Осколки

Забавно, ты живешь совершенно иной жизнью, но иногда на поверхность всплывает то мерзкое ощущение, что тебе это всего лишь казалось.

Где-то там, далеко-далеко внутри твое старое подсознание, от которого ты так старательно и долго бежал, иногда делает такой крошечный шаг на цыпочках и вот тебе кажется, что никакого разрыва и не было. Черт, это так мило, но, если ты думаешь, что я стал сентиментальным, тогда я скажу для твоих нежных ушей как есть. Этот чертов мясник сдерет тебя с твоей койки и потащит сюда к столу. Ясно тебе? Помнишь, я вижу улыбку белого-белого чудовища, чьи глаза с диким хохотом занесут его нож и распорют пасть ту от края до края. Боже мой, да ты если и был бы со мной, то тебя бы уже сожрали. Что за бредовая каша из слов? Это оно так кричит о себе привет.

Но довольно ужасов. Мы ведь все стали тише со временем. И я больше не придаю ничему из того значения. Прости, но ночами ты должен работать, так уж сложилась судьба. А иначе я просто не смог бы, иначе меня жрет нечто в моей голове, нечто, что все же есть я. Так что ты просто берешь и выбрасываешь, выбрасываешь, пока в ней не станет пусто. И ни одной бутылки, ни одной сигареты, ни одной книги не хватит. Не знаю. Ничего тут не хватит, когда ты начинаешь думать. И думать не в том ключе.

Забывай. Медленно забывай о том, чем мы связаны. Этот мир стоял на костях до того, как я бросил кубик. Но мне выпало видеть новый, и своего я добьюсь любою своей ценой. Этот тихий шелест дождя по ночам, только дождь, он звучит не так. Так только звучат подоконники. Ты однажды откроешь глаза, и закрыть их уже не захочется.

Давай же. Мне бы очень хотелось порыться вот в этом, но это того не стоит. Оставляй в этом кашу из слов, я отдам ей себя взамен. Кто тебе говорил, что нас учат писать как должно? Я рисую как видел.

А пока будем тише. Чтобы дым сигареты разъел глаза, нужно быть к нему максимально ближе. Я тушу свою память о кожу. Только ни у сердца, ни у памяти кожи не было. А потому во мне стало пусто, пока я всем тем не сблевал.