12. 4 Типы людей. Сущность и личность

                Из книги «В поисках чудесного» П.Д. Успенского (слова И.Г. Гурджиева):

 (стр. 309) «Каждый из вас встречал, вероятно, в своей жизни людей одного и того же типа. Такие люди часто даже внешне похожи друг на друга, и их внутренние реакции совершенно одинаковы. То, что нравиться одному, понравится и другому; что не понравится одному, не понравится  другому. Вы должны помнить о таких случаях, потому что, только встречаясь с типами, сможете изучать науку о типах. Другого метода нет. Всё прочее – воображение. Вы должны понять, что в тех условиях, в которых вы живёте, невозможно встретить больше шести-семи типов, хотя в жизни существует большее число основных типов. Остальное – это их сочетания».

                Сколько же всего существует основных типов?

«Некоторые говорят, что двенадцать. Согласно легенде, двенадцать апостолов представляли двенадцать типов. Другие говорят, что их больше».

                А можем ли мы узнать эти двенадцать типов, то есть их определения и признаки?

«Как это вы не понимаете, что, если бы на него можно было дать ответ, такой ответ уже давно был  бы дан. Но всё дело в том, что, пользуясь обычным языком, невозможно определять типы и их различия. А тот язык, на котором дать определение можно, вы пока не знаете и ещё долго не узнаете. Здесь совершенно то же, что и с «сорока восьмью законами». Кто-то неизбежно спрашивает, нельзя ли ему узнать эти сорок восемь законов. Как будто бы это возможно! Поймите, вам даётся всё, что можно дать. С помощью данного вы должны найти остальное. Но я уверен, что напрасно трачу время, рассказывая это. Вы не понимаете меня – и ещё долго не поймёте. Подумайте о разнице между знанием и бытием. Есть вещи, для понимания которых необходимо другое бытие».

                Но если вокруг нас существует не более семи типов, почему же нам нельзя знать их, то есть знать, в чём состоит главная разница между ними; и таким образом распознавать и различать их при встречи?

«Вы должны начинать с себя и с наблюдения за тем, о чём я уже говорил. Иначе это будет знанием, которым вы не сумеете воспользоваться. Некоторые из вас думают, что можно видеть типы; но то, что вы видите, - это вовсе не типы».

                Может быть их нужно чувствовать? Думаю, типы связаны с психикой (душой) человека.

«Чтобы видеть типы, надо знать свой собственный тип и уметь «отправляться» от него. А чтобы знать свой собственный тип, нужно изучить всю свою жизнь с самого начала, знать, почему и как всё случалось. Я хочу дать вам всем задание, одновременно общее и индивидуальное. Пусть каждый из вас расскажет в группе о своей жизни. Всё нужно рассказать подробно, не приукрашая и не скрывая. Подчеркните главное и существенное, не останавливаясь на деталях. Вы должны быть искренними и не бояться, что другие воспримут это неправильно, потому что все находятся в одинаковом положении. Каждый должен раскрыть себя, показать себя таким, каков он есть. Это задание лишний раз разъяснит вам, почему ничего нельзя выносить из группы. Никто не посмел бы говорить, если бы заподозрил, что сказанное им в группе будет повторено за её пределами. Он должен быть вполне убеждён, что ничего не будет повторено. И тогда он сможет говорить без боязни, понимая, что и другие станут поступать так же».

Из слов Успенского:

«Честно говоря, все эти попытки ни к чему не привели. Одни рассказали слишком много, другие – слишком мало. Некоторые углубились в ненужные детали и в описание того, что они считали своими особыми и оригинальными чертами, другие сосредоточились на своих «грехах» и ошибках. Но всё это вместе взятое, не дало того, чего, очевидно, ожидал Гурджиев. Результатом оказались анекдоты или биографические воспоминания, которые никого не интересовали, семейные хроники, вызывающие у людей зевоту. Что-то оказалось неверным, но что именно – не могли решить даже те, кто старался быть как можно более искренним. Помню свои собственные попытки. Во-первых, я старался передать впечатления раннего детства, которые казались мне психологически интересными, потому что я помнил себя с очень раннего возраста и сам удивлялся некоторым из этих ранних впечатлений. Однако они никого не заинтересовали, и вскоре я понял, что это – не то, что от нас требуется. Я продолжал рассказ, но почти тут же почувствовал, что есть много вещей, которые я не имел ни малейшего намерения рассказывать. Это было неожиданное открытие. Я принял идею Гурджиева без возражений и думал, что без особых затруднений смогу рассказать историю своей жизни. Но на деле это оказалось совершенно невозможным. Что-то внутри меня выказывало столь яростный протест, что я даже и не пробовал бороться с ним и, говоря о некоторых периодах своей жизни, стремился дать только общую идею и общий смысл фактов, о которых не желал рассказывать. В этой связи я заметил, что, когда я заговорил таким образом, мой голос и интонации изменились. Это помогло мне понять других: я начал слышать, как они, рассказывая о себе и своей жизни, тоже говорили разными голосами и с разными интонациями. Возникали интонации особого рода, которые я впервые услышал у себя и которые показали мне, что люди желают что-то в своём рассказе скрыть; их выдавали интонации.

В следующий приезд Гурджиева в Петербург мы рассказали ему о наших попытках. Он выслушал нас и сказал, что мы не умеем отделять «личность» от «сущности».

«Личность скрывается за сущностью, а сущность за личность; и они взаимно прикрывают друг друга. Как бы вы  отделили своё собственное от того, что не является вашим? Необходимо думать, необходимо выяснить, откуда появилась та или иная ваша характерная черта. Необходимо понять, что большинство людей, особенно вашего круга, имеет очень мало своего собственного. Всё, что у них есть, оказывается чужим, большей частью украденным; всё, что они называют идеями, убеждениями, взглядами, мировыми константами, - всё это украдено из разных источников. В целом это и составляет личность; и всё это надо отбросить».

                Однако вы сами говорили, что работа начинается с личности.

«Совершенно верно, потому что, прежде всего, мы должны точно установить, о чём мы говорим, о каком моменте в развитии человека, о каком уровне бытия. Сейчас я говорил о человеке в жизни, безотносительно к работе. Такой человек, особенно если он принадлежит к «интеллигентному классу», почти целиком состоит из личности. В большинстве случаев его сущность перестаёт развиваться в очень раннем возрасте».

                Получается, что технический прогресс человечества тормозит развитие сущности?

«Я знаю уважаемых отцов семейств, профессоров с идеями, известных писателей, важных чиновников, кандидатов в министры, сущность которых остановилась в развитии примерно на уровне двенадцатилетнего возраста. И это ещё не так плохо. Случается, что некоторые аспекты сущности останавливаются на возрасте пяти-шести лет, а дальше всё кончается; остальное оказывается чужим; это или репертуар, или взято из книг, или создано благодаря подражанию готовым образцам».

                Подражание окружающим – это основное свойство ребёнка при рождении. Иначе он не сможет вписаться в физический мир, в человеческое общество. То есть вначале происходит развитие личности.  Чем же характеризуется развитие сущности? Что необходимо приобрести человеку, чтобы сущность развивалась? Думаю, что это развитие высших чувств человека. Именно до пяти-шести лет дети живут чувствами, затем происходит распухание Эго, то есть желание выделиться над остальными. Ребёнок начинает играть разные роли, надевать различные маски. Но это происходит не у всех. У некоторых сущность берёт верх над личностью, и развивается, влияя на личность.

«Я не сомневаюсь, что, по крайней мере, некоторые из вас искренне хотели выполнить моё задание, то есть рассказать историю своей жизни. В то же время они видят, что не могут сделать этого и даже не знают, с чего начать. Имейте в виду, что рано или поздно вам придётся пройти через это. Это, как говорится, одно из первых испытаний на пути, не пройдя которое никто не сможет   двинуться дальше.

Вы не понимаете, что значит быть искренним. Вы настолько привыкли лгать себе и другим, что не в состоянии найти слова и мысли, когда желаете говорить правду. Говорить о себе правду очень трудно. Но прежде, чем её говорить, нужно её знать. А вы даже не знаете, в чём заключается правда о вас. Когда-нибудь я укажу каждому из вас его главную черту или его главный недостаток. Тогда станет ясно, поймёте вы меня или нет».

Из слов Успенского:

(стр.316) «Однажды Гурджиев сказал, что хочет провести опыт по отделению личности от сущности. Всех нас это очень заинтересовало, так как он уже давно обещал «опыты», но до сих пор их не было. О методах я рассказывать не буду, а просто опишу людей, которых он избрал для опыта в первый вечер. Один был уже не молод; это был человек, занимавший видное положение в обществе. На наших встречах он часто и много говорил о себе, о своей семье, о христианстве, о событиях текущего момента, связанных с войной, о всевозможных «скандалах», которые вызывали у него сильное отвращение. Другой был моложе; многие из нас не считали его серьёзным человеком. Очень часто он, что называется, валял дурака или вступал в бесконечные формальные споры о той или иной детали системы безотносительно к целому. Понять его было очень трудно: даже о простейших вещах он говорил безпорядочно и запутанно, самым невероятным образом смешивая все возможные точки зрения и слова, принадлежащие разным категориям и уровням.

На следующий день (после проведения опыта) никто из них ничего не помнил. Гурджиев объяснил нам, что у первого всё, что составляло предмет его обычного разговора, тревог и волнений, заключалось в личности. И когда личность погрузилась в сон, ничего этого практически не  осталось. В личности другого было много чрезмерной болтовни; однако за личностью стояла сущность, знавшая столько же, сколько и личность, и знавшая это лучше; и когда личность заснула, сущность заняла её место, на которое имела гораздо больше права.

- Заметьте, что против своего обыкновения он говорил очень немного, - сказал Гурджиев, - но он наблюдал за вами и за всем происходящим, и от него ничего не ускользнуло.

- Какая же ему от этого польза, если он ничего не помнит? – спросил кто-то из нас.

- Сущность помнит, - ответил Гурджиев, - забыла личность. И это было необходимо, иначе личность исказила бы всё и всё приписала бы себе».