За солнцем вслед

Мой древний предок впервые проявил себя 30 тысяч лет назад где-то там, в   Месопотамии, в том самом месте, где сошлись вместе три реки, и где сейчас плещутся волны Персидского залива. Изгнанный потопом из Эдема, он отправился в путь. Пешком он добрался до Китая, возможно, перевалив через Гиндукуш или же преодолев злосчастную пустыню на юге Индии. Но после яблок Эдема, тамошние мандарины ему пришлись не по вкусу. И  он отправился на Север и, смочив свои усталые ноги в кристально чистой воде озера Байкал, повернул вслед за солнцем на запад.

Он шёл медленно, он не успевал за солнцем. И когда он терял солнце из виду, он делал привал и ждал. Он знал, рано или поздно, оно вновь появится у него за спиной, чтобы указать ему путь. Он пересёк степи Средней Азии, которая ещё не была Средней Азией, и дошёл до великой реки, которая уже была великой.

Однажды после особенно урожайного лета попутный ветер странствий вновь наполнил его паруса и увлёк его дальше. Он уже и сам не помнил места, откуда он вышел и сколько поколений он был в пути, чья кровь течёт в его жилах, и сколько языков и вер он сменил, сколько раз и как он умирал и возрождался.

Когда-то он видел море, и в его языке существовала дюжина слов, которые обозначали море: море шумное и море тихое, море утром и море вечером, море, которое дарит, и море, которое отнимает. Затем в его жизни появилась пустыня, и появилась дюжина слов, которые обозначали пустыню, пустыню белую и безмолвную, пустыню чёрную и зловещую. А потом появились горы и слова, которые обозначали море и пустыню, исчезли из его языка за ненадобностью.

В пути он закалил свой характер и многому научился. Его путь был долгим и тернистым. А когда он дошёл до Вечного города, Рим уже был в огне. А потом был  Царьград, и было время неудач и поражений. И жизнь полная лишений и отчаяния. И берега тихой реки Яцольды, где  терпеливая женщина, чьё имя он уже давно забыл, и  чей язык не имел слов, обозначающих море, пустыню и горы, долго и заботливо выхаживала его.   
 
Этот предок сидит во мне, и я его боюсь.  Он уже тысячу лет прожил на одном месте, и это невероятно долго. И я изо всех сил пытаюсь утолить его жажду странствий. За двадцать часов я преодолел пространство, на которое у него ушло 30 тысячелетий. Я позволил ему коснуться  голубизны неба и  испить синевы моря, я дал ему возможность посмотреть на желтые камни Гиндукуша с высоты птичьего полёта, но он  отрицательно качал головой. Сидя в железнодорожном вагоне и слушая перестук колёс, он отрицательно качал головой. Созерцая зелень лугов и тенистость лесов из салона автомобиля, он отрицательно качал головой. Не то. Все дороги и трассы созданы кем-то и ведут  туда, куда хочет кто-то. Человек должен сам протаптывать свою тропу.

Я сижу за столом, я держу в руках карандаш, пытаюсь сосредоточиться и не могу. Я и чувствую его внутри себя. А он с грустью смотрит вслед уходящему солнцу.

- Чем ты занимался все эти годы? – спросил я его. –  Охотился, торговал, воевал, пас скот или выращивал хлеб, повелевал или подчинялся?

Он мне не ответил, он всё ещё смотрит на солнце, которое зовёт его в дорогу.