Свежая шутка

Вечерело, хотя нет, говоря по-военному точно, - смеркалось.
Неподалеку от Энского уездного городка, на уютной лесной лужайке, как бы слегка подпирая головой стройный и белый ствол аккуратной березки, слегка пошатываясь, одиноко стоял человек охваченный глубокой задумчивостью. Он был уже далеко не молод и казалось, что немного растерян. Одиночество и особенно задумчивость обычно были чужды ему. Растерянность ему и вовсе была не знакома.
Свежевыбритое лицо его, украшено было глубокими и свежими царапинами. Выражение лица прочно отсутствовало. Глаза растерянно и безысходно глядели в разные стороны и какого бы то ни было энтузиазма не выказывали совершенно.
- Это Ржевский…, - или поручик Ржевский…, - или гусар и поручик Ржевский…., - по крайней мере до совсем недавнего времени это все и было и выглядело именно так.
Белые и красивые зубы поручика, обычно задорно смеющийся, рот его более не украшали. Буквально недавно они украсили эту уютную лесную полянку, и небрежно лежали тут и там здесь же, неподалеку, вместе с увесистой сковородой. Сковорода была вполне обычной, увесистой и чугунной, с характерными глубокими вмятинами, повторяющими благородные черты лба, а так же другие части тела поручика.
- В таких сковородах обыкновенно пекут блины все, любящие все эти такие веселенькие дела, барышни…, - именно об этом, совсем только недавно успел было подумать, тогда еще вполне веселый, поручик.
Лохмотья из остатков парадного некогда гусарского мундира, лишь частично покрывали статную фигуру его, напоминая одежду весьма отдаленно. Бравада как-бы сама собой улетучилась.
Слегка покачивая крутыми бедрами и еще более амплитудно раскачиваясь на много более мощным торсом, округлой спиной и плечами, от указанного места по направлению к городку, мирно, но решительно шествовала Серафима Петровна. Этакая знатная и легко ранимая крестьянка, из местных.  Никогда, пожалуй, не слыла Серафима Петрова девушкой особенно утончённой, зато напротив слыла она барышней очень страстной, пылкой, огненной такой и жизнелюбивой, хотя и выглядела иногда все же немного застенчивой, а то и вовсе кроткой.
Левая рука её машинально продолжала сжимать остатки чуба, усов и нагрудной растительности, недавно оставленного ею неподалеку, джентльмена. Правая рука, в дополнение к не очень разборчивому и монотонному бормотанию, отчетливо и размашисто жестикулировала.
- Старая, весьма заезженная шутка поручика об, истомленном в пустыне старом солдате и одинокой нежной фиалке в очередной раз удалась.

02,11,20