Истории моего детства. Налёт

Кукол всегда было мало. Особенно у меня. Ну, посудите сами: одна – с длинными волосами, одна – вовсе без волос, лысая, за что я её всегда жалела.
Всё.
У подружек – немногим больше. Когда я приходила к ним играть, видела. Всё-таки – три-пять штук, – но не две же, как у меня!
Ситуация требовала решения. И оно, как всегда, нашлось: простейшее, доступное, только – увы – нестандартное...
За забором нашего участка был детский сад. Мы, разумеется, заглядывали туда, видели, как дети играют в куклы, были там во множестве и другие замечательные игрушки... (Так по тем временам нам казалось. Теперь-то я вспоминаю – бедненько было всё, бедненько... Но не сравнить с убожеством нашего дома. Куда моя матушка свою, довольно приличную, зарплату руководящего работника девала?!)
Короче – аппетит был разожжён. И придуманы средства. Забор проходил почти вплотную к задней стенке веранды, где дети гуляли в плохую погоду. Там же воспитательница в специально отгороженном углу запирала игрушки. Замок, разумеется, не сломать, но можно влезть по забору на крышу, её расковырять как-нибудь, и – бери-не-хочу!
В одиночку совершать всё это неуютно, вот я и подбила на этот налёт соседскую Танечку, бело-розового такого ангелочка с длинной косой. Несмотря на невинный вид, в Танечке сидели такие же, как во мне, черти. Когда со временем стали вскрываться наши подвиги, никто не хотел верить, что Таня сопутствовала мне во всём...
Для рейда надо было одеться как-нибудь попроще, вот я нацепила на себя старое тряпьё, чтоб хорошие вещи не порвать и не испачкать, мы выждали, пока всех детей заберут родители и в садике всё стихнет, и отправились. Влезать с забора на крышу веранды оказалось так трудно, что я изрядно себе ногу сбоку расцарапала... Тем не менее забрались, крышу кое-как вскрыли, спустились вниз по полкам и достигли предела своих желаний... Дверь оказалась просто фанеркой, мы её проломали, вылезли с нашей добычей на веранду – и...
Конечно, надо было немедля убираться. Но мы были ещё так малы, что это не представлялось очевидным. Дети на веранде играли всегда так вкусно, в садике была полная тишина, кроме того, хотелось поскорее разделить добычу: это – тебе, а вот это – мне... А разделив, с нею в столь удобном месте поиграть. Чисто, пол дощатый, кругом такие удобные скамеечки...
Заигрались так, что про всё на свете забыли.
И тут – кто-то хватает меня за руку, Танечку – за косу... Воспитательница! Та самая! Отчего она вернулась – неизвестно. Может быть, задержалась в здании садика, а выходя, за-метила какую-то возню на веранде...
Короче – мы были пойманы в лучшем виде. Ситуация не требовала комментария: две воровки. Но уж очень малы! Куда нас, таких мелких, тащить?! И она занялась требованиями и угрозами: где живёте? Кто научил? А ну веди сейчас же к маме! Она тебе покажет, как двери  ломать! Отлупит так, что навсегда забудешь, как в чужие дома лазить, вещи воровать! Кукол ей захотелось, ах ты дрянь!
Крепко держа меня за руку, отпустила Танькину косу, стала собирать с полу игрушки...
Таня, не будь дурой, завилась винтом – и нету.
Увидев, что оплошала, воспитательница вцепилась в меня мёртвой хваткой. Теперь о пощаде не могло быть и речи. Ситуация казалась безнадёжной, выхода из неё не было...
Но я ухитрилась её выиграть. Наверно, есть всё-таки во мне актёрские способности...
Я не стала ныть, умолять, каяться. Сыграла на тряпках, которые из предосторожности были на мне надеты...  И давай петь: мол, мы так бедно живём, мама торгует в киоске на базаре игрушечками, денег мало, вот я хотела ей помочь-подсобить, принести ещё игрушечек, чтоб она их продала и хлебушка купила, я бы себе ни одной не оставила, всё – маме, хотя у меня, само собой, ни одной куклы вообще нет, но я у мамы не прошу, понимаю, что хлебушка купить важнее...
Такой вот текст сочинила, – с ума сойти! Сколько ж мне было?!
Да ещё и – тон... Не ноющий, не дитячий, – немного горестный, но с достоинством, рассудительный, даже – деловой, как своя – своей, она поймёт, поскольку знает трудности жизни... Такой себе доверительный тон...
Пробила, – что вы думаете. Она расчувствовалась, хотя ситуация, нарисованная мной, была полностью абсурдной: ну, кто полезет в детский сад за игрушками, чтоб, оказывается, мама их продавала на хлеб... Бредовина чистейшей воды!
Слушайте. Она не только отпустила меня. Она ещё и надавала мне куколок помельче – чтоб их отсутствие не заметно было. А кроме того, дала мне ещё и денег! Немного, думаю – копеек пятьдесят, это уже было настоящее богатство... Довела до забора и помогла перебраться домой. «Только лазить в садик больше не надо...»
Танькины глаза были как блюдца, особенно – когда я показала ей куколок и монетки... «Я думала, ты от неё не вырвешься...»
Тем не менее за рейд полагалась расплата. Глубокая царапина на ноге загноилась, долго болела, потом остался изрядный шрам. Его и сейчас хорошо видно...