Превращение

Аннотация: История знакомства Шун-Ди и Лиса. С чего начинается дружба - особенно если это дружба человека и оборотня?..
Рассказ, сюжетно связанный с романом "Осиновая корона". Время - пребывание послов Минши на западном материке (из полутора лет экспедиции Шун-Ди).


Сумерки окутали лес, словно шёлк. По крайней мере, именно так казалось Шун-Ди. За время путешествия он заметил, что здесь, на западном материке, ночь приходит иначе, чем на востоке Обетованного: исподволь, неприметно, робким взглядом из-под ресниц. Темнота не наваливалась на деревья, камни и развалины, оставшиеся от загадочного, некогда всевластного народа бессмертных – она обращалась в тонкий, полупрозрачный покров, так похожий на воздушные ткани родины Шун-Ди. Это странное сходство по вечерам заставляло его вспоминать восток: родину, королевство Минши, и старого опекуна, и мать-рабыню – давно ушедших к предкам. Потом, ночами, они навещали Шун-Ди во снах, неясных и беспокойных.
Несколько раз, в те ночи, когда память грызла его с особенной настойчивостью, Шун-Ди доставал чётки. Лежал в темноте, под неплотной защитой палатки, слушал ночные шумы леса и перебирал гладкие бусины, про себя молясь Прародителю. Однако, как назло, в эти моменты цикады трещали просто оглушительно, местные дикие кошки выходили на охоту, а большие птицы с чёрно-красным оперением кричали жутко, будто от боли.
Молитвы не помогали.
Чётки Шун-Ди подарил опекун – очень давно. Шун-Ди тогда только начинал помогать ему в аптеке; кто в ту пору мог предположить, что сеть аптек и лавок, благоухающих маслами, мазями и травяными настоями – сеть, раскинувшаяся по всем островам Минши, – достанется ему, рабскому ублюдку? Одному Прародителю ведомо, почему судьба совершает иногда такие дикие петли…
В плаваниях по торговым делам Шун-Ди часто слышал о четвёрке богов, которым поклоняются в северных королевствах. Среди них была старуха Дарекра – владычица земли и смерти, ткачиха с крючковатым носом и седыми космами.
Иногда ему думалось, что полотно его судьбы – работа скорее Дарекры, чем Прародителя. Настолько запутанно всё было в его переплетениях, а временами и довольно мрачно.
Например, сейчас.
Шун-Ди понятия не имел, к чему приведёт их рискованная экспедиция – и приведёт ли вообще к чему-нибудь. Конечно, он принял поручение Светлейшего Совета, как честный подданный, снарядил один из собственных (теперь) кораблей и под парусами Минши отплыл на запад. Разумеется, он принял тех сопровождающих, на которых Совет настоял: двух учёных (когда-то они скрипели перьями на лекциях, ни много ни мало, в самой Академии Ти’арга – что не помешало им, впрочем, остаться чванливыми ослами), болтливого чистюлю-дипломата, двух магов и трёх охранников-воинов из бывших рабов. Естественно, Шун-Ди в пышных выражениях, подобающих случаю, заверил Совет, что безмерно польщён такой честью, что врата его разума раскрыты, а сердце радуется тому, что выбор пал на него, простого торговца лекарствами. (Ох уж это миншийское красноречие; Шун-Ди давно привык, но скулы порой всё ещё сводило…) Он принёс клятву, что сделает всё возможное для исполнения целей Совета – то есть исследует таинственные западные земли, подготовит карту их побережья и, наладив общение с местными жителями, убедит их вступить в союз с правителями Минши.
Во всех официальных документах (свитки с ними занимали немаленький ящик – по мнению Шун-Ди, самый бесполезный груз на корабле) помпезно подчёркивались первые две цели, а последняя упоминалась лишь мельком или опускалась вовсе. Но все в группе-посольстве прекрасно понимали, что в ней-то и заключается главная цель Совета. Их жажда, их давний манящий сон – заполучить себе в качестве союзников жителей колдовского запада. Чудесного, дивного запада, воспетого менестрелями; тех созданий, доступ к которым не так давно вновь открылся для смертных.
Оборотней-Двуликих. Русалок, что поют при луне беззвучные песни. Маленьких рыжих боуги, живущих под холмами. Читающих звёзды кентавров, чьи стрелы не знают промаха. Бессмертных и почти неуязвимых атури – духов деревьев, водопадов и камней.
Драконов.
Поддержка запада для любого из королевств Обетованного в затянувшейся войне была бы бесценной. Мало кто из властителей скрывал свою алчность в дипломатической «охоте». Шун-Ди никогда не хотел участвовать в ней, но выбора не было: отказавшись от поручения Светлейшего Совета, он сразу утратил бы честь в глазах каждого миншийца – от вельможи до крестьянина на рисовом поле.
К такому позору он не был готов, хотя причины выбора до сих пор вызывали недоумение. Шун-Ди считали молодым, предприимчивым и богатым – благодаря наследству опекуна и удачной торговле как в Минши, так и с иными королевствами Обетованного. Он был опытным мореплавателем, недурно говорил на трёх языках, помимо миншийского… Но всего этого явно было недостаточно. Совет мог найти другого – кого угодно. Другого нестарого и влиятельного торговца, а ещё лучше – дипломата или волшебника.
Но нашли его. Выбрали его. Его, а не другого, отправили в эти непостижимые земли, где над головой то и дело слышится шорох огромных кожистых крыльев, сны тревожны, а цветы душно-пахучи. Где мох в бескрайних лесах светится по ночам. Где бледные губы русалок у берегов без причины растягиваются в улыбках, а заросшие лотосами озёра красивы до надсадной боли в груди…
Где всё – совершенно всё – живёт и мыслит иначе. Где нет городов и людей, гномов и зеркальщиков-Отражений.
Где – зато – есть магия. Много магии – совсем не крохи, как на востоке. Даже Шун-Ди, в чьей крови не было волшебства, чувствовал её в каждом валуне, иве, в глотках туго-прозрачного воздуха. Древняя, пьянящая сила всё ещё жила на этом материке – так же, как многие века назад. Люди не потеснили её своей суетой и глупым стремлением всё объяснять.
Где есть Двуликие-оборотни. С их племенами-стаями посольская группа Минши и пыталась наладить контакт в последние месяцы.
Где есть Лис.
…Сумерки окутали лес, словно шёлк, и Шун-Ди барахтался в его складках, изнывая от бессонницы. Чтобы вставать с рассветом, в группе предпочитали ложиться рано, так что все его спутники давно храпели на разные лады. Своим ёрзаньем Шун-Ди наверняка мешал дипломату (тот и во сне не переставал бормотать), но остановить поток мыслей не получалось. Думал Шун-Ди то о провалившихся переговорах с кентаврами, то о том, сколько же золотых кладов припрятали в окрестностях плуты-боуги, то… Да о чём он только не думал.
Включая Лиса. Где он сейчас, интересно?
Глупый вопрос. Охотится, наверное – или дрыхнет, обернув хвостом гибкие задние лапы. Что бы ни делал Лис, это совершенно не касается Шун-Ди. Он всего-навсего один из оборотней, живущих в этом лесу.
В лесу, который никак не желает заканчиваться…
Лис никогда не предупреждал о том, что придёт. И сегодня не предупредил. Прошлой ночью его не было – но он хотел присоединиться к их группе, когда дипломат и маги решатся наконец-то двинуться в сторону драконьих гнёзд. А значит…
– Снова бессонница, Шун-Ди – Вздыхающий-Точно-Ёж?
Знакомый вкрадчивый шёпот – где-то рядом с палаткой, почти вплотную. Шун-Ди отвёл в сторону грубую ткань и, кряхтя, выбрался наружу. Он старался не шуметь, но дипломат тут же перевернулся на другой бок и отчётливо произнёс: «Слишком мало корицы».
Лис тихо рассмеялся в темноте. Смеялся он всегда тихо, будто бы прикрывая рукой рот. Иногда Шун-Ди становилось не по себе от этого смеха. А иногда тянуло проверить: способен ли он смеяться в зверином обличье?..
– Здравствуй, Лис.
– И тебе привет, Шун-Ди – Аптекарь, – Лис упорно называл его именно так, подхватив забавное чужеземное слово. С ним Шун-Ди пользовался теми азами языка Двуликих, которыми успел овладеть, и общались они на странной смеси наречий Обетованного. – Не ждал?
Лис стоял прямо посреди их лагеря, возле затоптанного костра. Неслыханная наглость, надо сказать. Неслыханная – только не для него.
Лунный свет с ног до головы заливал Лиса – худые смуглые руки, ключицы, рыже-золотистую лохматую шевелюру, в которой запутались листья и веточки. Глаза янтарными щелями светились в темноте, а зрачки были опасно сужены; верный признак того, что Лис недавно поужинал. На мгновение Шун-Ди задумался, какой птице, ласке или семейству мышей не повезло сегодня – и поспешно свернул эту мысль.
– Не ждал, если честно. Отойдём дальше в чащу, – прошептал Шун-Ди, прижимая палец к губам. – Нельзя будить их.
Лис скорчил насмешливую гримасу.
– О да, разумеется… Если кто-то узнает, что ты якшаешься с грязным оборотнем, полузверем, вне переговоров… «Не приведи Прародитель», не так ли, Шун-Ди – Благочестивый? Пойдём в чащу.
И он, повернувшись тягуче-бесшумным движением, скрылся в темноте. Шун-Ди наощупь двинулся следом.
Лис привёл его к небольшой поляне, над которой не было купола из ветвей, уже привычного Шун-Ди. Тут в изобилии росли какие-то шипастые кусты; Лис танцующей походкой прошествовал прямо к ним, и Шун-Ди, не выдержав, резко выдохнул: ещё чуть-чуть – и изранятся узкие ступни… Но Лис, естественно, вовремя остановился. Иногда Шун-Ди почему-то забывал о том, как великолепно он знает лес – лучше, чем собственную золотую шерсть.
– Аратха сказала мне, что вы выступаете завтра, – сказал Лис, рассеянно проводя рукой по кудрявой зелени кустов. У него были тонкие, нечеловечески длинные пальцы. В Минши есть примета, что с такими рождаются воры; от этой мысли Шун-Ди усмехнулся. Окажись Лис в Минши, птичники вельмож и торговцев понесли бы серьёзный урон. – Это правда, двуногий?
– Аратха?
– Ты видел её примерно луну назад. Синий мех. Прекрасные зубы, – Лис осклабился, и его собственные зубы хищно забелели в темноте. – Кажется, у толстяка из вашего отряда не сложились отношения с ней.
Точно: зарезанный попугай Кар-Эйха… Вот чьими стараниями это случилось – лисицы из того же злосчастного племени. Можно было догадаться. Маг в тот день просто молнии метал, причём в прямом смысле.
Шун-Ди покачал головой, не понимая, злиться ему или смеяться.
– Как она узнала? Подслушивала?
– Ну, зачем же так грубо… – Лис склонил голову набок – очень по-лисьи. Шун-Ди на миг померещилось, что на макушке у него чутко подрагивают треугольные уши. – Вас необязательно подслушивать, Шун-Ди – Мнительный. Двуногие орут на весь лес, даже когда пытаются что-то скрыть. Так вы действительно решили идти на юг, к драконам? – Шун-Ди кивнул, и зрачки Лиса расширились. – Ото всех в вашем лагере смердит страхом, если нюх не подводит меня… А он редко меня подводит.
– Ото всех? – тихо переспросил Шун-Ди. – И от меня тоже?
Лис медленно обошёл его по большому кругу – точно обозначал поляну как своё владение, беззвучно переступая босыми ногами по мху. Он слишком долго не отвечал. Шун-Ди стало неуютно.
– Не так сильно, как от других. Но и ты побаиваешься, Шун-Ди – Нерешительный. Разве я не прав? – промурлыкал Лис. – Драконы – это не шутки. Они не похожи ни на кого из тех, с кем вы до сих пор сталкивались. Они не станут нежничать с вами, как кентавры. Или как мы.
Нежничать… У Шун-Ди было своё мнение на этот счёт, но он кашлянул и промолчал. С Лисом, вдобавок ко всему, обычно было бесполезно спорить.
Что ж, пора осмелиться и спросить. Он должен.
– Так ты бывал у них раньше, Лис? В землях драконов? Ты так и не ответил мне в прошлый раз.
– Я ответил, но ты не слушал, – прошелестел Лис и уселся прямо на землю, скрестив ноги. – Всего-навсего прямо не сказал… Обожаю двуногих. Вы такие сообразительные. Лучше бы барьер между нашими материками никуда не делся, Шун-Ди – Любитель-Наивных-Вопросов. Не пришлось бы объяснять очевидное.
Влажный ветер шумел в листьях и ветвях. Иногда он доносил до поляны храп и сонное бормотание дипломата из лагеря. Звёзды отражались в старых глазах Лиса, плавали там, как серебристые мошки, навсегда застывшие в янтаре.
Шун-Ди тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения. Магия. Она здесь повсюду, и нужно быть осторожнее…
Нужно ли?
– Объясни очевидное. Это уже не впервые.
– Да уж… Конечно же, я был там. И хочу вернуться, – Лис подался вперёд – так внезапно, что Шун-Ди отступил на полшага. Непривычно было видеть оборотня таким… Искренним? – Драконы – это… Некто выше нас. Они отличаются ото всех в Обетованном, Шун-Ди. У себя на востоке ты точно не встречал никого, хоть отдалённо подобного им – как не встретишь и здесь. Ты поймёшь… – Лис ухмыльнулся. – Хотя я не уверен. Но, надеюсь, поймёшь.
С тех пор, как корабль посольской группы бросил якорь у западных берегов, Шун-Ди уже доводилось видеть драконов, но лишь мельком, крылатыми пятнами среди облаков. С земли их сверкающая чешуйчатая броня напоминала искры, разлетающиеся от пламени. Они то летали довольно низко, то парили в высоте, не доступной даже хищным птицам (включая Двуликих); только бесплотные духи воздуха, пожалуй, могли составить им там компанию.
Шун-Ди отчаянно мечтал встретиться с драконами – и не менее отчаянно этого боялся. Он не разделял уверенности магов, дипломата и учёных в том, что уж драконы-то точно согласятся на союз с Минши. Якобы они «умны и поймут, что не стоит отказывать людям»… А зачем им соглашаться? Кого им бояться в нелепой людской войне – сторонников или врагов Минши?
Смешно.
Если бы кто-нибудь из вельмож Светлейшего Совета хоть раз взглянул на драконий полёт – он бы долго, истерически хохотал над своими планами. Драконы свободны и вряд ли примут чужие условия. Удивительно, если они вообще станут разговаривать с людьми.
С другой стороны… Ведь Лис сейчас говорит с ним.
Лис, более того, нередко говорит с ним. Это всё ещё плохо укладывалось у Шун-Ди в голове. Он и верил, и не верил тому, что происходило в последние месяцы.
«Драконы – это главное сокровище Обетованного. Единственная мудрость нашего мира», – так, задумавшись, сказал однажды Лис. В одну из тех редких минут, когда не издевался над Шун-Ди и не рассказывал нараспев забавные байки из своей то звериной, то человечьей жизни. В тот раз они вдвоём набрели на заросли какой-то западной ягоды – вроде черники, но вдвое крупнее и слаще. Шун-Ди перемазался липким соком, а во рту потом несколько часов было противно и вязко, но ни разу на востоке (видит Прародитель) он не был так счастлив.
Ни единого раза.
«Надеюсь, поймёшь». Понимает ли сам Лис его положение?.. Шун-Ди сомневался. Он знал, что никогда и никому – ни в отряде, ни дома, в Минши, ни вообще на восточном материке Обетованного – не сможет сказать открыто и честно: «мой единственный друг – лис-оборотень с западных земель, из Великого Леса».
Не сможет? И пусть.
Светлейший Совет, дряхлая богиня Дарекра, сам Прародитель ничего не сделают с фактом. Ведь это действительно так.
Шун-Ди перевёл дыхание и опять посмотрел на Лиса. Тот, отвлёкшись от Шун-Ди, уже следил за вознёй мелкого ночного зверька в кустах, и ноздри его трепетали азартно, как у игрока в кости.
– Ты пойдёшь с нами к драконам, Лис? – Шун-Ди постарался унять вдруг заколотившееся сердце. Глупо. – Пойдёшь… со мной?
И вновь Лис долго не отвечал – покосился на него без всякого выражения, поднялся тонкой тенью. Желтизна глаз стала ярче в предвкушении новой добычи.
– Я пойду так, что никто из вашего отряда не заметит меня… По крайней мере, днём. Не бойся ни за припасы, ни за свою репутацию, о Шун-Ди – Болезненно-Честный, – едко протянул Лис.
Шун-Ди стало больно.
– Зачем ты так говоришь? Ты важен для меня, Лис, – (сейчас – ночью, в лесу – признаться в этом почему-то было даже проще, чем самому себе в одиночестве). – Правда важен. Сильно. И я не хочу…
«Не хочу скрывать это». Но – до конца ли верно?..
Шун-Ди умолк. Он не хотел лгать. Он давно не испытывал такой растерянности.
Лис всё смотрел на него; по смуглому лицу скользили пятна луны. А потом – вдруг – хищно оскалился и весь подобрался, чуть согнув ноги в коленях.
– Важен? – одним гортанным рыком. – Тогда смотри, кто я есть, двуногий!
До Шун-Ди не сразу дошёл смысл сказанного; а когда дошёл – он замер, боясь дышать.
Лис никогда, никогда раньше не превращался при нём. Что может быть более личного, неприкосновенного для оборотня, чем колдовство смены облика? Ничего. Это известно не только магам и знатокам нечисти.
Сердце Шун-Ди зашлось в новом приступе лихорадки. Грудь жгло – под рёбра точно влили ковш расплавленного железа. Он заставил себя не размышлять о том, что происходит. Просто стоял и смотрел.
Смотрел, как Лис, изящно вытянувшись, не то делает кувырок через голову, не то рыбкой ныряет в темноту. Как в зелёной, прело пахнущей лесом вспышке исчезают лохматые волосы, человечьи лицо и тело. И вот…
Гибкие тонкие лапы. Острая морда – настолько осмысленная, что уж скорее лицо. Уши, чутко дрожащие в ответ на любой шорох. Роскошный хвост, кончиком игриво ведущий по мху.
А глаза – те же самые.
Жутко. Непостижимо. Волшебно.
В два прыжка Лис пересёк поляну; Шун-Ди не успел толком ничего понять: как заворожённый, любовался огнистым, метнувшимся к нему всполохом. А потом руку – от ладони до локтя – пронзила жгучая боль, и он вскрикнул.
Миг спустя Лиса уже не было поблизости: скрылся в чаще – так же неожиданно, как пришёл.
Шун-Ди поднял ладонь к глазам.
Укус был глубок, следы зубов кровоточили – но он знал, что до рассвета не станет перевязывать руку. И что будет жалеть, если шрамы всё-таки заживут.
Ему хотелось сохранить эту метку. Хотелось до конца пережить эту боль – и нести её с гордостью, словно драконьи крылья.