Иван Фролович

  Как старый крот, он вылез из своей норы, подслеповато щурясь и улыбаясь чему - то неведомому. Надев старое пальто, стоящее колом, не дающее уже тепла, а только колющее тело через подклад, да тянущее ещё сильнее к земле. Неловко вытолкнул своё тело в холод улицы, под свет редких, покосившихся фонарей. Грязь и лужи застыли, вскопанная земля на газоне у дома, в которой ещё вчера можно было увязнуть с хлюпаньем, влипнув в неё как муха в варенье, сегодня была тверда как камень.

 
  Всё меняется в природе, меняется и Иван Фролович. Становясь всё нелюдимее, всё старее и всё непонятнее для других. Выходит из квартиры только в тёмное время суток,  с вечера до рассвета. В квартире нет телевизора и радио. Обстановка спартанская, ничего лишнего. Всего минимум. Если этот минимум в мебели, в одежде, выставить на улицу, так никто не позарится, пройдёт мимо и подумает ещё, что за хлам?

 
  В движениях тела, Иван Фролович был скуп. Лежал на кровати. Не меняя позы долгое время сидел или стоял, изредка разминая мышцы. Мог тихо смеяться подолгу, вытирая слёзы клетчатым носовым платком.

   
  Вот и сейчас он улыбается, шагая по стылой грязи. Уверенно идёт знакомым маршрутом, вдыхая холод с привкусом горелых листьев. Через сорок минут он на кладбище. Щурясь в темноте, натыкаясь на ветки, он идёт по узким тропкам между оградок старых захоронений.

 
  Светит только луна, да где - то вдали, у избушки сторожа тускло мерцает желтоватый свет фонаря, видимый только потому, что деревья стоят голыми, скинув листву.

 
  Иван Фролович опустился на лавку перед тремя небольшими холмиками. Вытащил из - за пазухи бутылку водки и поставил рядом. В свете луны, на лавке забелела смятая газета. Иван Фролович извлёк какую - то снедь, сваренные в крутую яйца, репчатый лук, хлеб. Аккуратно разложил на газете. Бумажное лицо какого - то артиста накрыла крупная щепоть соли.

   
  Иван Фролович оживился, тихо и нежно о чём - то говорит с холмиком посередине. Выпил и не закусив гладит холмики, что по краям. Смеётся, долго. Достаёт клетчатый платок, утирает слёзы.

   
  Постепенно бутылка опустела, пальцы сминают газету с мусором, прячут её в карман. Он ласково гладит мёрзлую, окаменевшую землю, долго прощается. Идёт домой известной дорогой, нелюдимый, непонятный, непростительно старый...


  Тихо и темно, слышно только как хрустит лёд, покрывающий большую чёрную лужу.

 
  03.11.2020.