Кусь, кусь...

   В детстве я очень любила на летних каникулах ездить в пионерский лагерь. Даже сбегала из дому на пункт сбора и без путёвки уезжала. И только в лагере при приёме детей сей поступок, естественно, обнаруживался, и меня либо отправляли назад, вызывая маму, либо принимали, если были места, опять же вызывая маму. Она приезжала, платила деньги, и я, счастливая, топала в палату, где уже размещались девчонки, приехавшие на легальных правах…

      Вот в один из таких своевольных приездов, я сидела, «пристёгнутая» приказом старшей пионервожатой «никуда не выходить», в пионерской комнате, ожидая приезда мамы. Наблюдая шевеление народа на территории лагеря через окно, я играла с паутами, которые здесь водились миллионами и были явными конкурентами лесных комаров по поеданию человеческих тел, так как жалили не менее колюче, чем комары, а может, и более.

      Но месть за причинённые боли этим живностям была придумана детьми не менее безжалостная, чем их укусы. Мальчишки обрывали им крылья и отпускали обескрыленных ползать по окнам или по земле. Иногда бросали на муравейники, где их благополучно умерщвляли муравьи и радостные, большими группами, тащили их тушки в свои кладовые на хранение.

      Я сидела возле окна и наблюдала ползание бедных паутов по окну пионерской комнаты. Кто-то  передо мной устроил здесь место казни, поскольку количество несчастных было не менее десяти штук. Так было жалко! Они тоненько жужжали, но ползали и ползали… Ещё удивило то, что здоровые особи не обращали на них внимания, летали себе и летали…
      Мне наскучило это дело, устала жалеть бедных насекомых и безучастно смотреть в окно. Я решила погулять по дорожкам лагеря. Удивительно, но на меня тоже никто не обращал внимания. Ходила, как эти пауты без крыльев, а вокруг меня бегали, кричали, играли дети, проходили быстрыми шагами или почти бегом взрослые - то с подушками, то с горнами, то с какими-то бумажками… Такое ощущение ненужности и одиночества…

      Надо сказать, что я очень любила рыться во всяких лесных кучках, образованных то хвоей сосенок, травками, то мелкими зверьками или листьями неизвестных мне пород деревьев. Мне всё время казалось, что под ними есть что-то такое интересное, типа клада с сокровищами…
      В своих мечтаниях о лесном кладе я нашла длинную палку и практически вышла за территорию лагеря… Тишина… Отдалённо слышу голоса и музыку, играющую в лагере. Дорожка, бугорок… Шур, шур — ничего… шур, шур - опять ничего. Сзади раздаётся жужжание. Думая, что это зловредные пауты, отгоняю их палкой и иду дальше… Кусь — долбанула себя ладошкой по лбу… затихло… иду дальше. Ещё бугорок. Интересный какой, очень много хвои, вся шевелится… что бы это могло быть? Палка мне в помощь… Шур, шур – что-то зловеще зажужжало ещё громче… «Ай… Ой!!!!!!" - из раздолбанного мною бугорка вылетает полчище … ОС… Они кружат над моей головой, перед лицом… Я оцепенела,  смотрю на них ошалелыми глазами… Сзади кусь, кусь по ноге, по рукам… «ААААААААА, мамааааа!!!!», - я рванула в сторону лагеря, не помня себя… Жужжание всюду… Кусь – глаз, кусь — щека… Кусь, кусь… Ощущение, что всюду одни кусь и жужжание… Залетев на территорию лагеря вместе с этим роем, прихватив по пути еще пару ребятишек, которые теперь бежали вместе со мной — куда? - да знать бы… Сквозь слёзы и вопли увидела старшую пионервожатую и еще какую-то тётку, махающих полотенцами с целью отогнать от себя эту дикую стаю… ничего не помогает - рой атакует, распаляясь злобным жужжанием, прихватив с собой в атаку паутов, желающих отомстить за казни своих  соплеменников… Бой не на жизнь, а на смерть…
    И тут хлынул дождь... На меня, на двух ребят, что бежали следом за мной, на этих двух самоотверженных тёток… Это сторож лагеря, дядя Игорь, включил воду и поливал нас из шланга, отгоняя таким образом атакующую армию ос и паутов... Я упала на землю, упали ребятишки. Только тётки, одной из которых оказалась моя мама, стояли под этим ливнем в облепившиих их тела мокрых платьях…
    Когда, наконец, всё закончилось и меня подняли из обильной лужи, я увидела, что стою в кругу смеющихся детей и взрослых. Конечно, лицо, руки, ноги - всё распухло и ужасно жгло… чуть лучше выглядели двое других, они ведь только «последки» схватили, у пионервожатой был огромный волдырь на большом пальце руки (как так?). Палец не сгибался, был жирный и красный. А у моей мамы… синел фингал на щеке… короче, картина «Войско Мамая после битвы с русичами».
     Возле нас уже колготилась с мазями медицинская сестра. Она боялась, что у кого-то, особенно у меня, возникнет болевой шок. Переживала и требовала, чтобы меня срочно везли в город в больницу. Была готова сейчас же сделать мне обезболивающий укол и положить на два дня в санчасть лагеря… Да-да-да! - укол и в санчасть лагеря… Да-да-да!.. - я прыгала и хлопала в ладоши…

      Очнулась я на следующий день, лёжа на белых простынях…  Ура! Санчасть лагеря! Рядом на тумбочке стояла манная каша и кисель…