Баррикады. Глава 9

Глава 9. Странная находка


На стоянке возле мэрии брюнетку Магниеву ждал автомобиль, похожий на «Черноморец» – детище местного автопрома с кузовом «универсал». В руках женщины блеснул и пиликнул брелок сигнализации. Автомобиль подмигнул ей фарами, гостеприимно разблокировав замки на дверях.

Журналистка и фотокор «Баррикад» поджидали своих коллег. Наконец, шаркая и бубня себе под нос, показался высокий и грузный оператор «Фарватера» Михаил Потапов, волоча треногу и сумку с камерой. Рядом грациозно дефилировала миниатюрная Алютина, держа в руках микрофон с надетым на него кубиком с буквой «Ф».

– Мих, ну не бузи, мы быстро. Возьмём у Эллы комментарий и снимем пару синхронов, – щебетала она.

Оператор пробурчал что-то нечленораздельное. Положив треногу в багажник, Потапов плюхнулся на заднее сидение, заняв его практически наполовину. Дорогин взял на руки миниатюрную Алютину, а Калинкова заняла кресло рядом с водителем.

Когда все расселись, Магниева снова нажала на брелок. Двери автоматически захлопнулись, ожили, перемигиваясь, датчики на приборной панели. Машина стала медленно выворачивать задним ходом со стоянки, хотя его водитель даже не прикоснулась пальцами к рулю и коробке передач. Журналисты вытаращили глаза.

– Автоматика, оснащённая датчиками. Ей управляет встроенная нейросеть с полным комплектом треков возможных маршрутов.

– То есть, вы хотите сказать, что сейчас автомобилем управляет робот или автопилот? – заинтересовалась сидящая на переднем сидении Калинкова.

– Не совсем робот. Обучаемая нейросеть. Когда я веду автомобиль, она запоминает мои действия, сопоставляет их с дорожной обстановкой через камеру видеорегистратора, а потом уже ведёт сама, – ответила Магниева, по-прежнему сидя с брелоком в руках, но тем не менее напряжённо поглядывая на дорогу.

Оставив позади мэрию, проехав здание театра и несколько кварталов, машина остановилась на красный свет, дождалась зелёного и, включив поворотные огни, плавно вывернула на мост.

– А как она называется? – спросила Ника.

– Официального названия у неё пока нет. Только рабочее. Автоматическая модель «ЭлМа-Энергия» с бортовым компьютером и встроенной нейросетью». Название длинное, но это тестовая разработка. Мне импонирует более простое и звучное название – «ЭЛМАГ». Скромничать не буду – придумала сама.

– А как наши доблестные инспекторы автодорог к такому ноу-хау относятся? – подал голос оператор.

– Еле зарегистрировали, – вздохнула Магниева. – И то, пришлось представить её как модернизацию «Черноморца». Хотя от стандартного черноморца там только кузов. Занимался этим лично Караваев, наш ректор – регистрировал на вуз, объяснял, что бортовой компьютер тестируем.  Ну, они ему навязали полный комплект своих дополнительных услуг, включая все свои платные страховки. Всё официально. Естественно, весь пакет документов у нас был, включая чеки об оплате, а вот чертежей и пояснительных записок никто смотреть не стал.

– А как они отреагировали на то, что она без водителя ехать способна?

– Они не в курсе, конечно. Мы нейросеть как бортовой компьютер замаскировали. Я при них, да и вообще при посторонних, ввожу её в режим пассивного наблюдения, который предполагает только экстренные реакции. Такие, как попадание объектов в поле трека. И да, она оборудована датчиками, способными обнаруживать людей, животных и предметы в «мёртвой зоне». Так она не только не задавит выбежавшего на дорогу котёнка, но и объедет случайно обронённую на дорогу куклу. 

– А нам зачем рассказываете? – снова подала голосок Алютина.

– Чтобы вы представляли возможности нашего вуза, – улыбнулась Магниева.

Она снова цепко смотрела на дорогу. Доехав до моста, «ЭлМа-Энергия» сбавила скорость. За окном открылся потрясающий пейзаж. Зеркальная гладь реки, разрезаемая маленькими белыми парусниками, и такие же белые, но огромные облака над ней. Через окна были слышны крики чаек.

– Разработки АКУ давно стали лакомым куском для корпораций, специализирующихся на IT-технологиях. Нам приходится большое внимание уделять защите авторских прав и своевременному патентованию. История с Габриэлой  Н’Тьямбой может привести к тому, что вузу придётся либо повременить с подготовкой патента на изобретение, в котором данная студентка является одним из разработчиков, либо просто вычёркивать её данные, чего бы лично мне не хотелось. Поэтому я как никто другой заинтересована в поддержке средств массовой информации.

И пока сидящие внутри журналисты переваривали сказанное куратором иностранных групп, Магниева продолжала.

– У нас учатся студенты из тридцати пяти стран. В Причерномории не все эти страны имеют даже свои посольства. И естественно, у многих из них нет другой поддержки, кроме как нашего вуза.

Машина прибавила скорость, проносясь через лодочную станцию первого судостроительного. Впереди показался Парк Победы.

– Мы его, будучи студентами, своими руками высаживали, – гордо произнесла Элла Магниева.

Сидящие в машине, озираясь по сторонам, глядели на дубы с раскидистой кроной, липовую аллею, клёны и ясени.

За парком начали виднеться учебные корпуса. Главный корпус Адмиральского кораблестроительного университета выглядел монументально. Здание, похожее на корабль, бросалось в глаза и откладывалось в памяти у каждого, кто проезжал по проспекту Адмирала Макарова. Построенное ещё в Советском Союзе, оно напоминало по форме большой шестипалубный лайнер, летящий над волнами. Длинные навесные коридоры-эстакады выходили из его боковых «палуб», подобно шлюзам, соединяя с другими учебными корпусами.

– А ещё говорят, в Советском Союзе одни коробки строили, – восхищалась видом университета-корабля Алютина.

Оператор выгрузил аппаратуру. Брюнетка так же ловко выпрыгнула из автомобиля, кликнула брелоком сигнализации и быстрым шагом направилась ко входу. Журналисты поспешили за ней. Они попали как раз во время большого перерыва, когда разноцветный поток студентов хлынул на улицу.

– Они со мной, – сообщила Магниева охраннику на вахте, и обернулась на своих гостей. – Дайте свои удостоверения для регистрации.


* * *


В просторном фойе их встретили огромные, в человеческий рост, модели кораблей, авианосцев и линкоров, научно-исследовательские суда и сухогрузы. Мониторы на стенах транслировали ролики, на которых были видны корпуса университета сверху, потом камера перемещалась к главному входу, фокусируясь на надписи «Добро пожаловать». Дальше статный улыбчивый мужчина – ректор – показывал многочисленные кубки и награды,  которые получил университет. Следующий ролик показывал учебный процесс в просторных аудиториях: студенты жмут руку огромному человекообразному роботу, внимательно изучают турбину, создают модели кораблей. На третьем видео студенты управляли парусниками, дальше волны словно плескались о камеру и перед зрителями возникал волнующий фрагмент регаты.  Дальше – шествие иностранных студентов в национальных костюмах по улице Дружбы народов. Заканчивался видеообзор надписью «Добро пожаловать в АКУ – Адмиральский кораблестроительный университет!».

В самом центре холла взгромоздился латунный земной шар высотой около двух метров. Вокруг него располагались человеческие фигуры знаменитых адмиральских мореплавателей, судостроителей и великих градоначальников прошлого. Со всех сторон «земной шар» был окружён якорными цепями, создающими своеобразное ограждение.

– Точная копия монумента, стоящего в центре города на пересечении Суворовского проспекта с улицей Дружбы народов, – начала Магниева и тут же осеклась. – Ой, да кому я всё это говорю! Вы же местные. Привычка. Просто это – отправная точка всех экскурсий по вузу, которые я провожу для иностранцев и гостей.

– Наоборот, расскажите то же самое на камеру, а мы запишем. Вот как вы проводите экскурсию для своих гостей, так же проведёте и для наших телезрителей, – тут же оживилась Алютина, толкая в бок оператора.

И пока её товарищ расставлял свою треногу и закреплял камеру, Юля с извиняющимся видом подошла к Калинковой и Дорогину.

– Ребят, нам тут надо записать несколько синхронов, чтобы Элла рассказала про университет. Это займёт около получаса. А потом все вместе пойдём к Габриэле. Согласны?

Интернетчики кивнули, прекрасно осознавая, что для той же Магниевой намного важнее внимание тележурналистов, и думая, чем же занять себя эти полчаса. Брюнетка, словно прочитав их мысли, широко улыбнулась.

– Ребят, а вы пока можете подняться на второй этаж, дойти до блока «Д» и там найти третью аудиторию. Там как раз будут первокурсники из Намибии, которых защищала Габриэла. Заодно увидите всех моих иностранцев. Сейчас у них будет вводная лекция. Если профессор, который будет её читать, начнёт возражать против вашего присутствия, скажете, что вас пригласила я и что это связано с делом Габриэлы Н’Тьямбы.


* * *


Калинкова и Дорогин без труда нашли блок «Д» и последовали в аудиторию Д3. Это было светлое помещение с высокими потолками, где ряды, начиная с заднего, располагались сверху вниз, напоминая зал кинотеатра. Ещё большее сходство с залом придавал огромный навесной экран, который располагался на дальней стене, над доской, как раз напротив рядов с сидениями. На этой же стене, под потолком, висели широкие светодиодные часы. На их электронном табло чередовались время, дата, день недели и сколько минут осталось до начала следующей пары.  Оглядевшись по сторонам, журналисты сели на задний ряд.

В двадцать минут третьего аудиторию стали заполнять первокурсники. Они выкладывали на столах конспекты, учебники, письменные принадлежности.

Возле них уселся щуплый светловолосый парень. Он выложил учебник, на котором Ника прочитала: Альберт Графченко, «Основы цвето-светового кода».

Его лицо показалось Нике знакомым. Весной Калинкова освещала городской турнир по шахматам среди молодёжи, на котором этот парень занял первое место. А потом она же брала у него интервью, после того, как он стал чемпионом Причерномории среди юниоров. Она даже вспомнила его имя и фамилию.

– Васнецов? Коля? – спросила она, глядя на шахматиста.

– Ника! – обрадованно воскликнул парень. – Я как только в аудиторию вошёл, сразу обратил на тебя внимание. 

Ника ничуть не удивилась, ибо не обратить внимание на девушку с малиновыми волосами было довольно сложно. Возможно, именно поэтому девушка подсознательно выбрала столь яркий цвет – чтобы быть более заметной.

– А что ты у нас делаешь? – с интересом посмотрел на неё молодой чемпион.

– Я здесь по работе. Разбираемся с делом о нападении скинхедов на иностранцев, – заговорщическим тоном проговорила Калинкова, приложив палец к губам.

– Так вон один из этих ребят, на втором ряду, – полушёпотом проговорил Васнецов. – У нас сегодня с иностранцами совместная лекция.

– Я почему-то думала, что они отдельно занимаются.

– У нас тут сборная солянка, – рассмеялся шахматист. – А на лекции Мичман мы вообще вместе со вторым курсом ходим.

– Ты говоришь об Агате Мичман? Главном инженере первого судостроительного? – искренне удивилась Калинкова.

– Да, о ней, – кивнул Васнецов. – Агата Алексеевна ещё в том году должна была читать аналоговое программирование. Но у неё был конфликт с бывшим ректором, после которого она ушла. Или её «ушли». А Караваев как пришёл – восстановил.

Дорогин чувствовал себя не в своей тарелке. Пока его подруга увлечённо беседовала с шахматистом, он скучающим взглядом обвёл аудиторию, и достав из кармана мобильный с наушниками, начал выбирать музыкальные плейлисты.

– Ник, толкни меня, когда наговоришься, – ухмыльнулся он, вставляя наушники в уши и закрывая глаза. 

Тем временем в аудиторию вошли ещё несколько африканцев и сели на второй ряд. 

– О, эти ребята тоже были с Габриэлой во время того инцидента, – продолжал шахматист. – Слушай, Ник, а что с ней будет? Говорят, на неё даже уголовное дело завели.

Журналистка кивнула, тяжело вздохнув.

– Что будет, я не знаю, – сказала она. – Но сделаю всё от меня зависящее, чтобы правда восторжествовала.


* * *


Электронные часы показывали, что до пары осталось десять минут. Девушка решила воспользоваться этим временем и поговорить с иностранцами из Намибии.

Чернокожие ребята, громко жестикулируя, общались на своём языке, когда Калинкова спустилась на второй ряд и подошла к ним. Она представилась, объяснив, кто она такая и зачем приехала. Африканцы приветственно кивнули ей и снова загалдели между собой. Потом один из них подошёл к журналистке и посмотрел ей в лицо своими большими глазами.

– Мы не будем говорить без Габриэлы, – начал он с акцентом, но вполне понятно.

– Здесь не только я. Приехали ещё мои коллеги с телевидения, они тоже скоро подойдут. Мы просто хотим узнать, что произошло тогда на набережной, – заверяла Калинкова.

– Мы уже рассказывали всё полицейским, – стоял на своём африканец. – А потом везде написали, что во всём виноваты мы.

В этот момент дверь снова открылась и в аудиторию вошёл молодой мужчина в очках со стройной фигурой и красивыми чертами лица. Он направился к первым рядам. По дороге он зыркнул на Калинкову так, что та потупила взгляд. Вошедший подошёл к студентке на первом ряду, что-то шепнул ей на ухо и занял место за проектором.

С первого ряда встала и подошла к Калинковой невысокая худая девчушка славянской внешности в блузке свободного покроя и тёмных брюках с большими карманами. Её волнистые каштановые волосы ниже пояса были завязаны в два хвоста.

– Простите, а вы из какой группы? – спросила она, глядя на Нику.

– Я журналист и пришла поговорить с ребятами по факту о нападении на них скинхедов на набережной. Я хочу как следует разобраться в этом, ибо полиция всё спихнула на студентку, которая их защищала.

Девушка понимающе кивнула и, аккуратно взяв Нику за локоть, увела вверх, к последним рядам и выходу.

– Вообще-то, у нас не приветствуется нахождение посторонних. Но коль вы по такому поводу, то ладно, – вкрадчиво заговорила она, осторожно посмотрев вниз зала. – Ребята напуганы, они в каждом видят врага и скорее всего не будут говорить с вами. Поэтому запишите мой телефон. Думаю, я смогу вам помочь. Меня зовут Таня.

Она продиктовала Нике свой номер и тут же попросила позвонить, чтобы сохранить её контакты.

– Если хотите остаться, сядьте на задний ряд и не особо мелькайте у профессора перед глазами, – шепнула Таня и спустилась на площадку для лекторов.

Зычным голосом девушка объявила:

– Внимание! Группы 121 и 121-ИН, для тех, кто ещё не взял учебник «Основы цвето-светового кода», подойдите после лекции за ним на кафедру. Профессор сказал, что его надо обязательно иметь при себе на сегодняшней лабораторной.

Калинкова пробралась к месту, где оставила своего коллегу и Васнецова. Шахматист всё это время с интересом наблюдал за ней.

– Я так понимаю, эта девушка – староста курса? – полушёпотом спросила Калинкова.

– Почти. Староста иностранной группы. Той самой, в которой учатся ребята, попавшие в переплёт на набережной. Её зовут Таня Тарасова, она из Приднестровья. Может собрать радиоприёмник любой сложности буквально «на коленке» из подручных материалов.

– Из Приднестровья?.. – задумчиво протянула Калинкова.

– Да, у нас учатся многие, кто приехал из горячих точек или регионов, в которых были вооружённые конфликты. Вон по центру сирийцы сидят. Возле них – две девушки из Ливии. А вот на предпоследнем ряду, аккурат перед нами – парни из Нагорного Карабаха.

– Это что, какая-то социальная программа? – удивилась журналистка.

– Скорее, так исторически сложилось, – вздохнул Васнецов. – В девяносто втором университет принял нескольких студентов из Приднестровья. Потом в Абхазии началась война, и в АКУ перевелись студенты из Сухумского физико-технического института. Чуть позже приехали двое из Боснии и Герцеговины… – Васнецов говорил, как будто читал открытую перед собой книгу. Ника поняла, что парень обладает феноменальной памятью, ещё когда брала у него интервью после чемпионата. – Студентов прибывало, а мест в общежитии было не так много. Заявления на перевод в АКУ поступали, а вот селить оказалось некуда. Один корпус и так на ладан дышал, часть блоков была непригодна для жилья. Денег у университета тоже не было. Многие студенты были согласны даже работать в свободное время и обеспечивать своё проживание сами, только бы продолжать здесь учёбу. Но тогда в АКУ молодой серб преподавал, про таких говорят «изобретатель от Бога». У него куча изобретений была, он получал из Европы и Южной Кореи отчисления от патентов. Этот изобретатель на свои средства отремонтировал первый корпус студенческого общежития и достроил второй. Впоследствии этот второй полностью передали иностранцам. Этого серба любили здесь все, пары его почти не прогуливали. Говорят, он любой, даже самый сложный и скучный материал мог прочесть таким образом, словно это была научно-фантастическая повесть.

Журналистка слушала Васнецова, затаив дыхание. Казалось, она забыла про Дорогина, который по-прежнему сидел с закрытыми глазами и наушниками в ушах, и про телевизионщиков, которые, по идее, должны были уже закончить запись синхронов с Магниевой и искать аудиторию, где находилась она и Дорогин. Воображение девушки рисовало картины военных конфликтов, горящие здания, людей, бегущих от войны. Почему-то вспомнился и рассказ Стешкина про его друга-серба, и одно из его наиболее выдающихся изобретений, названное «квантовой ловушкой». Нике было интересно, тот ли это человек, про которого сейчас говорит её собеседник.

– В 1999 году у него на родине началась война, – продолжал парень, – он туда уехал. А потом в АКУ получили известие, что он там погиб. Это было трагедией для университета… Знаешь, Ник, у нас здесь есть научные сотрудники и преподаватели, которые ничего толкового в своей жизни не сделали. Что есть они, что нет их… А вот Милоша Лучича до сих пор вспоминают. И изобретения его работают, студенты из зон конфликта приезжают сюда, как в цитадель, и второй корпус общежития, который он достроил за свои средства, продолжает их принимать.

Когда Ника услышала имя Милоша Лучича из уст молодого, одарённого шахматиста, теперь уже студента АКУ, у неё пробежали мурашки по коже. Это был именно тот человек, про которого ей рассказывал Стешкин. Который стал его лучшим другом, помогал ему, приезжал на вручение «Конструктора года», тогда как остальные его соратники объявили Стешкину бойкот. И который в последние минуты своей жизни позвонил другу не попрощаться, а «поболтать напоследок»…


* * *


Электронное табло на часах показало полтретьего. Раздался специальный звуковой сигнал, сообщающий о начале пары.

В аудиторию зашёл приземистый полноватый мужчина в очках с седыми волосами и такой же седой, почти белой, бородой. Бородач уселся за преподавательский стол и включил звук через небольшой микрофон, установленный в центре стола.

– Здравствуйте. Для тех, кто со мной ещё не знаком, сообщаю: меня зовут Альберт Эдуардович Графченко. На первом курсе я буду читать вам лекции по фотоэлектронике и цвето-световому коду и со мной же вы будете проходить практику. Сегодня у нас с вами первая, вводная лекция.

– Цвето-световой код был открыт абсолютно недавно. Его первые разработки были начаты в стенах нашего университета в 1980 году. В 1985 году был разработан проект, который предполагал создание единой системы дистанционного управления производственными объектами. Так, подобная аппаратура была установлена на Первом судостроительном, в Институте импульсных процессов и технологий, конструкторских бюро «Маяк» и «Ингульское». С развалом Советского Союза работы по внедрению единой общей системы затормозились, а после 1999 года были сведены на нет. Однако сам по себе метод нашёл применение в системах видеонаблюдения. Установки, использующие цвето-световой код, показали себя на практике более надёжными, чем аналоговые, использующие в своей основе бинарный код. Это выражается, в первую очередь, в защите от посторонних проникновений в систему. А сейчас я вам продемонстрирую принцип записи и возможные комбинации.

Профессор сделал паузу и подошёл к мужчине за проектором. Тот вывел на экран схему устройства, в которой Калинкова и Дорогин узнали странные пульты, которые они видели в кабинете у «дежурного по городу» Ивана Стешкина.

Ника смотрела и слушала, затаив дыхание. Ей казалось, что она прикасается к чему-то великому – тому, что должно было открыть новую эпоху.

– Ну что ж, перед тем, как разобрать принцип записи, начнём с небольшого экскурса в историю. Когда и кем был изобретён первый пульт дистанционного управления?

Девушка из Приднестровья подняла руку. Графченко жестом пригласил её подняться и ответить.

– Первый пульт дистанционного управления был изобретён великим физиком, инженером и изобретателем в области электротехники Николой Тесла. В 1898 году он представил пару радиоуправляемых катеров. Подавая радиосигналы со своего пульта, Тесла мог передвигать судно с разной скоростью, в разном направлении, выполняя весьма сложные маневры, – бойко заговорила она.

– Всё правильно, садитесь, – Графченко одобрительно кивнул.

Тем временем мужчина за проектором что-то шепнул профессору и показал рукой в сторону журналистки.

– Теперь вопрос посложнее. Что представляла из себя Общегосударственная автоматизированная система учёта и обработки информации? Где, когда и кем она была создана? – профессор сделал паузу, прошёлся по рядам, оглядывая аудиторию. – Теперь пусть кто-то с задних рядов ответит, – проговорил он, указывая рукой на Калинкову, сидящую в самом конце аудитории.

Ника почувствовала неловкость и даже побледнела. Ситуацию спас сидящий рядом Васнецов.

– Общегосударственная автоматизированная система учёта и обработки информации, сокращённо называемая ОГАС, представляла собой систему автоматизированного управления экономикой СССР, основанную на принципах кибернетики, которая включала в себя вычислительную сеть, связывающую центры сбора данных, расположенные в разных регионах страны. С предложением по созданию такой системы выступил Виктор Михайлович Глушков – руководитель Киевского института кибернетики, член многих академий наук и научных сообществ мира. Первым, кто поставил перед высшим руководством Советского Союза и научной общественностью вопрос о необходимости управления экономикой СССР в масштабах всей страны на основе повсеместного применения электронных вычислительных машин, сокращённо называемых ЭВМ, был Анатолий Иванович Китов, – уверенно и громко говорил Васнецов, словно читал по книге или конспекту.

– Хорошо, что вы это знаете, молодой человек, – кивнул профессор. – Однако, я спрашивал не вас, а девушку.

Он снова подошёл к мужчине, сидящему за проектором, и что-то шепнул ему на ухо. Тот оторвался от проектора и направился прямо к журналистам.

– Молодые люди, предъявите свои студенческие, – обратился мужчина к сидящим на заднем ряду.

Васнецов полез в сумку и достал пластиковую карточку с голограммой университета и персональными данными.

– Теперь ваши, – попросил он, обращаясь к Дорогину с Калинковой.


* * *


Мужчина стоял над ними. Артур уже открыл рот, чтобы сказать, что студенческий забыл дома, но Ника спокойно открыла рюкзак, показав удостоверение журналиста.

– Выйдем в коридор. Нам надо поговорить, – спокойно сказал мужчина.

Уже в коридоре он представился.

– Меня зовут Денис Владленович Графченко, и я являюсь старшим научным сотрудником. Вы хотели взять интервью у профессора?

– Да, – бойко ответила Ника.

– А по какому поводу?

– Мы разбираемся с инцидентами, в которых пострадали иностранные студенты вашего вуза. И считаем, что профессор тоже мог бы дать нам свой комментарий, озвучить своё мнение по этому поводу, – тут же приукрасила журналистка.

– Тогда вам придётся подождать. У профессора сейчас пара, но по её окончании у него будет небольшой перерыв перед лабораторной и он сможет ответить на ваши вопросы, – сказал научный сотрудник.

– Мы бы хотели подождать в аудитории, – настаивала Калинкова.

– Это исключено, – перебил Денис Графченко. – Наш вуз подконтролен нескольким министерствам, и даже материалы, читаемые на лекциях, имеют стратегическое назначение. Тем более, в процессе обучения студентам демонстрируются разработки, на которые только поданы заявки и ещё не получен патент. Информация об этих изобретениях и их публикация в прессе может привести к хищению интеллектуальной собственности. Поэтому приношу свои извинения, но в аудитории вы находиться не сможете.

– Нам стоять под дверью? – продолжала журналистка.

– Вы можете подождать профессора возле кафедры, там есть стулья, она расположена на этом же этаже. А сейчас позвольте ваши удостоверения, я перепишу данные.

Ребята молча протянули свои «ксивы». Денис Графченко сфотографировал их на свой мобильный и вернул обратно. После этого мужчина зашёл в аудиторию, закрыв за собой дверь. Проводив научного сотрудника взглядом, Дорогин с укором посмотрел на подругу.

– Слушай, Ник, нам вообще-то негритянка была нужна. Какого хрена мы должны идти на кафедру и брать комментарий у какого-то профессора? Да и что он может нам сказать по поводу этой истории?

– Дело не только в этой истории, – начала объяснять Ника. – Тут другое. Стешкин мне рассказывал, что именно профессор Графченко подбил Агату на бойкот. Вот я и хочу подойти на кафедру и поговорить с ним.

– И что теперь? Это их внутренние дела, мы какое отношение имеем к этому? Или ты собралась этого старикашку к совести взывать? – раздражительно проворчал Дорогин. – Ника, не дури. Давай сейчас дождёмся Алютиной, пообщаемся с африканкой – и в редакцию: ты – писать, я – обрабатывать фотки.

– Артур, ну пока Юлька не звонит, давай всё-таки на кафедру, – девушка посмотрела на него умоляющими глазами.

Её напарник сдался. Они пошли по длинному коридору университета. Дорогин вдруг резко остановился. Калинкова непонимающе глянула на него.

– Ника, видишь того азиата? – тихо начал фотокор, показывая на парня, который остановился недалеко от них.

– Вижу, и что?

– Он преследует нас, начиная с лекционного блока.

Ника посмотрела на иностранца. Он просматривал свой мобильный, периодически бросая цепкие взгляды на чужаков. Калинковой даже показалось, что Дорогин прав. Дойдя до кафедры, Калинкова ещё раз обернулась и встретилась глазами с иностранцем.

Тут дверь кафедры распахнулась и оттуда выпорхнула высокая женщина в очках с кипой бумаг. Она устремилась по коридору.  Через открытые двери Ника посмотрела вовнутрь.

– Никого. Давай зайдём, – предложила она.

– Угу, прямо на глазах у этого! – процедил Артур и осёкся. Азиат как будто испарился.

Ребята какое-то время постояли у приоткрытой двери, но любопытство превозмогло. На специальных стеллажах, стоящих вдоль стен, располагались различные приборы, антенны различных форм и конструкций, разнообразные пульты. Некоторые из них имели семь кнопок, располагающихся в спектральном порядке. Возле каждой кнопки был вращающийся рычаг и индикатор – всё как на панелях в кабинете у Стешкина.

На квадратном столе в центре помещения лежали стопки учебников «Основы цвето-светового кода». Проходя мимо, журналистка зацепила одну из них. Несколько стопок завалились, толкая одна другую, подобно домино. Книги посыпались на пол, свалив профессорский портфель.

Ребята замерли. Дорогин выглянул в коридор – там всё было тихо. Осторожно выдохнув, ребята начали собирать учебники и складывать обратно в стопку.

Потом Ника аккуратно подняла ­портфель. Из него выпали какие-то комплекты чертежей и листы формата А4. Разнервничавшись, девушка начала их вталкивать обратно, однако листы в её руках не слушались, упорно отказываясь ложиться аккуратной стопкой. Тогда Ника достала беспорядочную кипу бумаг из портфеля и начала их перекладывать по одной. Тут девушка дошла до листа, на котором было напечатано:


ЗАЯВЛЕНИЕ НА ВЫДАЧУ ПАТЕНТА НА ИЗОБРЕТЕНИЕ
ЗАЯВИТЕЛЬ:  ООО «GARANT-IT»
НАЗВАНИЕ ИЗОБРЕТЕНИЯ: «КВАНТОВАЯ ЛОВУШКА» 
АВТОР ИЗОБРЕТЕНИЯ: ГРАФЧЕНКО АЛЬБЕРТ ЭДУАРДОВИЧ


– Ничего себе. Что это? – воскликнула Калинкова, глядя на листок округлившимися глазами.

– Что ещё? – отозвался Дорогин, который укладывал последнюю стопку учебников на стол.

– Квантовая ловушка!.. Но её придумал Милош Лучич. При чём тут Графченко?

– Ничего не понял, – мотал головой Дорогин. – Проясни.

– Стешкин мне рассказывал про уникальное научное открытие, которое совершил его друг. И это был отнюдь не Графченко. Однако в патенте на разработку стоит его фамилия. Здесь явный плагиат и подлог документов…

Она на автомате достала мобильный телефон и сфотографировала листок.

– И у кого вы здесь собрались брать комментарий? – раздался за спиной сердитый голос Дениса Графченко. – Я же сказал: подождите возле кафедры, а не внутри…