Домовой тропический

В сторону села с вокзала по просёлочной дороге шли брат с сестрой. По очереди таща чемодан с одеждой.
— Не нужно было сюда ехать, Женя, — сказала Леся, — а я говорила, что бабушка не успеет со смены!
— Ты же знаешь, маме не дали отпуск, — всю дорогу Женя смотрел по сторонам, будто и не бывал в Чудино, он то разглядывал дикую яблоню, то краешек виднеющегося моря, а Лесю слушал вполуха, — не переживай, приедет твой Стасик.
Каждое лето они втроём невольно собирались в Чудино, оно, осколок цивилизации с сотней домов и парой продуктовых, делило море и тропики.
Минут через тридцать из-за поворота выехала новенькая, красная, блестящая на солнце тачка, сколоченная из соседского забора и запряженная мотоблоком — баба Тома, не успевшая со смены, медленно тарахтела по дороге.
Когда карета поравнялась с Женей, баба Тома, стараясь перекричать гул мотора, рявкнула:
— Закидывайте чемодан, детишки. Мы возвращаемся домой.
…………..
Домой доехали к вечеру.
— Скажи, баб Том, зачем нас каждое лето отправляют к тебе? — Леся отпила чая и добавила, — Здесь же так скучно!
— Леся дорогая, ты никогда по-настоящему не жила в Чудино, — вздохнула баба Тома и встала, чтобы включить свет (на улице темнело), — знаешь, почему Чудино, хотя и построено у моря, ещё не превратилось в курорт? Приезжие тут надолго не задерживаются, не от скуки, нет. Происходит тут всякое…
— Никто в своём уме сюда отдыхать не поедет, — фыркнула Леся.
— Баб, не обращай на неё внимания, — произнёс весь вечер молчавший Женя, — лучше подлей молока в чай.
Молока, к сожалению, в доме не оказалось, как и розетки с конфетами, пропавшей накануне приезда детей.
— Домовые съели. — На полном серьёзе сказала баба Тома.
— Тропические, — усмехнулся Женя.
Ребята разговаривали бы допоздна, но уставшая баба Тома загнала их спать.
На втором этаже по-прежнему располагались спальни. Женя пожелал сестре спокойной ночи и ушёл спать. Леся осталась стоять одна в тёмном коридоре между двух дверей. Она зашла в спальню, из окна светили звёзды. Леся готова была поспорить, что в старом шкафу до сих пор хранится та же прошлогодняя одежда… или позапрошлогодняя… а на столике так и стоит недопитый стакан воды.
Лёжа в кровати она заметила, как у подоконника что-то шелохнулось. Встало. Прогнулось. Подрожало всем телом, будто после долгого сна. Зевнуло. Посмотрело на неё, как на дуру. Спрыгнуло с подоконника. Мяукнуло и процокало когтистыми лапками по дощатому полу к приоткрытой двери.
«Бабушка никогда не держала котов», — подумала Леся.
Она заснула лишь под утро. Всю ночь казалось, что в углу, за комодом, стоит длиннющий человек, смотрит на неё и широко улыбается.

…………..
Когда Леся проснулась, бабушка уже ушла на смену. А Женя пропал неизвестно где. На кухонном столе стояли остывший чай и тарелка с омлетом.
После завтрака она пошла в ванную.
«Чудовище, — охарактеризовала себя Леся. —Волосы спутались. Под глазами мешки. Вся бледная… Может поэтому тот ночной человек с меня ухахатывался?»
«Как бы Женя ни шутил, а Стаса так пугать не стоит, специально ведь ко мне на день рождения едет.»
— Где же бабушкина расчёска?
Вдруг на кухне послышался шорох. Леся побежала на кухню.
На столе валялся измятый листок бумаги. Леся вгляделась внимательней в нагромождение линий: линию чудинского берега она узнала сразу, бабин дом тоже. Рядом с берегом был нарисован жирный крестик.
Леся вспомнила Томины слова: «Происходит тут всякое». По спине пробежался холодок.
«Домовые. Тропические.»
Леся снова вгляделась в карту, в крестик. Она вспомнила, что примерно на том месте на берегу лежит гигантский камень.
Леся быстро оделась и побежала на пляж. Нашла камень. Песок вокруг него казался только что засыпанным. Пришлось возвращаться за совком.
Вскорости у камня лежала куча песка, а в яме показалась пластиковая ручка.
Всю в грязи, заляпанную песком, Леся достала из ямы расчёску. Кроме расчески нашлась и записка:
«Дорогая Леся, поздравляю тебя с днём рождения. Я подумал, что ты ждёшь Стаса и вся на нервах, и решил тебя отвлечь.
P. S. Ты уже видела нашего кота? Я подобрал его ещё вчера, и баб Тома разрешила оставить. Назовём его Аркадий.»
Внизу стояла подпись: «Женя».