От казаков днепровских до запорожских ч. 20

Это происходило в течении долгого времени, начиная с насильного присоединения казаков и их территории к России сначала на положении гос. автономии (1708-1721), затем областной автономии (1721-1775), потом «переходного периода» (1775-1835), а после этого областей России «по особым учреждениям управляемым», вплоть до 1917 г., когда казаки восстановили своё попранное народное право и фактически возродили свою гос. независимость в 1917-1921 гг. Как раз сохранившиеся обломки и остатки больших и полных гос. прав, умышленно называемых противниками казаков «привилегиями», позволили казакам скорее всех и почти безболезненно восстановить организацию своей внутренней жизни после гос. переворота 1917 г. Русские цари не только никогда и никаких привилегий казакам не дарили и не жаловали, но, наоборот, они постоянно ограничивали, урезывали и уничтожали казачьи народные права. Те, великие ценности, какие казаки создавали в своих демократических республиках, цари уничтожали, грабили, добытые потом и кровью казачьи земли, самовольно раздавали их своим любимцам и дворянам, распоряжались на казачьей территории как в своей крепостной вотчине, насаждая там чиновную дворянскую бюрократию. Таково было истинное положение с т.н. «казачьими привилегиями». И всё, что ещё оставалось в руках казаков не расхищенным и не отнятым, некоторые незнакомые с казачьей действительностью и с казачьей жизнью по недоразумению или умышленно называют «казачьими привилегиями», «царскими дарами», «знаками монаршей милости» и тому подобное.

Если уже говорить о привилегиях, как таковых, то лишь один случай таких привилегий имел место в казачьей жизни в России. Это царские привилегии казачьему, новоиспеченному самим русским правительством казачьему дворянству, вышедшему из той казачьей старшины, которая польстилась на приманку царей, чтобы тем самым расслоить дотоле единый казачий народный монолит. Казачье дворянство в самом деле было привилегированным по сравнению не только с русским крестьянством, но с казачьими народными массами, будучи в сословных выгодах приравнено к общероссийскому дворянству. Но для самих казаков привилегии казачьего дворянства были таким же попиранием казачьего права, как и все остальные «знаки монаршей милости». Потому как они, вопреки многовековому и укоренившемуся в сознании казаков о равноправии всех казаков, разрушали казачье народное единство и равноправие. И кроме того, опять таки вопреки казачьему порядку жизни, отнимали у всех казаков в угоду новоиспеченным дворянам порядочные куски казачьей территории, являвшейся в понятии казака собственностью всех казаков, всего казачьего народа. Однако такие привилегии казаками никогда не принимались и не признавались, а потому они сразу же были ликвидированы созванными в 1917 г. казачьими законодательными органами – Радой и Войсковыми Кругами. Точно также казаки никогда и ни от кого не получали привилегий на свои земли. Эти земли принадлежали казакам издревле по праву первоначального их обыкновения, по праву первого их заселения и культурного их подъёма и, по праву многовековой защиты.

И здесь уже возвратимся к собственно авторскому повествованию. Современный казачий историк В. Шамбаров в книге «Казачество: путь воинов Христовых» говорит, что слово «атаман» встречается в новгородских документах и пришло от варягов, т. е. балтийских русов. Это у них так называли предводителя варяжской дружины «отец-витязь», «отец-муж». Отсюда и казачье «батько-атаман». От этого же народа перешёл обычай запорожцев брить голову, оставляя длинный чуб - хохол (его ещё называли оселедцем). Длинная прядь у запорожца - показатель храбрости и удальства, характерная и оригинальной примета, благодаря которой сечевики узнавали друг друга. Наличие чуба (от персидского «чоб» - гроздь, кисть, пучок) в бою позволяло врагу удобно ухватиться за него. Проще было бы сбрить эту прядь волос, но это означало бы, что казак боится, как бы его не схватили. Оселедец - своеобразная визитная карточка запорожца. Он показывал, что казак никого не боится и всех победит. У русов оселедец был признаком знатного рода. Лев Диакон, описывая князя Святослава, упоминает и одну серьгу в ухе. У казаков она означала единственного сына у матери - каковым и был Святослав. Слово «есаул» - тюркское, «хорунжий» - польское, писарь, сотник и судья - русские слова. Среди казачьих законов есть и те, которые действовали ещё в начале нашей эры. То есть обычаи, терминология складывались постепенно, заимствуясь от разных народов, но они отнюдь не случайны. Казаки и их предки постоянно жили в экстремальных условиях и поэтому без взаимовыручки было нельзя.

Оптимальным являлся и обычай самоорганизации. Это во все времена спасало казачий народ. Даже при максимальных потерях в боевом столкновении с врагом, когда уцелеет несколько казаков - войско выживает. Эти несколько, на Круге (Коло), выбирают нового атамана и становятся костяком для восстановления своей общности. Отсюда и пословица «казачьему роду, нет переводу» (12). Запорожская конница славилась молниеносными набегами и неожиданными нападениями на врага из засад. Пешие сечевики – казачья пехота слыли великолепными бойцами. Но лучшими из лучших воинов на Сечи были пластуны. Именно они, переодетые в одежду ворога, прекрасно знающие его речь и обычаи, проникали в чужие города. Пластуны-лазутчики собирали важную информацию, выискивали слабые стороны в обороне противника. Они снимали стражу в турецких крепостях, заклёпывали пушки, взрывали пороховые погреба. Казаки-пластуны умели сражаться всеми видами оружия и вообще без него. Их было немного – от 200 чел., не полный бунчук, которым командовал опытный бунчужный, а готовил и воспитывал молодых лазутчиков хорунжий. Из всех сечевиков, пластуны единственные не брили голов и не носили знаменитых казацких чубов-оселедцев. Им нужно было ничем не выделяться во вражеском стане. Жили лазутчики на Сечи отдельно, от всей казачьей массы и гордо именовали себя «Малой Сечью». На Базавлуке, например, пластуны обитали и набирались воинского мастерства на маленьком лесистом островке. Среди запорожцев пластуны пользовались огромным уважением, но немногие желали идти в бунчук.

Слишком сложна и тяжела была их боевая подготовка и чаще они, чем другие казаки, гибли в сражениях. Да и не каждый из молодых казаков, желавших попасть на «Малую Сечь», мог стать пластуном. По одному, только ему и ведомым признакам, отбирал хорунжий будущих лазутчиков. Из десятка добровольцев обычно становились пластунами один-два человека. Остальные возвращались по своим куреням на «Большую Сечь». Сечь постоянно нуждалась в свежем пополнении, убыль в людях всегда была значительной. Казаки гибли в сражениях, попадали в плен, серьёзно раненные и покалеченные возвращались к себе в родные места. Некоторые, кому надоела полная опасностей, тяжёлая и неустроенная холостяцкая жизнь за порогами, просто уходили с коша безвозвратно. Никто никого не удерживал, каждый казак имел свободу выбора. На Сечи царила воля. Новых людей тоже приходило немало. Народ собирался разный: и солидные крепкие мужики, бежавшие от своих панов, и разбойники, которых на родине ждала плаха либо виселица. Приходили бедные шляхтичи, решившие на «низу» попытать воинского счастья, пробирались степями молодые парни, иногда просто дети-сироты, оставшиеся после набегов татар на земли Речи Посполитой. Сечь принимала всех, единственными требованиями были православная вера и соблюдение законов низового братства. Но опытных бойцов, хорошо знающих воинское дело, среди новоприбывших всегда не хватало. Бывшие крестьяне с азов учились боевому ремеслу. Сечевая старшина стремилась к новым походам, и требовалось, как можно скорее готовить новое пополнение.

Рано, с восходом солнца, Сечь просыпалась и дружной гурьбой казаки бежали на берег Днепра умываться. Позавтракав парой лепёшек и кружкой травяного чая, шли на воинские занятия. Они продолжались до полудня и потом, еле живые от усталости, молодые казаки тащились в курени, где, рассевшись вокруг больших казанов с саламахой, обедали. И там же мигом засыпали. После часа отдыха вновь шли учиться биться на саблях, стреляли их ружей и луков, упражнялись с копьями. По субботам наступала благодать – охота! Рыбалка и охота являлись основными занятиями запорожцев в перерывах между походами. Горы серебристой жирной форели и сёмги вытягивали казаки из Днепра. Большую добычу собирали и диких уток, которых в камышовых плавнях водилось несметное количество. К периоду времени 1540-1549 гг. относятся первые упоминания о казаках и их донских городках. Ногайский мирза Кельмагмет в 1540 г. жаловался Ивану Грозному, что понастроили казаки несколько городов на его земле. Ответ от царя последовал такой: «Казанцы, азовцы, крымцы и иные - казаки, а и наших украин казаки, с ними смешавшись, ходят, и те люди - как вам тати, так и нам тати и разбойники». Возможно, в этом и последующих документах под казаками окраинных земель (украин) подразумевались как донские казаки, так и запорожские. Спустя шесть лет путивльский воевода князь М. Троекуров писал московскому царю: «Ныне, государь, казаков на Поле много и черкасцов, и киян, и твоих государевых, вышли, государь, на Поле и всех Украин». Ближе к 1549 г. Иван Грозный снова получает послание от ногайцев.

Продолжение следует в части  21                http://proza.ru/2020/11/01/2082