Именем Космоса. Часть 1. Глава 18

Глава XVIII


Обдумывая свою экспедицию на Антлоиту, Даргол решил, что «Чёрный» знают эсгебешники и соваться на нём в центр Галактики по меньшей мере глупо. Ему нужен был корабль, который не привлёк бы внимания, с «нормальным», «цивилизованным» знаком, желательно подвижный и при этом такой, который не числился бы в розыске. Просмотрев всю имеющуюся в наличии технику, Даргол выбрал новый двухместный «Арт-11» и позаботился через пиратскую станцию на Терции подключить к нему накорд. Связь могла понадобиться – не с пиратами, конечно, им незачем знать, что Капитана нет на Терции, а с СГБ и «мирным» Космосом. Он должен был сойти в цивилизации за своего.

Капитан добрался до центра Галактики беспрепятственно, никто не подключился к его накорду, хоть он честно настроил его на позывной, в соответствии с которым подправил опознавательный знак. Конечно, это было камуфляжем. Стоило СГБ к чему-нибудь придраться – и он не выдержал бы даже самой поверхностной проверки. Поэтому вести себя Капитану нужно было осторожно и правильно. Знать бы ещё эти правила...

Многих цивилизованных из тех, что встречались ему в плену и на ограблениях, Капитан уважал – за силу духа и мужество, как уважал эти качества и в пиратах, и в эсгебешниках. Но его отношение к цивилизации в целом выражалось обычно пренебрежительной усмешкой и пожатием плеч. Он считал, что знает о ней достаточно. Все до последнего пирата были выходцами оттуда, и, поскольку других источников информации, не считая эфира, о том мире у Даргола не было, он смотрел на цивилизацию словно бы через пиратов и во многом, сам того не замечая, их глазами. Он знал, что правды о своём прошлом – а значит, и о том мире – пираты почти не говорят, и причины, толкнувшие их на уход из цивилизации, кроются обычно в конкретных людях, а не в устройстве мира. Но мир состоит из людей, а люди – они и прямые, мужественные с ограблений, и те, кто уже стали пиратами, и те, кто ими станут, а также те, кто своей косностью, грубостью, жестокостью толкнут их на это.

В глубине души Дарголу хотелось верить, что в цивилизации преобладают не эти «плохие», которые встречались ему в большинстве, а те, другие, со взглядом, как у линкоровца, убитого на крейсере отцом. Но это была вера уже не в цивилизацию, а в сказку.

...Осторожно подойдя к Антлоите и пару часов понаблюдав за ней, Капитан понял, что обойти Планетарную Охрану и приземлиться незамеченным невозможно – такой плотной оказалась сеть Планетарных спутников.

Капитан находился в самом центре Галактики. Соседней планетой была Удега, на которой некоторые космодромы официально принимали пиратские корабли – пиратам приходилось прилетать сюда, чтобы улаживать с СГБ и УДГ какие-то свои дела; был даже закон, по которому в светлое время суток пираты считались на определённых космодромах на Удеге неприкосновенными. Капитан знал об этом, но никогда здесь не был. Он не вёл с СГБ других переговоров, кроме как по обмену пленными, но и для этого вызывал эсгебешников в Космос, а не прилетал к ним на Удегу, не желая утратить на территории врага свободу манёвра.

Чтобы не допустить ограблений в центре Галактики, где было самое оживлённое движение, Пространство вокруг буквально кишело патрулями, а посты СГБ встречались едва ли не на каждом астероиде. Пожалуй, случись здесь погоня, и уйти от эсгебешников не поможет и сам Великий Космос...

Это нравилось Капитану! Может быть, на Удеге пираты и были неприкосновенны, но никаких разрешённых способов добираться до неё не существовало. Заявление пойманного в центре Галактики пирата: «Мне нужно на Удегу» в расчёт не принималось. Но Капитан понимал и это. Вынужденные таиться, пираты были осторожны и нападать не решались, в то время как, появись официальное разрешение на их присутствие в центре Галактики, и не нашлось бы пирата, который не захотел бы попытать счастья под носом у СГБ.

Притаившись в стороне и наблюдая за Планетарной Охраной, Капитан усмехнулся: Антлоита не была бы защищена надёжнее, обнеси её эсгебешники креанитной стенкой!

Вставал вопрос: как же туда попасть?

На его глазах к Антлоите подошёл экскурсионный катер, мягко остановился, и Капитан быстро включил накорд, чтобы услышать, как будут проходить переговоры его связиста с планетаркой. Поворачивая ручку настройки и переходя с Маяка на Маяк, он услышал наконец то, что искал. Но услышанный разговор разочаровал – говорили давние знакомые:

– Лэ'ттар?

– Я! Привет, дядька! Как я рад тебя слышать! Я не признал твой спутник!

– Ну так протри аклет и не засоряй эфир восторгами. Давно с Антлоиты?

– Восемь часов.

– Большая группа?

– Сорок человек, студенты. Ходили на Стэ'ю.

– Подожди, сейчас найду тебя в «выбывших». Что мать?

– Работает! Зашёл бы когда?

– Да как-нибудь. А отец?

– Здоров, скоро защита.

– Во, нашёл. Проходи, Лэтт, я тебя зарегистрировал. Привет передавай.

– Есть, командир!

– Остряк...

На этом разговор окончился, и, плавно тронувшись, катер превратился в точку на фоне заслонившей пол-аклета синевато-коричневой Антлоиты.

Официальный разговор «корабль – планетарка» был бы полезнее Дарголу, но и из этого он вынес кое-что важное для себя, а именно: влёт и вылет на Антлоите регистрируются, а значит, и ему, если он хочет попасть на планету, не избежать регистрации. Или же предстояло прорываться с боем. Но тогда на ноги будет поставлена вся сеть Планетарной Охраны, патрули, снующие вокруг, и внутрипланетный КЭРР. При современном уровне охраны спрятаться будет негде.

Капитан перебрал пачку захваченных с собой документов. Они были надёжными, но в глубине души Даргол не доверял им. В его жизни не было случая воспользоваться ими и на своём опыте убедиться в их надёжности – если не считать, конечно, попыток найти мать, да и то через накорд и запросы. Но сейчас обойтись без документов было нельзя. Он выбрал один комплект – удостоверение личности, паспорт на корабль и разрешение на выход в Космос – убрал остальные и взялся за управление.

На полном ходу он подошёл к ближайшему спутнику Планетарной Охраны – не тому, с которым разговаривал неизвестный жизнерадостный Лэ'ттар, тот успел уйти, а к другому – остановился в двух шагах и связался со спутником.

– Спутник Планетарной Охраны ВЭР 18-26, – громогласно пробасил землянин.

– Мне нужно пройти на Антлоиту, – произнёс Даргол. Привычка скрывать свои эмоции сказалась и здесь – его голос прозвучал сдержанно и властно.

– Включите экран, иркмаан, – вполне миролюбиво предложил планетарщик.

Поколебавшись, Даргол включил экран накорда. Планетарщик сделал это мгновением раньше, и Даргол увидел у себя на экране лицо человека средних лет со светлыми волнистыми волосами и светлыми глазами, скуластое, с резкими, но располагающими чертами, и в душе его шевельнулась неприязнь.

Планетарщик увидел Даргола, всмотрелся – и лицо его расплылось в улыбке.

– А, нарушитель! То-то я гляжу, голос знакомый. Погоди, я и имя твоё сейчас вспомню.

Планетарщик на миг замешкался, и Даргол весь подобрался, стремительно просчитывая в уме варианты своего поведения – разубедить планетарщика («Извини, приятель, но мы раньше не встречались, вот мои документы, убедись») или пойти у него на поводу, глядишь, выйдет вернее. Но произнесённое планетарщиком имя заставило Даргола вздрогнуть от изумления:

– Тэад Лоден! Ты был на пиратском корабле!

Тэад Лоден! Только сейчас Дарголу вспомнился удивлённый взгляд Итрея, скользнувший с него на Тэада и обратно. И такой же взгляд Бойны в штабе перед этим. Даргол понял то, над чем не задумался сразу: они похожи! Даргол и Тэад! Пират и эсгебешник! И сильно похожи, раз пираты и Бойна так глазели, и раз планетарщик принял сейчас одного за другого.

Вот куда рванул эсгебешник, едва вырвавшись с Терции!

Но это значит...

Имя Тэада способно дать Дарголу неоспоримое преимущество: как жених Аифаш, он сможет узнать о состоянии Фарите, чего постороннему человеку наверняка не сообщат. А при удачном раскладе можно заставить планетарщика самого найти и назвать ему нужный госпиталь. Надо только поддержать заблуждение планетарщика. Да и не рисковать с фальшивыми документами в этой сверхсовременной системе проверки – это тоже плюс.

Если так, надо всеми силами избежать проверки документов. Любая оплошность – и планетарщик превратится из доброжелателя во врага.

Была – не была!

Открыто улыбнувшись, Даргол ответил почти без паузы после слов планетарщика:

– Верно, корабль был пиратским, но уж помотали вы меня из-за этого!

– Помотали! – ухмыльнулся планетарщик, и Даргол понял, что попал точно. – Да ты дёшево отделался. Ну, привет, нарушитель!

– Здравствуй, планетарщик.

– Что, снова к невесте?

«К невесте!» Значит, их довезли! Мгновенная радость ожгла Даргола. И почти одновременно с ней пришла другая мысль: Аифаш здесь с Фарите, не встретиться бы случайно, а то хорош будет «жених»!

Но забываться от радости было не время.

– К ней.

– Как она?

– Пропустишь – узнаю. – Вскинув взгляд на планетарщика, Даргол добавил: – Их должны были перевести куда-то в другой госпиталь. Не в службу, а в дружбу, помоги узнать куда?

– Их? – удивился планетарщик.

У Даргола на миг пресеклось дыхание. Довезли одну Аифаш? А Фарите? Но и теперь сказалась привычка держать эмоции при себе. Капитан пояснил сдержанно:

– Моя невеста здесь со своей сестрой. И состояние Фарите внушает куда больше тревоги.

– Вот что! То-то я гляжу, ты такой! Не за одну, за двоих переживаешь... Сейчас поищу их. Как их полные имена?

– Аифаш и Фарите Лин.

– Подожди минуту.

Планетарщик отвернулся от экрана, и Даргол тихо перевёл дыхание. По вискам и спине струйками сбегал пот. Даргол быстро отёр лицо и до предела увернул на «минус» терморегулятор скафандра. Нельзя себя выдать.

– Год рождения знаешь?

Даргол быстро высчитал.

– 2379-й. Это Фарите.

– А место рождения?

– Знаю, что Земля. А подробнее...

– Земля? Попробуем так. Подожди ещё.

Планетарщик снова отвернулся и через минуту спросил:

– Откуда их доставили?

– С Аниоты у звезды Гая. Четырнадцатый Исследовательский сектор.

– Ты зря беспокоишься, нарушитель, тебя дезинформировали, – улыбнулся с экрана планетарщик, и краем сознания Даргол снова поразился, до чего приятная у него, врага, улыбка. – Они там же, где были: Арбайзер, Центральный госпиталь, корпус двадцать четыре. Так что выходи на третий космодром. А то я в прошлый раз завёз тебя, куда Макар телят не гонял. Впрочем, я диспетчеру тебя передам. Ну что, оформляемся, садишься?

Приземляться? Но он уже знает главное – Фарите довезли, и она жива, а «на Антлоите не умирают». И кроме того... туда попасть можно – как потом выбраться? Он представил, как пытается вырваться с Антлоиты и планетарка преграждает ему путь, с планеты преследует КЭРР, а за пределами орбиты поджидают предупреждённые патрули. Случись что – именно так и будет...

Не рисковать? Но раз прилетел, надо идти до конца. Узнать, что с Фарите, какие у неё перспективы. А может быть, на правах Тэада он сможет ещё раз её увидеть? Маловероятно, но вдруг получится?

И в конце концов, чем он рискует? Погибнуть? Но рано или поздно всё равно это случится. Что ждёт его на Терции? Дела, пираты? Озлобленные, угрюмые, разочарованные во всём, циничные лица... Правда, там Майран... Но что-то подсказало вдруг Дарголу, что один или с ним, но Майран не пропадёт, не станет таким, как те, кто окружает его в группировке. Он не опустится и останется собой.

Так что же тогда терять?!

– Да, оформляюсь.

– Что у тебя с документами?

– В смысле – что?

– Служебное расследование по поводу твоего плена ещё не закончено?

Даргол мог с одинаковой вероятностью ответить и «да», и «нет». Он сказал наугад:

– Нет.

– Значит, данные удостоверения прежние? Давай документы на корабль.

Даргол взял из пачки паспорт, сунул в информатор и передал на спутник.

– Славный кораблик, – прокомментировал планетарщик. – Принимай пропуск. По нему же выйдешь. А впрочем, что я тебя учу, не маленький.

Даргол вынул паспорт и следом принял из той же щели пришедший со спутника плотный квадратик пластика – пропуск.

Чувствуя, что у него получилось, Даргол сказал врагу вполне искренне:

– Спасибо, что помог... планетарщик.

– Да не за что! Всего тебе, нарушитель! А главное, твоей невесте и той девочке – Фарите.

– Спасибо, – снова пробормотал Даргол, ощетинившись в душе на то, с каким искренним участием прозвучал голос планетарщика – цивилизованного, почти эсгебешника! К тому же человека постороннего. Но врождённое чувство объективности против воли уже подсказало ему: постороннего ли? Посторонний не стал бы помогать, как этот планетарщик, первому встречному, тому, кого видел впервые... пусть даже во второй раз в жизни, да ещё «нарушителю» (что, интересно, этот правильный эсгебешник умудрился нарушить?) Ни один пират не повёл бы себя так, как этот планетарщик.

А Даргол не знает даже его имени...


Снижаясь, Даргол к удивлению своему обнаружил, что Антлоита – планета купольная, как Тиргма. Странно было не то, что он не понял этого, находясь на орбите; его поразило другое – что за всю жизнь он ни от кого не услышал об этом. Диспетчер, «провожавший» его на космодром, разрешил ему пройти пониже над целым рядом куполов и рассмотреть их сверху.

Купола были небольшими – самый крупный из увиденных Дарголом, не превышал двести на двести километров. А были и совсем маленькие – по две-три тысячи квадратных километров. Материал куполов был прозрачным – возможно, креанит? Не скупятся цивилизованные, дорого строят. А форма была разной – кубы, пирамиды, «лауркские» треугольники, полушария. Как понимал Даргол, наспех собирая воедино то разрозненное, что знал о купольных заселениях, в каждом своя атмосфера, рассчитанная на определённые группы цивилизаций, своё атмосферное давление. Купола были связаны между собой системой ходов и коммуникаций. Почти возле каждого купола – космодром. Везде в зависимости от состава атмосферы и установленного климата свои насаждения: зелёные «земные», красноватые «тагассианские»...

Кроме больничных крупных корпусов здесь же, немного в стороне, находились небольшие дома, назначение которых Даргол понял только оказавшись внутри одного из куполов. Это были жилые дома тех, кто здесь работал. Непривычные и странные для восприятия Даргола многоэтажки – не такие и высокие, по три-четыре этажа, но Даргол-то видел на Терции длинные одноэтажные исследовательские домики, а на «цивилизованных» планетах он не был; разве что в ситуациях, вовсе не располагающих к спокойному наблюдению.

Даргол приземлился на космодроме возле одного из средних по размеру куполов. Он расслабился было после трудного, потребовавшего всей собранности разговора с планетарщиком, и теперь снова подобрался.

– Вы на месте, иркмаан, – произнёс диспетчер привычную для него фразу и отключился.

Даргол оказался предоставлен самому себе, чему был рад – действовать без чужого руководства было привычнее.

Не взяв с собой никаких документов – в случае чего можно сказать, мол, не знал, что понадобятся, и вернуться на корабль, – Даргол вышел из корабля, запер люк и включил личную защиту: оставить корабль незащищённым и лишиться его благодаря какому-нибудь особо ушлому пирату было по меньшей мере глупо. Неужели те, кто прилетает сюда, оставляют корабли без охраны?

Космодром был маленький и почти пустой, кругом ни души. Ближе к краям стояло несколько личных кораблей и один медикологический эртрул, выглядевший рядом с ними гигантом, середина же оставалась свободной. При посадке диспетчер и Даргола «подвинул» поближе к краю – как видно, середину приберегали свободной специально. Он приземлился неподалёку от прозрачной стенки купола, и пеший путь по краю посадочного поля к переходнику купола занял не больше десяти минут.

У запертой двери – прозрачной, с полукруглым верхом – Даргол на миг замешкался, не зная, как её открыть. Дверь открылась автоматически. Даргол вошёл в переходник, и дверь закрылась за его спиной.

Началась биообработка, процесс привычный выросшему в Космосе Дарголу. В переходнике стояло несколько кресел и журнальный столик с «воздушками» газет. Даргол снял скафандр, бросил в одно из кресел, стоя взял полоску «воздушки», разложил. Над полоской возник голографический газетный лист. Даргол пролистал несколько изданий. Газеты не были ему в новинку, они постоянно попадались на кораблях во время ограблений, и, случалось, он даже брал из них информацию, на каких маршрутах следовало побывать.

На столике лежал забранный в пластик путеводитель по куполу. Отложив «воздушку», Даргол принялся изучать его.

К моменту, когда биообработка закончилась, Даргол знал путеводитель наизусть. Он оставил его на столике, надел скафандр и отвёл за спину шлем. Внутренняя дверь открылась, и он вышел в маленькую квадратную комнату с дверью напротив переходника и тонкой перегородкой, за которой сидел у пульта рутиец с эмблемой Службы космодрома на плече. Это был тот самый диспетчер, что вёл Даргола с орбиты.

Даргол кивнул ему, рутиец ответил тем же и показал в окно на корабль Даргола:

– Подключили к своей защите?

– Да.

– Не тратили бы энергию, иркмаан, у нас неплохая система защиты. Да и не гоняют у нас.

«У вас, пожалуй, угонишь», – усмехнулся в душе Капитан и вслух ответил только:

– Привычка.

– Ну и правильно, – согласился рутиец. – Вы к нам надолго?

– А в чём дело? – не сдержался Даргол.

– Мы отвечаем за ваш корабль, кроме того, занято посадочное место на космодроме, – в ответ на его резкость сухо сказал рутиец.

Даргол понял, что совершил ошибку – лучше, чтобы люди были расположены к нему, – и, как бы извиняясь, тронул исследовательскую эмблему у себя на плече:

– Простите, иркмаан. Я, кажется, совсем одичал.

– Это бывает, если работаешь в одиночку, – миролюбиво согласился рутиец.

– Я только навещу в больнице друга и сразу назад.

– Значит, короткое, я так и помечу. А вы, если будете задерживаться, позвоните сюда и предупредите.

– Хорошо.

Рутиец кивнул ему, и, кивнув на прощание в ответ, Даргол вышел из комнаты – точнее, вошёл в купол.

Здесь с первых шагов терялось ощущение замкнутого пространства. Лёгкий искусственный ветерок шевелил листву деревьев и мягко трогал траву; небо, не тёмно-голубое, как на Аниоте, но и не белёсое, как на Терции, не казалось отделённым твердью; ярко освещённое «солнцем», оно имело бледно-зеленоватый оттенок, но если жить здесь, Даргол знал, к этому быстро привыкнешь.

Он оглянулся и, убедившись, что рядом никого нет, отодрал от рукава скафандра наклейку с исследовательской эмблемой. Тэад – эсгебешник, и уж лучше вообще без эмблемы, чем так, раз решил назваться его именем.

Широкая, выложенная плиткой дорожка вывела Даргола из-под сплетения ветвей на открытое пространство – площадь. Рядом шумел фонтан. Даргол кивнул, он понял это: так производилось увлажнение искусственного воздуха. Слева, под ветвями деревьев, размещалась флаерная станция. Что это такое, Даргол знал из путеводителя, да и довелось ему однажды пользоваться такой машиной. За площадью стояли дома, виденные им сверху.

До медикологического корпуса, где находилась Фарите, было недалеко, и Даргол не стал брать флаер. Он заставил себя на весь день отрешиться от мыслей о делах. Ему хотелось пройти пешком по этому миру цивилизации. Неприязнь и враждебная насторожённость в его душе смешивались с любопытством – он хотел увидеть своими глазами кусочек мира, в котором выросла Фарите, который считала нормой и любила.

Мимо фонтана, красиво вскидывавшего в небо искристые тонкие струи, он пошёл по дорожке, гораздо более широкой, чем та тропинка, что привела его сюда. Площадь осталась позади. По обе стороны дороги росли деревья, а за ними стояли жилые дома. Вскоре он понял, что идёт неправильно. Мимо, едва не задевая его, проносились наземные машины, а люди – редкие прохожие в непривычной одежде – шли по тропинкам по обе стороны от дороги.

Даргол перешагнул полосу цветов и травы между дорогой и тротуаром и пошёл там же, где другие люди, думая, что ещё никогда в жизни, даже на переговорах, не видел столько серьёзных, озабоченных лиц. Но лица были светлыми, и Даргол с удивлением понимал, что эти люди практически не знакомы с алкоголем, придающим коже обрюзглый нездоровый вид.

Он шёл, почти не оглядываясь по сторонам, но коротких быстрых взглядов ему хватало, чтобы ориентироваться и запоминать особенности странного мира, в который он попал.

Он не знал названий большинства предметов, которые окружали его, но безошибочно определял их назначение и соглашался с цивилизованными, что это удобно. Мир был устроен продуманно. Но в группировке существование всех этих предметов – вроде тех же уличных осветителей и изящно выполненных клумб с цветами и газонов – было невозможно. Капитан не знал, как борются с вандализмом здесь, но явись вся эта роскошь на Терции – и она была бы уничтожена за несколько часов. И ни Бен, ни кто-то другой тут бы не помог. Бен и сам был бы не против поучаствовать в развлечении вроде разбивания фонтана: у кого крепче рука и кто первый сшибёт башенку с водостока?

Несколько раз мимо Даргола проезжали люди, в основном подростки, на непривычных глазу двухколёсных машинах – он знал, что это велосипеды, видел их на торговых крейсерах, перевозящих самые разнообразные товары, и кое-что о них читал. Научиться пользоваться ими самому у него не было возможности. Мастерство велосипедистов понравилось ему.

Встретив взглядом очередного велосипедиста, Даргол вдруг понял, что это не юноша, а девушка – тонконогая, одетая в шорты и футболку, одежду тоже странную для него, он привык к полностью закрывающим (и защищающим) тело скафандрам. Девушка проехала Дарголу навстречу безбоязненно и легко. А появись она, да ещё в таком виде, на Терции – недалеко бы уехала, тут же стала бы чьей-нибудь добычей.

Через дорогу Даргол увидел парк, обнесённый низкой витой оградой. Деревья расступались перед четырёхэтажным белым зданием с большими окнами и широким крыльцом. На крыльце и в парке были дети и подростки, разных возрастов и цивилизаций, мальчишки и девчонки. Одни стояли небольшими группами, другие носились вокруг, с хохотом и визгом перескакивая через клумбы и узкие скамейки.

Даргол остановился, ошарашенно глядя на них. Пожалуй, с тех пор как в шестнадцать лет запретил ограбления пассажирских лайнеров, он не видел детей. Определить их возраст он затруднился бы, но их фигуры и лица не вызвали удивления, словно где-то в глубине его сознания все эти годы сохранялась память о них. Даргол стоял, наблюдая. Их взаимоотношения заинтересовали его больше всего. Дети переговаривались, кто лениво, кто увлечённо, несколько человек явно спорили на крыльце; те, что помладше, бегали, стараясь догнать друг друга, но нигде не было видно ни ссор, ни следов потасовок.

Подняв взгляд, Даргол прочитал табличку между широкими дверями: «Школа общего образования №2».

Школа! На Антлоите! Здесь работают люди, и, выходит, они живут здесь со своими семьями, их дети здесь учатся. У цивилизованных продумано даже это...

Навстречу Дарголу прошла группа молодёжи постарше, чем те, что были во дворе школы, такие уже встречались иногда в группировке. Они смеялись, наперебой обсуждая что-то. Юноши и девушки, вместе.

А вообще, здесь улыбались совсем не так часто, как рассказывала когда-то давно мама, больше было лиц озабоченных. Впрочем, она рассказывала о сказке, в которую сама, возможно, верила, будучи оторванная от своего мира. А тут перед Дарголом была реальность.

И он хотел понять, что из увиденного им правда, а что – лицемерие.

Или лицемерие – всё это? Работают и учатся, живут среди красоты избранные, а остальные, кому этого не досталось, находятся где-то ещё? Где? Ведь ни разу, даже от тех пиратов, кто не блистал ни широтой познаний, ни умом, он не слышал о нищете и недоступности образования. О чём угодно говорят пираты, но такого не слышно. Или эти «остальные» находятся так далеко от тех, кто может учиться, что вовсе никогда не оказываются в Космосе?..

Этот мир порочен настолько?..


Несмотря на то что госпитальный комплекс был огромным, нужный корпус Даргол нашёл быстро. Он наметил себе маршрут ещё по путеводителю и благодаря хорошей памяти ни разу не сбился. Здесь тоже кругом были деревья, тенистые дорожки и скамейки; кое-где не спеша прогуливались люди, другие проходили быстро и целенаправленно.

Даргол поднялся на крыльцо, дверь отъехала перед ним в сторону, и он вошёл. Огляделся. Он оказался в просторном высоком вестибюле с лёгкими креслами вдоль стен и несколькими лифтами напротив входа. Что ж, это получилось: он в госпитале. Теперь надо найти способ узнать то, зачем он прилетел.

Над окошком в стеклянной перегородке светилась надпись «Справочное». Даргол подошёл туда.

– Подскажите, иркмаан, – обратился он к пожилой воурианке, – как мне узнать о состоянии... одного человека и можно ли встретиться с ним?

– Кого вы хотели бы видеть, иркмаан? – спросила воурианка, добродушно и как-то очень ласково взглянув на Даргола.

– Фарите Лин.

Воурианка набрала запрос у себя на пульте и снова посмотрела на Даргола – на этот раз внимательно.

– Фарите Лин спуститься к вам не может – она ещё не пришла в сознание. Но вы можете подняться к ней, иркмаан. Как ваше имя?

Отступать было некуда, и Даргол ответил:

– Тэад Лоден.

– Вы... – Воурианка выжидательно умолкла.

– Я жених её сестры, Аифаш Лин, – пришлось пояснить Дарголу.

– Иркмаан Лоден, моя напарница оставила мне о вас сообщение.

Даргол насторожился.

– Медиколог Крэй Стоун хотел бы поговорить с вами, прежде чем вы увидитесь с Аифаш Лин.

– О чём поговорить? Что случилось?

Тревога так явственно прозвучала в голосе Даргола, что воурианка поспешила его успокоить:

– Нет-нет, иркмаан Лоден, в графе «состояние» у обеих сестёр значится «без изменений».

– Тогда о чём же говорить?

– Я не знаю, иркмаан. Мне просто оставлено сообщение: Тэаду Лодену перед свиданием встретиться с лечащим врачом.

«В самом деле, – подумал Даргол. – Идти к Фарите всё равно нельзя, рядом с ней Аифаш, а кто, кроме врача, может рассказать мне о её состоянии?»

– Вы правы, иркмаан, пожалуй, мне так и надо сделать, – сказал он вслух. – Можно увидеть Крэя Стоуна прямо сейчас? – И он пояснил, взглянув на часы: – У меня мало времени.

– Я сейчас узнаю.

Воурианка отвернулась, и Даргол, как несколько дней назад Тэад здесь же, прислонился к стене. От нервного напряжения сегодняшнего дня у него снова заболело в груди. Он прижал к груди ладонь и несколько раз медленно перевёл дыхание. Когда, интересно, это кончится? Одиннадцать дней. Весь его опыт говорил, что пора бы уже боли пойти на убыль... Впрочем, его бы сейчас вообще не было на свете, если б не Фарите...

– Иркмаан Лоден, – окликнула его воурианка.

– Да? – обернулся он.

– Доктор Крэй Стоун готов встретиться с вами. Подождите две минуты, сейчас вас проводят.

– Кто?

– Медсестра из отделения регенерации и шунтирования.

– Хорошо, – коротко сказал Даргол и спохватился: – Спасибо, иркмаан.

Вскоре к нему подошла невысокая молоденькая девушка-карпакарулка, совсем девочка, в светлом брючном костюме с тонким пояском, никогда не знавшем тяжести оружия. Карпакарульсцы принадлежали к группе «воздушников», и главной их отличительной чертой был явственный зелёный оттенок кожи и изумрудные глаза. А ещё – характер. Их чувство юмора было неискоренимым, глобальным. И удержаться в рамках официального сухого тона было для карпакарульсца так же невозможно, как спать стоя или дышать, засунув голову в воду.

– Иркмаан Лоден? – спросила девушка.

– Да.

– Идёмте со мной.

В глазах девушки плясали весёлые огоньки, но держаться она старалась серьёзно. Они прошли к лифту.

Лифт оказался кабинным, а не гравитационным, к каким привык на крупных кораблях Капитан. Но кабинные здесь, в госпитале, конечно, были удобнее. Нужен здоровый организм с крепким желудком, чтобы пользоваться гравитационными шахтами.

Они поднялись на седьмой этаж и пошли вдвоём по белому коридору, казавшемуся благодаря спокойному освещению и ковровой дорожке под ногами каким-то расслабляющим и безмятежным. Глядя, как просто держится рядом с ним карпакарулка, Капитан невольно подумал: «Знала бы ты, девочка, кто я...» И горько усмехнулся. Нет, внушить ей ужас он не хотел, равно как и встретиться с ней на его, а не на её территории.

По обе стороны коридора были двери; на тех, что находились по правую руку, стояли номера: 56, 57, 58...

– Подскажите, иркмаан, – тихо обратился к своей спутнице Даргол, краем сознания отметив, что ему странно говорить «вы» молоденькой девушке. – Где здесь... за которой дверью...

Девушка весело вскинула на него ярко-зелёные глаза:

– Ваша невеста? – так же тихо отозвалась она. – Они с Фарите в пятьдесят четвёртой. А вам сюда, – сказала она громче, останавливаясь у двери с левой стороны коридора. – Кабинет доктора Стоуна.

Она приоткрыла дверь и засунула в кабинет голову:

– Доктор Стоун, Тэад Лоден здесь.

– Пригласите его, пожалуйста, Кэ'лси, – ответил голос землянина.

– Сейчас. – Девушка прикрыла дверь и обернулась к Дарголу: – Только вы знаете, иркмаан, – проговорила она, снова понизив голос и сделав страшные глаза. – Не знаю, как Аифаш, а я не хотела бы иметь жениха, который за неделю не потрудился узнать, в какой я палате!

И, задорно улыбнувшись, убежала по коридору.

– Чёрт! – выдохнул ей вслед Капитан. Он не привык, чтобы ему дерзили. И тихо рассмеялся. Дерзость девушки, так смело разговаривающей один на один с незнакомым человеком, понравилась ему.

Дверь кабинета открылась, и на пороге появился землянин с высоким, с залысинами, лбом и маленькими умными глазками, одетый, как и все здесь, в светлый брючный костюм.

– Иркмаан Лоден? – спросил он.

«Что у них тут за манера?» – неприязненно подумал Даргол и ответил в том же тоне:

– Доктор Крэй Стоун?

Медиколог улыбнулся:

– Здравствуйте! Проходите.

Даргол зашёл в маленький кабинет: стол, несколько кресел, полки с какой-то аппаратурой и стопками информокарт, на столе информатор, окно почти во всю стену.

– Присаживайтесь, – указал медиколог на кресло.

Даргол сел. Дверь оказалась у него за спиной, и это ему не понравилось. Светлый, но тесный кабинет напоминал клетку. Узкий проход между кресел мог затруднить отступление. К тому же дёргающая боль в груди, утихшая было, пока он стоял в вестибюле, снова разрослась, норовя захлестнуть сознание и разливая слабость по всему телу. Не лучшее состояние для предстоящего разговора. Ну да ладно.

Медиколог сел за стол, сцепил крепкие, чуткие пальцы.

– Я понимаю, иркмаан Лоден, что моя просьба перед свиданием с Аифаш встретиться сначала со мной могла показаться вам несколько странной, – начал он.

«Любитель витиеватых речей, – отметил Даргол. – Что ж, это я видел».

– Скорее, тревожной, – поправил он медиколога, с привычной властной уверенностью вступая в разговор.

– Вы правы, тревожиться есть о чём, – со вздохом согласился медиколог. – Состояние Фарите более чем тяжёлое. Но я хотел бы поговорить сейчас с вами в первую очередь об Аифаш.

– А я, напротив, доктор, хотел бы в первую очередь узнать о Фарите.

Медиколог взглянул на Даргола, и в этом взгляде Даргол, привыкший чётко воспринимать настроение собеседника, уловил если не неприязнь к себе, то ощутимую холодность.

«Чего ты ждёшь от меня? – спросил он мысленно. – Что я начну расспрашивать о здоровой Аифаш, когда Фарите в «более чем тяжёлом» состоянии? Так принято в вашем мире?»

– Что ж, давайте начнём с Фарите, – уступил медиколог. – Вы тревожитесь о ней, и это понятно.

– Что с ней?

– О причине возникновения болезни вы, полагаю, знаете?

– Она повредила руку местным растением, и в рану попал яд растения и какие-то микроорганизмы, – повторил слова Майрана Даргол, чтобы, если Майран был тогда не прав, медиколог мог теперь его опровергнуть.

– Именно так. В результате пострадал мозг. Спинной – говоря грубо, это двигательные нарушения, и кора головного – это...

«Умственные!» – понял Даргол, чувствуя, как пол начал проваливаться у него под ногами.

Он слушал медиколога, сидя с непроницаемым лицом, как на некоторых переговорах, когда плохо посвящён в техническую сторону жизненно важной проблемы, понимая собеседника скорее по обмолвкам и интонациям, и всё-таки остро схватывая суть. Несмотря на свою почти полную неграмотность, он понял медиколога.

– Получается, очнувшись... – начал Даргол, когда медиколог замолчал, но не договорил, спросил о том, что больше всего его мучило: – Она ведь очнётся?

– Безусловно. Она будет жить.

– Так значит, очнувшись, она может перестать узнавать людей? Забудет всё, что знала?

Крэй Стоун, которому этот самоуверенный, властный человек нравился всё меньше и меньше, не счёл нужным щадить его, как пытался поберечь Аифаш. Он ответил, не вдаваясь в подробности:

– Это вполне возможно.

Тэад Лоден не изменился в лице, словно его это не слишком волновало, и Крэй Стоун только качнул головой, жалея в душе Аифаш.

Даргол же в это время изо всех сил пытался справиться с подступившим отчаянием.

«Она всё забудет!.. Свою сестру... погибших отца и мать, любимую Землю – всё, что у неё было... А значит, и встречу со мной... Меня – пусть, что я для неё? Но не всё остальное!

Лишь бы жила. Главное – она должна жить!»

И он повторил вслух:

– Она должна жить.

Его голос прозвучал, как всегда, сдержанно, почти сухо. Медиколог смерил его неприязненным взглядом.

– В этом не сомневайтесь.

Некоторое время Даргол молчал. Потом спросил всё-таки, чтобы уже не оставлять невыясненных вопросов:

– Скажите, доктор, вы не видели случайно у Фарите небольшой серебряный шар?

Медиколог приподнял брови:

– Кажется, видел. Рутийский шар, покрытый резьбой?

– Да.

– Он что, ваш?

«Проницательный, – отметил Даргол. – Надо поосторожнее. – И подумал: – Значит, Майран прав. У неё».

– Нет-нет, – быстро ответил он. – Этот шар принадлежит ей.

А в душе решил:

«Она не сможет вспомнить меня, но шар останется у неё. Это единственное, что было для меня по-настоящему дорого, а значит, единственный по-настоящему ценный подарок, который я могу ей сделать».

Он прикрыл на миг глаза, боль не давала дышать. Медиколог, как видно, уловил это.

– Что с вами? Вы больны?

– Я абсолютно здоров.

Но обмануть медиколога было не так просто.

– В самом деле? – переспросил он.

– Да, – пришлось резко ответить Дарголу, чтобы пресечь вопросы.

– Раз так, мне всё-таки хотелось бы поговорить с вами об Аифаш.

– А что с ней?

Крэя Стоуна задело равнодушие, прозвучавшее в этом вопросе.

– Я решился на этот разговор без ведома Аифаш, – заговорил он. – Я должен, конечно, извиниться, что вмешиваюсь в такое дело, которое касается только вас и её, но в разговоре со мной Аифаш назвала вас своим женихом...

Даргол промолчал, и Крэй Стоун продолжил:

– Мы провели полное обследование Аифаш, вы понимаете, это было необходимо, чтобы назначить ей поддерживающую терапию. Аифаш беременна.

Капитан шевельнул бровями и в душе чуть усмехнулся:

«Ну, кажется, влип эсгебешник!»

И вслух спросил только:

– И что?

– Как это что? – возмущённо воскликнул медиколог. – Вы намерены на ней жениться?

– Я? – пожал плечами Даргол и спохватился. Раз уж он назвался чужим именем, влез в чужую жизнь, то и вести себя должен был соответственно.

– А вы разве не предполагали, что такое может произойти? ­– саркастично поинтересовался медиколог.

Капитан с симпатией относился к Тэаду, и ему небезразлична была Аифаш – уже потому хотя бы, что она сестра и самый близкий человек Фарите. И он попытался исправить созданное им самим положение. Но что он знал о том, что говорят и как ведут себя люди в подобной ситуации?

– Предполагал, конечно, – ответил он.

Медиколог просверлил Даргола взглядом.

– Есть предположение, что Аифаш носит двойню. Ваши намерения относительно этих детей?

Пираты, среди которых прошла жизнь Даргола, как правило, изо всех сил отбивались от рождения детей у своих подруг (или жён, если дело было ещё в цивилизации), дети – это всегда проблемы; и в голос открещивались от отцовства, если ребёнок всё-таки рождался. Исходя из обратного, Даргол ответил:

– Раз так получилось – пусть они родятся.

С его точки зрения, он сказал достаточно, но Крэя Стоуна его ответ привёл в ужас.

«Вы разрешаете!» – рассердился он, но сдержался и спросил только:

– Вы намерены принимать участие в жизни этих детей?

– Разумеется, – ответил Даргол. Он был уверен, что Тэад своих детей не оставит.

Медиколог встал, Даргол стремительно поднялся вслед за ним. В ушах зашумело, и сквозь этот шум Даргол разобрал слова медиколога:

– Хорошо. Раз так, я приглашу сейчас Аифаш, объяснитесь с ней. Она переживает и, думаю, не стоит тянуть с таким разговором.

Так. Только этого и не хватало. Придёт Аифаш, посмотрит на Даргола, скажет: «Я его не знаю» – и пойдёт Капитан прямиком в СГБ. Сбежать в таком состоянии он не сможет, да и как отсюда сбежишь? Он под колпаком, и выходы контролируются; объявят тревогу – и всё. Даже захват заложника не поможет – насколько он знал эсгебешников, здесь всё должно быть отработано на этот случай. Нет, как угодно, но от встречи с Аифаш надо отговориться. Из СГБ будет уже не вырваться.

– Нет-нет! – быстро сказал Даргол, останавливая подошедшего к двери медиколога. – Я не готов пока к этому разговору. Мне нужно время всё обдумать. Я прилечу снова, – добавил он, думая, что Тэад, безусловно, прилетит, и пусть уж тогда медиколог гадает, с кем он сегодня разговаривал. – Мне надо идти.

Если бы Крэй Стоун знал, кто на самом деле сейчас перед ним, он сделал бы всё, чтобы не выпустить этого человека из кабинета. Но он считал, что перед ним обычный подлец. Он распахнул дверь и сказал холодно:

– Идите.

Даргол вышел из кабинета, не сказав медикологу даже обычного «до свидания». Расстались они более чем недружелюбно, и не стоило провоцировать неприятности лишними пустыми словами.

Поравнявшись с пятьдесят четвёртой палатой, Даргол коротко взглянул на дверь, но зайти, чтобы на миг увидеть Фарите, было нельзя, и он не остановился.

Только он прошёл, дверь палаты открылась, и в коридор вышла Аифаш. Она оглянулась и в дверях к лифту увидела спину Даргола.

– Тэад! – не веря себе, вскрикнула она.

Даргол замер на миг и тут же, не оборачиваясь, торопливо вышел.