Охота. Драконы. Отрывок

 Лошади увязли в глубоком снегу. Пришлось спешиться. Королевских способов ходьбы на лыжах не придумали.

 Граф взмок от пота. Норманны его бросили, посчитав, что с лыжни франк никуда не денется, коль не захочет околеть, доберётся до охотничьей хижины. Если старику Харду приспичило взять лысого на охоту, пусть сам с ним возится.

 Балдуин тяжело волочил подбитые коротким мехом лыжи и малодушно мечтал о смерти. Помирать высокородный граф не собирался, но почему не пожалеть себя несчастного? Стемнело. След охотников всё время шёл в гору. Балдуин несколько раз останавливался и отдыхал, повиснув на  воткнутом в снег охотничьем копье. Ноги от напряжения жалко дрожали. Хотелось пить. Граф жевал снег. От жажды помогало плохо, но остановиться не мог. Наконец долгий подъём кончился. Лес расступился.

 Балдуин застыл раздавленный величием открывшейся взору картины. Вся бездна чёрного неба над головой от края до края было наполнена колючими звёздами. Заснеженная, волнистая равнина, покрытая редкими стволами сосен и чёрных ёлок, словно начищенное серебро, мягко светилась отраженным светом, льющимся сверху. Ледяные снежинки вспыхивали подвижными, разноцветными огоньками, словно россыпь драгоценных камней. От нестерпимой, мёртвой красоты хотелось укрыться. Балдуин закрыл глаза и почувствовал себя маленьким и ничтожным.

 После долгого подъёма идти по равнине показалось почти приятно. Спуск в чёрную от глубины долину неожиданно выскочил под ноги. Граф огляделся. Никто не видит. Сел по-мальчишески верхом на древко копья словно на лихого скакуна и оттолкнулся от склона.



 Медвежья охота сразу не задалась. Из логова, присмотренного с осени, зверь ушёл. Пришлось рыскать по лесу в поисках другой берлоги.

 Неуклюжий франк сломал лыжу. Хард злился, бранил всех, кто попадался под горячую руку. От ворчания нудного старикашки охотники разбежались по лесу, как зайцы, бросив вождя с его франкским приятелем. Мол, господин, сиди на месте, жги костёр, мы найдём зверя и приведём тебя прямо к логову. Тебе для поддержания статуса умелого охотника останется только копьецом ткнуть, а тут уж мы, твои верные слуги, доделаем своё дело.

 Балдуин кое-как починил лыжу. Сидеть у костра было мокро и холодно. Решили идти к хижине. Граф перелез через занесённый снегом кедровый выворотень, как мехом опушённый желтоватым снегом. Хард — следом. Едва старик увидел жёлтый иней на корнях, лицо переменилось.

 «Стой!» - приказал он сдавленным шёпотом. Франк недоуменно уставился на норвежца. «Берлога, - прошипел Хард и съехал с сугроба к Балдуину, - зверь там. Видишь жёлтый куржак от дыхания. Будем брать!»

 Граф ни разу не участвовал в медвежьей охоте и подумал, что может быть надо позвать помощников, но решил не лезть с советами к опытному человеку. Норвежцу, по его рассказам убившему не один десяток медведей, лучше знать что делать.

 Люди отошли от логова. «Сруби шест!» - приказал ярл франку и принялся стягивать чехол из кожи с широкого и длинного наконечника охотничьего копья, к основанию которого был прикручен крепкий рог. Старик сам таскал тяжеленную рогатину и никому не давал к ней даже притронуться.

 «Тычь жердь в логово. Как хозяин её схватит, дай мне знать и будь готов!» - наказал Хард. От близкой опасности старик словно помолодел. «К чему быть готовым?» - думал Балдуин, подступая к берлоге с жердью как с копьём наперевес. Старый охотник об этом не сказал.

 Стараясь держаться утоптанной площадки, граф ткнул в сугроб. Жердь ушла в пустоту. Пришлось шагнуть в снег. Провалился по пояс. Надеясь, что в берлоге никого нет, Балдуин ткнул снова. Конец жерди упёрся в твёрдое. Граф ударил сильнее. Терпеть такой удар ни один зверь не станет. Там точно никого не было. Балдуин недоуменно обернулся к норвежцу.

 Сугроб словно взорвался изнутри. От свирепого удара жердь вылетела из рук графа. Высокородный франк плюхнулся в снег. Это его спасло. Огромный зверь перелетел через франка и напал на ярла. Норвежец всадил копьё медведю в шею. Острый стальной наконечник разрезая жилы и сосуды, дробя позвонки, вошёл в грудь по рог-перекладину и упёрся. Медведь яростно захрипел, забил когтистыми лапами, стараясь достать охотника задел рогатину. Хард не удержал, оскользнулся, упал на колени. Медведь громко рыкнул, выбил древко из рук человека, разинул страшную пасть. Слюна смешивалась с кровью и падала на снег. Время словно остановилось.
 
 Пережитый первобытный страх вызвал в груди франка неистовую ярость. С диким воплем Балдуин выскочил из сугроба, подбежал к чудищу сзади и принялся бить медведя топором по черепу.

 От частых ударов зверь присел на задние лапы и замотал головой. Хард на четвереньках проворно, как ящерица, юркнул за толстую колоду.
 Медведь повернул голову в сторону нового убийцы. Из распоротой груди хлестала кровь и красила сугроб красным. Раскрытая рана клокотала пузырями и парила на морозном воздухе. Вымещая страх, франкский граф продолжал бить топором зверя, превращая медвежий череп в кровавое месиво.

 Помятый норвежец вылез из-за колоды. «Чего орёшь? Зверь давно мёртв», - сказал ярл Балдуину. Старик немного помялся и попросил: «Помалкивай о нашем конфузе. Я не забуду о твоей услуге!» «О твоём конфузе», - подумал франк, но удержал обидные слова и молча поклонился.

 В берлоге охотники нашли двух новорожденных медвежат. Малыши по-детски плакали и звали мать, пока граф их не зарезал.

 Вечером Балдуин вышел из хижины, чтобы помочиться и наткнулся на подвешенную за передние лапы освежеванную тушу. Без шкуры медведица походила на голую бабу, распяленную между деревьев.