Разочарование

Школьный завхоз Гришка Матюхин в свой законный выходной
сидел на свежем пне родного подворья и цеплял на леску грузило.
Жаль было шелковицу: месяц назад свалило ветром в непогоду – пришлось спилить.
– Новую посажу. Куплю на Привозе и посажу, – мысленно дал себе слово Гришка.
Шелковица погибла в день его сорокалетия.
Гришка узрел в этом для себя нечто роковое. Поразмыслив, решил:-
Надо жить дальше обдуманно, а свои силы расходовать, по- возможности, разумно... Всё у меня не так, как у людей. Без царя в голове живу:-
Безжалостно, корил он мысленно себя.
Но сегодня он был доволен собой, и настроение было замечательное!
Бесценная его половина,"ни свет ни заря" отбыла на соседний хутор в гости к матери. При этом клятвенно обещала вернуться домой дня через три.
– Пусть развеется, – великодушно размышлял Гришка.
Хозяйство не ахти какое: девять кур, да десятый петух – горластый Ари-Эль, а заботы требует.
Гришка одарил любимца необычным имечком за его неистощимую любовь к кукареканью и из почтения к названию спиртного напитка, который отродясь не пробовал.
-Ты, Ари-Эль, просто «золотой голос» нашей округи, – похвалил хозяин петуха.
И радостно вдохнул в себя свежесть раннего утра и глоток долгожданной свободы.
– Вот налажу удочки… и махнём с кумом Васькой Зуевым на Протоку!
Лениво перекатывая в зубах погасшую сигарету, вспоминал, как прошлый раз с кумом поймали карасей.
Один к одному – медью отливали! – самодовольно смаковал воспоминания Гришка и был рад своим рыбацким удачам до предела.
Соседке, бабе Марье, за литр самогона целый эмалированный таз с верхом натрусили. По-свойски. Любо-дорого! Васька, когда захмелел, всю эту процедуру «бартером» назвал.
Тоже мне – крутизна!... Какой это бартер, если баба Марья
две сковороды этой рыбы на закусь нажарила?! Любит выпендриваться бисова душа! Вот за то бабы к нему и льнут…будто он мёдом пропитанный! А уж кума Зинка… держится за него, «как чёрт за грешную душу» , – беззлобно позавидовал Гришка. Но по правде сказать, Васькино увлечение женским полом не одобрял.
– Помяни моё слово, – предупреждал он кума. – Доведёт тебя это «хобби» до Зинкиного Правосудия!
– Страшен чёрт, да милостив Бог! – беспечно отмахивался зубоскальный кум.
– До поры, до времени, – начал было продолжать размышления Гришка,
но его целомудренные мысли оборвал противный скрип калитки.

На Гришкино уютное подворье впорхнула, будто с первой страницы обложки героиня модной кулинарной книги «О вкусной и здоровой пище» – румяная цветущая внучка бабы Марьи – Раиса – художница.
Совсем недавно она заявилась с красным дипломом из краевого центра к бабке и устроилась в местный клуб. Расписывала что-то там к поредевшим праздникам.
Гришка всё это художественное творчество считал напрасной тратой времени,
Всю эту одноразовую мазню называл насмешливо «фигнёй».
– Ни денег, ни славы, – вразумлял он бабу Марью. – Лучше бы жениха ей приглядела... Наметила хозяйским глазом.
– Сама найдёт, – отмахивалась та.
Мысли испарились мгновенно, как и короткое воспоминание.
– Доброе утро! – игриво поприветствовала Раиса неулыбчивого соседа. – А твоя где? – окинула взглядом двор, не увидев хозяйку.
– К матери уехала в гости – перемывать мои кости, – почти стихами выдал неожиданно для самого себя Гришка.
– Душ у вас, исправный? – осведомилась Раиса и вздохнула.
– Работает, – буркнул Гришка. – А что?
– Кран у нас сломался, а мне после моря освежиться захотелось: соль смыть.
– Так в чём проблема?... Иди и смывай! Освежайся на доброе здоровье! – великодушно разрешил хозяин.

Раиса, покачивая пышными бёдрами, царственно поднялась на высокое крыльцо и растворилась за всхлипнувшей дверью.

– Умеют же, заразы, «тень на плетень» наводить! – искренне восхитился Гришка и ... мгновенно окаменел: в гостеприимно распахнутую калитку, которую, забыла прикрыть Раиса, величественно, как баржа, вплыла со своими набитыми сумками супруга... Гришка обомлел…
– Чого у тебэ очи на чело повылазылы? – любезно осведомилась супруга.
Не дожидаясь ответа от потерявшего дар речи мужа, вторая половина растаяла в хате.
Потом всё было, как в кошмарном триллере…
Раиса , чуть прикрытая полотенцем, с намыленной головой выпрыгнула из окна в цветник. С неё слетали, как раскрытые парашюты, переливаясь всеми цветами радуги, клочья пены.
Всё Гришкино подворье заблагоухало…
Путаясь в барвинках, с ловкостью и быстротой бродячей кошки Муськи, Раиса молниеносно перемахнула через забор и оказалась враз на законной территории.
С перекошенным с «сэрэды на пьятныцю» лицом в окне нарисовалась оскорблённая до печёнок Гришкина законная супруга. Вслед беглянке полетел импортный заварной чайник с пылающей розой  на боку( любовно подаренный тёщей любимому зятю). Выполнив все фигуры высшего пилотажа, он прямиком врезался в спальное окно бабы Марьиной хаты.
Как застывшие слезинки, полетели в разные стороны осколки и раскатились по двору и палисаду, словно оплакивая злосчастную Гришкину долю.
– Вот и рухнуло, словно шелковица, всё моё благополучие... вот и сбылось! – горестно подумал Гришка. – Чуяло сердце, трэмтило...

Обозлённая от слепой ревности жена закрылась в спальне, с размахом громыхнув дверью, отправив Гришку на веранду, – спать на раскладушке.
До рассвета его мучила бессонница, а к вечеру почтальон принесла
приглашение в местную администрацию.
Через неделю он застеклил соседское окно.
Возле соседской калитки повертел дрожащей рукой под носом у бабы Марьи квитанцией об уплаченном штрафе.
Райка выпрыгнула сухой из воды. Как говориться « не при делах»…

– Ахродита! – стал красиво называть её Васька, когда она проходила на работу, гордо подняв свою чудом уцелевшую голову, мимо Гришкиного подворья и по хутору.
Гришку кум назвал тоже образно – « змей-искуситель».
И этот Васькин визит к куму был последним.
Гришка обиды не стерпел: выставил кума за шиворот. Даже калитка сама открылась….
Да и кума Зинка помогла «обрезать ходы» – запретила благоверному дружить « с морально- неустойчивым» Гришкой.
С потерей друга Гришка смирился...
Оказывается, ему уже давно опротивела прописанная на самодовольном лице кума ухмылочка. Собственная жена стала бдительней кумы Зинки: позеленела от ревности и стала ещё злей и подозрительней.
Дома Гришку одного больше не оставляла – таскала за собой к тёще. Он исполнял теперь роль носильщика .
Под вопли Ари-Эля Гришка уже радостно не вскакивал:
всё равно клёв на Протоке давно прошёл...