Мужчина с тростью и огромный Сэм

   Ларсен опирался о трость. Без трости он никуда не ходил.
   В третьем часу дня, он стоял на тротуаре, у чёрного чугунного забора с пиками на верхушках.
   Расслабленно, словно на прогулке.
   За забором стояли высокие тополя с пыльными листьям. Цоколь из кирпича, битый временем и дождями, порос мхом и травой, осыпался мелкими осколками на тротуар.
   На Ларсене была фетровая шляпа, ухоженный, светлого тона костюм и лакированные кожаные туфли. Ничего лишнего, только то, что требовал изысканный вкус. Он был средних лет, невысок, немного тучен, круглолиц, лицо украшали усы-шевроны.
   Зажатая между пальцами сигарилла дымила стройкой вверх.
   - Сударь, - произнёс Ларсен, держа голову прямо, глядя зорко, - у меня к вам имеется несколько вопросов.
   - Какого характера, сэр? – спросил, слегка сутулясь, огромного роста человек в широкополой шляпе, цвета молочного леденца, обвитой чёрной лентой, держа руки в карманах мешковатых штанов на подтяжках. Глубокие морщины, смуглость кожи, трёхдневная щетина, тень, отбрасываемая полями шляпы на глаза, придавали его лицу суровость.
   - Вольного.
   - Задавайте, сэр.
   Не снимая руки с дугообразной ручки трости Ларсен смотрел собеседнику в глаза:
   - У вас очень строгие и жирные брови?
   - Да, сэр!
   - Они всегда у вас сведены?
   - Да, сэр!
   - Вы всегда носите эту идиотскую жёлтую шляпу?
   - Да, сэр!
   - Вы даже спите в ней?
   - Да, сэр!
   - Вы одеваете колготки на Рождество?
   - Да, сэр!
   - У вас двойной подбородок и ямочка на одном из них!
   - Да, сэр!!
   - Вы имели свою внучку в три дырки?
   - Да, сэр!!
   - Вы мерзкий, злобный, скверный, дьявольски отвратительный негодяй испражняющийся в свои штаны и поедающий блевоту!
   - Да, сэр!!
   - Чтобы быть таким как вы, нужно иметь строгие, сдвинутые, жирные брови?!
   - Да, сэр!!
   Его не смущало что он говорил слишком громко для улицы. Мимо них никто не проходил. Да их никто и не слушал. На противоположном тротуаре ходили какие-то чёрные фигуры. Как мыши. Несколько дамочек в чёрных пальто и в котелках шли быстро, пронырливо по своим делам и не оборачивались, словно их кто-то преследовал. Лиц их не было видно, они были размыты или же шли спиной.
   Худые, высушенные как стебли, мужчины, с зачёсанными назад жиденькими волосами с проседью, в поношенных тёмно-синих пиджаках переходили дорогу, пропуская автомобили, глядели вперёд и ни на что не обращали внимания, как лунатики или умалишённые. Казалось, они шли на похороны. И вся улица была слишком тихой, словно в трауре.
   Тонкий расчёт и опыт подсказывали мужчине с тростью, и он давно не играл в конспиративные игры, и знал, что люди, просто примут их за сумасшедших, и не предадут его словам, ни малейшего значения. Полицейский участок был рядом, но он не обращал на это внимания.
   С каждым задаваемым вопросом и получаемым на него ответом, радость переполняла сердце Ларсена.
   - Вы участвовали в расстреле царской семьи и выпили все запасы вина в Зимнем Дворце в Петербурге?!
   - Да, сэр!!
   - Вы убивали евреев в газовых камерах?
   - Да, сэр!!
   - Вы ели негров в Африке когда голодали?
   - Да, сэр!
   - Вы участвовали в покушении на английскую королеву?
   - Да, сэр!
   - Вы прочистили 60 миль канализационной трубы?
   - Да, сэр!
   - Вы…вы… вы…!!!
   Тут он остановился глядя на своего визави подыскивая ещё вопросы, и немного обождав, и не найдя их, произнёс:
   - На этом пока всё.
   - Да, сэр!!
   Мужчина с тростью оглядел его с головы до ног, или наоборот, ещё раз. Первый раз он оглядел его ещё при встрече. Неопрятный вид его бросался в глаза. Давненько ему не приходилось видеть такое чучело. Грубая рубаха, пояс штанов сходился на животе и был обтянут крошащимся от старости ремешком. Только шляпа его была прилична. Казалось, громила был туп и покорен до крайности. Но что-то жесткое, холодное и хитро-расчётливое просматривалось в его глазах. Ему было за шестьдесят; но он был полон физических сил, духа и решимости.
   «Этот тип то, что надо, - подумал мужчина с тростью, - настоящий сверхчеловек! Настоящий попиратель морали и нравственности! Мне нравится его природа! Его покорность! Его готовность пойти на всё!».
   Мужчина с тростью повернулся спиной к громиле и со спокойным лицом, прищурив глазки, стал смотреть куда-то в сторону, в самый конец улицы.
   Трость весела ручкой на его запястье.
   Ему, казалось, он знает этого малого всю жизнь. И это радовало его. Друзей у него никогда не было, а если и были, они все умерли.
   Он посмотрел на свои ноги. Ему показалось что на его лакированные туфли села маленькая бабочка. И тут он заметил, что на асфальте, подле его ног, лежит что-то квадратное. Он нагнулся и поднял этот предмет. Это была бумажка сложенная в четыре раза. Он раскрыл маленькую белую записку, в ней он прочёл следующие лаконичные строчки:

   «Господин Ларсен, данный господин проверен нами многократно. Можете ему всецело доверять. Если у Вас, сеньор Ларсен, имеются, вполне, по оправдывающим Вас причинам, сомнения, хотя, смею Вас уверить, совершенно напрасных, о компетентности наших агентурных сетей, можете проверить его сами»

   У Ларсена на мгновенье сложились складки в уголках губ. Он поднял взгляд и посмотрел на круглое, чёрное отверстие на крыше одного из домов, видимо служившее чердачным окошком. Что-то витало в воздухе. Он предчувствовал. Предчувствовал всем телом. Он сложил записку в прежнюю форму и сунув её в нижний карман пиджака, вытянул губки дудочкой, причмокнул и произнёс:
   - Отлично.
   Он чувствовал успех в намеченном предприятии.
   Азарт витал в воздухе которым он дышал, впитываясь в поры его кожи.
   Он повернулся к громиле и произнёс:
   - Bien, вы подходите для нашей работы.
    - Сэр, я готов приступить к любой работе, к какой только прикажете!
   Ларсен затянулся сигариллой, выдохнул дым, устремившийся вверх под полями шляпы, и держа на уровне своего брюха согнутую руку в локте, в которой держал сигариллу, продолжил:
   - Вот что, Сэм. Я знаю, что вы, исходя из этого разговора, и разговора который был до него, между нами, что вы очень ответственный и исполнительный, хоть и в годах, человек, а это очень ценное качество работников, поэтому, я хочу, и желаю, всем своим огромным сердцем, чтобы вы, помогли мне, в одном благородном деянии.
   - Да, сэр!
   - Так вот, оно заключается в следующем.
   - Слушаю, сэр!
   - Есть в этом маленьком городишке одна очень красивая, молодая – очень молодая! – девушка. Девица. Блондинка. Выше меня ростом, конечно же, но, смею заметить, намного ниже вас, ростом, конечно же. Синеглазая, тонкая как струна. Она заканчивает последний класс в школе. Вы понимаете меня, Сэм?
   - Да, сэр!
   - Так вот. О ходе дальнейших инструкций, вернее, ваших непосредственных действий, вы узнаете в ходе дальнейших событий. А пока мы наведаемся за справками. Вернее, сказать, займёмся поисками, данной м-и-и-и-с-с.
   Ларсен, зажал сигариллу зубами, отодвинул манжет пиджака, посмотрел на циферблат механических чёрно-белых часов на запястье и совсем отвлечённо, словно рассуждая о посторонних вещах, продолжил:
   - Сегодня Май. Пасмурный день. Но сухой и тёплый. Мы в старейшей и удалённой части города! А это нам на пользу! – и подметил это поднятым указательным пальцем. – Видите эти дома, Сэм? – Обвёл он рукой полукруг пространства. – Это всё строили пленные немцы в послевоенные годы. Они бомбили по приказу Геринга. Они потом и восстанавливали, что смогли, конечно, и сооружали дома на свой немецкий лад. Так сказать: что посеешь – то и пожмёшь, бомбишь – строй, потом, значит. Так вот, посмотри на это чудо архитектуры; двухэтажные домики с треугольными крышами и фронтонами, с двумя подъездами и двенадцатью квартирами в каждом доме. Они являют собой что-то доброе, наивное и тёплое. Они лишены строгости и равнодушия. Они красивы в своей простоте, хранящие уют и человечность. Это маленькая улица. Но они здесь все маленькие. Так как сам городишко маленькое, как положено… в общем, не важно. Ты меня понял. Ты здесь, прожил всю жизнь, не то, что я. Я приезжий и объездил всю Европу; я был и во Франции и в Италии, и в Германии, и в Англии и где я только ни был. Я был даже в Лувре! – Тут Ларсен медленно зашагал вдоль тротуара, Сэм шёл сбоку, на шаг позади него, не отставая. - Ну, впрочем, если я был во Франции, то значит, я был и в Лувре, это всё понятно! Вполне! Ну, какой идиот, – внезапно остановившись и глядя Сэму в глаза, – скажи мне! будет во Франции и не посетит Лувр?! Это возмутительно! Только идиот и необразованный, грубый, первобытный человек! Я видел «Джоконду»! Тициана! Босха и Гобелена! Дюрера и Эль Греко! Я был поражён! – Ларсен перевёл дух и продолжил прогулку. - Так вот. Лувр – это ни «Дисней-Лэнд». Это место где правили короли и всякая знать, с тринадцатого века по… по… не помню, какой там, по прошлый, наверно. Лувр был сначала замком, а потом, его переделывали во дворец на протяжении нескольких веков. Извини, что я отвлекаюсь на дела сторонние, но они как бы и не совсем сторонние. Они нам пригодятся в дальнейшей нашей с тобой Сэм, работе. Так вот мы с тобой идём, прогуливаемся как интеллигентные люди. Ни о чём таком не задумываемся. Вернее сказать, никаких противозаконных деяний не планируем. – Он обернулся не выпуская из рук ни трости, ни сигариллы и ободряюще шлёпнул Сэма рукой по животу. – Хотя, мы ведь с тобой знаем, что они у нас есть. Ха-ха! Ты же ещё тот самец!!! Ха-ха! Ну да ладно, а то всем станут известны наши дела. Продолжим. Если не возражаешь. Дома эти, хоть они и европейской архитектуры, находятся здесь. Но родина их там. Европа. А они здесь. Вот в чём весь контраст, мы не в Европе, но как бы на частицу в ней! – поднял он палец к верху. – Эти герцоги, короли, там, разные Карл IX, Генрих III Валуа правили в Лувре, со шпагами, в шароварах, с железными ожерельями на груди и всё прочее. Рыцарские доспехи, холодные коридоры замков и дворцов, увешанные жаккардовыми и бархатными шторами, э-эм, штофные обои, колоритность знати, дворянский долг чести, преданность королю и… Тут мы с тобой как будто бы опускаемся в те давние время. Да?
   - Да, сэр!
   - Прекрасно, Сэм! Ты классный парень. Мы поладим. - Он сделал паузу, и сказал. - Девушка эта, прелестное создание. – Он остановился, из закрытых глаз текли слёзы, он достал платочек, вытер глаза платком и засунул его обратно в карман. – Извини, это всего лишь слёзы. Изумительное создание! – и смачно поцеловал кончики пальцев и раскрыл их как это делает бутон цветка. – Нам надлежит её найти. Так, и…
   - Да, сэр!
   - Впрочем, об этом рано, Сэмюель. Сначала найти, - сказал он, как бы сам себе и вдруг его словно осенило. - Так отправимся же на поиски, Сэмюель!
   - Да, сэр!
   - Это, должно быть, где-то рядом. Я думаю, много времени происки не займут. Это здесь, Сэм, – остановился он и широко раскинул руки, словно желая обнять, взирая на дома через дорогу и указывая Сэму. – В одном-то из этих двух-трёх домов на немецкий лад, как я и говорил, прошу прощение что повторяюсь.
   - Да, сэр!
   - Итак, подведём итоги: что мы имеем? – задумался Ларсен, прислонив кончики пальцев к губам. – Дома на немецкий лад, девушку-блондинку, и нам надо её отыскать... Так, чего же мы, собственно, стоим? А, Сэм?
   - Так точно, сэр!
   - Вперёд!! На поиски! Начнём с этого дома! С первого этажа! – указал он тросточкой на дом через дорогу.
   Покончив с разговорами, они перешли дорогу и оказались на противоположном тротуаре, подкрались мимо деревьев и кустов к дому и притаились за углом.
   - А теперь поглядим, чтобы не вышло разного рода недоразумений. – Сказал Ларсен Сэму, стоящему позади него и вынул из внутреннего кармашка пиджака маленький белый, какой выдают в театрах, бинокль, и, высунув голову из-за угла, так, чтобы быть, как можно менее заметным для чьих-либо глаз, приставил бинокль к глазам и медленно принялся осматривать интересующее его пространство двора, завершив обзор на дальнем подъезде, в который видимо и собирался отправиться. - Так-так, что мы имеем? Мы имеем высокого мужчину средних лет в чёрном костюме, вышедшего из подъезда. Это её отец. Он отобедал дома и отправился на работу. Отлично. Одна помеха устранена, - сказал он себе. - С-э-э-м! – наполовину повернул голову Ларсен к своему спутнику. – Вынужден, вам сообщить, что помеха устранена и мы на пути к нашей цели. Мы можем продвигаться дальше. Успех сопутствует нам!
   - Да, сэр!
   И они вы вышли из-за угла. И как ни в чём не бывало, спокойно, направлялись, вдоль дома, по дворику, к подъезду. Они зашли в подъезд пахнущий сырой и старой древесиной. Доски пола под ногами скрипели. На первом этаже было три двери. Ларсен подошёл к деревянной двери справа. Постучал в дверь:
   - КАКОГО ХЕРА НАДО?! – раздался мужской голос за дверью.
   - Пардон, месье, - немного приподнял Ларсен шляпу за поля, хоть дверь была и закрыта.
   - ПРОВАЛИВАЙ К ЧЁРТУ!! – проорали за дверью.
   - Доброго вам дня.
   И повернулся к Сэму:
   - Кажется, мы ошиблись домом.
   Они вышли и направились к другому дому. Ларсен постучал в дверь на первом этаже прямо:
   - Кто там? – раздался старушечий голос за дверью.
   - Извините, случаем, не поэтому ли адресу проживает…
   - Говна тебе на рыло! – ответил скрипучий голос за дверью.
   - Извините.
   Ларсен повернулся к Сэму и пожал плечами:
   - Нелепое недоразумение.
   Они вышли и зашагали по дворику. По длинному дворику, вдоль которого тянулись дома; по одну строну розовые, по другую белые домишки, с клумбами цветов в палисадниках и со скамейками у подъездов.
   - Мы сбились с координат, но это ничего страшного. Мы обязательно её найдём! – говорил Ларсен, ступая впереди и размахивая тростью.
   После нескольких тщетных поисков Ларсен внезапно остановился, повернулся к Сэму и решил выложить всё как есть на духу, откровенно, его прорывала волна чувств:
   - Дело в том, Сэмюель, что я влюблён в неё. Несмотря на то, что мне 56. Да, Сэмюель! ты может быть, хоть тебе это и не свойственно, будешь удивлён, но я влюблён в эту прелесть! Не человеческое создание! Дьявольское! Красиво дьявольское! Я тебя уверяю, будь ты хоть моим лучшим другом! Мои друзья бы, непременно, поняли бы меня! И поддержали! Но их я не могу взять в эту авантюру! Они умерли. И они были занудами. Только ты, Сэмюель! Годишься для этой роли! Сэм. Сэм?
   - Да, сэр!
   - Ты согласен с моими умозаключениями?
   - Да, сэр!
   - Ты молодчина, Сэм!
   - Да, сэр!
   - О, я люблю её. Она обожаема мною. Детка. Прелесть. Конфетка! Ранетка! Минетка! На крыльях ангела её я унесу, через бездну дьявола огни пронесу. С-э-э-э-э-э-м!!
   - Да, сэр!
   - Ты понимаешь меня?!
   - Да, сэр!
   - Тогда идём, - хватал он Сэма за грудь и предплечье. - Я влюблён. Мне 56. Ей… вернее, она заканчивает последний класс, ей… должно быть 16-17 лет, ну от силы 18. Непочатая бутылка. Вино. Сэм, - заглянул он ему в глаза, - какое ты любишь вино?
   - Любое, сэр!
   - А я алое, - заглядывал Ларсен ему в глаза.
   - Да, сэр!
   - Алое!!
   - Да, сэр!!!
   - Девственное!
   - Да, сэр!
   - Струя алого. Стремительно!!! Стреляющее!!! Идём. - И потащил Сэма за руку. - Скорее же!!! Пока мой сосуд любви не раскупорили!
   - Да, сэр.
   - Скажи, что я люблю её.
   - Да, сэр!
   - Скажи, что она любит меня!
   - Да, сэр!
   В испуге Ларсен остановился и обернулся:
   - Ты сказал?
   - Да, сэр!
   - Идём!!! Скор-е-ей-е-е!!!
   Они оказались в подъезде, в котором, как и в предыдущих, пахло сыростью и гниющими досками. Доски пола, с облупившейся краской, под ногами скрипели. Со стен сыпалась извёстка и краска. Квартиры было три на первом этаже. Ларсен подошёл к деревянной двери с левой стороны и постучал костяшками пальцев в дверь.
   - Тук-тук-тук, милая.
   - Кто вы? – глянула в глазок девица за дверью.
   - Мы – ваши гости. Пустите нас.
   - Я вас не ждала, - последовал ответ за дверью.
   - А мы пришли сами, мадонна.
   Помолчав, девушка произнесла за дверью:
   - Ну что ж, входите, - и отворила дверь. Мужчина с тросточкой сказал, перешагнув за порог:
   - Муси-пуси и тик-так, - улыбался Ларсен, разглядывая девицу оценивающим взглядом. - Какая ты прелесть. Милая. Очаровательная. Прелестная!! Не найдётся столько прелестных слов, чтобы описать весь мой восторг этой прелести! О, мадонна! Мадонна!
   - Дяденька, вы – больной? Скоро придёт моя подруга. Вам бы лучше, убраться вон, - сказала девушка, стоя перед ними в шортах и с босыми ногами.
   - Ах, так? – сказал мужчина с тросточкой.
   - Да-а.
   - Фу-у… не люблю la caprice. С-э-э-м!
   - Да, Сэр! – отозвался Сэм за спиной.
   - Выеби эту козочку!
   - Да, сэр!
   - На диване! У окна!
   - Да, сэр!
   Огромный Сэм, как ледник, медленно, ступая, шаг за шагом, надвигался на хрупкую девушку. Не оглядываясь, она спокойно, без волнения, запятилась назад. Её белая, босая, с розовой пяткой, ножка перешагнула порог и девушка оказалась уже в своей прямоугольной комнатке и остановилась, так как в двух метрах от неё, за её спиной было окно, из которого было видно дорогу, тротуар, чугунный чёрный забор и высокие тополя. Он резко сдёрнул с неё белую футболку, взмахом руки вверх и шорты, взмахом вниз. Поднял на руках и кинул её на диван. Девушка не сопротивлялась, словно знала свою участь, словно была готова принять тигра в клетке. Сэм расстегнул ширинку и достал свою огромную елду. И вонзил в неё, находясь между её ног. И трахал её. Туда-сюда, туда-сюда. Ноги она согнула, и подтянула колени к подбородку лежа на спине. А Сэм всё трудился, туда-сюда, туда-сюда елозил елдой во влагалище. Кровь фонтаном ударила струёй в его мускулистую грудь. На пол полились реки крови. Пол из старых досок с облупившейся красной краской затапливали лужицы красной тёплой жидкости. Но это никого не смущало. Вскоре кровью было залито всё: мебель, стены, диван и несколько коричневеющих пятен на потолке, возле люстры. Человек с сигариллой в зубах смотрел, как его сподручный, совершает половой акт с несовершеннолетней девушкой, красивой девушкой, и говорил громко и удовлетворённо, словно произносил молитву стоя в дверном проёме комнаты:
   - Ciel gris! Maisons allemandes! Vagin! Membre! Blond! Ma canne en bois! Mon chapeau! Semuel! Ma petite taille! Mon amour! Ma jeunesse ! Ma jeunesse ! Mon amour! Je vous aime ! О-о-о-о!!!
   Что в переводе значило:
   - Серое небо! Немецкие дома! Влагалище! Член! Блондинка! Моя деревянная трость! Моя шляпа!! Сэмюэль! Мой маленький рост! Моя любовь!! Моя юность! Моя молодость! Моя любовь! Я люблю вас!!! О-о-о-о!!!
   Сэм завершил половой акт. Слез с девчонки в ожидании следующих указаний.
   - А теперь отвечай, красивая сучка, куда ты спрятала «Мону Лизу» 1503 года?! – спросил человек с тросточкой.
   - Я не скажу, даже если ты будешь отрезать меня на кусочки! НЕ СКАЖУ-У-У-У!!! Н-Е-Е-Е-Е-Т!!!! – противилась она.
   - Д-А-А-А-А-А!!!! – в ответ орал Ларсен. - С-Э-Э-Э-Э-Э-М!!!!!
   Терпение его кончалось.
   - Да! Сэр!
   - ВЫЕБИ ЕЁ!! НЕМЕДЕЛННО!! ЖИВЕЙ!!!!! ЕБИ! ЕБИ! ЕБИ! ЕБИ! ПОКА НЕ ПРИЗНАЕТЬСЯ, КУДА СПРЯТАЛА МОНУ ЛИЗУ!!!!!
   - ДА, СЭР!!!!!
   Сэм вновь принялся за старое. Лёг на девчонку. Она издавала приятные вздохи. Обхватила его за талию ногами. Гладила руками его мускулистые лопатки маленькими ручонками. Нежно водила ногтями по его широкой спине. Казалось, она мечтала и ждала Сэма всю жизнь.
   Ларсен взобрался на спинку дивана, сел на него и стал смотреть на неё лежащую подле его ног верх тормашками. Лицо её выглядело нелепым. Смешным. Груди прыгали туда-сюда, туда-сюда. Он достал серебряный портсигар из кармана пиджака и вынул сигариллу. Закурил. От зрелища у Ларсена взмокла давно лысеющая голова. Он отодвинул на затылок шляпу, когда видел, как елда Сэма входит и выходить из девчонки и на его лбу появилась испарина.
   - Где картина? Скажешь?!! – закричал он.
   - Н-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Т!! – закричала школьница.
   - Д-А-А-А-А-АА-А!!!! – завопил человек с тросточкой.
   - Н-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Т!!! – закричала школьница.
   - Д-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! – вопил человек с тросточкой. – Отвечай, прошмандэ! Это говорю тебе Я – Марк Кларнериус!
   - Н-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Т! – вопила она.
   - ГДЕ МОНА ЛИЗА? ГДЕ ДЮРЕР?
   - НЕ СКАЖУ-У-У!!!
   И Ларсен снова начал причитать как умалишённый:
   - Серое небо! Немецкие дома! Влагалище! Член! Блондинка! Моя деревянная трость! Моя шляпа!! Сэмюель! Мой маленький рост! Моя любовь!! Моя юность! Моя молодость! Моя любовь! МОЯ СИГАРА!! Я люблю вас!!! Я ВЛЮБЛЁН В ТЕБЯ МОЯ ДОРОГАЯ!!!
   - И Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ МОЙ ДОРОГОЙ! С ТРОСТОЧКОЙ! – завопила блондинка.
   - ДЕТКА, ТВОИ РОДИТЕЛИ СКОРО НЕ ПРИДУТ. ВЕДЬ, ТАК? – спросил Ларсен.
   - НЕТ! Я ОТПРАВИЛА ИХ ПО КЛУБНИКУ! ОНИ В САДУ!!!
   - Я ТЕБЕ ЗАСАЖУ! С-Э-Э-Э-Э-Э-Э-Э-М!!!
   - ДА, СЭР!
   - ВЫЙДИ, СЭМ! ТЕПЕРЬ, Я НАЧНУ СВОЙ ДИАЛОГ С ЭТОЙ ПРЕЛЕСТНОЙ ДЕВУШКОЙ!
   Ларсен спрыгнул с дивана и снимая с себя костюм, чтобы не замарать, тем временем проговаривая:
   - О, МОЯ ЛЮБОВЬ! МОЯ ТРОСТЬ!! МОЯ СТРАСТЬ!! Серое небо! Немецкие дома! Влагалище! Член! Блондинка! Моя деревянная трость! Моя шляпа!! Сэмюель! Мой маленький рост! Моя любовь!! Моя юность! Моя молодость! Моя любовь! Я люблю вас!!! Я КОНЧИЛ В БРЮКИ. ЧЁРТ!
   На нём остались одни брюки на подтяжках. Тело его было хорошо сложено и пушок на груди.
   Ларсен запрыгнул на диван как вдруг в комнату вошёл её отец:
   - Что тут происходит? ДОООЧЬ!! МОЯ ДОООЧЬ! – он схватился за голову руками и завопил. - АААААА!!! УБЛЮДКИ!!! ВЫРОДКИ!!! ВАМ – ****А!!!
   Он выбежал в прихожую, где весели пальто на стене, а возле тумбочки лежала обувь на коврике, а рядом лежала бензопила. Он поднял её, дёрнул за ручку стартера. Пила зарычала и он побежал обратно в комнату дочери.
   - ****ЕЦ ВАМ ГАНДОНЫ-Ы-Ы!!! ****ЕЦ ВАМ ЖАБЬИ ЗАДРОТЫ!!! ПОЛУЧА-А-А-А-А-А-А-А-Й-Й!!!
   С размаху он воткнул пилу Сэму в твёрдый, с кубиками, пресс. Сэм только что и делал что громко кричал – ААААААА!! – всё время пока его пилили.
   - ПОЛУЧАААААЙЙЙ!! УБЛЮДОК!! – кричал отец. – Будешь знать, что значит трахать мою дочь!!
   И разрезал его по часовой стрелке вкруговую что образовалась ОГРОМНАЯ КРУГЛАЯ ДЫРА в брюхе. Сэм ничего ни ел со вчерашнего дня. Он мог ни есть по очень долгу и не испытывать чувства голода или усталости. Поэтому кроме пустых, разодранных кишков и перемолотых пилою рёбер, с позвонками, больше ничего не лежало на полу. Сквозь ОГРОМНУЮ ДЫРУ в его туловище было видно окно с видом на улицу. Сэм рухнул на пол без чувств. Или, точнее, без признаков жизни. Руки лежали вдоль тела, но не вплотную, а подал, как крылья.
   - А ТЕПЕРЬ ТВОЯ УЧЕРЕДЬ СУКИН ТЫ ГОВНОЕД! ВТОПЧУ ТВОЮ ГНУСНУЮ МОРДУ В ЭТОТ ПОЛ И БУДУ ПЛЯСАТЬ НА НЕЙ ДО ПАСХИ!! ИДИ СЮДА-А-А-А!! УБЛЮДОК!!
   Мужчина выпустил из рук заглохшую пилу и пошёл на Ларсена. Ларсен, всё это время как-то скучно глядел на него, надевая белую майку и шляпу у окна.
   Мужчина подступил, схватил его, поднял высоко над головой в положении лёжа, как бревно, и выкинул в открытое окно. Ларсен упал на землю среди короткой травы. Он лежал на спине и смотрел в небо. Головой он лежал у самого ствола дерева и смотрел на его макушку и на высокие кроны деревьев что были подальше, с открытым ртом, в шляпе на голове и в майке. Листик сорвался с веточки и упал ему на щёку. Руки его были согнуты в локтях и стояли прямо.

   Полиция была вызвана.
   Полиция приехала быстро.
   Ларсен, тем временем лежал на земле, как в ступоре, с открытыми глазами, без движения, как насекомое в стадии метаморфозы. Руки его по-прежнему стояли.
   Полицейский, лет сорока, в синем пиджаке, с не застёгнутыми верхними пуговицами белой рубашки под ним, стоял недалеко от Ларсена с отцом девушки.
   У дома и у полицейской машины собрались соседи. Мужчины и всякие жирные тётки, сетуя, качали головой и задумчиво, тёрли пальцами, мягкие подбородки.
   Полицейский смотрел на соседей и на Ларсена лежащего неподвижно. Отвернулся, испытывая неловкость. Взялся рукой за предплечье отца девушки и ближе поддавшись к нему, начал говорить медленно, с трудом подбирая слова, или способ, каким лучше донести их смысл:
   - Послушайте, мы-ы… его-о… конечно-о… заберём… но-о… прошу вас… ради всего отделения полиции нашего городка, прошу Вас… будучи являясь сам отцом двоих детей, давайте замнём это дело.
   Брови отца девушки залезли на лоб вместе с морщинами:
   - Позвольте, - выдержал он паузу, - как это: замнём дело?
   Полицейский помолчал и сказал:
   - Замнём, значит…
   Обернувшись он бросил взгляд на Ларсена и снова взглянул на отца:
   - Значит, замнём.
   Закончил он шепотом и посмотрел на отца девушки тем взглядом, каким смотрят, чтобы визави, понял, весь смысл этих глубоких слов, более чем ясно и продолжил:
   - Значит – поставим точку. ЖИРНУЮ ТОЧКУ.
   И многозначительно помолчав, продолжил:
   - Да, да. Так будет лучше для всех. Здесь, - сделал он паузу, - пахнет чем-то не чистым. Вернее, выразиться, ваша дочь, не просто жертва, она знает что-то. Поверьте моему опыту. У меня чутьё. Я не первый год занимаюсь сыском. У меня 336 раскрытых преступлений. Ни вам ли об этом знать? - Отец посмотрел на него в изумлении, но не мог прервать полицейского. - Это – ЗАКАЗ СВЕРХУ. Я имею в виду не в религиозном аспекте, я говорю о тех людях, чьи интересы стоят слишком высоко над нашими. Вы же не хотите проблем? Если вы откажетесь, у вас будут проблемы. Не забывайте, что в вашей квартире находится голый труп мужчины с огромной дырой в животе, вернее, где должен быть живот, которую между прочим проделали вы. Если вы откажетесь, мы не будем забирать труп и вам самому придётся расхлёбывать дело и возится с трупом. Я не отрицаю счастливого финала для вас, но есть высокая доля вероятности, что вас поймают. Повинным будете – вы. Вас посадят. За убийство.
   Отец девушки быстро заморгал, его ресницы словно отбивали чечётку. Склонив голову он уставился в землю, вытер нос платком и с трудом произнёс:
   - Хорошо, капитан. - Он сделал паузу сожаления. - Как скажите. Вам виднее, вы страж порядка. Хотя, - ему было трудно с этим смериться, - я бы предпочёл, как и всякий, сурового наказания.
   Полицейский обернулся и крикнул сержантам, стоявшим у патрульной машины, улыбающимся друг другу; один из них держал ногу на подножке и показывал, от нечего делать, письку из расстёгнутой ширинки напарнику, держа её рукой, а тот в свою очередь ему:
   - Перестаньте, кретины! Грузите тело! Этого и того! распиленного! - И он снова обратился к отцу. - Итак, ваше дело держать язык за зубами. Ничего не было. Запомните, ничего не было! КТО БЫ, ЧТО БЫ НИ ГОВОРИЛ! Я думаю, вы благоразумный человек и на вас можно положится. Всего доброго.
   Полицейский пожал руку отцу девушки и направился к машине.

   Прошло немного времени.
   Совсем немного.
   И уже на следующий день, в полицейском участке, в своём прежнем, немного помятом костюме, Ларсен стоял у стола за которым сидел какой-то сержант, и медленно собирал свои вещи, рассовывая их по карманам пиджака. Надел на запястье часы с толстым металлическим браслетом. Взял трость, прислонённую к столу, и сказал, постучав указательным пальцем по столу:
   - Мой портсигар.
   Сержант поднял взгляд на него со своего места:
   - Что?
   Ларсен произнёс с расстановкой между словами:
   - Вы. Забыли. Мой. Серебряный. Портсигар.
   Полицейский опустил руку в ящик стола, что-то пошарил, вынул портсигар и положил его на стол. Ларсен открыл его, вынул сигариллку, вставил её в рот и засунул его в карман пиджака.
   - Мне нужно выпить, - произнёс Ларсен. - Желательно, хорошего бренди. Я видел вчера, здесь недалеко есть бар.
   И чуть приподняв шляпу за поля, направился к выходу насвистывая какой-то мотив старой песенки.
   Полицейский проводил Ларсена скучающим взглядом со своего места.
   Ларсен вышел на улицу из главных дверей здания. Оглядел улицу. Всё так же пасмурно. Всё то же небо. Провинциальное и тяжелое. В воздухе чуть заметно пахло дождём. Кажется, скоро будет дождь, подумал Ларсен. Он подкурил сигариллку, выпустил дым и причмокнув, сказал:
   - Я вернусь. Я вернусь в этот город.
   И Ларсен зашагал по тротуару, вдоль тянущихся рядами тополей на аллее через дорогу, беззаботно размахивая тростью.
   Всё чего он сейчас желал это всего лишь выпить бренди. Несколько стопок хорошего бренди.