Изерброк. Глава VII

VII



По возвращению в свое жилище Бенджамин Мамушка вошел в комнату, понюхал воздух – лицо его приобрело смиренно-печальное выражение – подошёл к окну и плотно прикрыл одну из створок, чтобы гарь с улицы, вечно задымленная атмосфера города Изерброк, меньше проникала в дом. Даже после вони Болотного дым чувствовался явственно.

 Иногда воздух всё-таки был относительно чист, чаще по ночам, и тогда, если было лето, Мамушка открывал окна на кухне и в комнате, одновременно служившей ему гостиной, кабинетом, столовой и спальней. Была еще одна комната, которой Мамушка не пользовался. В ней стояли кровать, трюмо и шифоньер. В особенно жаркие дни, которые, надо сказать, не были обыкновенны для Изерброка, совсем не открывать окон было невозможно – в квартире становилось душно. Грязный воздух с улицы смешивался с собственным чадом дома, проникающим в дверные щели из тёмного нутра коридора, с внутренней лестницы. На внутреннюю лестницу выходили внутренние двери всех четырех этажей дома. Лестница не освещалась, жильцы редко ею пользовались, предпочитая наружные железные лестницы, придающие всему дому устрашающе индустриальный вид.

Красно-бурый кирпич, железные зигзагообразные лестницы, облепившие фасады четырех-  или пятиэтажных домов, множество дымящих труб на крышах, а также в узких окошках, красные электрические фонарики на лестницах в тёмное время суток или желтые керосиновые, – так выглядит стандартная застройка Средней Зоны города Изерброк. Средней – это между ядром (Центральной Зоной) с одной стороны, где дома, разумеется, отличаются некоторой роскошью (есть даже особняки с садом), и обширными районами трущоб с другой. Трущобы в нескольких местах пересекаются Промышленным Сектором, который ровными сегментами доходит до Средней Зоны, но никогда не касается границ ядра. Что, впрочем, не улучшает качества воздуха в ядре, – там воздух точно такой же, как и во всех остальных районах города, – и большую часть суток представляет собою серый смог, создаваемый многочисленными дымоходами частных каминов, печек, плит и обогревателей, а также большими беспрерывно дымящими трубами множества промышленных предприятий, самыми крупными из которых являются Чугунный завод, Фабрика Протезов и Манекенов и Паротурбинная электростанция №1.

Деление города Изерброк на три зоны: ядро, среднюю и трущобы, – условно. Если центр с богатыми домами и правительственными учреждениями определен достаточно четко, то за пределами его Средняя Зона бывает перемежается кварталами бедняков, и наоборот – перейдя трущобы можно выйти в приличный район, который вновь  может смениться трущобами.

Город Изерброк разрастался медленно и неравномерно, ширился, распухал, пока не превратился в метрополию. В теперешнем состоянии в Изерброке наряду с красивыми со всей инфраструктурой районами центра, существуют целые неучтенные районы, неподконтрольные правительству. В них государственная власть отсутствует, нет никакого учёта, никаких служб; формально этих районов не существует, но фактически они есть, со своими домами, нелегально подключенными к сетям, и тысячами не зарегистрированных людей, живущих по своим законам и непонятно на какие средства. Впрочем, многие из них работают нелегально на предприятиях законных районов.

Железнодорожный вокзал вносит свою долю выбросов в атмосферу. Жители ближних к вокзалу кварталов наряду с жд-запахом испытывают на себе воздействие постоянного специфического жд-шума, совершенно своеобразного шума, который отдельным романтикам кажется необъяснимо привлекательным: скрип железных колес о рельсы, паровозные свистки, объявления диспетчера в громкоговоритель и так далее.

Дом Бенджамина Мамушки располагается в двух кварталах от вокзала окнами в его сторону. Железнодорожные звуки Мамушку не раздражают, а ночью, бывает, даже и настраивают на некий задумчиво-философский лад. В ночи они доносятся издали и напоминают какую-то медленного неравномерного ритма музыку авангардного оркестра. Если бы Мамушка жил в непосредственной близости от вокзала, то, конечно, никакой музыки бы не было, а были бы резкие неприятные звуки, но так, в двух кварталах, это даже хорошо.

По причине постоянного смога уже давно никто не видел солнца днём, а ночью – звёзд. Собственный дым города сливается с грязными серо-буро-желтыми облаками, низко нависающими над крышами. Говорят, что так теперь везде на территории Федерации Триполи, над всеми тремя метрополиями: Изерброком, Вейи и Дором. И вообще на всём континенте от Великого океана на Востоке, до Северного на Западе.
 
Безусловно, в Королевстве Мутанг, а именно в центральной его части на Сапфировом нагорье небо всегда голубое, а воздух всегда чист. Там живёт несколько тысяч счастливчиков, граждан, которым по праву рождения или по иным причинам посчастливилось стать жителями Небесной страны Мутанг. В южной части Мутанга на горе Элборц в Священном городе находится тысячелетний король Мутанга – Махендра Дракон Бон Десятый Окончательный – властелин всего подлунного мира. Еще там живут архонты. Они образуют Верховный Совет Духа. Кроме Королевства Мутанг, солнце можно найти в южных доминионах, например, в Нью-Индии, Бессарабии или Сурии. Ну и на золотом побережье Бонги на Лазурном море – в собственном морском раю Королевства Мутанг. Бонги способно вместить в себя несколько сотен тысяч избранных – остальным нет места.

Рядовому гражданину Федерации Триполи трудно поверить, что, кроме той страны, в которой он родился и живёт всю жизнь, существуют еще какие-то другие страны, с другим небом, солнцем в небе, трудно поверить в существование океанов. Точно так же жителю города Изерброк сложно поверить в существование других городов или мест, которые не есть Изерброк или хотя бы не относятся к Изерброку.

В сущности граждане правы: Федерация Триполи – это и есть весь мир, а центральная (и, опуская несущественные частности, единственная) часть его – это метрополия Изерброк, а над ней как лучезарная звезда нависает Королевство Мутанг, расположенное в благословенных горах Тагир.

 Горная гряда Тагир лежит к югу от Федерации Триполи, через пустыню Тар. За Тагиром располагаются земли Нью-Индии, а дальше – золотые пляжи Бонги на Лазурном море. В Бонги большинство граждан Федерации никогда в жизни не побывает, никогда не увидит голубого неба и Лазурного моря. Не видели Лазурного моря многие поколения их предков, не увидят и потомки. И не только Лазурное море, но и Великий с Северным океаны.

От Изерброка до ближайшего моря – пять тысяч километров. И расстояние – не главное препятствие, хотя, действительно, преодолеть его мало кому по средствам. Главное вот в чем: никто всерьез не верит в то, что помимо Федерации Триполи с его грязным беспросветным небом в этом мире существует что-то ещё. С Королевством Мутанг – понятно – это мечта, высокий символ, сказка, волшебная страна, хрустальный дворец. Но… какие-то другие земли, Бессарабия, Нью-Индия, Сурия, Кападокия, Ливадия, Армения какая-то… Большинство граждан метрополии не выбираются дальше границ своей зоны за всю свою жизнь.

 Фактически, Федерация Триполи состоит из трёх метрополий: Изерброк в центре, Вейи – в западной части, и Дор – в восточной. Между ними населенных пунктов не осталось. Есть, конечно, какие-то лачуги или пещеры изгоев, мутантов или беглых преступников, но они не считаются. Все официальные населенные пункты, городские или сельские, вошли в состав трёх метрополий. Метрополии, как гигантские спруты, как мощные центры притяжения втянули в себя всю окружающую ойкумену.

 Между границами метрополий (территория пустошей, болот и свалок) налажено разветвленное железнодорожное сообщение. Чтобы добраться на поезде из центра Дора через центр Изерброка в центр Вейи, необходимо потратить ровно 28 дней. В Королевство Мутанг в благословенных горах Тагир поезда не ходят – нет железной дороги. Сообщается Королевство с Федерацией посредством дирижаблей. Также существует телеграфная связь.

Бессарабия, Нью-Индия, Сурия и прочие-прочие страны, в существование которых граждане всех трёх метрополий верят с трудом, являются доминионами Королевства Мутанг. Странно, что граждане Федерации в них не верят, ведь именно эти, далёкие и не очень, солнечные страны являются основными поставщиками в Федерацию тех, преимущественно продовольственных, товаров, самостоятельное производство которых в ней весьма затруднительно. Табак, чай, кофе, специи, злаки, многие овощи и фрукты и другие продукты питания – всё это является импортом Федерации из доминионов. Формально и сама Федерация является доминионом Мутанга, но фактически уже третью сотню лет Федерация обладает почти полным суверенитетом. Можно даже сказать, что само Королевство Мутанг находится в зависимости от Федерации, которая и по размерам и по экономической мощи значительно превосходит Королевство, тем не менее, обладающее важным символическим, духовным и религиозным значением для всего мира.

 Таким образом, между Федерацией Триполи – самым большим государственным образованием на континенте и Королевством Мутанг, микроскопическим по размеру, но огромным по важности, существуют сложные дипломатические, а на самом высоком уровне и семейные взаимоотношения. С остальными странами, такими как Бессарабия, Ливан, Нью-Индия, Сурия, Бонги – всё просто и понятно – они были и есть доминионы Королевства Мутанг.

Армий ни в одной из стран уже не существует. Международных войн в объединенном под началом Королевства и скрепленном мощью Федерации мире уже давно нет. Все вооруженные силы преобразились во внутренние структуры поддержания порядка, то есть в полицию. Полиция, впитав в себя силы армий, приумножила многократно своё влияние, но, странно, вместе с приумножением полиции в метрополии возросло и количество криминальных рисков. Увеличилось и продолжает расти количество демонстраций и беспорядков вокруг ПромСектора, полиции не удается охватить своим контролем трущобы, целые нелегальные районы, полные криминала. В них цветет пышным цветом нелегальный оборот наркотических веществ, всяческая контрабанда, проституция и даже работорговля. Короче говоря, внешние большие войны канули в лету вместе с армиями, зато вместе с полицией многократно вырос криминальный мир.

Бенджамин Мамушка рад был снова оказаться в своей квартире. Несмотря на запах гари, иногда на холод, сырость или духоту, в своих стенах Мамушка чувствовал себя всегда уютно, защищенно и свободно. Здесь, только здесь, в уединении, он вполне мог сосредоточиться на своих мыслях. Садился в старое кресло перед камином и предавался свободным неспешным размышлениям, в процессе которых сопоставлял все факты, полученные им вне дома.

Он чиркнул спичкой, зажег трехсвечник на столике рядом с креслом, подкурил длинную сурийскую папиросу, снял шляпу. Окно вновь пришлось открыть. С улицы потянуло прохладой. Подступающая ночь обещала быть холодной. Издали со стороны вокзала просвистел паровоз, заскрипели рельсы, гнусавый женский голос пробубнил что-то в громкоговоритель.

До начала зимы оставалось чуть меньше месяца. Мамушка уселся в кресло, затянулся, стряхнул пепел в чугунную пепельницу с драконами. В эту осень ему исполнилось сорок два года. Возраст, когда о пенсии задумываться еще как будто рано – впереди при наилучшем раскладе еще двадцать лет активной и плодотворной работы, за которые можно, если повезет, два или три раза накопить на приличную пенсию, но уже ясно, еще пару лет назад не было так отчетливо видно, а теперь сомнений нет – молодость завершается. Она уже по сути закончилась, стоит за спиной, еще рядом, но уже начинает отдаляться и с каждым годом отдаление её будет только ускоряться. Тело неминуемо будет слабеть, реакции замедляться, зрение, слух, память – всё постепенно и неизбежно будет ухудшаться. В работе теперь в большей степени Мамушка будет полагаться на опыт, чем на что-либо еще. На опыт и, естественно, на интуицию. Острота интуиции, рассчитывал Мамушка, с возрастом не притупится, а даже наоборот – обострится.

Впервые Мамушка задумался о своем будущем в эту осень. Что у него есть? Пара-тройка громких дел в прошлом. О нём до сих пор помнят. Хотя с последнего серьезного дела прошло почти 7 лет. Все эти семь лет он не работал, ни одного серьезного расследования, ничего. (Помог однажды соседскому мальчишке найти пропавшую собаку). Только пил, истратил все деньги, еще немного осталось, а деньги были немаленькие – гонорары за те несколько крупных дел, пара из которых имела государственное значение, то есть государство вместе с почетным дипломом выдало ему немаленькую сумму премии; плюс другие дела, не такие значительные, но тоже неплохо оплаченные. Он был известным сыщиком, в некоторой степени даже престижным. Поэтому оплачивался выше среднего. На деньги, которые у Мамушки имелись на счету 7 лет назад, он мог бы купить себе небольшой уютный дом с садом в Средней Зоне. Мог бы выгодно поместить их в государственные облигации. Но что теперь жалеть… Истратить такую сумму за семь лет и в основном на выпивку – тоже своего рода достижение. Еще немного даже осталось, около двадцати тысяч драхм.

И вот что мы имеем: сорок два года, почти алкоголик, нет, не почти, просто алкоголик, правда еще в твердой памяти, съемная квартира с камином и холодильной камерой, немного денег на счету – их хватит, чтобы оплачивать квартиру до Нового Года – это два месяца, чем-то питаться и по-прежнему выпивать в баре «Пеликан», где в основном прошли последние семь лет его жизни, каждую ночь.

Новое дело и именно такое, которое смогло его заинтересовать – кто знает, возможно, через три месяца Мамушка взялся бы за любое дело, – а пока он мог себе позволить горделивую позу: не интересное всё равно у меня не получится, – подвернулось очень удачно. Былая слава еще не совсем померкла и теперь выручала его как нельзя кстати. Конечно, для виду он дал себя поуговаривать, сказал даже, что завязал и хочет сменить профессию (а сам про себя уже превосходно понял, что ничем другим в жизни он не способен заниматься; или он – сыщик, или – пьяница, никто). Получил аванс. Триста тысяч! Новыми купюрами. Надо бы положить часть этих денег в банк.

Что ни говори, в финансовом отношении Мамушке приятно было иметь дело с государством. Сыскной отдел, если речь шла о крупном деле, никогда не скупился. Государственные деньги всегда платить легче – не свои же, как если бы это было частное лицо. А с мелкими делами сыскной отдел за помощью к частным детективам и не обращается.

Неоднократно Полицейский Департамент предлагал Мамушке поступить к ним на государственную службу, в сыскной отдел. Заманивал различными преференциями, стабильной зарплатой, государственной пенсией, обещали дать квартиру и так далее. Федерация Триполи может и умеет заботиться о своих служащих, особенно по Министерству Охраны и Безопасности. Но… и не настолько сильно вроде бы Мамушка ценил свою личную независимость, пресловутую свободу, хотя, да, именно это и сыграло решающую роль – уж очень сильно зависим оказывался человек, поступивший на государственную службу, – он становился винтиком огромной машины, а в Министерстве Охраны и Безопасности он становился таким винтиком пожизненно и безвозвратно. Конечно, квартира, пенсия, стабильная обеспеченная жизнь – от всего этого не отказался бы Мамушка, если б режим в Полицейском Департаменте хоть немного был посвободнее, если б служащему, вне зависимости от звания давалось хоть немного больше личной свободы, права личного выбора, если б хоть немного его считали личностью.