Разоблачение

1.
—Товарищ капитан, разрешите обратиться?!
—Обращайтесь!
—Прибыл состав с эшелоном эвакуированных. При прибытии на станцию провели осмотр вагонов со сверкой численности прибывших и обнаружили нестыковку: в одном из вагонов, где согласно листку убытия числилось 15 школьников с проблемами здоровья, фактически оказалось 14. Не можем разобраться! Учительша уверяет, что изначально было 14 детей. Ни о каких пятнадцати не знает.
—Хорошо, разберемся! Ведите!
Вагон представлял из себя теплушку, оборудованную печкой-буржуйкой, учащиеся толпились в углу, на вид им было  14-15 лет, главенствовала (как и рассказывал старшина)—учительша, мадам среднего возраста, которая громко возмущалась, выражала свое негодование по поводу происшествия.
—Безобразие! Сосчитать 14 человек не могут! Неужто нет никого с четырьмя классами образования?!
        Старшина вмиг оказался около капитана, протянул журнал учета эшелона:
—Товарищ капитан, прошу удостовериться! Вот, черным по белому написано: "пятнадцать детей с интерната».
        Капитан, сорокалетний плотный офицер, одетый в истрепанный,  не первой свежести военный китель, был немногословный, обстоятельный. Внимательно пролистал журнал, щурясь от ярких солнечных лучей, светящих в глаза от открытых дверей теплушки, вчитывался в тексты записей, одновременно вдумчиво  оглядывая сгрудившихся в кучу испуганных детей, одетых кто во что горазд. Затем, обратился к старшине:
—Сосчитали правильно, ошибки нет?
—Никак нет, товарищ капитан! Два раза считал!
—Ладно, сосчитаем в третий.
         Затем, решительно подошел к сгрудившимся, скомандовал:
—По-одному, становимся за мной!
       Однако, никто из детей даже и не пошевелился. Понимая в уме, что дети все-таки ущербные, не стал повторяться, взял первого за рукав одежки, твердой рукой задвинул того за собой, в другой край теплушки, считая громко:
—Первый! Второй! Третий!... Тринадцатый!
     Однако, четырнадцатый, замешкался, так и остался стоять на месте, видно, от страха совсем обездвижел. Капитан, человек явно с переменным характером, неожиданно громко и резко рявкнул:
—Фамилия!?
—Са-Де-коф-а!
—Как?
—Са-Де-кофф-а!
— Не понял! Может кто-нибудь назвать правильно его фамилию!? Взглядом он обратился к учительше. Та,  в ответ  с снисходительной ухмылкой:
—Садыков! Что вы детей мучаете, раз они больны, речь у них не развита, так можно издеваться?!
Офицер, прерывать учительшу не стал,  молча выслушал, затем обратился к старшине:
—Документы в порядке?
—Так точно, товарищ капитан! Эвакуация интерната подтверждена! Вот документы!
     Капитан точно так же, как ранее просматривал журнал, внимательно просмотрел записи, печати на документах, затем вернул их старшине, приказал:
—Отметьте в журнале количество детей находящихся в вагоне, пусть следуют дальше!
—Есть!
С задумчивым видом, капитан проследовал в здание вокзала, где зашел в дверь начальника вокзала.
—Федор Макарыч! Ты не в курсе насчет Н-ска? Фашисты уже там?
—Согласно распоряжения наркомата путей сообщения, направление туда закрыто! Это значит, немцы уже там!
—Понял. Спасибо, Макарыч!
         Капитан прошествовал медленным шагом к себе в каморку, просмотрел последние ориентировки, искомого документа не нашел, грузно уселся на старый разваливающийся топчан и задумался. Через некоторое время, решительно поднял трубку телефона, прокрутил несколько раз диск, скомандовал:
—Поднимай взвод охраны!

2.
—Разрешите товарищ комиссар?!
—Разрешаю. Проходи! От имени командования, объявляю вам  товарищ капитан, благодарность!
—Служу трудовому народу!
—Молодец капитан! Большое дело сделал. Твои интернатовские оказались членами молодежной организации гитлерюгенд. Преподаватель ихний— наставник и координатор их действий в тылу противника, то есть в нашем тылу. Раскололись югенды! Изначально их было пятнадцать человек, на предыдущей станции один из них успел сойти уже. Должны были просочиться в наш тыл, сойти каждый на своей станции, связаться с немецкими агентами, и устраивать диверсии на железнодорожных путях. Так что удалось нам и установить этих агентов. Работаем сейчас по ним! Как ты распознал-то засланцев? Что у тебя вызвало подозрение, расскажи. Уважь старика!
—Аналитическая работа, товарищ комиссар. Хорошие преподаватели были у меня в разведшколе. Учили анализу, логическим наукам. Меня, не знаю почему, зацепила фамилия ученика,— Садыков, которую он выговаривал с трудом, с окончанием на «фа». Понятно, что люди с слабым умом, могут неправильно выговаривать слова, но меня насторожило окончание фамилии на «-а», что свойственно женщинам-девушкам в русской разговорной речи. Я ранее общался с людьми с психическими расстройствами, и никто из них никогда не ошибался и не путал мужской и женский род. К тому же, я немного знаю немецкий язык, и при произнесении  немцами буквы «в» на русском языке, звучит у них как двойное «ф». То есть, Садыков, у них звучит как «Садыкофф». Меня это насторожило. К тому же, станция отправления на тот момент была занята немцами, и проверить, являются ли они интернатовскими, было невозможно, что, конечно, было бы на руку немецкой разведке. То есть, заслать группу диверсантов из только что захваченного немцами населенного пункта, было бы идеальным вариантом для служб абвера.
—Хорошо, все верно. Служи и  дальше также сынок. Приблизим Победу нашими общими усилиями!