Не стоит палить из пушек по воробьям первая часть

Не стоит палить из пушек по воробьям (первая часть)

Много лет тому назад, когда численность населения в Ташкенте еще не перевалила за первый миллион, в нашем городе было не больше десятка аптек, и их, как мне кажется, вполне хватало для того, чтобы удовлетворять все потребности горожан и гостей столицы Узбекистана в лекарственных препаратах и сопутствующих изделиях, обычно продаваемых в этого рода медицинских учреждениях.

Сейчас в Ташкенте имеется немыслимое количество аптек, и все они, судя по всему, процветают, хотя цены на лекарства в них являются весьма высокими. Прошу понять меня правильно: я вовсе не собираюсь призывать к тому, чтобы мы поставили перед собой задачу сократить их численность и добиться снижения цен на продукцию, продаваемую в этих торговых храмах мировой фармацевтической индустрии. Я просто хочу понять, по какой причине мы дошли до жизни такой, что объем потребления лекарств стал вполне сопоставим с объемом потребления продуктов питания? А ведь никто не поставил до сих пор под сомнение известный всем постулат "лекарства одно лечат, а другое - калечат".

Именно этот постулат всегда звучал в нашей семье, я его помню с самых ранних лет моей жизни, и он оказал на меня очень заметное влияние. Я понял еще с тех пор, что нельзя заниматься самолечением с помощью лекарственных препаратов и лекарственных трав, это можно делать только по указаниям лечащих врачей. Но, самое главное, не стоит пользоваться лекарствами в тех случаях, когда вполне можно обойтись и без них, а это и означает - не палить из пушек по воробьям! Вот об этом я и попробую рассказать, описывая случаи из моей жизни. Никогда не следует забывать замечательные слова Ильи Ильфа и Евгения Петрова: "Дело спасения утопающих - дело рук самих утопающих!". Очень многое зависит от нас самих.

У меня были друзья, которые, я думаю, чрезвычайно легкомысленно относились к приему простых, как им казалось, лекарств. У одного из них, Гути Рудзянского, была довольно сильная аллергия на пыльцу самых обычных, чрезвычайно широко распространенных, трав - райграса и мятлика. Чтобы снять болезненные последствия от влияния пыльцы этих растений, он без конца принимал так называемые антигистаминные препараты - таблетки тавегила, супрастина, пипольфена и т.п. Гутя считал их абсолютно безвредными. Но я думаю, что именно они стали причиной того, что он умер от третьего инфаркта вскоре после того, как ему исполнилось всего пятьдесят лет. После окончания Энергофака САзПИ (Среднеазиатского политехнического института в Ташкенте), он по распределению попал на завод имени Ленина во Фрунзе, но мы продолжали с ним видеться. Гутя бывал у меня в Ташкенте, я приезжал к нему во Фрунзе. Когда он прилетел ко мне после первого инфаркта, мы отпраздновали его приезд. Дело происходило летом, было очень жарко, мы сидели за столом полураздетыми, и я поразился, увидев совершенно старческую, дряблую, кожу на его теле. Совершенно безвредных лекарств не бывает!

Другой мой друг - Володя Криворук - страдал из-за того, что у него почти постоянно был заложен нос, и по этой причине он по несколько раз в день капал в него санорин, нафтизин и тому подобные сосудосуживающие препараты. Это продолжалось довольно много лет. Он тоже умер от сердечного приступа. Хотя Володя прожил больше лет, чем Гутя, но, все-таки, без этих сосудосуживающих препаратов он, я в этом уверен, прожил бы значительно дольше.

Моя мама очень сильно мучилась от бессонницы, поэтому много лет засыпала только после того, как принимала на ночь таблетки нембутала, люминала, веронала. Мама была весьма интеллигентной женщиной, она прекрасно понимала, что такое непрестанное использование лекарственных препаратов наносит вред ее организму, но иных методов, дающих возможность выспаться, она не знала. Мама умерла от инсульта головного мозга, и я не сомневаюсь в том, что многолетнее использование снотворных препаратов сыграло свою роковую роль. В свое время и у меня вдруг началась бессонница, но я помнил о маминых страданиях, и сумел без использования лекарственных средств одолеть этот чудовищно неприятный недуг. Я весьма подробно описал свою борьбу с ним в более раннем "повествовании" "Евгений Теплов и Ю.К.". Точно так же, без применения лекарств, я сумел справиться и с внезапно одолевшими меня частыми приступами диареи. Это противостояние я описал в "повествовании" "Паранормальные явления - первая часть".

С детства зная о том, что постоянное применение лекарственных средств не доводит до добра, я с раннего возраста стал делать все возможное для того, чтобы обходиться без них. Практически никогда в жизни не использовал болеутоляющие средства ни при головной, ни при зубной боли. В последние годы меня сильно беспокоят боли в позвоночнике, но я ни разу не предпринял никаких лекарственных мер по уменьшению этих болей - не использовал ни мази, ни таблетки.

Венцом моего терпеливого отношения к боли стало происшествие, имевшее место в 1967 году, когда я работал в проектном институте "Средазгипроводхлопок". В этом институте был великолепный медпункт. В его составе имелся и зубоврачебный кабинет, в котором работал молодой, но очень хороший зубной врач, по имени, если не ошибаюсь, Султан. У меня было большое дупло в одном из верхних коренных зубов. Его неоднократно пломбировали, и он уже болел. Я отправился на прием к Султану, и тот, после очень внимательного осмотра данного зуба, сказал мне, что его нужно удалить. Я и сам это понимал, и был готов к такому хирургическому решению проблемы. Однако, было одно весьма серьезное "но". Оно заключалось в том, что у меня было полное неприятие новокаина. Однажды, при попытке удаления другого зуба, мне впервые сделали обезболивающий укол новокаина (тогда еще не было лидокаина), после чего у меня мгновенно распух язык, он перекрыл дыхательные пути, и я чуть не задохнулся от отсутствия воздуха. Меня спасли, но сказали, что я должен заранее предупреждать всех медицинских работников о моей непереносимости именно этого обезболивающего препарата. Я сказал об этом Султану, он был шокирован моим сообщением, так как боялся вырывать сложный зуб без анестезии. Я его успокоил, сказав, что стойко переношу любую боль. Султан приступил к удалению, но тут же сломалась верхняя (уже полая) часть зуба. Тогда он предложил сделать, все-таки, укол новокаина, однако, я категорически отказался от этой инъекции. Султан сказал о том, что нужно раздробить корень на куски, без этого зуб вырвать невозможно. Я согласился на такие действия. Операция продолжалась 45 минут. Я ни разу не пикнул. Корень был разбит на несколько частей, после чего их, по очереди, удалось извлечь. Султан, с лицом зеленого цвета, в полуобморочном состоянии, вышел в коридор к людям, ожидавшим своей очереди на прием, и сказал, что он не в состоянии кого-либо из них принять, извинился, и попросил придти завтра. Я, естественно, тоже не  выглядел свежим, как огурчик, но, тем не менее, добрел до нашего отдела, чтобы продолжить свою работу. Когда мы встречались с ним после этого в стенах нашего института, Султан каждый раз говорил мне о своем глубочайшем ко мне уважении, я отвечал ему теми же словами, но уже в его адрес. То же самое я готов сказать ему в его адрес и сейчас: его действия тогда представляли собой высший пилотаж!

Конец первой части (окончание - во второй части)

Борис Пономарев