КоД 27

19:20
 
«И не вспомнит ли каждый из нас,
оглянувшись на свое собственное прошлое,
что он по отношению к своим важнейшим понятиям
был теологом в детстве,
метафизиком в юности
и физиком в зрелом возрасте?»
Огюст Конт. «Курс позитивной философии»

Замиля и Майя обновляли стол, накрывали ужин. Бутылка «Bumbu» дышала, дополняя аромат летнего вечернего сада пряной ноткой. Антон больше смотрел на дочь, чем на Замилю, удивлялся с отеческой нежностью ее красоте, даже в этом, почти полувековом возрасте. Майя расставляла тарелки, раскладывала фраже, натирала бокалы. Лицо ее  было угрюмо – след недавнего разговора с Саввой. Права была Майя. И Савва был прав. Нет у мужчин и женщин единой правды.
Да и не были обитатели дома на Кисельной, 8 обычными мужчинами и женщинами…
Нестор Иванович, отец Антона, - Пурпурный Наг Пятого дна, ведущий сотрудник Конторы, бог, посредник между людьми и Драконами. Прошел огонь Раджаса, свет Саттвы и тьму Тамаса. Воевал и выжил в Битве у Белого Ясеня. (Трилогия «Змее-Week»). Куда было угнаться за ним (да и стоило ли гнаться? в том ли задача женщины?) жене его Нине, матери Антона?
Сам Антон, пройдя миры Дверей, Зеркал, Троп, Пещер, Ручьев, Лучей, достиг мечты, доказал, что имеет право, и принял бразды божественной ответственности. («Сказки фея Ерофея»). Как было справиться с ним, как укротить (да и стоило ли справляться, укрощать? в том ли задача женщины?) его жене Марии, матери Майи?
Целеустремленный мужчина, идущий к своей мечте, будь он обычный человек, маг, бог или Дракон, не считает женщин по пальцам, он принимает ответственность за каждую из них, стоит ей пересечь границы его личного пространства. А личное пространство его простирается на все, что он может создать, обустроить, «вытянуть» на своих плечах. На дом и семью – если он человек. На все начатое, работающее, сотворенное, встроенное им в мир – если он маг. На весь мир целиком, на всех и вся – если он бог. На все существующие миры, на все Взвеси во всех временах и пространствах – если он Дракон. («Будь Другом, Свет Мой, или Нега Лакшери-Паскудства (БДСМ, или НЛП»).
Именно это и называется ответственностью мужчины, большой ответственностью мага, Великой Ответственностью бога и Безграничной Ответственностью Дракона. Таковы все Мужчины, везде и всегда.
И везде, и всегда рядом с такими мужчинами будут шагать не только их самые близкие женщины – матери, жены, дочери. Всегда рядом с ними, в одной фаланге, за одной стеной щитов будут рука об руку, плечом к плечу, бок о бок, единым фронтом сражаться их боевые подруги. («Кодекс боевой подруги»). Куда ж нам без боевых подруг? Размякнем, ослабнем, дрогнем, утратим боевой дух, упадем с коня, выроним меч. Тусклые взгляды, унылые лица, вялые мысли – с этим ли арсеналом идти в бой?
Так что любите нас, почитайте нас, окружайте заботой, следите, чтобы наш бокал был полон, накрывайте похмельные столы, удивляйте неожиданными фантазиями, участвуйте в наших оргиях, вакханалиях-дионисиях, задавайте нам куража и оберегайте наш покой. Верьте в нас и вдохновляйте всеми возможными способами. И мы ответим – защитой и покровительством. А защита и покровительство Дракона, бога, мага и даже простого Мужчины – дорогого стоит.
Майя – замечательная, красивая, семейная женщина. Преемница Нины и Марии. Матрона. Не гетера. Не боевая подруга. Ни божеского, ни Драконьего. А магического – ну, как в каждой женщине. Такая должна быть в жизни любого мужчины. Одна и навсегда. И мужа, Сергея, Майя выбрала тоже обычного, семейного. Может, у него и подруг боевых-то не больше десятка. Среднестатистическая крепкая семья со своими молитвами и епитимиями.
А вот сын у них, Нестор Сергеевич, растет необычный.
Еще в детстве отец рассказал Антону о загадочном «уровне селфи» в человеке. Еще он называл его «индекс ССС» - степени соответствия системе. Или разные это были понятия? Нет, речь шла не о конформизме и нонконформизме. И альтруизм с эгоизмом были совершенно ни при чем. И, уж конечно, никак тут не участвовали фотки-отсебяшечки. Тут было что-то более глубокое, емкое.
Как помнил Антон, уровнем селфи отец называл способность «видеть душой», которая может быть раскрыта только в бескорыстных людях созидающего труда. Любая попытка симулированной реализации снижает такую вероятность.
«Индекс ССС» был тесно связан с «уровнем селфи». Если человек принимает стандарты как абсолютный авторитет, то активное воздействие социальной среды лишает личность ответственности: любые поступки, мысли, чувства, отличные от стандарта, делают пребывание человека в обществе менее комфортным и значит – отдаляют от мечты.
Как-то так. У Драконов показатели нулевые. Они вне системы, и селфи в них – ноль. Единицы на шкале - у богов. Десятки – у магов. А все, что выше пятидесяти, – обычные люди, хорошие, добрые обычные люди. Другими словами есть тесная взаимосвязь между уровнем селфи, индексом ССС и степенью ответственности.
Так вот, у пятнадцатилетнего Нестора показатели были ноль. Пока, поскольку все может меняться с течением времени – в зависимости от поступков, слов и даже мыслей. Антон очень хорошо помнил, как его любимый пес умер от чумки, стоило ему всего лишь раз взять кредит в банке. Все взаимосвязано. В этом мире даже пукнуть нельзя, чтобы что-нибудь где-нибудь да не обвалилось.
И если в обычной семье растет Дракон, то очень трудно будет его родителям. Дракона понять невозможно, нужно просто ощущать размах его крыльев и хотя бы догадываться о грузе его ответственности. Антон глубоко вздохнул и погладил по руке проходящую мимо дочь. Майя улыбнулась. Наконец-то.

19:30

К еде Савва притрагивался редко, все больше потягивал шоколадный ром, и рассказ его был таким же тягучим, как напиток в рюмке.
- С возрастом я разучился читать художественную литературу, - скорбел Савва. – Интеллигенты книги не читают, они их перечитывают. Перечитывать старое надоело. Да и эффект иной – с высоты опыта.
- А что с молодыми авторами? Современными? – спросила Замиля.
- Автор должен знать больше меня, чувствовать тоньше, понимать глубже, смотреть шире, - пояснил Савва. - Еще и суметь все эти великие знания, тонкие чувствования, глубокие понимания и широкие взгляды подать в форме увлекательной и занимательной. Непосильная задача.
- Вы придирчивы, - заключила Майя.
- Нисколько, - возразил Савва с грустью. – Вот был у меня поваренок. Готовил посредственно, шибким умом не отличался, таланту рецептурного не имел. Правда, старательный был, продуктов переводил уйму и все в блог выкладывал, а для сети моей какая-никакая реклама.
- Как сказать, - Майя пожала плечами. – Если готовил не то да говорил не так…
- О, нет! – Савва руками всплеснул. – Говорить он был мастак. Болтал без умолку. Какими-то бестолково длинными периодами, с мысли на мысль соскальзывал, потом первую вовсе терял, а вторую так и не находил. Да и мысли были простенькие. Типа: «Обратите внимание, как мы панируем рыбу в муке. Сначала, как бы, с одной стороны, а потом, как бы, с другой стороны. Вот так ее за хвостик, и вот так ее за жабры. Теперь наша рыба в муке, а мы с вами в шоколаде, гы-гы-гы». Поток слов и никакого изюма.
Но, как ни странно, блог смотрели. Какие-то бальзаковские курицы-домохозяйки, привлеченные розовощекой молодостью. Какие-то однокурсники из кулинарного училища. Такие же блоггеры ни о чем. Парочка девчонок в надежде на замужество или секс. Десяток - просто поржать над фриком. Человек сто набегало.
- Немало для начала, - оценил Антон.
- Вот и поваренок мой так решил, - Савва подвинул пустую стопку, Антон наполнил ее ромом. - Возомнил себя властителем или вершителем душ или дум – как там у классика?
Замиля восприняла вопрос не как риторический и продекламировала:

Там он почил среди мучений.
И вслед за ним, как бури шум,
Другой от нас умчался гений,
Другой властитель наших дум.

- Это из стихотворения Пушкина «К морю», - неожиданно и несмело пробубнил Нестор. – Там про Наполеона и Байрона.
Антон, Савва, Замиля и Майя – все повернулись к подростку и одарили его изумленными взглядами. Нестор засмущался:
- Учили мы в прошлом году, запомнил случайно.
- Из таких случайностей, уважаемый Нестор Сергеевич, как из кирпичиков, мы сами выстаиваем наше будущее, - серьезно сказал Савва. – За твой зиккурат я уже почти спокоен. И даже уверен, что тебе не придется объяснять, что такое «зиккурат».
Нестор знал, но промолчал – смущение не отпускало.
- Поваренок стал писателем, - продолжил Савва. – Каждый день во всех возможных сетях выкладывал тоскливые свои тексты, подсчитывал количество знаков и отчитывался в сумме готовых авторских листов. Словно рубаху на груди рвал, именно в этом для него была кондовая правда писателя. Что нового может рассказать он мне? Что закончил сегодня новый авторский лист еще одной тысячей бессмысленных знаков?
А вы говорите «современные литераторы». Читатели у него те же, за минусом домохозяек, которым нужна розовощекая визуализация. Одно утешает: в тех широкий массах, на которые ориентирована вся современная литература, никто не заметит потери одного скромного бойца-читателя.

19:45

- При всем уважении, - Майя тронула Савву за локоть, - могу один вопрос? О личном.
- Хоть восемнадцать, - щедро позволил Савва.
- Зачем Вы так с Альвиной? В чем провинилась? Или просто надоела, и Вы выбрали такой мало, честно говоря, изящный способ расставания?  Думаете, следующая будет лучше? Красивее? Умнее? Вернее? Преданнее? Моложе? Но и со следующей Вы так же - я же Вас не первый год знаю. Почему не остановиться? Права же девчонка – возраст уже солидный, взывает к новому уровню… степенности, что ли?
Антон понимал, о чем говорит дочь. Сам он с возрастом женщин отпускать стал все с большим трудом. Искал компромиссы, прощал вещи, за которые раньше устранял из своего личного пространства с такой же категоричностью, как только что Савва устранил Альвину. И за меньшие, кстати, провины. Савва же пошел по другому пути, также понятному для мужчины, но более жесткому для его спутниц. Либо соответствуй, либо, как говорил Семен Семеныч в «Бриллиантовой руке», будем искать точно такой же, но с перламутровыми пуговицами.
- Расскажу я Вам одну историю, - Савва вновь потребовал рому и получил его. – Про четырех женщин. Задавался я тогда тем же онтологическим вопросом: «Почему не одна?»
- Вопрос «Почему не одна?», а история Ваша про четырех женщин?
- Про четырех.
- Вполне в рамках Вашей логики, - Майя налила и себе, приготовилась слушать. И Савва не заставил ждать.

История Саввы о четырех женщинах

Был я тогда в новом поиске – полурасстался то ли с очередной женой, то ли с очередной подругой – не помню, простите, солидный возраст взывает, как Вы сказали. Но это и не важно, главное: не рассчитал я уровня своего обаяния. И своей степенности, конечно.
С одной познакомился по работе, другая сама меня нашла, третья всплыла из глубин моих бездонных картотек (знаете же, что все новое – это хорошо забытое зрелое), а четвертую мне даже поупрашивать пришлось. В общем, в какой-то момент оказался я счастливым обладателем сразу четырех отношений, которые поначалу меня нисколько не тяготили, а даже радовали. Мужчина, как мы уже говорили, может - и даже должен - иметь столько женщин, сколько может содержать. Не говорили? Ну, вот, стало быть, и говорим сейчас.
Все - в интервале от двадцати пяти до тридцати двух. Почему такая точность? Да вы, женщины, сами нас к ней приучили. Возраст – он же индикатор главного качества женщины, заложенного в нее природой, -  фертильности, а значит, как сказали бы товароведы, свежести. Вы это прекрасно чувствуете, поскольку всякий раз, когда вы, суфражистки-феминистки-эмансипатки, пытаетесь идти против природы исконной, лицемерно прикрываясь природой социальной, то получаете по своим гиалоурановым губам. И прилетает не от нас, мужчин, а от Вселенной – одиночество, тусклые глаза, личная неустроенность, усугубленная финансовой независимостью. Другими словами, отсутствие обычного женского счастья.
Делаете вид, что не понимаете, но чувствуете, а потому часто его, возраст, скрываете. Фраза «такие вопросы женщинам задавать неприлично» возникла именно из этого самого подсознательного чувствования его, возраста, индикаторных свойств.
Спорно? А мы разве спорим? Я рассказываю историю о четырех женщинах. Так вот, мне тогда было лет шестьдесят, так что тридцатилетние все еще казались мне в меру свежими. Мой солидный возраст тогда еще не взывал и не требовал…
Первая была замужем. Меня это радовало безмерно – меньше ответственности, прав на меня никто предъявлять не будет, отношения были легкими, яркими. Дама была весьма изобретательна, безотказна, сама взывала к таким экспериментам, на которые супруг ее был не готов. Ох, чего мы только с нею не… Да ты помнишь, Антон. Прости, Замиля, закрой ушки, мы сейчас не об этом.
Вторая была абсолютно свободна и всегда в моем распоряжении. Настоящая боевая подруга – в огонь и в воду. «Да я с тобой хоть в гей-клуб», - сказала как-то она, но я еще не созрел для такого похода.  При этом стройна, красива, длинноволоса. Все, как я люблю. С ребенком, но мне это только нравилось – та же фишка, что с замужеством, освобождает от ненужных надежд. И предана была, как собака. В хорошем смысле. Собачья преданность – это лучший комплимент настоящей женщине.
Опять спорно? Так мы опять не спорим. Я продолжу.
Третья была барышней миниатюрной, но при этом весьма эффектной. Точеная фигурка, серьезный настрой. Этакий деловой стиль. Не в одежде, в жизни. Хоть бери ее личным секретарем. Пунктуальна, целеустремленна, с отменным вкусом, хорошей речью, двумя высшими образованиями. Девушка-презентация.
Ну, четвертая, самая молоденькая из них, опыта жизненного имела мало, зато готова была учиться всему – расти по всем направлениям. Слушала меня с открытым ртом и мокренькими трусиками. Никогда не перечила и, по всей видимости, была влюблена в меня основательно, хоть Вам, великолепная Майя, такая любовь может показаться искусной меркантильной игрой. Я даже подумывал воссоединиться с нею навеки и назначить, как говорят на Востоке, «любимой женой».
Феерия. Сказка. А мне, старому привереде, все не то. Не сходился пазл.
Первая, замужняя, могла строго по определенному расписанию. Понятное дело, не может она – пойду к другой. Но наш онтологического толку вопрос именно в том и заключается – «Почему не одна?» В общем, как-то она не смогла стать ложкой к обеду, потом я (из вредности, конечно) «не смог». Обиделась, писала-спрашивала, а что ж ей теперь – от мужа уходить. Почувствовал я, что в парусе ветер не тот и дистанцировался максимально, то есть навсегда.
Вторая – умничка. Сегодня она уже лет сорока, но я все равно иногда в баньку ее беру, не столько для сексу, сколько для массажу и бесед. Что с ней не срослось? Простенькая она. Из села приехала, село из себя не вытравила. А у них же там как? То сопьется кто-то, то повесится, то убьет кого, то на заработки уедет. У нас все то же, но это тема для одного разговора. А она годами потом переживает, грузится и на меня этот груз перекладывает. А с грузом-то особо не полетаешь, вон, у Дракона спроси. Ах, да, ты ж простой бог. А что, боги не летают? Ну да ладно.
Третью хотел было взять на работу. Удобно с ней. Все организует, обо всем позаботиться: трансфер, гостиницы, цветы в номер, секс в постель… Она, собственно, к тому и вела – не столько о жизни семейной мечтала, сколько к рабочей карьере стремилась. Но цену себе не знала совсем. А нарасти мне волосы. А сделай сиськи. А отправь по Европе на месяц. А духи за триста да помада за двести. И можно было бы терпеть, но что взамен? Она, как в жизни – деловая колбаса, так и в сексе – орал да классика. Как в рыбу тыкаешь. Как там мой поваренок говорил в своем блоге? Вот так ее за хвостик, вот так ее за жабры, а потом наша рыба вся в муке, а ты ни фига не в шоколаде.
Четвертая моя… Больше всего в людях не люблю глупость и безответственность. Была у нее мечта – машина белая. Купил, конечно. На радостях это дитя двадцати пяти лет от роду рвануло по ночному городу под какие-то дурные песни обкатывать подарок. Весь интернет потом пестрел: авто-леди перепутала педали, чудачка приняла круговое за автобан и прочее в том же духе. Всегда думал, что ж за дуры влетают в магазины на скорости в сто. Именно это моя и сделала. Хорошо, что было два ночи. Хорошо, что в магазине было пусто. Машина в хлам – не жалко. Главное, не убила никого и сама не убилась. Пострадала, конечно. Ребра забила, копчик сломала. Последней каплей стало заявление: битую машину продала, буду копить на новую. Я тогда выматерился, честное слово. Если мужчина не в состоянии, не хочет, не может помочь женщине осуществить ее мечту, значит, это не его женщина, а он - не ее мужчина. А я уж точно не хотел потакать суицидальным наклонностям этой юной леди во второй раз. Выходил, вылечил и попрощался. Любовь – любовью, а здравый смысл и хоть элементарную ответственность никто не отменял.
Вот вам, высокопочтенная публика, история о четырех женщинах, которая так и не подвела нас к ответу на вопрос «Почему не одна?» Но мы можем легко найти ответ на другой вопрос: «Если все не так с четырьмя, каков же выход?» А выход – пятая! И нашел я пятую как-то совсем легко, без усилий. И был я счастлив целый год.