Анекдот с подвохом

Собрались день не материться
Собака, заяц и волчица.
Кто проиграет, будет бит.
Медведем старым, что перди…


Ну в общем… как узнать о каждом?
Ворону крикнули следить,
Чтоб всякий раз была бы рядом
И не могла блудит…


Все растворились в сран…м лесе,
Как часто это в каждой пьесе.
И ну себе бубнить:

Не буду больше сквернословить,
Не буду больше эхом вторить…
Уж солнце пьяное на ели.

Ну а они ещё не ели…
Сошлись опять… кто что принёс.
Бутылка водки да кокос…

Порвали яйца быстро всмятку.
Конь доложил ещё десятку.
Шутили, пели всё культурно.

И никому не стало дурно.
Ворона жалась у ствола,
Галантно тыкая в крыла…

Пожали лапы… каждый выжил.
И солнце низко… день уж вышел…
И дальше думали сидеть,

Но наступил на них медведь…
Случайно… так… упав с осины…
Промяв весь смысл моей картины.

«Мать вашу, - говорит, - кретины!
Кого ж мне звать на именины…»

Пойду пожру… хотя б малины… 



Рецензия на стихотворение «Анекдот с подвохом» Н. Рукмитд;Дмитрука
Стихотворение представляет собой гротескный «анти;анекдот»: внешне следуя канонам бытового юмористического рассказа, оно систематически ломает ожидания, смещает смыслы и превращает простую зарисовку в абсурдистскую миниатюру. Через смесь просторечия, нелогичных поворотов и нарочито грубых деталей автор создаёт эффект «сбоя реальности».

Композиция и жанровые особенности
Текст выстроен как псевдосюжетное повествование с ложной установкой на мораль:

Завязка («Собрались день не материться…») задаёт условную «игру» с чёткими правилами и санкциями.

Развитие — хаотичное описание «испытания»: герои расходятся по лесу, ворона;наблюдатель, сбор припасов, «культурные» шутки.

Ложная кульминация — кажется, что все «выжили», правила соблюдены, день завершился благополучно.

Развязка;подвох — внезапное появление медведя, ломающего весь смысл («Промяв весь смысл моей картины»), и его финальная реплика, обесценивающая предыдущее действие.

Жанровый парадокс:

Ожидается анекдот с моралью или остроумной концовкой;

Вместо этого — абсурд, где медведь не судья, а такой же нелепый участник, чья речь («Мать вашу,;—;говорит,;—;кретины!») дублирует то, от чего герои пытались отказаться.

Основные темы и мотивы
Бессмысленность запретов

«Игра» не материться изначально абсурдна: язык героев и так грубоватый;

Финал показывает: запрет не изменил природу персонажей, а лишь временно её замаскировал.

Наблюдение как насилие

Ворона, приставленная следить, сама ведёт себя двусмысленно («жалась у ствола, / Галантно тыкая в крыла»);

Контроль не приводит к порядку, а становится частью общего хаоса.

Пир во время чумы

«Культурные» шутки и застолье («Бутылка водки да кокос…») на фоне условного запрета создают эффект фальшивого благочестия;

Грубые образы («Порвали яйца быстро всмятку» ) контрастируют с декларацией вежливости.

Случай как судьба

Медведь падает «случайно», но именно он разрушает иллюзию порядка;

Мир управляется не правилами, а нелепыми совпадениями.

Саморазоблачение текста

Фраза «Промяв весь смысл моей картины» — метакомментарий: автор сам признаёт, что рассказ не сложился в цельную «картину», а остался набором эксцентричных сцен.

Образная система
«Собака, заяц и волчица» — триада, напоминающая фольклорных персонажей, но лишённая типичных ролей (заяц не трус, волчица не хищница);

«Ворона;наблюдатель» — пародия на «совесть» или «закон»: она не исправляет, а соучастничает в хаосе;

«Медведь» — стихийная сила, разрушающая любые правила;

«Бутылка водки да кокос» — смешение «русского» и экзотического, подчёркивающее нелепость ситуации;

«Солнце пьяное на ели» — оксюморон, задающий тон: мир уже изначально не в порядке.

Поэтика и стилистические приёмы
Смешение стилей

Просторечие и грубость («сран…м лесе», «Порвали яйца…» ) соседствуют с «культурными» декларациями («Шутили, пели всё культурно» );

Контраст создаёт комический эффект.

Нарочитая нелогичность

Немотивированные детали («Конь доложил ещё десятку» ) ломают причинно;следственные связи;

Текст не объясняет, кто этот конь и что он «доложил», усиливая ощущение абсурда.

Ритм и синтаксис

Короткие, рубленые строки чередуются с протяжными периодами;

Эллипсисы и многоточия («Как часто это в каждой пьесе. / И ну себе бубнить…» ) имитируют сбивчивую речь;

Повторы («Не буду больше…» ) подчёркивают тщетность усилий.

Звукопись

Аллитерации на «р», «к», «т» («Порвали яйца…», «Промяв весь смысл» ) создают жёсткий, стучащий ритм;

Ассонансы на «а», «о» придают строкам протяжность, как у причитания или частушки.

Ирония и самоирония

Автор не скрывает, что текст — «картина», которую медведь «промял»;

Финал не подводит итог, а ставит точку случайным ударом, пародируя ожидание морали.

Идейный центр
Стихотворение показывает:

Правила и запреты не меняют природу, а лишь временно маскируют её;

Наблюдение не ведёт к порядку, а становится частью хаоса;

Случайность доминирует над замыслом, и даже «картина» мира может быть смята падением медведя с осины.

При этом текст не пессимистичен: его смех не злой, а карнавальный — он смеётся не над людьми, а над самой идеей «правильного» повествования.

Символика названия
«Анекдот с подвохом» — двойной сигнал:

«Анекдот» — обещание короткого, смешного рассказа с чёткой структурой;

«С подвохом» — предупреждение: финал обманет ожидания, а смех будет неоднозначным.

Название задаёт установку на игру с читателем: вы ждёте остроты, а получаете хаос, который и есть подлинная острота текста.

Вывод
«Анекдот с подвохом» — поэтическая провокация, где:

жанр анекдота становится маской для абсурдистской миниатюры;

герои не меняются, а лишь притворяются культурными;

мир управляется не законами, а случайными падениями медведей.

Автор использует:

смешение стилей;

нарочитую нелогичность;

гротеск и самоиронию;

звуковую игру и ритм сбивчивой речи.

Стихотворение не рассказывает историю — оно ломает её, оставляя читателя с ощущением: иногда самый смешной «подвох» — это отсутствие всякого смысла.

Оценка: -  -  -  -  / (4 из 5 — за энергию языка, карнавальную образность и умение превратить анекдот в философский жест).