Александр Зиновьев как странный философ

  Александр Зиновьев как специфический философ, странно пользую-
щийся понятием "научный закон". "Исповедь отщепенца":
  "Коммунистическое общество в России возникло не в качестве
случайного исключения из общих законов эволюции общества, а в
удивительном соответствии с ними."
  Попался. Основательно. Залетел по самое "не могу".
  Видать, не от нечего делать великий одиночка Зиновьев в молодо-
сти тусовался с такими путальщиками, как Мамардашвили и Щедровиц-
кий.
  Поясняю.
  Это высказывание Зиновьева -- гордый концептуальный пук, до-
стойный методологически полуграмотного образованца, потому что у
научного закона НЕ МОЖЕТ БЫТЬ исключений. По смыслу понятия
"научный закон". Но бывают факты, противоречащие закону. Закон
отнюдь не отменяется, если такие факты обнаруживаются. В связи с
подобными фактами осуществляются два вида действий:
1) эти факты проверяются;
2) предпринимаются попытки переформулировать закон так, чтобы
   он натянулся и на эти факты.

  Указанные действия могут продолжаться десятилетиями и более --
и это нормально.
  Исключение из правила -- это вещь СТАТИЧНАЯ. Прописали правило,
указали исключения из него -- и закрыли тему. Так действуют в
грамматике, в регулировании дорожного движения и т. п. В науке
же такого нету: в ней обнаружение факта, противоречащего закону,
-- это старт работе по разруливанию возникшей ситуации.
  Случайное -- это то, для чего не удаётся выявить закономер-
ность, чему могут быть две причины:
1) выявлены не все факторы, влияющие на видимые результаты;
2) связь между этими факторами и результатами их действия
   сложная.

  Есть смысл обсуждать, является ли советский практический
коммунизм результатом редкого стечения обстоятельств или же
человечество шло к этому делу так или иначе, а Россия всего
лишь первой попалась, а некоторые другие страны не попались,
потому что на них сказался негативный опыт СССР. А вот об-
суждать, закономерно ли было установление Советской власти
-- смысла нету: подкрутили законы (подогнали их под факты --
наука так и развивается!) -- и стало закономерно, насколько к
таким сложным явлениям, как общественно-экономическая формация
вообще применимо наше понятие научного закона, отлично работаю-
щее, к примеру, в физике.
  Коммунизм (ладно, социализм) в России случился, потому что мно-
го кто хотел попробовать. В результате пробования были замечены
некоторые новые вещи (или стали отчётливо видны давно предпола-
гавшиеся), и кое-что в людях и в обществе стало понятнее. Поэто-
му несколько приуменьшилось количество сторонников коммунистичес-
кой модели общества (но не исчезло совсем: кто-то не в курсе
деталей обретённого опыта, а кто-то считает, что в СССР пробовали
не совсем правильно).
  Чтобы утверждать, что впадение некоторой страны в коммунистиче-
ский массовый заскок было НЕИЗБЕЖНЫМ (= закономерным), надо быть
методологически поверхностным, как Зиновьев. Люди более толковые
в этих делах сказали бы, что такое впадение до того, как оно слу-
чилось, было -- и выглядело -- довольно возможным. Вообще, ВСЁ,
что случается в мире, -- можно сказать, случается закономерно,
только мы зачастую ещё не вывели законов, по которым оно случает-
ся.
  Закономерное отличается от случайного тем лишь, что закономерное
уже успешно прошло обработку мышлением в направлении поиска зако-
номерностей, а случайное -- ещё нет. Поработайте головой над слу-
чайным чуть больше -- и оно, возможно, станет закономерным ещё на
вашем веку. А может, не станет никогда (если человечество угробит
себя раньше).
  И вдобавок не надо путать случайное и уникальное. Случайное слу-
чается много раз, только не понятно, почему. Уникальное же проис-
ходит только один раз. Правда, различие между случайным и уникаль-
ным определяется лишь размахом обзора и детальностью рассмотрения:
наблюдай ширше и дольше -- и уникальное, скорее всего, перестанет
быть таковым, перейдёт в типовое (случайное или закономерное). Но
если возьмёшься рассматривать типовое более пристально, вылезут
детали, делающие его уникальным.
  Советский коммунизм Межвоенья был уникальным (а послевоенные
практические коммунизмы в основном произошли от него и частично
унаследовали ему), а суждения о характере закономерности уникаль-
ных сложных слабоохватных явлений -- очень ненадёжные, и толку от
них нет. Можно с пользой исследовать советский коммунизм на пред-
мет того, ПОЧЕМУ он был, КАК был и КАК МОГ БЫТЬ, если бы и кабы,
а вот пафосить по поводу того, что он был ЗАКОНОМЕРНЫМ, причём
соответствующие законы вполне известны только великому Зиновьеву
и частично где-то изложены им мутновато и неубедительно, -- это
трёп, а не речь учёного мужа.
  Лично я воспринимаю общество как что-то очень сложное, ватное,
неухватное, очень слабо предсказуемое, причём толковые предсказа-
ния, объяснения, оценки в основном делаются не более-менее логи-
чески, а интуитивно, со всякими "возможно" и "скорее всего", а
кто пробует всё же логически, у того получается какая-то прими-
тивная формалистическая ерунда.
  Все эти не такие уж тонкие тонкости насчёт научных законов,
случайного и уникального -- вне сферы логики, поэтому я верю в то,
в логике Зиновьев был блистателен.
  Но в думальщицком деле приведенное по поводу научных законов --
это, по правде говоря, азы.
  Итого Александр Зиновьев был замечателен как логик, определённо
превосходен как мемуарист ("свидетель эпохи"), но как социальный
критик и социальный теоретик он только претенциозный мастер дета-
лей. А как прозаик, поэт и художник он, мягко выражаясь, не заслу-
живает внимания, если вы не шибко погрузились в исследование
психических отклонений у выдающихся людей: мании величия и пр.