Пульсация - первые главы - перевод с англ

Основное блюдо подавали в кофейных чашках.
Кто-то мог подумать, что это выглядело претенциозно, но только не Эми. Вообще-то вся идея была ее. Она сама написала сценарий этого вечера, участникам надо было только исполнить свои роли - аккуратно и без избыточных усилий, чтобы все выглядело легко и естественно. Шампанское должно было литься с вершины пирамиды, благотворительные билеты должны были продаваться по заоблачным ценам. Каждый мог ощутить себя опьяненным без сожалений и сомнений. Первая весенняя ночь, хрустящая и полная надежд, как все в начале любой весны. Бюджет казался огромным, Эми просмотрела его и вычеркнула несколько пунктов, теперь стало немного лучше без выступления известного поэта и без третьего фейерверка – все равно никто этого бы не заметил .
*
Ни звука, пустая улица, длинные тени от фонарей длиннее, чем расстояние между ними. Эми пролетела сквозь свет и эти тени с головокружительной скоростью всех ее четырех сотен лошадиных сил. Около пяти утра, еще несколько левых поворотов, самых простых маневров для водителя, которые не требуют никаких особых навыков – и ее дом покажется за автоматически открывающимися воротами. Она потянулась за вторым кофе, музыка раздавалась, пульсируя слишком быстро для этого раннего часа, свет выхватывал фрагменты все еще голых деревьев сбоку, домов и отражающих темных окон. Удерживая руль одной рукой, Эми попыталась вытащить банку с холодным кофе из ящика для перчаток, но та застряла между какими-то чеками с прошлого рождества, нераспечатанными письмами, штрафами за парковку, старыми конвертами и ненужными монетами. «О черт», - Эми отвернулась от лобового стекла и нырнула глубже, чтобы найти кофе, музыка пульсировала внутри ее костей, ритм слышался в ее сосудах и смешивался с  ее собственным пульсом. Удар был такой сильный, что Эми не поняла этого сначала. Как финальный музыкальный аккорд после нескольких повторов, такой же, только сильнее, Машина вздрогнула и продолжила движение немного тяжелее, будто к ней внезапно добавили нагруженный прицеп.
Банка выпала на пол из стопки ненужных бумаг, но Эми ее не увидела, она смотрела в боковое зеркало – машина уже освободилась от чего-то тяжелого и опять двигалась так же быстро, как раньше. Аморфное Что-то лежало сбоку дороги и удалялось прочь от Эми. «О черт», - Эми включила заднюю передачу. Свет казался слишком ярким и слишком желтым, от него остро резало глаза, контуры размывались и уже не были четкими. Машина опять толкнула что-то и потом остановилась. Эми открыла дверь, кровь била  в виски. Вокруг никого, если не считать что-то аморфное на краю дороги. Ботинки валялись отдельно, как во всех криминальных сюжетах, где это означало, что жертва мертва. Эми сразу почувствовала себя реальной и трезвой больше, чем когда-нибудь еще. Выйти из машины казалось невозможным. Эми смотрела из двери, стоя одной ногой на дороге. Тонкий каблук вошел глубже в мягкую пыльную поверхность. Даже повернуть голову в ту сторону было непросто. «Нет-нет-нет, давай вставай! Быстро!» - ей казалось, она крикнула, но это было хриплое бормотание. Волна злости поднималась откуда-то из ее желудка. Его велосипед был сзади него, отлетев, скорее всего, от первого удара, и оставшись на обочине. Велосипед выглядел слишком хрупким для своего бывшего седока. Эми предположила, что это был мужчина, без возраста, без черт лица, она бы предпочла вообще его не видеть. «Пожалуйста, вставай! Иди к своему велосипеду, я очень спешу!» - она чувствовала дрожь и не могла остановить ее. «Думаю, он будет в порядке», - сказала она себе, втянула ногу в машину и нажала акселератор. Ее дом был всего в двух левых поворотах и в паре минут езды. «Он должен быть в порядке, он должен быть в порядке», - повторяла она как магическое заклинание, все больше начиная верить, что эта ее простая фраза может вернуть жизнь большой фигуре, человек встанет, обует свои ботинки и как в кино, пятясь назад, вернется к своему велосипеду и подхватит его с обочины.
Черные ворота отрылись беззвучно. Гравий хрустнул под тяжестью машины. Эми постаралась закрыть дверь бесшумно, она обошла машину вокруг, на левой стороне были царапины, краска отскочила на глубокой вмятине над передним колесом. Где-то внутри все еще была надежда, что все это происшествие могло быть просто сном, Эми устала, не спала, так много впечатлений, много людей вокруг всю ночь, она могла просто на секунду выключиться на обратном пути. У нее всегда были неуемные фантазии, и она читала слишком много триллеров. Но вмятина  выглядела слишком настоящей. Эми прикоснулась к ней пальцами, поверхность был шершавой и казалась влажной. Кончики пальцев остались темными и немного липкими.
*
«Я кого-то убила», - сказала Эми, когда она прикрыла за собой дверь. «Я убила его». Пальцы оставляли следы вокруг.
На секунду она даже подумала, что может ей вернуться назад и посмотреть, что произошло с мужчиной (это же был он, не так ли?). Кто знает, может, он мог бы быть еще жив, и все было не так плохо. Или, наоборот, возможно, вообще ничего не случилось, ей приснились эти ботинки, отброшенные на расстояние, и это был не человек, лежащий на дороге, а багаж, который оставил кто-то беззаботно лежать, потому что он был слишком тяжелым. Дом казался вымершим, ни звуков, ни света. Она прошла через темный длинный коридор. Все в мире сплющилось, как если бы не был вчера, не было любви или смеха, или даже цветов на углу улицы. Голова была пустая. «Никто меня не мог видеть, никто. Ничего не случилось, и это была не я!» Эми слышала, как она опять это повторяла. Никаких других мыслей, никаких ощущений, вообще ничего. И вдруг весь мир вернулся назад, со всеми своими красками и запахами, он хлынул со всеми неконтролируемыми воспоминаниями и чувствами, делая их непереносимыми и стараясь разорвать все внутри Эми и выбить жизнь из нее. Она бросилась назад к входной двери. «С ним все должно быть в порядке! Пожалуйста! Пожалуйста! Я вернусь к нему». Она все еще держала ключи, они стали липкими и темными в ее руках. Руки дрожали, зубы стучали, в горле пульсировало.
«Ты вернулась, дорогая? Как все прошло? Все пьяные и счастливые?» Алекс, ее бывший муж спускался по лестнице, все еще сонный, в ее бледном ночном халате. Он включил свет, и Эми была застигнута с ее окровавленными пальцами и бурыми пятнами вокруг, со всеми ее слезами, которые хлынули в этот момент из нее.
И она рассказала ему все.
И он уверял ее, что все должно быть хорошо, и что он со всем разберется, что человек должен быть в порядке, и мир будет прекрасным опять, как раньше, или даже лучше.
Она верила ему, как делала это всегда. Эми не могла бы вспомнить что-то, что он не мог бы разрешить. Когда они разводились, она злилась на него, но все равно верила ему.  Он просто сказал в один из дней, что ему нужна свобода от нее, от детей, от всей их жизни. И она верила ему, он был старше, и он знал лучше. Он приезжал на ночь побыть с детьми, когда ей надо было уехать, на пару ночей, редко дольше; он брал их на короткие каникулы, он был неплохим отцом. Он был полезным бывшим.
«Собери сумку, я отвезу тебя в аэропорт, самолет через 2 часа. Возьми ключи от моей квартиры, побудешь там. Никто тебя не увидит. Никто ничего не узнает. Я отвезу детей покататься на лыжах. С твоим дерьмом разберусь. Забудь. Будешь мне должна». И он рассмеялся своим отрывистым смехом, который всегда больше напоминал Эми кашель, но действовал на нее расслабляюще и успокаивающе.
«Но велосипедист? Что с ним будет? Это же наезд. Он умрет!»
«Не глупи! Вероятно, он уже умер. Если нет, то его точно уже кто-нибудь отвез в больницу. Расслабься и собери свою сумку». И он погладил ее по волосам и обнял ее как он делал все десять лет их той жизни. Эми на секунду забыла про последнюю ночь и про человека на дороге и про его отброшенные ботинки. Жизнь не могла измениться, она не должна была меняться.
«Сделаешь вид, что твою машину угнали несколько дней назад. Почему не сообщила в полицию? Потому что ты предположила сначала, что ее взял кто-то  кого ты знаешь. И ты не видела машину последние три дня, нет- последнюю неделю. Ты можешь это записать, но я думаю, тебе это не понадобится, никто не свяжет это с тобой. Надеюсь, никто тебя там не видел. Просто забудь». По пути в аэропорт Эми пыталась представить, как она проходит через терминал и поднимается в самолет. Она чувствовала, что ее должны поймать прямо на регистрации. Она представляла, что аэропорт полон полиции, как в криминальных фильмах, много машин снаружи, вооруженные полицейские вокруг, сирены и мигалки.
Аэропорт был полупустым и казался все еще сонным с редкими пассажирами. Большинство дьюти-фри магазинов еще закрыто, Эми купила кофе и села рядом с табло вылета, которое менялось каждую минуту. Она не увидела ни одного полицейского, никто не остановил ее и ни о чем не спросил. Кофе показался более горьким, чем обычно, и она добавила в него сахар.
*
Полет из Лондона в Ниццу занял всего два часа, не достаточно, чтобы выспаться после бессонной ночи, но хорошо для смены реальности. Когда Эми вышла из самолета под щедрым мартовским солнцем, она надела солнечные очки с таким привычным жестом, что на секунду она выбросила все воспоминания последних шести часов. Воздух покалывал ее лицо, теплый и прохладный в одно и то же время. Весь ее багаж состоял из маленького чемодана и сумки. Эми проверила их перед тем, как спуститься по трапу. Прошлый раз она оставила свой багаж в самолете и провела полдня, разыскивая его.
Алекс дал ей ключ от его маленькой квартиры с видом на море. Если она возьмет такси, то через сорок минут она сможет пить шампанское из его бездонного холодильника.
Много раз Эми представляла, что ее может убить маньяк. В ее мыслях она становилась жертвой жестокого изнасилования. Мама всегда повторяла, что Эми должна быть осторожна, чтобы быть в безопасности. Она хорошо знала, что делать в случае опасности, но она никогда не могла даже вообразить, что она причинила бы вред кому-то в это мире. Почему она не думала, что для нее возможно доставить неприятность кому-то или даже кого-то убить. Эми знала, что убийство – это грех, и в ее уме оно никогда не связывалось с ней самой. Эми помнила один французский роман, который читала в детстве. Родители пытались оберегать ее от жестокой реальности и книжек, не подходящих для ее возраста, по их мнению. Тот роман начинался сценой, где дети играют в похороны, когда старшую сестру главной героини сбивает машина и она умирает. Это происходит рядом с домом, где вся семья собирается на воскресный обед после похода в церковь. И сестра лежит в морге с ватой вместо мозгов, а десятилетняя главная героиня никак не может проанализировать свои чувства и осколки своих редких мыслей.
Холодильник был заполнен бутылками с шампанским. Эми взяла одну, попыталась открыть ее прямо около холодильника. Холодная бутылка была слишком охлаждена, чтобы реагировать. В какой-то момент Эми даже запаниковала, что она не сможет сама ее открыть. Что тогда делать? Шампанское казалось самой важной вещью в мире сейчас. Балконная дверь показывала путь в беззаботную жизнь, с видом на море, теплым весенним солнцем, цветущими кустарниками. Эми вышла на террасу и встряхнула шампанское, в следующее мгновение пробка выстрелила со звуком лопнувшей шины. Эми бросилась назад, в кухню, схватить что-нибудь, куда налить остатки вина, большая часть которого уже выплеснулась на пол. Она нашла кофейную кружку с картинкой какого-то острова и надписью “Tierre-del-Fuego” на боку, потом наполнила ее под завязку и сделала огромный глоток. Шампанское было колючим и обжигало язык тысячей крохотных иголок.
Она пыталась вспомнить все то, что случилось с последнего вечера. Она приехала первой. Прием должен был начаться в девять, но главные гости появились только в 9-30. Репортеры были уже там. Сколько их было аккредитовано? Прошлым вечером Эми видела так много лиц, что не была уверена, какие из них принадлежали гостям, а какие журналистам. Был ли там кто-то, кто мог бы помочь ей? Она старалась собрать свои мысли. После полной кружки шампанского ужас сегодняшнего утра начал угасать.
*
Она включила телевизор, звуки французского языка всегда приносили ощущение вечности и стабильности. На экране два актера рассказывали что-то смешное. Эми была способна выхватывать только отдельные слова, что-то типа «сегодня, пятница, ужин». Она переключила канал на ВВС. Для нее было бы лучше этого не делать. Тон диктора звучал напряженно. Эми приблизилась к телевизору, перейдя по диагонали гостиную, полную послеобеденного солнечного света. Во весь огромный экран показывали портрет. Бородатый, среднего возраста мужчина в круглых очках без оправы. И рядом бегущая строка с именем, возрастом и другой информацией. Потом она увидела темную улицу и желтую полицейскую ленту, и полицейский тент. Молодой репортер вел репортаж с улицы, потом полицейский офицер обратился к зрителям с короткой просьбой сообщать любую информацию об этом «ужасающем происшествии».
«Какой кошмар!» - пронеслось у Эми в голове, прежде чем она начала думать, что этот портрет и эта улица, и все эти слова полицейского могут каким-то образом быть связаны с ней самой. На экране опять показалась картинка улицы, снятая ранним утром, Эми почти коснулась носом экрана, стараясь ухватить каждую деталь, чтобы убедиться, что происшествие не связано с ней. «Жертва скончалась по пути в больницу… Он был обнаружен прохожим около 6 утра…», - репортер говорил быстро с печальным выражением лица.
Эми выключила телевизор, тишина была острой и звенящей. В тот же самый момент она услышала звонок телефона. Няня ее мальчиков спрашивала насчет дополнительных занятий, надо ли ей забирать их или Эми сделает это сама. Вопрос прозвучал так обыденно, в таком обычном ритме и темпе, что остальные события сегодняшнего утра на мгновение показались несчастливым заклинанием, опасным, но нереальным.
«Пожалуйста, сегодня без дополнительных занятий. Алекс хочет взять мальчиков кататься на лыжах на несколько дней. Соберите их, пожалуйста, и позвоните Алексу. Я уехала по делам на эти выходные», - сказала Эми. Ее обыкновенное ощущение «обычной Эми» вернулось, даже ее голос становился более расслабленным с каждым следующим словом. К концу разговора она была почти уверена в своей нормальности и нормальности своей собственной жизни и своего выбора.
Никто не должен ее поймать, никто даже не должен связать того бородатого человека с ней. Как его звали? Ей не нужно его помнить. Его звали Джо? Странное имя, на самом деле, обычно, но совсем не подходящее к его лицу. Эми не должна
 думать о нем. Она может помедитировать, чтобы очистить свой ум. Вдох – выдох, если она повторит это несколько раз, то может перестать думать о нем. Возможно, нет. Эми налила еще шампанского. Она выпила его в несколько больших глотков. Лицо этого бородатого очкастого человека все еще стояло перед ее глазами. Она даже потрясла головой, в ее голове он лежал на сияющем металлическом столе в морге, голый, немного дряблыq, с удивленным выражением лица. «Ты думаешь, Джо, я тебя убила?» Эми закрыла рот руками. Она никогда не должна произносить его имя. Забыть! Бежать! Делать то, что делала бы в свой обычный субботний солнечный день.
Она оставила свой телефон на диване, закрыла дверь на террасу и вышла из квартиры.
*
Сначала Эми собиралась купить что-нибудь на ужин. Она не ела со времен вчерашнего буфета на приеме. Казалось, это все было в прошлой жизни или в параллельном мире, где не существовало никаких велосипедистов вообще. Рынок поблизости должен был быть еще открыт, возможно уже без богатого выбора, но ее бы устроило что угодно. Какой-нибудь камамбер, салат или цикорий – этого было бы вполне достаточно. “Fromage de chevre” – прочитала она на одном прилавке. “Essayez-le, s’il vous plait”, - сказала продавщица, спокойная пожилая женщина в белом прозрачном шарфе на седых вьющихся волосах. Она протянула куски крошащейся плоти на белой бумаге. Как только Эми взяла один, на кончиках пальцев появилось знакомое ощущение, она определенно чувствовала что-то похожее недавно. И тут же, все воспоминания сегодняшнего утра нахлынули на нее опять: этот человек, его плоть, сияющая под уличным фонарем, его ботинки в стороне и хрустящий звук под ее колесами. И она вдруг увидела его белое и беззащитное тело, мертвее не придумаешь, лежащее в морге. Он был там, в холоде, под безжалостным светом, в то время, когда она стояла здесь на солнечной улице с сырной плотью в руке. Она поперхнулась. Она почувствовала тошноту и покрылась холодным потом. Она кинулась прочь с рынка.
Послеобеденный свет окрасил все вокруг нее золотым цветом. Кусты олеандра потеряли свою розовость и стали ржавыми под заходящим солнцем. Эми дрожала, ее желудок сжимался, и она не могла удержать приступ рвоты.
«Как в криминальном романе»,- сказала Эми себе. У нее не было салфетки и второй приступ – неловкости на этот раз – накрыл ее.
*
Никто не обратил внимание на Эмин прокол, она посмотрела вокруг – мир был занят своими обычными делами: мамы были с детьми, покупатели с продавцами, полицейские с воришками. Еще час – и маленькие ресторанчики начнут приглашать посетителей на бокал-другой - в надежде, что те останутся потом на ужин. Эми толкнула дверь в брассери, полускрытую оливковым деревом в горшке на углу улицы. Ей нужно было скрыться от этого желтеющего послеобеденного света и от людей, которые не смотрели на нее, но случайно могли ее увидеть или даже опознать что-то знакомое или подозрительное в ее поведении.
Внутри было тихо и пыльно. Все столики около трех окон были свободны, выбрав один из них, Эми почувствовала, что оставляет другие возможности неиспользованными или нереализованными. Ее мысли крутились безумным вертолетом, пилота которого потерял сознание. Она заказала Bloody Mary, потом, позвав официанта второй раз, попросила его не добавлять туда водку. Но как только она увидела густую красную жидкость в тяжелом стакане, все ее утренние воспоминания вернулись с липким ощущением на ее пальцах и тем самым непереносимым запахом влажной дороги. И это лицо. Чувствовал он боль? Что, если бы это был кто-то знакомый? Бросила бы она его на дороге? Или если бы это была сама Эми, что она бы делала в этом случае? Из какого-то дальнего угла своего сознания она наблюдала, как эти неуклюжие идеи приходили ей в голову из каких-то отдаленных участков ее мозга. Справившись с волной отвращения, как будто желая наказать себя, Эми приблизила стакан к своему рту, запах был свежий и довольно невинный, такой запах обычно бывает во французских “supermarche” – сельдерей и море с щепоткой свежемаринованных оливок. Она сделала глоток из стакана и заказала оливки. Что люди делают обычно в ситуациях такого рода? Может, ей надо пойти в церковь? Эми никогда не испытывала религиозных чувств, но, с другой стороны, она никогда еще не была перед такого рода экзистенциальным выбором.
I'm the first one they forgot
The mind begins to blur (amnesia)
The speech begins to slur (amnesia)
- песня звучала где-то в желудке ресторана. Эми хотела услышать еще = она не знала, кто это поет, но она могла бы адресовать каждое слово к себе. Слово «амнезия» повторялось бесконечно, пульсируя и становясь более физическим, чем буквальное его значение. Это был выход – она должна просто забыть, не просто как забывают или не помнят, но забыть будто стереть это полностью из памяти из своей жизни. Эми не была уверена, но она читала когда-то где-то, что наши глубокие мысли и верования могут менять реальность. Внезапно она почувствовала себя лучше, словно она избавилась от чего-то тяжелого и липкого, ее ум стал чище, как обычно случалось после продуктивного сеанса медитации. Она сделала глубокий вдох (ее инструктор по йоге учил ее делать это в любой неопределенной ситуации), посмотрела в окно на заходящее солнце и заказала Bloody Mary, на этот раз с водкой.
*
Люди стали заполнять ресторан. Столы рядом с Эми были уже заняты пожилой парой и семьей с девочками-близнецами дошкольного возраста. Все старались говорить одновременно. Вдруг атмосфера в ресторане поменялась., зажглись светильники на стенах, официанты принесли и зажгли свечи на каждом столике, даже музыка стала более узнаваемой – что-то про «amore» и «la fille» - сладкая и успокаивающая. Эми заплатила за оливки и за две Мэри – одну девственницу и одну нет – и вышла на улицу.
Девочки-близнецы за соседним столом напомнили Эми ее собственных мальчиков, когда они пошли в школу, для них это было сложное время, для Эми оно было ужасающим. Тогда она только начала свое карьерное движение, и оно требовало много путешествовать и ходить на приемы. Сегодня она могла быть в Лондоне, завтра – в Нью Йорке или Гонконге. Плюс Алекс решил разводиться именно в то время, без каких-то видимых причин, которые были бы понятны Эми. Он просто сказал в один из дней, что он устал и нуждается в пространстве для собственной жизни. Эми легко согласилась, они никогда не были слишком близки друг к другу, несмотря на то, что были довольно хорошими и поддерживающими друзьями.  У Эми было так много новых интересных людей вокруг, что она не заметила пустоты, когда Алекс оставил ее. О да, как она могла забыть: ее карьера, ее имидж, который она создавала так много лет, все фантастические контакты, люди, которых она находила с таким большим трудом и делала их почти почти друзьями. Она не позволит какому-то глупому происшествию разрушить все это. Она будет бороться за свою жизнь и свое будущее, даже если никто другой не захочет этого делать. Эми почувствовала6 что ее твердые мысли и ее крепкий ум начали менять реальность (реальную реальность, пояснила она самой себе). Метод работал и Эми помахала, улыбаясь, девочкам-близнецам, когда она проходила окно, в котором они сидели, скучающие, уже уставшие от бесконечного ужина взрослых, который еще и не начался.
«Lecture de chiroancie» - было написано на баннере рядом с обычно дверью рядом с тротуаром. «Mr Lennormand». Эми не верила в хиромантию, но имя привлекло ее. Оно напомнило Джона Леннона и известную предсказательницу мадам Леннорман. «Звоните 3 раза» - инструкция была на английском. Возможно, это было развлечение для туристов, Эми нажала кнопку звонка 3 раза и услышала резкий звонок где-то недалеко внутри. Динамик пробормотал что-то – и дверь открылась. Эми вошла. Внутри было темно как в заброшенной квартире,  немного сыро, какие-то старые журналы на столике у стены. Месье Леннонрман вышел из двери справа, он был в каком-то карнавальном халате, длинном и с увядшими цветами. «Бонжур», - и он протянул обе руки. Эми стояла в коридоре и не понимала, зачем она нажала на звонок, она спрятала обе свои руки за спину как маленькая девочка и уже развернулась, бормоча что-то невнятное, когда хиромант (или кто это еще там был) взял ее руку и посмотрел на нее с обеих сторон, поднес ближе к глазам, потом понюхал и раскрыл ее ладонь. “La v;rit; est la seule chose qui compte”, - сказал хиромант. Потом он посмотрел Эми в глаза и добавил по-английски: «Так много смертей. Будь осторожна. Смерть на дороге». Он отпустил ее руку, развернулся и исчез в той же двери справа, из которой до этого вышел. «Денег не надо. Иди. Говори правду», - сказал он, прежде чем захлопнуть за собой дверь.

Эми все еще стояла, глядя на свою ладонь, произошедшее было как странный и неприятный сон.