретит ещё эту змею… 

Прямо от берега, не дождавшись даже пока обсохнут косилки, зацепили сцепку за трактор, развернули строй веером в ступенчатую шеренгу косари и принялись на новом месте за привычную работу. Витька как будто бы и не расставался со своим рабочим местом. И нога не беспокоила его. Правда, голенище сапога верхом своим даже через повязку поначалу шоркало болезненно по рубцу на зажившей ране. И чтобы избавиться от этой неприятности, Витька вывернул голенище наружу и превратил сапог в ботфорт как на картинках у пиратов. Так и ходил. На одной ноге «ботфорт», а на другой – сапог настоящий! Зато – удобно!

Змеи Витьке пока не попадались под косилку. По крайней мере – не замечал он их. Но вот, когда время шло уже к перерыву обеденному, прямо впереди, из-под Шуркиной косы выкатился маленький белоснежный комочек, развернулся и как в кино замедленном едва успел ускользнуть в сторону от накатывающегося колеса. И тут же, уже из-под Витькиной косы появились три таких же комочка, расправились и по остриженному полю, тоже начали  разбегаться по сторонам. В маленьких зайчат превратились комочки, и было их внезапное появление, – живых, да еще из-под кос острых появившихся, как настоящее чудо! Они были совсем маленькими и даже бегать по-настоящему, еще не научились. Скакали медленными неуверенными прыжками, и почему-то все – не к близкой траве, как будто боялись её, – а по направлению к барханам.

Охотничий азарт мгновенно проснулся у всех косарей. Как по команде соскочили с косилок. Очень уж легкую добычу представляли собой зайчата. Неуклюже, медленно и неуверенно двигались они по внезапно открывшемуся вокруг голому пространству. И выглядели совершенно беззащитно.
Поймать! Подержать в руках! – как это здорово будет, – промелькнуло в голове у Витьки! И также как и все, бросился он в погоню за своим зайчонком. А тот петлял, прыгал изо всех сил, но ускользнуть от нависающей опасности не хватало ему прыти. Витька поравнялся с ним, прицелился руками на зайчонка, рухнул с разбега животом на землю, охватил, закрыл ладонями белый комочек. Вскипело, забилось в нем торжество – поймал! Поймал ведь!!!..
И тут зайчонок, этот крохотный комочек, полностью под ладонями исчезнувший, вырвал из себя громкий душераздирающий, протяжный и пронзительный писк. Прямо у головы Витьки, прямо в уши…

Одновременно ужас и сострадание перечеркнули радость, подкинули Витьку как ошпаренного вверх, заставили отшатнуться от крика, инстинктивно броситься в сторону. И пока приходил он в себя, осознавал пока – неужели боль такую невыносимую причинил он невинному и совершенно беззащитному существу?.. – тот, освободившись от рук Витькиных, скачками, все более уверенными, удалился уже метров на десять, но все равно, по-прежнему, медленно двигался он к барханам.
 
Мельком заметил Витька, что пацаны не стоят на месте, а продолжают охоту. Обида захлестнула его, – как же так?! Обвел его зайчишка, напугал криком заполошным, на крик ребеночка поразительно похожим! А ведь Витька не желал ему зла, не причинил ему боли, бережно брал его в ладони, с осторожностью… Нет, не должен зайчишка взять верх над Витькой, не должен!!! – и опять, бросился он за ним. И догнал! И опять поймал, и теперь уже, не обращая внимания на писк, не упустил его! Прижал к груди и когда тот обреченно затих в его руках, – сунул осторожно за пазуху. Попался зайчишка, не убежит теперь!
Еще трёх зайчат удалось поймать пацанам. Каждому – по одному. Удачной оказалась охота. А те, несколько, на которых не хватило догоняющих, спокойно достигли бархана и растворились в красках его, исчезли из вида.

Довольны были ребята. Вдоволь налюбовались, но не пожелали отпустить зайчишек на волю. Клетку решили соорудить им, откармливать – а там, видно будет… Витька – тоже, хоть и разрывала его нежность и жалость одновременно, к живой душе, в руках трепетавшей, пересилил себя и как все – тоже проявил твердость. Выразил солидарность с пацанами.
Дед Баран нашел несколько деревянных ящиков, из которых получилась просторная клетка. Туда и поместили зайчат. Так появилась в лагере своя живность. Зайчата привлекали внимание всей бригады. Ими любовались, о них заботились…