Сынок, мама здесь, рядом 1

                Несчастные мамы
                В плену у детей
                И больше не видят
                Жизни своей.
                Они растворяются
                В жизни другой
                Хотя как будь то
                Им не чужой.
                Они куховарят, стирают
                И моют.
                Они консервируют, полют
                И роют…
                И видеть они не хотят,
                Что дети их просто доят.
                Несчастные мамы
                С мыслью одной.
                Состарюсь, загнуся
                И хоть волком вой.
                Никто не придёт
                Со стаканом воды,
                Никто не спросит
                - Мама, как ты?
                И страхом наполнена
                Жизнь стариков,
                От страха не могут
                Сбросить оков.
                И молча, они
                Куховарят, стирают,
                Украдкой,
                Солёные слёзы глотают.
                И в миг погружения
                В вечный покой.
                Им видятся дети
                И дом их родной.
                Вся жизнь пролетает
                Со скоростью света.
                Всё мчится куда то,
                И нет им, ответа.
                Как жил поживал,
                Для чего безобразил?
                Зачем воровал,
                Угрожал и скандалил?
                Зачем же копейку
                К копейке стяжал?
                Копить не скопил,
                А только страдал.
                И, оказавшись
                На смертном одре
                Несчастные мамы
                Шепчут
                - Дети, вы где?!
                Ни звука, ни голоса
                Лишь тишина
                Их в вечный покой
                Погружает она…
 
               
         Осень. Благодатная пора. С полей убирают урожай. Люди, словно муравьи, разбрелись по саду и тянут тяжёлые корзины от каждой яблоньки к месту сбора. А, здесь в месте сбора урожая яблок, всё перекладывают в ящики и загружают в машины. Машины поджидают полной загрузки и уезжают. Их место занимают новые машины, и крутится карусель – сбор - загрузка, сбор – загрузка. Бригадир обходит сад и просматривает, всё ли убрано, а может, кто-то поленился лезть на дерево и срывать растущие вверху самые сладкие, пропитанные солнечными лучами плоды.
           Голос бригадира разлетается по всему саду, если вдруг, он увидел где-то оставленные на деревьях яблоки. Его голос, как труба зовёт сборщиков яблок к месту.
  - Не порядок!
 
           Бригадир издаёт резкий свист. К нему спешат сборщики яблок.
  - Убрать! Собрать всё до единого яблока!
            Один из сборщиков лезет на дерево с торбой на шее и снимает плоды с ветвей.
   - Ну, всё, бригадир, всё! Устали уже, а ты всё рыщешь и рыщешь по саду.
  - Устали? Так нечего подписываться на сбор яблок. Это вам не танцы под баян. Здесь надо работать! Работать! Работать!
               Сборщики яблок притихли. Они знают, что от их труда зависит и их заработок.
           Бригадир смотрит на притихших сборщиков яблок и невольно улыбается.
  - Ладно! Заканчиваем! Шабаш!
           Сборщики яблок плетутся к месту сбора. Бригадир идёт вместе с ними и всё ещё посматривает на деревья сада, что-то в уме подсчитывая, множа, деля…
               
           Сборщики яблок собрались в кучу и стоят в ожидании бригадира. Сегодня итог их работы.
           Бригадир не спешит. Он сидит в шалаше и что-то подсчитывает на листке бумаги. Выходит.
  - Так, все в сборе?
  - Не тяни, все в сборе.
  - А, вот и не все. – Мария говорит громко, чтобы её услышали все. – А, Лацюгина нет.
           Сборщики яблок посмотрели друг на друга.
  - Действительно Лацюгина нет.
  - Так он настоящий Лацюгин. Он так и работал. Может ему ничего и не причитается? Небось прохлаждается где-то в холодке.
  - Досыпает!
            Все рассмеялись.
  - Вот жена ему задаст!
  - Ну да, задаст.
  - И чего она ему задаст? Да кто и что вообще могут ему задать? А, никто и ничего! Одно слово Лацюгин!
  - Да и фамилия у него подходящая. Как раз по нему.      
             Все вновь рассмеялись.
  - Ну, давай бригадир, не тяни. Читай свою писульку. Народ волнуется.
            
           Бригадир развернул лист бумаги и принялся читать, кто и сколько заработал. Народ стоял молча, внимательно слушая. Каждый боялся пропустить свою фамилию и названную сумму заработка.
            Бригадир закончил читать.
  - Вопросы есть? Вопросов нет!
  - У меня вопрос!
            Все повернулись на голос и посмотрели на Лацюгина.
  - У меня вопрос, я прослушал, сколько мне причитается.
            Народ рассмеялся.
  - А, что смешного? Я спросил, сколько я заработал?
  - Ноль целых, ноль десятых!
            Народ расхохотался.
 
           Бригадир раскрыл уже сложенный листок бумаги.
  - Лацюгин заработал два ящика яблок!
  - Эй, Петрович! Ты что с яблони упал? Какие два ящика яблок? Я здесь три месяца проишачил.
  - Так, так и есть. Проишачил, а не работал. Вот если бы ты работал как все, то получил бы расчёт как все. А, так, Лацюгин, по Сеньке и шапка.
  - Так и как же я теперь? Так и что же я скажу жене?
  - А, чего ей говорить, она и так всё знает. Лентяй, ты, Лацюгин, ещё тот лентяй всё норовишь за чужой счёт жить. Да если бы не твоя жена, сидел бы ты сейчас в…
  - Ладно, ладно, не твоё это дело.
  - Да, Слава Богу, что не моё это дело, а то бы я тебя…




                Глава 1.
          Анна Моисеевна вошла в кухню.
  - Ну, вот. Чай не допил. Кашу не поел. Вынул из портфеля яблоки, которые я, ему туда положила.
           Анна Моисеевна увидела в окно как сынок идёт к калитке. Она быстро вышла на крыльцо.
  - Сынок, забыл взять в портфель яблоки. – Анна Моисеевна спешила к сыну, который уже выходил из калитки. – Сынок…
  - Мама… - Сынок фыркнул. – Я выложил яблоки из портфеля.
  - Зачем? В школе на перемене съешь…
  - Не буду, я ничего есть. Хочешь, чтобы надо мной все смеялись, что я маменькин сынок…
  - Сынок, смеются над другими только глупые дети, а ты у меня умница. – Анна Моисеевна пытается положить яблоки в портфель сына.
  - Мама, не старайся мне ничего всунуть в портфель. Я всё равно, всё выброшу…
             Анна Моисеевна с грустью смотрит на сына, сжимая в руках яблоки.
  - Сынок, ну возьми хоть одно, съешь по дороге…
       Сынок вновь фыркнул.
  - Я же тебе сказал, что не возьму!
       Сынок фыркнул, развернулся и вышел за калитку.
      
        Анна Моисеевна смотрела вслед сыну и её мысли уходили куда-то туда, вдаль, куда уходил сынок. Она постояла ещё какое-то время, затем развернулась, направилась в дом, быстро прошла в кухню и посмотрела на дочь, которая, не спеша, продолжала завтракать.
  - Доця, не опоздаешь?
               Доця даже не посмотрела в сторону Анны Моисеевны, продолжая свой завтрак. Наконец-то она закончила завтрак и, поднявшись со стула, вышла из кухни.
              Анна Моисеевна принялась быстро убирать со стола, всё время, бросая  взгляд на часы.
  - Опаздываю…
        Анна Моисеевна заторопилась и быстро переодевшись, без завтрака отправилась на работу.

         Заведённый ею самою распорядок жизни в доме вынуждал и её саму жить по этому распорядку. Она годами не меняла этот распорядок жизни. Иногда, когда она особенно уставала от работы, и вереницы бесконечных домашних дел ей уже казалось, что это кто-то другой, а не она сама вынуждает её жить именно так, а не иначе. Очень редко, но всё же иногда, она срывала на муже, который не очень то уж принимал участие в жизни семьи, своё разочаро-вание жизнью. Жизнь складывалась вовсе не так, как она себе представляла жизнь замужней женщины. Её фантазии о семейной жизни не имели ни какого отношения к происходящей семейной жизни. С детства, годами выработанные привычки жили в ней как что-то неотвратимое, то, что не возможно изменить ни каким способом. Да она  и не собиралась ничего менять. Это был её образ жизни, словно заранее кем-то прописанные правила, которые она приняла безропотно и всего лишь исполняла их.

            Анна Моисеевна вернулась с работы. Сегодня на работе был особенно напряжённый и тяжёлый день. В доме ничего не изменилась за время её отсутствия. Муж сидел в зале, просматривая газеты, сын бездельничал. Дочь в своей комнате просматривала журналы. Глядя на эту картину бездействия, в ка-кое-то мгновенье в ней закипел мозг.
 
           Анна Моисеевна сменила уличную обувь на домашнюю. Её ноги почувствовали себя свободными не зажатыми в какие-то колодки, пошла циркуляция крови. Она вздохнула, улыбнулась.
  - Ну, что, ждёте обед? Сейчас, сейчас…
             Анна Моисеевна переоделась и пошла в кухню выкладывать из сумки продукты, купленные в магазине по дороге с работы домой.
           Вскоре кухню наполнили ароматы свежей пищи.
   - Папуся, доця, сынок идите обедать.
            Семейство оторвалось от своих занятий, и все дружно пришли в кухню обедать. Процесс насыщения завершился. Семейство вернулась на исходные позиции   к своим прежним занятиям.

             Анна Моисеевна убрала после них посуду со стола и приступила к еде. Она ела медленно, изредка поглядывая в окно. За окном раскидистая яблоня с множеством пожелтевших на ней листьев. Эти пожелтевшие листья напомнили Анне Моисеевне, что пришёл сентябрь и пора копать картошку. Она смотрела на яблоню и продолжала насыщение пищей всё также неторопливо и спокойно. Насытившись, она убрала посуду со стола, поставила чайник на плиту и пошла в комнату прилечь, поджидая, пока чайник нагреется, чтобы вымыть посуду.   

            Анна Моисеевна лежала на кровати и ни о чём не думала, ведь вся её работа по дому была доведена до автоматизма. Приготовление еды, мытьё посуды, уборка, стирка, работа в саду и огороде.
            Анна Моисеевна почувствовала, как её тело стало погружаться в приятное ощущение невесомости, предвестника сна. В теле появилась лёгкость, все мысли куда-то испарились, и осталось лишь приятное чувство свободы.
  - Аня! Чайник вскипел!
              Сквозь дрёму, к  Анне Моисеевне прорвался раздражённый голос мужа, но ей не хотелось возвращаться в реальность, из своего ощущения свободы и она промолчала.               
  - Анна!
               Раздражённый голос мужа словно требовал от неё действий, и ей пришлось подчиниться этому голосу.
  - Да, спасибо, выключи чайник…
    
         Анна Моисеевна выбралась из своего приятного ощущения чувства свободы, встала с кровати и вышла в кухню. Привычными движениями она выполняла работу по мытью посуды, затем тем же привычным движением она вымыла миску, в которой мыла посуду, положив в миску кухонные тряпочки, налила воду, поставила миску на газовую плиту и присела на стул у стола. Она смотрела перед собой и думала о том, что ничего, Слава Богу, не меняется в её жизни. За годы, она втянулась в ритм этой семейной жизни и любые изменения в ней страшили её.
  - Всё должно быть прочно и устойчиво… - Анна Моисеевна произнесла фразу, поднялась со стула и пошла, стирать кухонные тряпочки в миске.

         Заведённый ею самою порядок в доме она сама и выполняла. Но, ни муж, ни сын, ни дочь не собирались его, этот порядок жизни в доме выполнять и любое на них давление вызывало в отчуждённых элементах раздражение.
          Анна Моисеевна напрягала в себе все силы, чтобы удержать в едином, духовном пространстве семью и никого не напрягала.
          Закончив, школу, дочь поступила в институт и  появлялась дома только тогда, когда ей что-то было нужно от мамы. А, нужны ей в основном были деньги, которые мама и давала.
           В такие приезды дочери, Анна Моисеевна с грустью смотрела на дочь, но ничего ей не говорила и дочь принимала как должное всё, что для неё делала мама.
            Иногда Анна Моисеевна порывалась что-то сказать дочери, поговорить с ней о её жизни в далеком от её дома, городе Владивостоке. Она не собиралась вмешиваться в её жизнь. Она хотела лишь знать, как живёт её чадо, но дочь не поддавалась ни на какие уловки матери поговорить с ней. Дочь избегала всех разговоров, так как любые разговоры с мамой её раздражали.
            Получив очередную порцию денег, дочь  уезжала, исчезнув на какое-то время до новых своих личных потребностей.
              Её потребности, Анна Моисеевна не могла ни знать, ни даже себе представить, только суммы денежных дотаций к жизни доци всё увеличивались и увеличивались.
             Анна Моисеевна грустила из-за потребительского отношения дочери к ней и переключала своё внимание на сынка, который, пока ещё  был рядом с ней.
  - Сынок, ты уже студент. Это очень ответственный период в жизни.
  - Мама…
  - Сынок, ты должен помнить, что в общежитии, рядом с тобой будут жить разные ребята. Среди них могут, оказаться и нехорошие парни… Сынок, не отягощай свою жизнь долгосрочными ненужными связями. Живи легко, не напрягайся. Держи голову высоко поднятой. 
  - Мама…
  - Сынок, чтобы ни случилось, всегда помни, мама здесь…
  - Мама… - Голос сына раздражён.
   
        Анна Моисеевна отворачивается от него, идёт к шкафу и что-то достаёт из него и вновь возвращается к сыну.   
  - Сынок, вот тебе ещё деньги… папе говорить об этом не надо…      
  - Спасибо… - Сынок берёт деньги в руки и торопится выйти из комнаты.
  - Сынок, помни, мама здесь…
          Сынок, даже не оглядываясь, вылетает из комнаты.
  - Сынок, уже уезжаешь?
  - Да, папа…
  - Ну, что ж, счастливой дороги.

          Сынок вылетает с небольшой сумкой из родительского дома и мчится на автовокзал, по пути следования постепенно распушая павлиний хвост. Хвост распушен, голова гордо поднята вверх.
            Автобус быстро домчит его до Киева, а там, общежитие и весёлая жизнь студента, не то, что тоскливая, однообразная жизнь в каком-то захудалом райцентре Заполье, где и каникулы негде провести.   

           От сессии до сессии живут студенты весело, а сессия всего два раза в год.
            Жизнь студента мчится вперёд и вперёд и даже не думает притормозить, ведь притормозить, значить остаться за бортом жизни.
             Годы учёбы мчались на стипендии и  подсосе маминых денег, ведь мама регулятор семейного бюджета, который пополняется не столько зарплатой самой Анны Моисеевны, сколько основным источником дохода её родителей пенсионеров, которые не требуют у неё отчёт, куда и сколько она тратит денег. Все на подсосе у кого-то.  А, куда без этого подсоса? А, никуда! Весёлая жизнь требует расходов. И, следуя указаниям мамы, сынок не отягощал свою жизнь долгосрочными, ненужными связями, благополучно выпутываясь из всех ситуаций и жил легко, держа голову высоко поднятой. Иногда, его голова была поднята так высоко, что он не видел не только никого рядом с собой, но и того, что под ногами.  Но, он слышал чьи-то голоса рядом. Они о чём-то ему говорили, что-то рассказывали, а может это были вовсе не голоса, а просто шумел ветер.
               Лёгкость жизни, лёгкость в отношениях со всеми ничем не загружала мозг сынка. Сынок легко перемещался в пространстве от одного объекта к другому не испытывая при этом никаких чувств. Он просто перемещался в пространстве и времени, всё время, держа распушенным свой павлиний хвост и высоко поднятой головой.               
        Но, как бы легко сынок ни перемещался в пространстве и во времени, в ловушку свадебного марша Мендельсона он всё-таки попался. Сынок не увернулся. Он прошагал под его звуки по красной ковровой дорожке до стола, где поставил свою подпись в записи актов гражданского состояния. Он мог бы это делать бесчисленное количество раз, ведь он всегда помнил слова мамы, что не надо ничем обременять свою жизнь. Надо жить легко, для себя, ведь мама здесь. 

           Жизнь легко и для себя ничего не изменила в его жизни и после того, как из маминых рук он перешёл в руки жены. Сынок оставался таким, как был. Он размеренным шагом ходил на работу, возвращался с работы домой вовремя, если, не засиживался с друзьями или какой-то очередной подружкой. 
            Сынок не загружал себя семейной тягомоти-ной. Ему было всё равно, чьи руки ему поставят тарелку с едой на стол мамы или жены. Главное, что тарелка всегда полна еды, а откуда эта еда берётся в доме, его не волновало, так как он приносил свою копеечную зарплату в дом и считал, что выполнил свою обязанность перед семьёй.    
                Семейная жизнь не сотрясала сынка. Она была для него ровной и гладкой, как футбольное поле по которому он мог перемещаться, обходя все препятствия.  Он ловко выворачивался, фыркая, от всех семейных – надо! Ему лично, ничего не надо. Ему абсолютно всё равно, что происходит вокруг. Главное, распущенный павлиний хвост и высоко поднятая голова, чтобы всем было видно – Вот я какой! 
 
              Анна Моисеевна неусыпно следит за жизнью сына, хотя это и не просто из-за дальности расстояния. Все её мысли направлены на то, чтобы ему было комфортно и удобно жить в этом мире. Она следит не только за жизнью сына, но и за жизнью страны, которую кто-то всё последнее время раскачивает. Она смотрит передачи по телевидению, читает газеты, и слушает последние сплетни, которые ей доставляет подруга Зинушка, жена государственного служащего, который всегда в курсе всех дел происходящих в стране.      
    - Аня, иди, к тебе пришла подруга… - Георгий Васильевич постучал в дверь комнаты жены.
  - Слышу. Иду.
   
           Анна Моисеевна выходит из комнаты и спешит навстречу Зинушке.
  - Зинушка, рада тебя видеть. Проходи в дом. – Анна Моисеевна бросает взгляд на мужа. – А, то идём во двор… Там нам будет удобнее.

                Они выходят во двор. Зинушка садится на лавочку, а Анна Моисеевна на табурет.
  - Зинушка, что нового? Я слышала…
  - Аня, знаешь, такие дела… такие дела…
  - Что-то случилось?
  - Так случилось уже вроде как давно, но только сейчас я почувствовала, что жизнь не такая уж простая штука.
  - Зинушка, а что собственно произошло?
  - Знаешь, Аня, пока Иван работал, я ничего не замечала. В доме полный достаток, всего полно. Я потихоньку, втайне от Ивана подкапливала что-то для себя на чёрный день. А, тут такие перемены в стране, что уж впору…
  - Зинушка…
  - Аня, я думаю, что что-то не так с Иваном.
  - Зинушка, да ты что с ума сошла?! Твой Иван так заботится о семье, что любая может тебе позавидовать.
  - Вот. Вот, Аня, позавидовать, а тут ещё и эти, какие-то новые времена настали. Того и гляди, Ивана выкинут с работы и тогда…
  - Зинушка, а что есть уже на это намёки?
  - Да, пока вроде нет, ещё работает, но идут такие времена, что гляди ж ты, снимут с работы и что тогда и как тогда жить?
  - Зинушка, ты не расстраивайся заранее. Всё обойдётся. Ты ведь знаешь, что у нас в стране пошумят, пошумят, да и всё останется по-прежнему.
  - Нет, Аня, уже ничего не останется по-прежнему. Это уже не новая метла. Это уже какие-то грабли, что загребают всё и всех подряд. Хотят что-то новое построить. А, что можно построить нового в нашей стране, где веками жили именно так, как мы сейчас живём.  Ну, что они собрались менять в этом устоявшемся, замшелом болоте? Наши люди десятки, сотни лет приспосабливались к существующей власти, и теперь они хотят, что то менять в их жизни.
  - Ты хочешь сказать, что веками брали взятки, воровали…
  - Аня! А, ты взятки не брала?! Молчи!
              Анна Моисеевна притихла, хотя злость накатила на неё из-за слов Зинушки.
  - Зинушка, давай не будем говорить об этом.
  - Эх, Аня, как не говорить? А, о чём тогда говорить? О чём?
  - Ну, не надо говорить обо мне…
  - А, ты что другая? Ты такая же, как все, если бы была возможность, то и воровала бы.
  - Зина!
  - Так у тебя такой возможности не было и ты даже не знаешь, какой достаток в дом, приносит именно  воровство. Да это собственно и не воровство, а вознаграждение за преданный державе труд. Ты ведь даже не знаешь, что такое быть преданным державе.
    
         Анна Моисеевна никак не могла успокоиться после слов Зинушки о том, что она брала взятки. Она смотрела на свою давнюю подругу и словно впервые её видела. 
  - Зинушка, что ты такое говоришь… воровство это вознаграждение за преданный державе труд. Да это что происходит со всеми нами? Что ты говоришь…
  - Говорю! Такого в нашей жизни никогда и не происходило. Всё было тихо, мирно, размеренно, но стабильно капали денежки в карманчик… и, на тебе, новые времена!
  - Так, сами и управляем… - Анна Моисеевна усмехнулась. 
  - Может и так, да только все посты теперь займут новые лица, а моего Ивана отправят пасти телят.    
  - Да с чего ж ты так заранее забеспокоилась? Может всё обойдётся? Может и он вольётся в новое время.
  - Да кому он нужен в новом времени? Там знаешь, какие мужики подобрались. Сметут его. Сметут! Ведь знаешь, какие деньги в этой ветеранской организации крутились? Государство не жалело для ветеранов денег. Всем хватало. И тем, кто перечислял в эту организацию деньги и тем, кто в ней трудился.
           Анна Моисеевна ухмыльнулась от слов Зинушки – трудились! 
  - Зинушка, так я так и не поняла, что это такое  организация ветеранов? Столько лет знаю, что твой Иван на государственной службе, но так толком и не поняла…   
  - А, чего тут понимать? Ветеранская организация…  Ну, значит, в ней состоят ветераны.
  - Ветераны чего? Какие ветераны?
  - Да какая нам разница, какие ветераны и кто в ней состоит, главное, что жила я…
  - Ну, да… Так что там происходит?
  - Где? В ветеранской организации?
  - Да причём здесь ветеранская организация. У тебя только это на уме.
  - Так ясно, что у меня только это на уме, а что ж ещё. Я все дни молюсь, что б Ивана не выкинули вон из этой организации.
  - А, если всю организацию распустят?
  - Аня! Ты что?! Ты знаешь, какие там деньги крутятся?! Сколько людей трудится там?  Кто ж её закроет?! Вот ты добровольно отдашь кому-то курку, которая несёт не только для тебя, а и для многих золотые яйца?
      
             Анна Моисеевна запуталась в деньгах, тружениках, курах, яйцах. Ей совершенно не было понятно, как и для чего работает такая громадная организация, да ещё и занимает такое престижное помещение в центре городка Заполье. Все её мысли были заняты сыном – не слишком ли он напрягается в жизни? А, вот бы и ему такую непыльную, денежную работу в ветеранской организации. Да и был бы здесь рядом, под присмотром. А, то, как же смотрит за ним жена? Может, он там в этой семье совсем несчастный. От внезапно пришедшей мысли, что сын несчастный, Анна Моисеевна почувствовала себя плохо.
  - Аня! Тебе, что плохо? – Зинушка подскочила с лавочки и бросилась к Анне Моисеевне.
              Анна Моисеевна пришла в себя.
  - Нет, Зинушка, всё нормально. Я просто подумала о сыне.
  - А, что с ним не так?
  - Да ничего не знаю, но как только какая-то мысль влетит в голову, так и делается мне плохо.
  - Ну, ты меня и напугала. Думаешь, не о том, что надо.   
  - А, о чём надо думать?
  - Да о себе надо думать, о себе. Думаешь, твой сынок о тебе будет думать, когда придёт время?
  - Зинушка…
  - А, что, Аня, смотри правде в глаза. Ты ещё вспомнишь мои слова. – Зинушка смотрела Анне Моисеевне в глаза. – Да, да, Аня, ты ещё вспомнишь мои слова. Он будет рядом. Ты будешь всё так же думать только о нём. Заботится только о нём. Но, ты увидишь рядом с собой взрослого, чужого тебе муж-чину…
  - Зинушка, мне даже страшно допустить такую мысль. Да и почему ты говоришь, что он будет жить со мной? У него есть семья!
  - Семья! А, ты, Аня допусти, допусти мысль, что у него уже нет семьи, и он живёт с тобой.   
  - Да с чего у него уже нет семьи? Зинушка, не говори такое!
  - Да, тут, Аня говори не говори так и будет.
  - Да  с чего ты вдруг сегодня всё время говоришь об этом? У него в семье всё нормально.
  - Ну да, нормально, если жена тянет на себе всю семью.
   
         Анна Моисеевна отвела взгляд. Ей, почему -то враз вспомнились слова, которые она всё время твердила сынку, чтобы он не напрягался в жизни, ведь для этого у него есть жена, и в случае чего, она мама, здесь, рядом. 
  - Зинушка, что же ты всё время сегодня говоришь об этом?
  - Я, знаешь, Аня смотрю на свою семейную жизнь, которая в зависимости от Ивана и его благ, которые он приносит в дом и обеспечивает всех нас. А, вдруг ему в одно мгновенье всё это надоест? А, вдруг и я ему надоем? А, вдруг ему надоест и дочь, которой всё время что-то надо и надо… А, вдруг его выкинут из этой ветеранской организации и он больше не сможет нас всех обеспечивать. 
  - Так что ты ровняешь себя с Иваном и моего сына с его семейной жизнью. – Анна Моисеевна вновь почувствовала в себе злость от слов Зинушки.   
  - А, то, Аня, что может его жене, надоест, вот так как ты сюсюкать твоего сына, ведь какой он ей муж, так только на бумаге. Что он в жизни сделал для семьи? Что? Вот мой Иван, это муж. Он всегда заботился о семье…
  - Зинушка…
  - Ты, Аня, должна думать о себе, ведь твой сынок не будет заботиться о тебе, он будет заботиться только о себе.
  - Зинушка… - Анна Моисеевна не успела остудить злость на подругу, как она вновь накатила на неё.
  - Ты, Аня сама виновна в этом. Это ты вырастила его таким. Ты не научила его трудиться и отдавать плоды своего труда другому, тому, кто рядом, своей семье.
  - Зинушка… - Анна Моисеевна с грустью смотрела на Зинушку. – Для чего мы сейчас говорим об этом?
  - А, для того, Аня, чтобы у тебя было время перестроиться! Как говорил Горбачёв – перестройка и новое мышление, а ты всё ещё думаешь старыми, устаревшими своими собственными понятиями отношений в семье. Перестраивайся, Аня, пока не поздно перестраивайся! 
  - А, ты, Зинушка, уже перестроилась?
  - Перестроилась. Готовлюсь. Вот из собранных при жизни в семье денег прикупила себе домик.
  - И твой Иван не знает об этом? – Анна Моисеевна с восторгом посмотрела на Зинушку.
  - А, для чего ему об этом знать. Я ведь свою жизнь обеспечиваю. Так на всякий случай. Ещё неизвестно чем и когда закончится это новое время, и как мы все будем жить после него.   
  -Хочешь сказать, что и моему сынку надо прикупить домик?
  - А, почему бы и нет. Во всяком случае, он не будет жить с тобой, и ты не будешь хотя бы видеть его жизнь так близко. Пусть он себе там, в стороне живёт, делает что хочет, то хотя бы не будешь знать о его глупостях. А, то ведь будет тебе тут воду варить… 
  - Зинушка, ты, почему так подумала?
  - Да, потому, Аня, что я лучше знаю твоего сынка, чем ты. Ты ведь что, всё время перед ним прогибаешься. Гнёшься туда - сюда, всё время угождаешь ему. А, для чего? Аня, дети, должны знать своё место в семье,  тогда они и будет относиться к родителям с уважением. А, ты легла половой тряпкой перед входом в дом и все ходят туда – сюда и вытирают об тебя ноги, а ты рада даже такому их прикосновению к своей жизни. Вон, дочь, твоя, много она для тебя сделала? Да хоть раз приехала просто так проведать маму?
  - Зинушка… она устраивает свою жизнь.
  - Так и пусть устраивает, но не забывает о маме. Это какой у неё муж? Третий? Не плохо.
  - Зинушка, ты ведь знаешь, какие теперь мужчины…
  - Знаю. Все стремятся жить за чужой счёт и поменьше работать, не напрягаться! – Зинушка улыбнулась и подмигнула Анне Моисеевне. – Да пусть хоть в пятый раз выходит замуж, это ни как не должно влиять на её отношение к тебе. 
 
                Анна Моисеевна призадумалась. Слова Зинушки, которая хотя и была моложе самой Анны Моисеевны, больно ударяли её в самое больное её  место, в сына.
               Анна Моисеевна сидела на табуретке молча и лишь смотрела перед собой, но видела она не свой осенний сад, а видела себя и своё положение в семье, положение, которое она сама для себя и определила в этом семейном сообществе. Она внезапно вспомнила время, когда сын и дочь были маленькими, и она не могла натешиться ними, затем они подросли и стали меняться их характеры, а затем они стали взрослыми. 
  - Зинушка, дети вырастают…
  - Вот к этому я тебе и говорю, что дети вырастают и им наплевать на своих родителей, ведь они привыкли уже только к потребительскому отношению к ним. А, ты всё сюсюкаешь, сюсюкаешь. Но придёт время, когда ты уже и сюсюкать не сможешь.
  - Зинушка…
  - Мне пора, Аня, а ты думай о том, что я тебе сказала. Думай о себе. Твой сынок никогда не будет думать о тебе. Много о тебе думает твоя дочь?  Ты должны это понимать, такими, ты их вырастила сама.
      Зинушка поднялась с лавочки и пошла к выходу.

               Огромная страна под названием СССР развалилась на все составляющие её части. Бывшие союзные республики пытались наладить управление в своих теперь уже как бы самостоятельных государствах, но всё ещё, по привычке, посматривали в сторону Кремля – А, как они смотрят и куда они смотрят и на что они смотрят? 
                Время летело. В Украине одна власть сменяла другую, но жизнь народа всё никак не менялась. Народ Украины всё время качало из стороны в сторону. И главная стратегия управления была в том, чтобы народ не качало слишком сильно, а так, плавно,  убаюкивающе. Пусть дремлют…   
       
          Зинушка пребывала в напряжённом состоянии. Её тревога по поводу увольнения мужа всё время висела над ней, угрожая развалить семейные отношения. Когда напряжение становилось слишком натянутым, она отправлялась к Анне Моисеевне, чтобы хоть как-то отвлечься от происходящего в своей семье.
            Зинушка открыла калитку поместья Анны Моисеевны и сразу почувствовала, что и здесь что-то происходит. Во дворе всё было не так, как она была здесь в последний раз.      
              Зинушка прошла во двор, поднялась на крыльцо и сразу, в окно, увидела Анну Моисеевну, которая стоит у стола и что-то моет в миске. Зинушка махнула рукой, чтобы привлечь внимание Анны Моисеевны, и Анна Моисеевна подняла голову и посмотрела в окно.
  - Аня…
  - Зинушка, входи…
               Зинушка вошла в дом и прошла в кухню.
  - Аня, здравствуй.
  - Здравствуй Зинушка. Давно тебя не видела.
  - Да, Аня, давно я у тебя не была. Смотрю, всё здесь изменилось.
                Анна Моисеевна отвела взгляд.
  - Зинушка, подожди пару минут, я сейчас заканчиваю, и пойдём во двор, там нам будет удобнее.
  - Так я пойду во двор, а ты заканчивай и выходи…
  - Я быстро. – Анна Моисеевна принялась ещё сильнее тереть тарелку в миске.
   
         Зинушка вышла во двор, присела на лавочку и осмотрелась. Она осматривала дворик так словно она впервые пришла в какое-то неизвестное ей место.
            Анна Моисеевна вынесла из дома  табуретку и присела на неё рядом с лавочкой.
  - Аня, у тебя всё изменилось…
  - Да, Зинушка, всё изменилось…
  - Никак сынок вернулся в родной дом?
  - Вернулся…
  - Аня…
  - Зинушка, ничего не говори.
  - Не буду ничего говорить, понимаю, всё понимаю. Тебе трудно.
  - Зинушка, а как ты? Что у тебя нового? Не уволили ли Ивана с работы?
  - Пока не уволили, но я в таком напряжённом состоянии пребываю, что тебе рассказать невозможно. Такое состояние хуже, чем, если бы это уже произошло. 
  - Знаешь, когда это произойдёт, всё будет выглядеть не так, как ты думала об этом раньше. То, что мы выстраиваем в своей голове, оказывается вовсе  не тем, что происходит потом в реальности.
  - Да, Аня. Реальная жизнь никак не совпадает с фантазиями воспалённого мозга.
  - Зинушка, почему же воспалённого мозга?
  - Да потому, Аня, что мозг воспаляется от перегрева потока мыслей. Мысли всё время меняются, а может, так, а может не так…
  - Так, что у тебя? Как Иван?
  - Да, что Иван, слава Богу, здоров и ещё сидит на своём месте.
                Анна Моисеевна рассмеялась.
  - Ань, ты чего?
  - Так ты как-то смешно сказала, что Иван ещё  сидит на своём месте. Сказала так, как будь то он сидит где-то в тюрьме.
  - Да, тьфу на тебя, такое говорить. Не дай Бог…
  - Зинушка, не зарекайся от сумы и от тюрьмы. Ты видишь, какие теперь времена может случиться…
  - Аня, что это тебя сегодня понесло в дебри? Никак сынок достал? Трудно тебе?
   
            Анна Моисеевна опустила взгляд вниз. Она смотрела на асфальтную дорожку. Эта асфальтная дорожка отделяла лавочку, на которой сидела Зинушка, от табуретки на которой сидела она.
  - Аня, ты сегодня какая то сосем грустная. Что-то случилось?
  - Нет, Зинушка, ничего не случилось. Всё как обычно.
  - А, обычно, это как?
  - Зинушка, лучше не спрашивай.
  - А, я спрашиваю. Говори, Аня, говори. Ты же знаешь сама, что все проблемы, всё, что происходит, надо проговаривать, тогда и отношение ко всему будет иное, потому что ты увидишь всё как бы со стороны, как бы это всё происходит не с тобой…
  - Но, Зинушка, это всё происходит со мной…
  - Говори, Аня, говори…
  - Зинушка, давай лучше поговорим о том, что происходит в стране.   
  - Аня в стране всё меняется быстрее, чем мы успеваем приспособиться к тому, что было вчера, а сегодня, гляди, всё по-другому.
  - Зинушка, а что там в банках?
  - В каких банках?
  - Ну, в тех, в которых мы держим деньги…
  - А, ты что Аня держишь деньги в банке?
  - Так ведь обещали, что будут большие проценты на долгосрочные вклады.
  - Аня, так власть много чего обещает.
  - Так ты думаешь, что надо забрать свои накопления из банка?
  - Забрать и забрать немедленно!
            Анна Моисеевна задумалась.
  - Аня, а у тебя там, что, много денег?
  - Да все сбережения…
  - Ну, ты, Аня…
  - Так, что думаешь, Зинушка, забрать сбережения?
  - Этот вопрос не должен даже обсуждаться. Ты что, не видишь, сколько этих банков развелось? Как грибы после дождя. Все хотят использовать чужие денежки, а не свои. Свои денежки они прячут за границей, там надёжнее.
 
            Анна Моисеевна расстроилась. На её лице отобразилась грусть. 
  - Аня, ты не расстраивайся. Забери деньги и всё тут. А, может, ты боишься, что сынок использует их не по назначению, а так ты говоришь ему, что денег нет и всё тут.
             Анна Моисеевна вдруг разозлилась. Она разозлилась на Зинушку, которая не держит деньги в банке, которая прячет их ото всех. Она из тех, кто  знает, как сохранить деньги до нужных времён. Анна Моисеевна подумала о временах.
  - Зинушка, так и какие это нужные времена.
  - Аня, ты сейчас о чём?
  - Да, я тут подумала о временах. Какие это нужные времена и кто знает, когда настают нужные времена? Может они уже и пришли, а может они вовсе не придут и денежки, останутся целыми и ещё  проценты от них скопятся.
  - Ты думаешь о том, что останется после тебя?
             Анна Моисеевна разозлилась ещё больше.
  - А, ты не думаешь об этом?
  - Нет. Я об этом не думаю. Для чего думать о том, что останется после меня? Для чего? Какая мне уже будет разница, как будут жить все. Для меня жизнь она сегодня и сейчас.
  - Но, ведь ты же скопила денежки…
  - Скопила. И домик прикупила. А, кто я без денег? Вообще, кто человек без денег? Никто и звать его никак. Думаешь, чего твой сынок вернулся к тебе в родительский дом от большой любви к родителям? И не думай! Он твёрдо знает, что у родителей есть деньги, есть дом. Не напрягался. Не строил свой собственный дом для своей семьи. Крутился возле жены, которая вкалывала и его содержала, пока он ей не надоел, и она его выгнала. Так теперь  крутится, в твоём доме… поджидает… 
 
           Злость накатила на Анну Моисеевну со всей силой от таких слов Зинушки.
  - Зинушка, не говори так…
  - Так ведь это, правда так и есть. Мы ведь об этом говорили с тобой когда-то… или забыла?
  - Не забыла… помню. Я об этом помню всё время, да только ничего не могу изменить. Понимаешь, я ничего не могу изменить. 
            
          Зинушка внезапно спохватилась и быстро поднялась с лавочки.
  - Аня, мне пора.
  - Что ж ты так скоро?
            Зинушка посмотрела на часы.
  - О, ничего себе, скоро! Мне пора. Сегодня мой Иван придёт домой раньше, а вечером куда-то отправляется. Собрание. У них в ветеранской организации какое-то собрание.
   
         Анна Моисеевна как-то мгновенно решила съязвить.   
  - А, может, и нет никакого собрания? А, может, твой Иван идёт куда-то… к какой-то…
  - А, может и так. – Зинушка не растерялась. – Может и так. Я ко всему давно готова. Знаешь, Аня, когда живёшь с человеком, который обеспечивает семью сам, то всегда можно от  него ждать чего угодно. Ведь мы, те, которые живём за чей-то счёт, всегда должны быть готовы ко всему, а главное к тому, что нас отбросят на задний план жизни, а может и куда подальше. И тут, Аня, ложись половой тряпкой у порога, не ложись результат один. Ты просто не нужен и всё тут. 
  - Зинушка, а любовь…
  - Аня, это ты о чём?
  - Как же так? А, любовь? Разве её нет?
            Зинушка рассмеялась.
  - Может она, эта любовь и есть, но только не у нас с Иваном.
  - Так ты что все годы жизни с ним притворялась?!
  - Почему притворялась? Конечно, у нас были какие-то мгновенья влечения друг к другу. Знаешь, Аня, я в полной мере использовала свои мозги для того, чтобы не страдать в этой жизни. А, собственно, любовь – это что?       
           Анна Моисеевна задумалась.
  - Так и чего же ты задумалась? Ищешь её, эту любовь в отношениях своей семьи? Так ничего не ищи. Если в твоём доме и живёт любовь, то она живёт только в тебе. Всё. Мне пора.
  - Зинушка, подожди. Я тебя проведу… до калитки.
  - Да, Аня, ты уже на пенсии, а так никуда за пределы своей усадьбы и не выходишь. Сидишь, как арестованная и всё одно и тоже крутишь в своих мозгах, а жизнь, жизнь меняется не только с годами, а она меняется день ото дня, а ты так и сидишь, ничего не видя из-за своего забора. Выйди. Посмотри. Жизнь бьёт ключом…
  - И в основном по голове!
  - По карману! По карману, Аня, по карману. Это дураков она бьёт по голове. – Зинушка рассмеялась.

 
             Анна Моисеевна закрыла калитку за Зинушкой и пошла к дому. Она не спешила идти в дом. Там, в доме и поговорить не с кем. Муж сидит в своей комнате и читает газеты или слушает радио. С ним не поговоришь.
             Анна Моисеевна медленно пошла и села на лавочку, где только что сидела Зинушка.
  - А, может, Зинушка права? Ведь со стороны виднее. Но я не могу вот так, как она! Но надо хотя бы попробовать хоть что-то изменить в своей жизни.
           С этой мыслью, Анна Моисеевна поднялась с лавочки и направилась в дом. Она вошла в коридор и громко кашлянула, пытаясь привлечь внимание мужа, но он никаким способом не отреагировал.
  - Так и с кем мне, что-то менять в своей жизни? С кем? Даже попробовать что-то изменить нет никакой возможности.
 
        Анна Моисеевна обречённо опустила плечи и отправилась в свою комнату, поправила подушку на кровати, где только что отдыхала, улеглась и тут же в её голове закопошились, словно черви мысли о сыне. Мысли становились всё горячей и горячей. 
  - Это Зинушка меня так расстроила. Это она внесла в мою жизнь это беспокойство мыслей. Вот в следующий раз, когда она придёт, я не позволю ей говорить ни одного слова о сыне. Она уходит, а сказанные нею слова остаются в моей голове и не дают мне покоя.
            Анна Моисеевна поднялась с кровати вышла в кухню. Она открыла кухонный шкафчик и посмотрела  внутрь. Всё на своих местах.
  - Так и чем же мне заняться? Пожалуй, пойду, пересмотрю вещи в шкафу. Что-то моли развелось, видимо невидимо. Может, она что-то уже и подъела?
   
         Анна Моисеевна перешла в зал и только хотела открыть шкаф, как услышала, что открылась дверь из комнаты мужа. Она быстро развернулась и вышла в коридор.
  - Аня, что там у нас с ужином?
  - А, что с ужином?
  - Ну, что на ужин?
  - Так я ещё ничего не готовила.
            Анна Моисеевна шагнула из коридора в кухню и посмотрела на часы. 
  - Так сейчас только четыре часа…
  - Так я хотел спросить, что ты будешь готовить на ужин?
  - Ещё не знаю. Что-то придумаю.
           Георгий Васильевич развернулся и открыл дверь в свою комнату.
  - Ну, мне, пожалуй, хватит и кашки с котлетой.
            Анна Моисеевна посмотрела на мужа и отвернулась.
  - Ну, вот, и что я могу перестроить в этой жизни? Что бы я ни перестраивала, всё равно все придут ко мне за едой, чистой одеждой, чистой постелью… Может, Зинушка и права, в том, что я сама виновна в том, что сама для себя именно таким образом построила отношения в семье. 
   
          Анна Моисеевна села на стул у стола и призадумалась. Теперь её мысли закружили вокруг того времени, когда она была молодой.  Ей так нравилось всем услуживать, всем всё подавать, за всеми следить, чтобы вовремя поели и… Мысли Анны Моисеевны застопорились на мысли о еде.
  - Надо идти готовить ужин.
            Она поднялась со стула и пошла к холодильнику, открыла его и замерла.
  - Как же я могла забыть, что у меня ещё почти полная кастрюля борща. Георгий! – Анна Моисее-евна крикнула из кухни в сторону комнаты мужа. – Георгий! На ужин борщ!
           Она услышала, как дверь комнаты мужа открылась, и он вошёл в кухню.
  - Аня, мы ели борщ в обед…
  - И что? Мне теперь выбросить борщ в мусор?
  - Так и для чего ты варишь так много? Вари на один раз.
  - Борщ не возможно варить на один раз. Борщ варится на два-три дня. Он настаивается и становится ещё вкуснее.
  - Но я не хочу, есть борщ каждый день.
             Анна Моисеевна отвернулась от мужа и промычала, что придётся, придётся, есть борщ  столько сколько надо.
  - Аня, так ты меня слышала?
              Анна Моисеевна сделала удивлённое лицо.
  - Аня, я говорил, что не хочу, есть борщ…
  - Так и не ешь. Я сама буду, есть его. – Анна Моисеевна почувствовала, как на неё накатила злость. – Не ешь, если не хочешь. Я здесь не кухарка и не подавальщица. Хорошо, что сынок уехал куда-то на неделю, а то бы пришлось провести всё время у плиты.
             Георгий Васильевич развернулся и ушёл в свою комнату.
      
            Анна Моисеевна закрыла холодильник, включила радио и присела на стул слушать новости.
             Новости, которые Анна Моисеевна услышала по радио не вызвали в ней никаких чувств, так как не касались изменений в её конкретной жизни. Новости бегло пробежались по жизни в стране. Затем журналисты стали рассуждать на темы, которые придумывали для развлечения народа
               Анна Моисеевна не понимала о чём идёт речь, но слушала как ей казалось внимательно.
               Анна Моисеевна продолжала слушать радио, не вникая, что же такого происходит в этом мире, который то сжимается в одно государство, то распадается на множество разных государств.
  - Так, а что же собственно изменилось? Что изменилось для меня? Для меня ничего не изменилось. Может, что-то изменилось для сынка? 
       
         Анна Моисеевна перешла из кухни в свою комнату, подошла к телефонному аппарату и задумалась, глядя на него. Она смотрела на аппарат и вспоминала слова Зинушки о том, чего вернулся в родительский дом сынок. От слов Зинушки ей становилось всё муторней и муторней.
            Анна Моисеевна внезапно вспомнила, как она всё время названивала сынку, чтобы он не забывал, что мама здесь… 
   
           Мысли Анны Моисеевны вернули её в Прош-лое время… в то время когда сынок жил с семьёй. Он был на расстоянии, и она беспокоилась о нём, слишком беспокоилась о нём, на расстоянии… 
          Она крутила диск телефона и прислушиваясь к звукам в телефонной трубке. В трубке раздались долгие гудки, но трубку никто не брал. Анна Моисеевна положила трубку на рычаг, подождала пару минут и принялась вновь крутить диск телефона.
  - Наверное, сынок на работе. Позвоню позже.
          Она положила трубку на рычаг и замерла у телефона. Через мгновенье, она вновь крутила диск телефона и вслушивалась в гудки в трубке. Наконец-то в трубке что-то щёлкнуло, и она услышала голос сынка. 
  - Сынок, здравствуй… как ты?
  - Мама, у меня всё нормально. А, как ты, как папа?
  - У нас всё нормально. Хотела спросить у тебя, что нового в жизни?
  - Да ничего нового. Всё по-старому…
  - Ты на старой работе? Не устаёшь?
  - Не устаю…
  - Ты не можешь сейчас говорить?
  - Да, как-то не особо удобно…
  - Жена дома?
  - Да.
  - Я позвоню завтра. Тебе удобно будет утром?
  - Да.
  - Береги себя. До завтра…
 
            Анна Моисеевна плохо провела ночь и едва дождалась рассвета. Пришедший рассвет ничего не изменил в её жизни. Рассвет просто пришёл, как обычно и всё тут, как обычно. Она поднялась с кровати и вышла в кухню. Из кухни она услышала, как в комнате мужа происходит какое-то движение. 
            Анна Моисеевна улыбнулась мысли, что вчера он так лёг голодный спать, не пожелав ужинать борщом. Она хмыкнула.
  - Ну и чего ради я ему прислуживала раньше? Всё перед ним сюси-пуси.
             Георгий Васильевич вышел из своей комнаты и открыл дверь в кухню.
  - Доброе утро. – Анна Моисеевна улыбнулась мужу.
  - Доброе… 
    
          Георгий Васильевич поставил чайник на плиту и присел на стул у стола, поджидать, когда тот согреется. Он смотрел на носик чайника, из которого уже валил пар и всё никак не вставал выключить газ.
             Анна Моисеевна выключила газ.
  - Чайник уже закипел.
   
           Георгий Васильевич очнулся от своих мыслей и, поспешно встав со стула, принялся разводить воду в черпачке для умывания, бритья, чистки зубов, которые были ещё крепкими и здоровыми.
              Закончив утренний туалет, Георгий Васильевич принялся готовить себе на завтрак овсяную кашу.
              В этом мире могло измениться всё, кроме заведённого Георгием Васильевичем порядка утреннего ритуала, который заканчивался всегда одним и тем же действием – поеданием овсяной каши и питьём чая.
             Закончив свой утренний ритуал, Георгий Васильевич ополоснул чашку из-под чая холодной водой, поставил её на место и молча вышел из кухни.
   
           Анна Моисеевна поджидала, когда муж закончит возиться, и только затем вышла из кухни. Она осмотрела стол и усмехнулась.
  - Всё как всегда. Даже крошки на столе не оставил после себя.   
              Она посмотрела на часы.
  - Звонить сынку рано. Можно и мне позавтракать.
              Анна Моисеевна прикоснулась пальцами к чайнику.
  - Надо подогреть…

              Она включила газ и присела к столу, затем как-то резко поднялась и быстро включила радио. Прислушалась к тому, о чём  говорят. Она заслушалась, не услышав, как дверь комнаты мужа открылась. Она лишь увидела его в окно, как он стоит на крыльце дома, затем быстро куда-то уходит.
               Анна Моисеевна перевела взгляд на часы.
  - Пожалуй, уже можно звонить…
               Она вернулась в свою комнату и принялась накручивать диск телефона. В трубке раздался щелчок, и она услышала голос сынка.
  - Доброе утро…
  - Доброе утро…
  - Сынок, ты сейчас можешь говорить?
  - Да, могу.
  - Жена ушла на работу?
  - Да.
  - Как твоё здоровье? Не слишком ли ты напрягаешься…
  - Всё нормально.
  - Сынок, не напрягайся в жизни. Для этого у тебя есть жена…
            Внезапно она услышала шум в кухне,  раздражённый голос мужа и дверь в её комнату открылась.   
  - Аня! Ты что ж, поставила чайник на огонь, а сама отправилась звонить по телефону! Чайник весь давно выкипел!
             Анна Моисеевна повернулась на голос мужа и спокойно сказала: Выключи газ. Закрой дверь.
             Дверь в её комнату закрылась, и она вновь принялась за прерванный разговор с сыном.
  - Так я говорила тебе, сынок, чтобы ты не напрягался, для этого у тебя есть жена.
  - Мама, я услышал тебя. Не беспокойся. Я совершенно не напрягаюсь.
  - Хорошо. Береги себя…
    
        Анна Моисеевна отключила телефон и вышла в кухню. Георгий Васильевич сидел на стуле у стола и поджидал её.
  - Аня…
             Анна Моисеевна лишь мельком взглянула на мужа и поспешила к чайнику, стоящему на плите.
  - Ну, выкипела вода, ну и ничего страшного не случилось. Для чего было врываться в комнату и так кричать.
  - Аня. Сын совсем уже взрослый, а ты всё ещё даёшь ему указания как жить. Не лезь в его семью. Пусть они сами разбираются, как им жить.
   
         Георгий Васильевич поднялся со стула и вышел из кухни.
             Анна Моисеевна услышала, как хлопнула дверь его комнаты.
  - Взрослый… Сами разберутся… А, что ж ты сам в своей семье ничего не разбирался самостоятельно, всё на меня и на моих родителей возложил. Так и чего ж ты с детства не учил сына всему сам? Ты и сам такой же. Всё тебе подай, принеси, подготовь, убери за тобой. Ишь ты, чашку после чая моет самостоятельно…

             Анна Моисеевна вспоминала кусками свою прошлую жизнь и  чувствовала, как на неё накатывало раздражение…
           Анна Моисеевна вернулась в реальность. Она отправилась в кухню. Вскипятила в чайнике воду. Она пила чай и ела булочку с вареньем. Она пыталась унять раздражение, которое как ей казалось никуда и не собиралось уходить. Ей внезапно пришёл на память разговор с Зинушкой. Она принялась крутить его с самого начала и до конца, затем выкрутила его в обратном порядке.
  - Зинушка, тебе легко рассуждать обо мне, ведь тебя лично это не касается. А, разве ты сама живёшь по-другому? А, разве тебя, ну хоть иногда, не раздражает муж? А, когда он тебя раздражает, что ты делаешь? А, разве тебя хоть иногда не раздражает дочь? Что ты тогда делаешь? 
            К Анне Моисеевне внезапно пришла мысль о том, что все люди любят давать разные советы, которыми сами пренебрегают.
  - Советчики… У этих советчиков тысячи советов на все случаи жизни. Их всех послушаешь, и становиться так грустно.
               


                Глава 2.

         Зинушка пришла домой, и едва открыв дверь, увидела в прихожей мужа.
  - Ваня, ты уже дома?
  - Да вот, пришёл…
  - А, что так рано? Я ожидала тебя позже, ты же говорил, что будешь…
   - Зина…
   - Ваня я ещё и ужин не готовила, ты же говорил, что будешь…
  - Зина, подожди с ужином…
  - Как подожди, Ваня. Я сейчас. Я быстро. Ты ведь говорил, что сегодня уходишь на какое-то вечернее заседание. Подожди, я быстро!
  - Зина, присядь…
  - Как присядь? А, ужин? Нет, подожди, я сейчас что-то приготовлю. – Зинушка сделала движение к действию. – Только подожди, я сейчас…
  - Зина! Присядь!
            Резкий, не привычный слуху Зинушки голос мужа остановил её.
  - Зина, присядь…
             Зинушка присела на край стула и посмотрела на мужа.             
  - Зина, тут такое дело…
              Зинушка почувствовала как она вся напряглась, все мысли в голове замерли, и она лишь молча смотрела на мужа.
  - Зина, я ухожу…
  - Так я помню, ты говорил, что сегодня уходишь на какое-то собрание в своей ветеранской организации.
  - Нет, Зина, я ухожу совсем… к другой женщине…
          
           Всё, к чему Зинушка готовила себя всё последнее время, свершилось. Она внезапно почувствовала боль в области сердца и подумала, что всё оказывается не так просто в жизни. Одно дело придумывать себе слова, которые скажет ей муж, и рисовать себе картины прощания, а совсем другое дело слышать эти слова в реальном времени и видеть всю картинку собственными глазами.
  - Зина, ты меня слышишь?
  - Слышу…
  - Так вот, чтобы не устраивать долгие прощальные сцены, я перейду к делу. Вот! – Иван выложил на стол папку. – Здесь на твоё имя оформлена квартира, в которой мы живём. Здесь документы на машину…
               Иван достал из кармана пиджака ключи и положил на стол.
  - Здесь ключи от машины и квартиры. И, вот ещё…- Иван достал из внутреннего кармана пиджака конверт и положил его на стол. – Здесь деньги на первое время… Тебе придётся вспомнить свою профессию медсестры и теперь самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. Это всё, что я хотел тебе сказать. Дочери буду помогать по мере сил, так как ещё сам не знаю, как всё у меня устроится. Надеюсь, что у меня всё устроится благополучно.
             Услышав последнюю фразу мужа, Зинушка хотела рассмеяться, но какими-то неведомыми силами удержалась, лишь сжав губы.

              Иван смотрел на жену и испытывал неловкость от своего поступка, но страх, что у жены начнётся  истерика, гнал его быстрее прочь из дома.
              Он быстрым взглядом окинул стол, на котором лежали ключи, папка с документами и улыбнулся.
  - Зина… У тебя есть квартира, машина, деньги… И, у тебя ещё вся жизнь впереди.
          Иван вышел из дома, не оглядываясь.

          Зинушка сидела на крае стула, замерев какое-то время, а затем поднялась и пошла, посмотреть в окно. Она увидела, как муж садился в машину на место пассажира. Она присела, чтобы было удобнее рассмотреть кто же за рулём, но так и не увидела и лишь когда машина выезжала со двора, она увидела, что на месте водителя находилась женщина.
            Зинушка отошла от окна, подошла к столу, взяла в руки конверт, открыла его и вытрясла из него купюры прямо на стол. Такие милые сердцу Зинушки, зелёные бумажки радовали её глаз и утихомиривали боль.   
  - Ух! Да, Ваня, ты всегда был и остался порядочным человеком.
           Зинушка сложила обратно в конверт стодолларовые купюры и спрятала их в комод, под бельё.
  - Лежите здесь тихо. У меня есть наша отечественная валюта. – Она постояла у комода, а затем резко задвинула ящик. – Что ж Ваня, ты прав, придётся вспомнить свою профессию медсестры. Как ты Ваня сказал, что у меня ещё вся жизнь впереди. Так, так оно и есть! Сейчас найду документы и завтра отправлюсь искать себе работу.
 
           Зинушка занятая собственными мыслями не услышала, как в квартиру вошла дочь.
  - Мама, а что это ты тут одна и что-то говоришь…
  - Аля, девочка моя, ты только не волнуйся, твой папа ушёл…
  - Куда ушёл? На собрание в свою ветеранскую ор-ганизацию?
  - Нет, Аленька, он ушёл к другой женщине.
  - И, ты так спокойно говоришь об этом?
  - Знаешь, дочь, иногда в семьях такое случается…
  - Но, мама, он так заботился о нас, и кто теперь будет о нас заботиться?
  - Теперь мы будем, заботиться сами о себе.
  - Так и кто теперь будет оплачивать мою учёбу? Я что, должна идти работать, чтобы оплачивать её или мне что, бросить институт? 
  - Ничего бросать не надо. Папа сказал, что ты сможешь обращаться к нему, если возникнет необходимость…
  - Что значит, возникнет необходимость? Он что не знает, что учёбу надо оплачивать и плюс к тому есть ещё и мои расходы! Так и как я теперь буду жить? У всех моих подружек есть средства к жизни, а у меня, что их уже нет из-за того, что папе вздумалось изменить свою жизнь. – Лицо Алины покрылось красными пятнами.
  - Аля! Это его жизнь! Каждый в этой жизни выбирает что-то, что ему более удобно и выгодно.
  - Ну, ничего себе, а ответственность за семью?!
  - Но, ты не маленькая девочка. Тебе двадцать лет.
  - Так и что мне теперь из-за папиного чудачества лишиться своей, устоявшейся жизни. Надо было меня предупредить, чтобы я не раскатывала губу на его деньги. А, вдруг та, к которой он ушёл, будет контролировать все его деньги и что тогда? Он тогда мне не даст денег вообще! Так я у тебя спрашиваю, и как я буду жить? 
  - Аля, прекращай этот разговор. Всё, что ты хочешь знать на счёт денег, звони и говори с папой.
  - А, я так и сделаю. Прямо сейчас.
  - Ну, может неудобно так прямо сейчас, ведь он только что ушёл от нас.
  - Не от нас, а от тебя!
  - Значит, где-то там ему будет лучше, как он сейчас думает.
   - Мне всё равно, что он думает.

          Алина достала из сумочки телефон и мгновенно нажала кнопку.
  - Ну, вот и началось. Он даже не отвечает на мой звонок. Папашка! Ишь ты, захотел другой жизни, и чем его эта не устраивала? Красивая жена, большая квартира, всё в квартире есть, везде чистота, порядок. Вот тебе и папашка!
 
         Алина злилась. Злость мешала ей думать. Она действовала, повинуясь мгновенному чувству потери благосостояния.
  - Алина, дочка. Успокойся. Позвонишь папе позже.
  - Позже… позже… - Алина передразнила Зинушку. – Это тебе уже всё равно. Это от тебя ушёл муж. А, мне? Мне не всё равно! Это всё ты! Это ты не смогла удержать его!
   
          Слова дочери разозлили Зинушку впервые с того момента, как ушёл муж. Она не злилась на него, а тут… тут, дочь говорит такие слова.
  - Вот выйдешь замуж и держи мужа.
  - Так тебе всё равно?! Теперь и тебе придётся идти работать! – Алина расхохоталась. – И, что ты сможешь заработать? Медсестра! И как мы теперь будем жить?! Я теперь нищая! Ты хоть это понимаешь, что я теперь нищая! Это из-за тебя я стала нищетой! Теперь со мной и девочки из института не будут дружить! Это ты изменила моё социальное положение! Это ты виновна во всём!
  - Успокойся. Достаточно обвинений в мой адрес. Это решение папы и я не хочу это обсуждать ни с тобой, ни с кем бы то ни было. Это мои с ним отношения, а ты уже достаточно взрослая чтобы понимать то, что произошло. – Зинушка спокойно смотрела в лицо дочери.
  - Мама, ну и как мы теперь будем жить? Как я теперь буду выглядеть среди подружек?   
  - Будем работать. Ты будешь продолжать учёбу. У нас впереди ещё вся жизнь! Не начинай свою жизнь с обвинений кому-то, что-то надо делать и самой. Всё, закончим разговоры…
       
        В руке Алины зазвонил телефон. Она мгновенно посмотрела на экран.
  - Папа! Папа звонит! – Алина нажала кнопку. – Па-почка! Папочка…
  - Алина, дочка, я не мог ответить на твой звонок. Тебе мама уже всё сказала?      
  - Да. Я всё знаю. Папочка, я не сержусь на тебя. Это твоя жизнь. Я понимаю, что каждый устраивает свою жизнь, так как ему удобно. Тебе удобно так…
  - Алина, дочка, я помню, что скоро оплата твоей учёбы. – Иван замолчал. В нём боролось чувство ответственности перед дочерью и его выбор жизни.
  - Папочка, что ты замолчал? Ты не сможешь оплатить учёбу?
  - Ещё есть время и я посмотрю, что я смогу сделать…
  - Так это получается, что ты можешь и не оплатить мне учёбу?
  - Я постараюсь, что-то придумать.
  - У тебя совсем нет денег?
  - Дело не в этом.
  - А, в чём дело?
  - Поговорим потом. Я сейчас немного занят. Я позвоню тебе сам. – Иван отключил телефон.
  - Ну вот, отключил телефон. Позвонит сам, а это значит, чтобы я ему не звонила. Вот так в одно мгновенье вы разрушили мою жизнь. Лучше бы я родилась в семье нищих, чем иметь всё и всё потерять в одно мгновенье. – Глаза Алины наполнились слезами. Голос стал плаксивым. – Да, мама, так и есть, лучше бы я родилась в семье нищих, чем стать нищей после того, что у меня было всё, что только пожелаю.
 
         Алина развернулась, и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Она вошла в свою комнату и с размаху упала на кровать. Тело Алины сотрясали рыдания. 
 
           Зинушка смотрела вслед дочери и думала об её словах. Зинушка вспоминала свою жизнь в двадцать лет. Она вспомнила как она, девушка из соседнего с Запольем района приехала поступать в медицинское училище. Она вспомнила, как она радовалась когда вывесили списки поступивших в училище, и она нашла в них свою фамилию. Общежития в медицинском училище не было, и все студенты нанимали комнаты по две, три девочки вместе и только те, у кого были деньги, нанимали квартиры. Студенты, жители Заполья, ходили в училище важняками. Им всё сходило с рук, так как здесь, рядом с ними всегда были их родители и за своих чад они носили любые взятки, только бы их не отчислили с учёбы.
          Зинушка вспомнила все годы своей учёбы после, которой она её оставили на работу в больнице. Зинушка вспомнила первые трёшки и пятёрки ассигнаций, которые осели в карманчике её белого, накрахмаленного до хруста халатике.
  - А, что собственно изменилось сегодня? Ничего! Люди болеют. Вся медицина платная. И доктору в карманчик и медицинской сестре в карманчик. Всем хватало подношений от больных.

          Зинушка пошла к комоду и открыла нижний ящик, в котором сберегались все её документы. Она достала свой диплом медицинской сестры и трудовую книжку. Диплом отложила в сторону, а трудовую книжку открыла. Там имелась только одна запись, о том, что она принята на работу в больницу и уволена по собственному желанию через три года.
  - Да, давно это было. Сегодня могут на работу и не взять без опыта работы. Что ж, пойду на курсы медсестёр и восстановлю свои знания, а опыт придёт быстро, я ведь была лучшей медсестрой в больнице.  – Зинушка задумалась. – Да. Была.
             Зинушка погладила рукой свой диплом.
  - Кормилец…
             Зинушка провела взглядом по комнате.
  - А, потом появился муж, другой кормилец. Кормильцы. Ну, куда без вас? Ну что это за зарплата медсестры? Насмешка. А, ведь хочется и это и это и другое и третье… и всего хочется и чтобы не хуже, чем у других, у тех, у кого есть деньги. О, времена! О, нравы! Ничего в жизни не изменилось. Завтра пойду и узнаю на счёт курсов повышения квалификации. Денег прожить это время у меня хватит, а там… на вольные хлеба!

           Зинушка положила на комод диплом, трудовую книжку и вышла из комнаты.
  - Аля! Что будешь ужинать? – Зинушка прислушалась. – Аля! Что будешь ужинать? Не полученный ответ тоже ответ.
             Зинушка решительным шагом направилась в кухню. В кухне она посмотрела на часы.
  - Ох, как же я задержалась с ужином. Всё должно быть по расписанию, а приём пищи тем более. Привычка, вторая натура…

            
             Алина вскочила с кровати, и даже не посмотрев на себя в зеркало, выскочила из квартиры. Она мчалась в клуб, туда, где проходила её вечерняя, весёлая жизнь с подружками.
           Клуб наполнен молодёжью. Звучит музика и под эти новомодные звуки молодёжь раскачиваясь в разные стороны делает вид, что она танцует. Глядя со стороны, на всё это действие, может показаться, что человеческие тела колеблются, как трава на поле.
            Алина стала пробираться сквозь колеблющуюся, под звуки музыки массу из человеческих тел. Она пробиралась к столику за которым обычно она сидела с подружками.
  - Аля! Ты что так припозднилась? Мы уже давно…
            Алина подошла к столику и присела на стул.
  - Алька, ты чего такая взъерошенная? Что у тебя произошло? Где твой боевой раскрас? – Марина с удивлением посмотрела на Алину. – Ты что, даже не переоделась?
 
             Алина смотрела на своих подружек и мгновенно подумала, что теперь, когда они узнают, что у неё нет обеспеченности, они будут смеяться над ней точно так, как она смеялась вместе с ними над всеми, кого они называли нищебродом. Аля быстро одела привычную маску обеспеченности на лицо и улыбнулась всем.
  - Привет! А, вы, я смотрю, уже приняли…
  - Так и ты давай наливай! – Марина взяла в руки бутылку вина и огляделась. – Эй, человек! Принеси нам стакан!
          Официант мгновенно принёс стакан и поставил его на стол.
  - Алька, давай…
           Аля с размаху выпила, налитое Мариной вино в стакан. Она почувствовала, как по телу пробежал жар, и улыбнулась.
  - Всё отлично! Ну, что ж, покажем всем, что такое танцы!
 
         Аля вскочила со стула и ринулась в колышущуюся из человеческих тел траву на поле. В её голове спутались все мысли и то, что она теперь такой же нищеброд, как эти, которые приходят в клуб, чтобы подцепить себе кого-то с деньгами и покуражиться за чужой счёт, доминировали над всеми её остальными мыслями.
          Перед Алей мелькали чужие лица, чужие руки касались её, словно куда-то завлекая. Но, вот она в толпе разглядела знакомое лицо.
  - Алька, ты сегодня в ударе!
  - Жорж, я теперь всё время буду в ударе.
  - Что-то случилось?
  - Жизнь сделала крен! Я лечу! – Аля пошатнулась.
  - Алька! – Жорж вовремя подхватил Алю.
            Аля обмякла в его объятиях.
  - Алька, поехали отсюда…
  - Куда?
  - А, в никуда!
  - Поехали…
             Они вышли из клуба и направились к машине Жоржа. Жорж открыл дверцу.
  - Прошу…
           Аля ввалилась в машину и упала на переднее сидение пассажира.
  - Поехали!
           Жорж завёл мотор, и машина тронулась с места. Он ехал не спеша, всё время искоса посматривая на Алю.
      
          Возбуждённое состояние и лёгкий хмель проходили.  Аля приходила в себя.
  - Эй, а куда это ты едешь? Я хочу домой.
  - Как скажете, красавица, домой так домой.
            Аля посматривала из окна машины.
  - Эх, мал наш городишко! Разгуляться негде!
  - Так мир большой, можно погулять по нему и ещё и как весело погулять по нему!
             Аля рассмеялась.
  - Как говорят большому кораблю, большое плавание. На такой, как твоя машине, можно действительно прокатиться по всему миру.
  - Так в чём дело? Поехали!
  - Не сейчас. У меня учёба. Родители меня… - Аля осеклась. Она вдруг вспомнила, что её папашка бросил их, а мама не имеет средств к существованию. Она вдруг вспомнила, что теперь о ней некому позаботится и возможно теперь им обоим наплевать на то, как она вливается в общую жизнь всего народа.
  - Эй, ты, о чём задумалась?
  - Так, ни о чём.
  - А, всё же…
  - Так что ты там говорил на счёт путешествия по всему миру?
            Жорж заметно повеселел.
  - Для начала, если хочешь, прокатимся по Украине.
  - А, почему нет? Поехали. – Аля на мгновенье задумалась. – Только не сейчас. Мне ещё надо что-то придумать для родителей.
  - Что ж, придумывай. У тебя такой папашка, что с ним…
  - Да. Папашка у меня строгий.
  - Так и я об этом.
             Жорж искоса посмотрел на Алю.
  - Так может, ну его кататься по Украине, а поедем прямо по всему миру?
  - Я подумаю. Может и поедем. Прибыли. В нашем захолустном городишке и ехать то некуда. – Аля положила руку на ручку дверцы машины и нажала на неё. Дверца машины открылась. – Увидимся.
  - Завтра встретимся в клубе.
  - Возможно.
  - Что значит, возможно? Завтра встретимся в клубе. – Жорж улыбнулся Але самой очаровательной своей улыбкой. – Я тебя буду ждать там.
 
          Аля махнула ему рукой и направилась к дому.
  - А, он ничего. Симпатичный. Обходительный. Да и при деньгах, не то, что эти… нищеброды.
           Аля вернулась в свою комнату и уже не думала о папашке, который, ещё будет думать о том, как заплатить за её учёбу. Теперь все её мысли были наполнены Жоржем.
  - И что ж я раньше на него не обращала внимание? По всему видно, что у него водятся денежки. Такая машина!
           Алина пошла в ванную комнату и замерла под душем. Тёплая вода успокаивала, убаюкивала и после душа она прямиком отправилась в свою комнату, где и спокойно уснула с такими же тёплыми мыслями о Жорже, как была вода в ванной.

 


          Зинушка проснулась в хорошем расположении духа. Но, тут увидев на комоде свои документы, ей сделалось грустно. Она вспомнила, что вчера Иван ушёл из дома. Зинушка загрустила. Зинушка лежала в кровати и грустила о прошлой жизни. Грусть внезапно закончилась.
  - Так и чего я грущу? Слава Богу, Иван ушёл, а не выдворил меня из квартиры! Да, Ваня, ты всегда был порядочным человеком. Пусть тебе будет хорошо с тем, кого ты выбрал себе в спутницы.
          Зинушка вздохнула и встала с кровати. Она прошла в кухню и увидела, что ужин оставленный для Алины так и стоял на столе нетронутый. Она прошла к комнате дочери и тихо постучала. Ответа не последовало.
  - Ответа нет. Это тоже ответ.
 
             Зинушка сходила в душ, затем занялась завтраком, позавтракала, а затем пошла к шкафу, выбирать для себя что-то скромное для посещения государственных учреждений. Она оглядывала свой гардероб и с грустью констатировала, что все её наряды никак не подходят к задуманному ею мероприятию.
  - Ну, так и что ж мне теперь идти и покупать что-то другое?  Ну, уж нет!
          Зинушка вновь пересмотрела свои наряды и остановилась на брючном костюме.
  - Так, вроде ничего. Не вызывающе и не тхнёт бедностью.
           Зинушка надела брючный костюм и стала осматривать себя в трюмо.
  - Хороша! Да, только теперь буду чувствовать на себе сочувственные взгляды, ведь уже всё Заполье знает, что Ваня ушёл от меня. Так и куда ж ты Ваня ушёл? К кому? Ох, хоть бы он уехал куда… - Зинушка задумалась. – А, действительно, как было бы здорово, если бы он, куда нибудь уехал. Исчезни Ваня с Заполья, и я буду совершенно свободной! Никаких сочувствующих взглядов. Никаких сплетен за спиной. Уехал и уехал. Быстро все, всё забудут.
           Зинушка посмотрела на часы.
  - Что ж Аля так долго не встаёт?
            Зинушка вновь подошла к двери комнаты дочери и тихо постучала.
  - Нет ответа. Это тоже ответ.
             Зинушка вышла из дома и направилась к машине, затем как-то резко развернулась и пошла пешком к остановке автобуса.
           На автобусной остановке было мало людей. В основном это были селяне, которые привозили на базар свою продукцию и теперь поджидали автобус, чтобы отправиться обратно в село. Зинушке показалась одна женщина знакомой, и она улыбнулась ей.
  - Автобус скоро?
  - Зинаида Артёмовна…      
        Зинушка внимательно посмотрела на женщину.
  - Так я ж Ваша соседка…
  - Да…
  - Так рядом с тем домом, что Вы купили…
  - А… Я забыла как Ваше имя?
  - Так, я Александровна…
  - Александровна…
  - Так вот, Зинаида Артёмовна, домой возвращаюсь… ездила за базар…
  - Так и когда же будет автобус?
  - Так и кто его знает, а может и вообще не будет, так придётся добираться другим, а потом идти пешком.               
            Зинушка посмотрела на дорогу. Редкие машины проезжали мимо них, слегка притормаживая у остановки.    
   - Так может, и автобуса долго не будет… - Зинушка растерянно посмотрела на Александровну.
  - Да, будет, будет, только надо слегка подождать.
            Зинушка отвернулась от Александровны и вновь посмотрела на дорогу. Теперь, она смотрела внимательно в ожидании, что будет ехать кто-то из знакомых. Высматривать было некого. Машин на дороге не было вообще.
  - Вот тебе и транспорт… Так и как же люди добираются на работу? – Зинушка сказала это ни к кому, не обращаясь.
  - А, Вы что ж дамочка не работаете? – Старик переступил с ноги на ногу. – Что ж Вы дамочка даже не знаете, что автобусы ходят, как вздумается. А, с виду вся такая…
              Александровна вступилась за Зинушку.
  - Ты Петрович много не говори, если не знаешь ничего о человеке. Теперь такие времена, что каждый живёт, так как он хочет.
  - Вот я и смотрю, что каждый живёт, так как он хочет, от этого их хотения и автобусы ходят, так как они хотят, а не так как надо, по расписанию. Вот раньше…
  - Да что там раньше? Ну что было раньше? Так и было. Да кто раньше обращал внимание на народ? Кто? Один только Виссарионович и обращал внимание на народ, видел его и… отправлял в трудовые лагеря на дармовые работы. Там тебе не надо никаких автобусов. Пешком дойдут.
  - Да, Александровна, были времена… Не дай Бог.
  - Так что, Петрович, не скули. Где ты ещё отдохнёшь от своей бесконечной работы как, не ожидая автобус. Сиди уж.
  - Так и сидеть то не на чём. Вот стою и переминаюсь с ноги на ногу. Затекают. Хоть бы лавочки поставили да сделали хоть какое-то укрытие над ними. Слава Богу, нет дождя, а то промокли бы до нитки. А, что, эта дамочка тебе знакома?
  - Так это же Зинаида Артёмовна.
  - Кто такая?
  - Так соседка моя.
  - Это та, что купила хату у Васильевны.
  - Да.
  - Повезло Васильевне. Дети её забрали к себе.
  - А, кто знает, повезло ей или не повезло. Кто знает, как ей живётся там, у детей. Знаешь теперь какие дети…
  - Молчи Александровна. Я со своей хаты ни ногой. Так и доживу.
               
 
         Зинушка вдруг вспомнила. Что такси можно заказать по телефону. Она принялась рыться в сумке в поиске визитной карточки, которую когда -то бросила в сумку после какой-то поездки на такси.
  - Уф! Нашла!
           Зинушка быстро набрала номер, заказала себе такси и принялась высматривать его на дороге. Такси прибыло через пять минут и Зинушка не оглядываясь, шагнула к нему.
  - Зинаида Артёмовна! Так Вы ж наведайтесь…
            Зинушка повернулась к Александровне.
  - Наведаюсь. Обязательно наведаюсь.
          Такси отъехало. Петрович проводил машину взглядом.   
  - Александровна, так и кто это такая Зинаида Артёмовна?
  - Так я же тебе сказала, что моя соседка.
  - Да я не об этом. Кто она такая в жизни. Такая с виду культурная дамочка.
  - Да, какая тебе разница кто она.
  - Да никакой разницы. Я просто так спросил. Ишь ты, такси себе наняла. Барыня…
  - Петрович, собирай свои кутуля, автобус идёт.
           Петрович посмотрел на дорогу.
  - Вот и транспорт для нас, для народа. Мы не баре, мы не можем занимать такси и ездить на них туда – сюда…


            Зинушка вернулась домой, сняла туфли, одела, комнатные тапочки и вздохнула.
  - Ох, и устала я. Целый день на ногах. Закрутилась. Совсем я сегодня закрутилась. Но, дело сделано. Завтра на работу. Вот и привилегии небольшого городка. Все всех знают. Спасибо, Боре, взял меня на работу медсестрой, и не пришлось ни на какие курсы идти. И, что с того, что я буду первое время лишь помогать медсестре, пока верну себе опыт работы. Что с того? Главное, что он оформил меня медсестрой.
              Зинушка пошла в свою комнату, переоделась в домашнюю одежду и вышла в кухню.
  - Аля! – Она подождала несколько минут. – Аля! Ответа нет. Это тоже ответ.
           Зинушка подошла к двери комнаты дочери и постучала. 
  - Ответа нет. Это тоже ответ.
           Зинушка попыталась осторожно приоткрыть дверь, и заглянуть в комнату, но дверь была заперта на ключ.
  - К чему бы это? Это уже ответ, да ещё, какой ответ.
 
            Зинушка вернулась в кухню и принялась готовить ужин.  Она готовила ужин для себя без всякого пристрастия, как это бывало раньше, когда она поджидала Ивана с работы и часто выглядывала в окно, не дай Бог, чтобы прозевать его возвращение домой. Пока он откроет гараж, пока загонит туда машину, потом пока закроет гараж, Зинушка успевала прихорошиться и всегда встречала мужа в полном боевом снаряжении и с горячим обедом или ужином.
           Сейчас, Зинушка сидела за столом и ковыряла вилкой еду в тарелке.
  - Вот дожилась, аппетит пропал. Да когда это у меня такое было? Да, никогда!
           Она вспомнила, как всегда составляла компанию Ивану к ужину выпить рюмочку коньяка. Зинушка поднялась и прошла к холодильнику, в котором стояла бутылка коньяка. Открыла холодильник и, посмотрев на бутылку, закрыла холодильник.
  - Так и компании составить некому. Да. Так вот как оно жить самой и это только начало такой, моей жизни. Так и чего это я расслабилась? Завтра на работу, а у меня халатик не готов. Освежить, накрахмалить, оттопырить карманчики.
        Зинушка оставила на столе недоеденный ужин, обрадовавшись, что есть чем заняться.
               
      Зинушка поднялась с утра пораньше, чтобы приготовиться морально к работе. Она уже не стучала в комнату дочери, а лишь тихо двигалась по квартире, чтобы ей не мешать, всё время посматривая на часы.               
  - Пора…
        Зинушка заказала такси и вышла из квартиры.

                Глава 3.
 
       Тамара шла к остановке автобуса, переставляя перед собой четыре корзины.
  - Только бы добраться к остановке, автобуса, а там, в городе я уж, как ни будь… А, ведь просила невестку, поедем на дачу, такой урожай пропадает. Так нет, куда там. Всё сама да сама. Молодёжь, у них совсем другие интересы. Отрастят ногти на своих красивеньких пальчиках, и боятся, что под них забьётся земля. – Тамара посмотрела на свои руки.
  - Да и мне забилась земля под ногти. Ничего, дома вычищу.
          Тамара едва успела к автобусу, который в дневное время был заполнен всего лишь на половину. Она удачно разместила свои корзины, и присев на сидение открыла одну из них. Салон автобуса наполнил запах клубники. Она быстро закрыла корзину.
  - Две корзины продам прямо на автостанции. Клиенты ждут. А, две корзины отвезу домой…
         Автобус дёрнулся. Тамара схватилась за корзины, чтобы не упали, и клубника не рассыпалась.
  - Ух! Надо всё время придерживать корзины, а то если упадут, то испортится весь товар, разлетевшись по полу автобуса.
          Тамара наклонилась к корзинам и схватилась за ручки двух корзин, которые были дальше от неё.
          Автобус трясло и подбрасывало в ямах на дороге. Тамару начинало тошнить. Время от времени она поднимала голову и поглядывала в окно.
  - Прибыли.
           Тамара вышла из автобуса и ей навстречу уже шли клиенты за клубникой.
           Распродав две корзины клубники, Тамара с облегчением  вздохнула и, подхватив в каждую руку полную корзину, и пустую, двинулась к остановке городского автобуса.
            Дома Тамару никто не ждал. Спешить было некуда и она, поставив корзины с клубникой в прохладное место, присела на стул.
   
         Размеренная, жизнь одинокой женщины тяготила Тамару. В свои выходные от работы дня она часто ездила к детям. И лишь иногда, возвращаясь от них к себе в квартиру, она понимала, что её приезд часто бывает не к стати. В такое время к ней приходили грустные мысли о своей жизни, о том, что у детей своя жизнь, и она никак не вписывается в движение их жизней.
           Время, иногда двигалось слишком быстро, и Тамара замечала, что оно уходит, не принося в её жизнь никаких изменений.
            Привычка заботится о тех, кто рядом побеждала всегда с огромным перевесом – жить только для себя, так как, как жить только для себя, Тамара не знала. Она много раз пыталась найти себе спутника, но все, кого она обирала для себя, оказывались какими-то слишком утомлёнными жизнью. Тамара расставалась с ними без сожаления и вновь погружалась в жизнь одинокой женщины.
   
         Частые поиски спутника и расставания давали результат, Тамара всё чаще смирялась со своей жизнью в одиночестве. Но, иногда в ней просыпалось непреодолимое желание найти спутника и тогда, она не ставила для него никаких планок. Иногда, она готова была принять любого мужчину, лишь бы было о ком заботиться. Это желание быстро уходило прочь от мысли, что любой мужчина, которого она примет в своём доме, со временем может в нём и задержаться на какое-то время.  Тогда никаким способом она его не сможет выдворить, если тот вдруг перестанет соответствовать её жизненной позиции.   

           Но, всепобеждающая черта характера – заботиться о тех, кто рядом, доминировала над всеми её желаниями, и Тамара продолжала поиски спутника.
          Звонок в дверь отвлёк Тамару от грустных раздумий, и она пошла, открывать дверь.
  - Валя, проходи…
  - Привет, Тамара, ты сейчас ничем не занята?
  - Нет.
  - Так значит я во время.
  - А, что случилось?
  - Так я снова уезжаю в Италию…
  - Так ты вроде, как и не собиралась…ведь только недавно вернулась.
  - Знаешь, мои алкаши мне уже так надоели, что нет никаких сил, выдержать их присутствие.      
  - Так они вроде как при тебе не выпивают.
  - Да, при мне не выпивают, а без меня напьются в любом месте, а я должна их пьяные морды лицезреть в доме. Да ещё выслушивать всякой пьяный бред, а если что-то отвечу да не так, то ещё и муж может замахнуться на меня и полезть с кулаками в драку… 
  -Так и для чего ты даёшь им деньги? Ты их сама разбаловала своими заработками в Италии. Тебя дома нет, а у них полно денег, вот они и разгулялись.
  - Так я пришла к тебе, чтобы ты присмотрела за ними, пока я буду в Италии.               
  - Валя, как я за ними присмотрю? Как? Я  так вот уже пять лет за ними присматриваю, пока ты в Италии пашешь сутками. И чем я могу тебе помочь? Ну, могу лишь констатировать факт их пьянства. Я даже сказать им ничего не могу. Я сама их боюсь, когда они пьяные. Ну, сынок твой как-то ещё видит, что это я, а муж твой, так тот вообще никого перед собой не видит, ни пьяный, ни трезвый. Валя не уезжай. У тебя есть деньги. Купи себе квартиру, небольшую, да и живи сама. Чего ты к ним, к этим алкашам прицепилась.
  - Тамара, не могу их бросить… не могу…
  - Но почему?
  - Не знаю. – Валя задумалась. – Может потому, что вложила в них все свои деньги заработанные таким тяжким трудом. Там ведь в Италии никто никому просто так денег не платит. Каждый евро, надо заработать, да ещё и сэкономить на себе, чтобы собрать сумму. Знаешь, как мы там живём?
         Тамара посмотрела в глаза Вале.
  - Не знаю. Но по твоим рассказам представляю. В дерьме и полуголодные…
  - Примерно так…
  - Так и чего ты этим алкашам заработанные таким трудом деньги отдаёшь просто так?
  - Сначала думала, что деньги их мобилизуют на какие-то дела, здесь…
  - Да, какие здесь дела? Что они могут делать, твои алкаши? Ничего! Только пропивать твои деньги.
  - Тамара, так ты присмотришь за ними?
 
          Тамара внезапно улыбнулась Вале.
  - Валя, а может ты боишься, что твой муженёк, приведёт домой какую-то пьянчужку женского пола и они тут благополучно устроятся жить за твой счёт… вместе с сынком…
  - Тамара, так ты присмотришь за ними и в…
  - А, ты как всегда бросишь всё и прилетишь домой, чтобы твой алкаш не дай Бог, не привёл в дом такую же пьянь, как и сам. Да?
           Валя задумалась. Её задумчивый взгляд блуждал по лицу Тамары.
  - Ну…
  - Валя, ну конечно присмотрю, чтобы ты не волновалась.
  - Спасибо, подруга. А, теперь мне скажи как у тебя дела на любовном фронте?
  - Да какие дела? На любовном фронте всё без перемен.
  - А, что ж твой Олег?
  - Это какой Олег?
  - Ну, тот самый…
  - Так это номер один, номер два, номер три… Какой из них?
  - Э… да ты я смотрю, уже и счёта им не знаешь.
  - Валя…
  - Ты мне зубы не заговаривай, а говори прямо, как обстоят дела?
  - Знаешь, а дела обстоят так. У первого Олега нет ничего кроме пенсии, почти минимальной пенсии. Говорит, что жена его выкинула из дома…
  - Жёны хорошими мужьями не разбрасываются!
  - Ну, да, ты вон и за алкашом трясёшься…
  - Тамара, думай, что хочешь, но не верь им…
  - Так я и не верю. Встретились пару, раз и я поняла, что к себе домой я его жить не возьму. Расстались. Второй Олег вообще плетёт, что-то неправдоподобное и тоже нет у него ничего! Я даже второй раз к нему не пришла на встречу. Для чего мне это? Все мужики какие-то не самостоятельные. Ничего у них за душой и нет. Ни жилья. Ни денег. Ни даже нормальной пенсии. Ни даже комнаты в коммунальной квартире. Так и как же они жили всю жизнь? Наверное, какие-то лентяи, вот жёны их и выставили вон.
  - Ну, а третий Олег?
  - Третий… Знаешь, сам из себя ничего не представляет, но странное дело, я ему не понравилась.
  - Ты не понравилась? Так и какую же женщину он ищет? Может, думает, что королева Марго возьмёт его к себе, и будет нянчить? А, сколько же ему лет?
  - Пятьдесят пять…
  - И у него тоже ничего нет?
  - Нет. У этого всё по-другому. Есть машина после развода с женой. И главное, что он не пьянь, как твои…
  - Так и с чего же ты взяла, что ты ему не понравилась?
  - Он не отвечает на мои звонки после нашей второй встречи.
  - Так ты ему сама ещё раз позвони, может, у него в мозгах что-то изменилось и сейчас как раз такой момент. Звони! – Валя смотрела на Тамару.
  - Думаешь?
  - А, ты меньше думай! Действуй! Давай.
         Тамара, как-то осторожно взяла в руки телефон и стала искать в записной книге телефона номер.
  - Ну! – Валя не отставала. – Давай, звони!
          Тамара нажала кнопку в телефоне и прислушалась к гудкам.
          Валя напряжённо всматривалась в лицо Тамары.
  - Привет… Как дела…
          Валя вздохнула и отошла к окну, чтобы не мешать разговору.
   
         Голос Тамары всё время менялся в сторону увеселения, и наконец-то она издала звуки похожие на смех.
           Валя повернулась лицом к Тамаре и увидела, что та выключила телефон и улыбается.
  - Ну?
  - Завтра поедем к нему. – Тамара как-то странно улыбнулась. – Он купил квартиру…
  - Это возможно именно то, что ты всё время искала…
          Тамара внезапно перестала улыбаться. Её лицо сделалось серьёзным и даже строгим.
  - Валя… я сама не знаю, кого я искала… мне вдруг, стало страшно… 
  - Отчего? Что этот Олег не алкаш...
  - Да причём здесь алкаш? Мелькнула мысль, а что если всё закончится плачевно? Ему ещё до пенсии пять лет, да и пенсия у него будет опять, же, минимальная…
  - А, он, что, не работает?

        Тамара с грустью в глазах посмотрела на Валю.
  - В том то и дело, что не работает, а ведь до пенсии надо будет как-то дожить…
  - Ладно, подруга, ты сейчас об этом не думай. Ведь ты не собралась выходить за него замуж?
  - Ещё чего не хватало! Для чего мне эти проблемы? Я вдруг подумала, а что если он меня обберёт, а потом выкинет…
  - Что значит обберёт? У тебя что, Приваловские миллионы?
  - Знаешь, Валя, я столько всяких историй услышала, как мужчины умеют проникать в душу женщинам, всё у них высасывают, а потом… потом, пополнив свои запасы, уходят к другим…
  - Это, ты сейчас о каких запасах говоришь?
  - О материальных запасах! О материальных запасах! Не притворяйся, что ты сейчас не понимаешь, о каких запасах я говорю.
  - Ты, вон, своим алкашам сделала такой ремонт в квартире. Ванная комната теперь у них, как у царей, и купила им стиральную машину, и новый огромный холодильник и даже компьютер купила, а теперь они тебе надоели, и ты вновь сбегаешь на заработки, а меня за ними присматривать просишь…
  - Так ты не равняй моих пьяниц и своего Олега. Эта пьянь мне муж и сын.
  - Ну, да… Так я к тому же и говорю, что они тебе муж и сын, а этот, этот Олег, мне кто? Никто! Да ещё неизвестно как он будет себя вести… 
  - Так, хватит себя накручивать! Тебя никто не будет держать насильно с ним. Захочешь – уйдёшь! Давай, готовься, завтра иди на встречу посмотришь его квартиру.
           Тамара как-то оживилась.
  - Пожалуй, пойду, посмотрю, что он там купил.
  - Вот так-то лучше. Всё смотри по ходу событий. Если что-то тебе не понравится, всегда можешь уйти. Тамара, я пошла домой. Заскочу к тебе завтра, и ты мне всё расскажешь.
   
      Тамара проводила Валю до двери, и лишь закрыв за ней дверь, почувствовала волнение.
  - К чему бы это? Я давно в своей жизни не волновалась оттого, что иду на встречу с мужчиной.
         Вечер Тамара провела плохо. Ночь ещё хуже и остатки, плохо проведённой ночи наложили отпечаток на её лице.

         Валя не давала спуска мужу и сыну. Она всё время следила за ними, чтобы они не напились. Она ходила и рычала на них. Она давала им всякие задания и контролировала их выполнения.
           Муж взвыл от такого давления на него.
  - Да ты уже задрала меня! Что тебе всё время надо? Мне ничего не надо! Ты можешь понять, что мне ничего не надо! Езжай в свою Италию и оставайся там! Я плевать хотел на твои деньги. Плевать хотел  на твои ремонты в квартире, на твои покупки! Меня всё устраивает! Меня устраивает моя жизнь. Ты можешь понять, что меня устраивает моя жизнь, а ты меня напрягаешь. Ты меня напрягаешь! 
    
         Муж плюнул на Валю и отправился в магазин.
         Валя стояла у окна и наблюдала, как муж выходит из дома и направляется к магазину. Она была ошарашена словами мужа, хотя от него она слыхала и много чего другого, всякого, разного. Сейчас в ней забурлила ярость, которая мешала соображать.
         Она стояла у окна и лишь наблюдала, как муж уже подходит к магазину. Внезапно она рванула и выбежала из квартиры. Ноги сами несли её в магазин. 
  - Ну, сейчас я тебе покажу! Ну, сейчас я тебе покажу! Так говоришь, что тебе ничего не надо?! Так, значит и денег тебе не надо!
            Валя влетела в магазин и быстрым взглядом окинула помещение.
  - Ах, вот и ты! – Она подлетела к мужу, выхватила бутылку водки, из его рук, которую он не успел спрятать в пакет, и выскочила из магазина.      
           Муж бросился за ней следом.
  - Ах, ты… Ах, ты…  - Муж никого и ничего не видя перед собой гнался за женой изрыгая всяческие слова в её адрес. Догнал.
  - Ты, что… - Он схватил жену за руку и стал её выкручивать. – Ты это что…
   
         Валя выпустила бутылку водки из рук. Бутылка с водкой упала на асфальт, с грохотом, взорвавшейся у них под ногами бомбы. Муж замер над разбитой бутылкой.
  - Пей! Чего смотришь, пей! Так говоришь, что всё тебя устраивает? Так если всё тебя устраивает – пей водку! Пей! Не напрягайся! 
         Муж смотрел на жену и в его глазах блестели огни ненависти.
           Валя развернулась и пошла домой. Она шла медленно, всё время, ожидая, что муж набросится на неё за разбитую бутылку.
           За спиной Вали была тишина, и она постепенно расправляла плечи, слёзы катились из глаз, но она никак не могла их сдержать.
  - Какая дрянь! Алкаш! Он уже совсем пропил свои мозги… Так и кого я жалею? Это для кого я пашу как вол? За мои деньги, меня же ещё и…
           Валя прекратила бормотать, остановилась и оглянулась. Она увидела, как муж уже кучкуется с какими-то потрёпанного вида мужиками.
  - Эх, дура, я дура столько лет жизни извела на этого алкаша. А, ведь такие деньги за пять лет заработала в Италии! Какие деньги и всё прахом. Всё! Больше им, ни одной копейки! Пусть живут, как хотят!
 
        Валя решительным шагом направилась к дому, поднялась в свою квартиру  и подошла к окну. Теперь, Валя в окно высматривала Тамару. Ей не терпелось сказать Тамаре, всё, что она думает.
  - Так и что-то долго она осматривает квартиру. Хоть бы там ничего не случилось. Кто их знает этих мужиков, что у них на уме. Пригласит посмотреть квартиру, а там…
         Валя замерла от страха картинки, которую она себе представила. Она быстро схватила телефон и позвонила Тамаре.
  - У тебя всё нормально?
  - А, что с твоим голосом?
  - У тебя всё нормально?
  - Да. Уже едем домой.
  - Куда домой?
  - Олег везёт меня ко мне домой.
  - Хорошо. Я дома.
  - А, что у тебя с голосом?
  - Всё нормально. Приедешь, зайди.
  - Хорошо.      
          Валя никуда не отошла от окна. Она продолжала стоять и высматривать Тамару, но видела, как во дворе дома потрёпанного вида мужики сели кучно на лавочку.
  - Алкаши! Хоть бы кто, вызвал на них полицию! Хоть бы кто остановил это повальное пьянство! Видеть их не могу.
           Словно подслушав её слова, к алкашам подошла женщина. Валя её сразу узнала. Это была женщина с третьего этажа.
  - Ну, вот, хоть кто-то осмелился сделать им замечание.
   
         Валя следила за событиями развивающимися вокруг алкашей и даже не услышала, как в дверь позвонили.
  - Ого! Это что за грохот?
            Валя рванула к двери и открыла её. За порогом стояла Тамара.
  - Я звоню, чего ты не открываешь? Думала, что уже что-то случилось…  Стучу…
  - Иди и посмотри в окно.
  - А, что там?
  - А, ты посмотри.
          Тамара подошла к окну.
  - И, что? Я их видела, когда шла к дому.
  - А, ты видела, как они отогнали от себя Сергеевну с третьего этажа. Эти алкаши всем надоели. Обнаглели совсем! Среди белого дня во дворе творят, что хотят и никто им не указ!
  - Так ты побольше денег давай своим алкашам, чтобы  они были посговорчивее с тобой…
  - Тамара, не трави душу…
  - А, что, что-то уже случилось?
  - Случилось. Я забрала бутылку водки из рук мужа и разбила её об асфальт. Знаешь, я тут подумала…
  - Идём ко мне. У меня как-то будет спокойнее, а то не ровен час, придёт твой и кто знает, что стрельнет ему в голову…

           Подруги переместились в квартиру Тамары.
  - Идём в кухню.
          Они прошли в кухню, и присели на мягкий уголок. Тамара поставила чайник на огонь. Её лицо выражало не то удовольствие, не то неудовольствие.
          Валя наблюдала за подругой.
  - Так и что у тебя случилось? О, чём ты подумала? О чём хотела мне сказать? – Тамара  посмотрела на Валю.
  - Так я хотела тебе сказать, что больше ни одной копейки не дам своим алкашам. Пусть живут, как хотят!
  - Ну, наконец-то ты поняла, сколько времени своей  жизни ты истратила впустую. Ради кого ты так горбатилась? А, главное, ради чего?
  - Ну, вот, я это и хотела тебе сказать, а теперь ты расскажи мне, как прошли смотрины квартиры?
  - Это не квартира. Это сарай, в котором хранили всякий мусор…
  - Как сарай? А, говорил же что купил квартиру!
  - Ну, да, это и есть квартира, только она имеет вид сарая. Это что-то невообразимое. Даже не представляю себе, сколько надо денег, чтобы привести её в порядок.
  - Что, всё так ужасно?
  - Там надо всё выбросить из квартиры, ободрать стены и всё сделать… А, ванная… это вообще и даже не знаю, сколько надо вложить чтобы её сделать ванной комнатой, там даже кранов нет…
            Валя улыбнулась.
  - И, как я понимаю, у нашего претендента на спутника жизни нет денег.
            Тамара отвела взгляд от Вали, встала и прошлась по кухне.   
  - И, чего мы молчим? Будем кормить, поить и делать ремонт нашему претенденту на спутники в жизни, а вдруг он окажется спутником, но не твоей жизни? – Валя внимательно смотрела Тамаре в глаза, и всё время хотела что-то сказать.
  - Молчи! Валя, эта мысль влетела мне в голову с самого начала, как только он пригласил меня посмотреть квартиру, которую купил. Мы ведь с ним долгое время, после первых двух встреч вообще не общались, даже не перезванивались спросить как дела. А, потом, ты уговорила меня позвонить ему, а мне всё время помнится, что я ему не понравилась ни с первого раза, ни с последнего…
  - Ты хочешь сказать, что ты и сейчас почувствовала, что ты ему не нравишься?
            Тамара посмотрела в глаза Вале.
  - Да, чёрт побери, да, я это чувствую!
  - Тогда для чего ты ещё думаешь о нём?
  - А, может это мне только кажется…
  - Эх, Тамара, старые мы уже, чтобы нам что-то казалось. Мы уже видим всю реальность, но не хотим её принимать. Мы всё ещё живём в каком-то другом мире, в том, в котором нам хотелось бы жить.      
  - А, нам так хочется… мне хочется тепла! Ты понимаешь, Валя, мне хочется тепла!
  - Понимаю, Тамара, понимаю. Но, посмотри на меня, на мою реальную жизнь. Сколько бы я ни  делала для своей семьи… не улыбайся, какие ни есть они моя семья… Это не какой-то дядька с улицы, с которым я вчера познакомилась. Мы, как, ни будь, прожили тридцать лет.            
  - В том то и дело Валя, что прожили, как, ни будь, а хочется…
  - А, думаешь, мне не хотелось или не хочется, но видишь, ты всё видишь сама.
  - Эх, подруга, вот она наша жизнь! Она вовсе не такая как мы думали об этом, когда нам было по двадцать лет. Помнишь?
  - Ещё бы! Помню. Всё помню. Ничего в нашей реальной жизни не сложилось, так как мы об этом думали. И что ж теперь? Теперь остались остатки нашей жизни. – Лицо Тамары сделалось грустным. – А, так хочется, так хочется…
  - Не грусти. Может всё ещё у тебя наладится. Может, действительно тебе только кажется, что ты ему не нравишься. Может это лишь оттого, что ты так думаешь, и все твои мысли сбивают тебя с правильного мышления.
  - А, какое правильное мышление? Как правильно думать? Если бы я знала, как правильно надо думать!
  - Так никто  в этом мире и не знает, как правильно думать. Все думают, что принимают правильные решения сейчас, именно сейчас. Понимаешь?
  - Я уже ничего не понимаю. Я просто замечаю, что люди становятся всё более ленивыми и всё хотят решить в своей жизни за чужой счёт. Никто не хочет напрягаться в жизни.
  - Что ж теперь? Ничего с этим поделать нельзя. – Валя задумалась на мгновенье. – Надо лишь их, этих жаждущих решать все свои жизненные вопросы за чужой счёт разглядеть и держать подальше от себя. 
  - Так они прячут свою сущность ото всех. Притворяются.
  - Давай не будем думать о плохом. Пусть всё плохое обойдёт нас стороной. Вот уеду в Италию, и ни копейки своим алкашам не пришлю, и пусть живут, как хотят. А, то мой, знаешь, говорит, что я его напрягаю, а ему ничего от меня не надо, его всё устраивает. Так пусть и устраивается в жизни сам, так как хочет. Вот только как быть с сыном?
  - А, что с ним?
  - Так если я буду ему присылать деньги, то и папаше будет на что жить.
  - А, ты не присылай денег никому. Пусть и твой сынок задумается, как жить.
  - Ну, да, тебе легко говорить, не присылать денег сыну. Без моих денег он совсем может пропасть.
  - Не пропадёт. Пусть идёт на работу и работает, а не сидит и играется на компьютере. Для чего ты купила ему компьютер? Ну, для чего? Чтобы между пьянками с папашей было чем заняться?
  - Не трави душу. Я ведь думала, что останусь и уже никуда больше не поеду… Все деньги за пять лет моего труда вложила в ремонт квартиры… Думала, что они теперь одумаются…
  - Эх, Валя ты, что не видела, что никто и не собирался менять свою жизнь.
  - А, ты всё видишь?
  - Да, подруга, всё не так как мы об этом думаем. Всё не так. Им всем нужны от нас только деньги.
  - А, знаешь, как в Италии?
  - Я же там не была…
  - Так там всё по-другому и по-другому относятся ко всему, и никто никому просто так денег не даёт и никто ни на кого не смотрит, так как у нас. У них совсем другая психология жизни. Хотя знаешь, те, кто кого-то любят, то тем, кого они любят, отдают всё…
  - Ну вот, видишь, всё-таки отдают всё. – Тамара повеселела. – Всё-таки отдают всё!
  - Это ты сейчас к чему сказала?
  - Ни к чему. Просто так.
  - Нет. Не просто так. Ты приняла решение, что оставишь этого Олега в свои спутники жизни. Правда?

        Тамара внезапно растерялась, словно Валя сказала то, что она не хотела не то, что говорить, но даже думать об этом. Она избегала этой мысли.
  - Давай больше не будем об этом говорить.
  - Давай. Но я на тебя надеюсь…
  - Но и ты помни, что я ничего не могу сделать с твоими алкашами. Я могу только констатировать тебе факт их поведения здесь, а уж ты там сама решай, что тебе делать.   
  - Тамара, пошла я домой. Посмотрю, что там делается? Завтра…
  - Я завтра с раннего утра иду на работу. Мне никто не присылает деньги из-за кордона. Мне надо самой их зарабатывать себе на жизнь.
  - А, теперь и не только себе. – Валя рассмеялась.
  - Валя, я же просила тебя, не будем говорить об этом.
  - Так ты сама и начала говорить.
  - Я ничего такого не сказала.
  - Ну, да, ничего такого не сказала. Просто сказала, что тебе самой надо зарабатывать на жизнь. Тебе надо зарабатывать на жизнь. А, ему не надо. У него же теперь есть ты и есть, кому зарабатывать, а ему хватит и того, что есть.  Извини, но я лишь хочу тебе напомнить, что бы ты…
  - Не надо мне ничего напоминать!
  - Как скажешь. Ну, тогда всё, я пошла домой. Завтра не увидимся, а после завтра, когда ты придёшь с работы, увидимся и ещё поговорим.
  - Только не об этом.
  - Понятно, что не об этом. Поговорим о моих…
  - Чего о них говорить? С ними всё и так понятно.
  - Я пошла. Что-то мне тревожно. Хоть бы сынок не напился за моё отсутствие. Мне с двумя пьяницами не так просто управиться. – Валя встала и направилась к двери. Затем у двери остановилась. – А, знаешь, Тамара, можно выкачивать деньги из кого угодно и вовсе не быть пьяницей! У каждого своя потребность в деньгах. Кому-то деньги нужны на водку. Кому-то деньги нужны на тряпки, кому-то на машину. Кому-то нужны деньги на ремонт квартиры, на всё новое в квартире, на новую машину, а потом на всё остальное!
                Валя рассмеялась.   
         Тамара смотрела на неё и странные мысли пришли к ней. Мысли забродили, забурлили в мозгах… 
            
 
                Глава 4.

           Алина проснулась, но ей вовсе не хотелось вставать. Она лежала в постели и какие-то приятные воспоминания нежили её. Тут она  вспомнила, что теперь  у неё нет денег даже на её личные расходы, и быстро подхватилась с постели.
  - Папашка! Что ж ты папашка, так бросил меня?! Нежил, нежил двадцать лет и бросил!
          Алина почувствовала раздражение. Она быстро подошла к календарю и посмотрела на дату, когда надо оплачивать учёбу.
  - Ух, как быстро летит время. Что-то папашка не звонит.
           Алина взяла в руки телефон, и быстро отыскав его номер, нажала кнопку. Длинные гудки начали раздражать её.
  - Ну! Бери трубку! Папашка – какашка… 
 
          Длинные гудки окончились. Алина с раздражением бросила телефон на кровать.
  - Папашка! Что ж ты совсем забыл свою дочь?! 
           Расстроенная, она не стала застилать кровать, а быстро прошла в ванную.
  - У меня есть тот, кто не забыл и позаботится обо мне!
           Через пол часа Алина уже выходила из квартиры.  Во дворе дома её поджидала машина с Жоржем.
  - Привет! Поехали!
  - Поехали.
           Алина уселась на переднее сидение машины, и они выехали со двора.
  - Ну, что поговорила с родителями?
  - Это ты о чём?
  - Как о чём? Мы же договорились, что едем путешествовать по миру.
           Алина вспомнила, что папашка даже не ответил на её звонок. Она посмотрела на Жоржа.
  - Едем…
           Жорж улыбнулся ей.
  - Ты увидишь такие красивые страны! Мы проедем по всей Европе…
  - У тебя хватит бензина проехать по всей Европе? – Алина развеселилась. – Так хватит?
  - Детка, бензина хватит! Нам всего хватит! Только скажи, когда отправляемся в путешествие?
  - Да, хоть сейчас!
  - Шутишь?
             Алина задумалась.
  - Не шучу, но только не сейчас. Надо маму предупредить.
  - А предупредить своего строгого папашку?
  - А, строгий папашка пусть остаётся в неведении.
  - Что ж ты так с ним?
              На Алину мгновенно накатила злость на папашку за то, что он не ответил на её звонок.
  - А, пусть и он катится по Европе!
              Жорж удивлённо посмотрел на Алину.
  - Что ж ты так о нём? Он провинился в чём-то перед тобой?
  - Провинился! Пусть катится…
           Жорж заметно повеселел.
  - Ну, если ты так решила, то так и будет. Так назначай день нашего путешествия.
  - Сегодня понедельник…
  - Да.
  - Так в четверг и отправимся. Нет. Чего нам ждать до четверга? Завтра и отправимся. Вторник хороший день для начала…
  - Как скажешь.
  - Сегодня маме скажу и там…
  - Так значит во вторник, завтра и отправляемся?
  - Да. А, сейчас, знаешь, давай возвращай меня домой. Мне надо приготовиться к поездке.
  - Как скажешь.
          Жорж развернулся, и машина поехала в обратном направлении.
  - Прибыли.
            Алина вышла из машины.
  - Всё. До завтра.
  - В котором часу?
  - Так давай в двенадцать часов…
  - Как скажешь.         

           Алина вернулась в квартиру, вошла в свою комнату. Что-то удерживала её здесь. Она осмотрелась и увидела на не застеленной кровати телефон.
  - Вот! Телефон забыла. Как я могла его забыть. Я его никогда из рук не выпускаю. Я его никогда не выпускаю из рук. 
           Алина взяла в руки телефон и почувствовала тревогу.
  - Папашка! Позвоню тебе ещё раз.
           Она нажала кнопку и с волнением стала вслушиваться в длинные гудки телефона. Гудки прекратились.
  - Так вот ты как со мной, папашка! Даже не хочешь ответить на мои звонки!
           Алина почувствовала, что в какое-то мгновенье она больше не злится на папашку. Её больше не раздражала мама, которая теперь будет работать медсестрой и зарабатывать какую-то зарплату.
  - Что ж, теперь я сама буду решать, как мне жить.
            Все чувства в Алине исчезли, куда-то испарились. Им на смену пришло одно громадное чувство тревоги. Она ощутила её, эту тревогу, но мысль, что теперь она сама будет решать, как ей жить подталкивала Алину вперёд, к действию.
  - Я сама! Я сама буду решать, как мне жить и теперь я не буду зависеть от вас. Я не буду зависеть от вас!
          Мысль, что она не будет ни от кого зависеть почему-то не вызвала в ней радостной эйфории. Чувство тревоги, ни каким способом не корректировало её мысли и действия. Оно, чувство тревоги, жило само по себе, самостоятельно в теле, в разуме, в душе Алины.
 
            Зинушка вернулась домой, переоделась и пошла к комнате Алины. Постучала.
  - Мама, входи.
              Зинушка вошла и увидела, что в комнате дочери полный беспорядок.
  - Алина, а что это у тебя в комнате?
  - Мама, я уезжаю…
  - Куда?
  - Да, так, с одним человеком… Едем путешествовать по Европе.
  - Куда?
  - Путешествовать по Европе.
  - А, как же учёба?
  - А, что учёба? Папашка не отвечает на мои звонки, и кто будет платить деньги за учёбу? – Алина злилась всё больше и больше.               
  - Алина, так я решу этот вопрос.
  - Мама, не смеши меня…
  - Почему не смеши. Папа оставил мне деньги на первое время, пока я устроюсь на работу.
  - Ну, так  оставь их для себя пока устроишься с работой. Мне не нужно денег ни от тебя, ни от папашки! Я сама.
  - Алина, что ты сама? Ты хотя бы знаешь человека, с которым ты собралась ехать в Европу? Кто он?
  - Мама, я его знаю. – Алина отвернулась и сделала вид, что-то ищет.
  - Так и кто это с кем ты собралась ехать в путешествие? Ведь ты должна подумать о своей безопасности… Ты ведь даже не знаешь, какие встречаются мужчины… Ты такая, молодя, неопытная, доверчивая… Разве можно доверять первому встречному? Мало ли что он тебе может наговорить…
  - Мама! Я решила!
  - Не принимай поспешных решений! Любой, с кем ты собралась бы куда-то идти, тем более ехать из страны должен быть известен всем! Особенно мне и папе! И как ты собралась ехать? А, паспорт? А, деньги? – Зинушка почувствовала дрожь в пальцах рук.
  - Мама, так у меня есть паспорт. Я ведь с девочками недавно ездила в Европу.
  - Алина, одумайся! Так нельзя!
  - Так, мама, хватит меня поучать! Я всё знаю сама.
  - Алина…
            Алина посмотрела на часы.
  - Пора. Я тебя поджидала с работы, чтобы сказать, что я еду.
  - Алина…
            Алина подхватила приготовленную сумку с вещами и быстрым шагом вышла из комнаты.
 
          Зинушка стояла и не могла двинуться с места, а затем побежала к окну. Она увидела, как Алина садится в машину.
  - Номер, номер записать, номер машины. – Пальцы Зинушки дрожали.
               
          Время соединяет людей. Время разбрасывает людей в разные стороны. Время вносит в жизнь людей события, вносит волнения и мысли о тех, кто далеко от них.
           Время, смиряет людей с их мыслями.

    

           Борис Иванович вошёл в кабинет, подошёл к столу, посмотрел на стол  и тут же вышел. Он шёл по коридору больницы и высматривал Тамару, заглядывая во все комнаты и подсобные помещения.
  - Так и куда же подевались все медсёстры?
  - Борис Иванович, кого-то ищете? – Санитарка быстрым шагом направилась к главврачу.
  - Марковна, а что это никого нет в отделении?
  - Так они все в комнате… изучают план эвакуации в случае пожара или чего-то ещё…    
  - Да, спасибо, Марковна, хорошо, что напомнили. Я совсем забыл, что сегодня у нас час противопожарной безопасности и все на занятии.
   
         Борис Иванович направился по длинному ко-ридору в другое отделение больницы. Он шёл и думал, что как же так случилось, что он забыл о часе противопожарной безопасности, ведь именно он ввёл его в режим работы больницы после того, как в разных городах стали возникать пожары и многие не могли спастись только из-за того, что никто не знал как надо эвакуироваться.
           Он прошёл к запасному выходу и отметил, что на двери нет замка. Замок висел на гвозде рядом с дверью.
  - Хорошо. Проход ничем не захламлен. Хорошо.
           Борис Иванович развернулся. Он пошёл к комнате, в которой проходил час противопожарной безопасности. Ему навстречу шли медсёстры и санитарки.
  - Тамара, зайдите ко мне в кабинет.
  - Сейчас?
  - Да, сейчас.
  - Хорошо, Борис Иванович. Зинушка, иди  в отделение. Посмотри что там и как.  Я сейчас приду и мы продолжим.
           Тамара направилась следом за Борисом Ивановичем. Они вошли в кабинет.
  - Тамара, я хотел у Вас спросить о Зине…
  - Слушаю.
  - Я хотел спросить о её работе…
  - Слушаю.
  - Восстановила ли она свои познания и  навыки в работе?
  - Борис Иванович, мне иногда кажется, что она всё время работала, и никогда у неё не было ни каких перерывов в работе. Она влилась в коллектив так, словно всё время здесь работала.
  - Тамара, как Вы считаете, она уже может работать самостоятельно, без вашего надзора?
  - Вполне.
  - Я рад. А, знаете, Тамара, ведь мы с Зиной пришли работать в больницу одновременно. Я был врачом, а она медсестрой. Знаете, Тамара, она была не просто медсестрой, она была сестрой милосердия. Настоящей сестрой милосердия. Больные, её обожали…
   - Так они и теперь её обожают. – Тамара отвела взгляд от Бориса Ивановича, вспомнив какие деньги и подарки, больные всё время подносили Зинушке. – Да, Борис Иванович она вполне может работать самостоятельно.
  - Хорошо. Оставить её в Вашу смену или перевести в другую.
  - Оставьте её со мной в смену.
  - Вы подружились?
  - С ней легко работать.
  - Это правда. С ней легко… Передайте Зине, чтобы зашла ко мне в кабинет.   
  - Хорошо.
           Тамара вышла из кабинета главврача и направилась в своё отделение. Она шла не спеша, и думала о том, так чего же она не спросила у Бориса Ивановича о дополнительных, ночных дежурствах, ведь ей так нужны деньги.
            Тамара резко повернулась и пошла обратно в кабинет главврача.
               
                Глава 5.

                Зинушка вошла в палату.
  - Как настроение? Помните, что хорошее настроение это залог к  выздоровлению. У нас терапевтическое отделение. А, что это значит?
  - Зинушка, а что это значит?
  - А, это значит, что кроме доктора, который заботится о вас, вы ещё и сами о себе должны заботиться. Вы должны думать и вспоминать всё только самое хорошее, что было в вашей жизни, ведь воспоминания о хорошем, улучшают настроение и соответственно и ускоряют выздоровление. Так, что, надо заботится о себе…
  - Так, Зинушка, как же нам самим о себе заботиться? Мы привыкли заботиться о домашней скотине, об огороде, чтобы были запасы на зиму…
  - Да, ты Маруся, много не говори, заботиться о скотине да, об огородах, чтобы были запасы на зиму.
  - А, ты… - Маруся повернулась в сторону говорившей. – Ты, что не заботишься о скотине да не думаешь об огороде?
  - От чего ж не думаю, думаю. Да только и скотина и всё с огорода, пойдёт на базар. – Наталья привстала с кровати. – Про это всё думаю, ещё и как думаю.    
  - Ну, вот. Так и как же нам научиться заботиться о себе? – Маруся посмотрела на Зинушку. – Зинушка, научи нас заботиться о себе.
  - Первое, сейчас, забудьте, про свои огороды и скотину. Сейчас думайте обо всём хорошем и приятном…
  - Приятном… - Наталья рассмеялась. – Так и что в нашей жизни хорошее и приятное?
  - Деньги с базара! – Людмила поднялась с кровати и повернулась лицом к говорящей Наталье и Марусе. – Деньги с базара это самое хорошее и приятное в нашей жизни. 
  - Эх, бабоньки, всю жизнь провкалывали, а так и не научились заботиться о себе. Нам бы заботы этих городских… - Людмила посмотрела на Зинушку и смутилась. – Это я не о Вас, Зинушка. Это я о городских фифах говорю. Все такие расфуфыренные и при деньгах. Так и откуда у них такие деньги?
  - Так, ясно, откуда, крутятся возле тех, у кого много денег… - Наталья посмотрела на Людмилу, затем перевела взгляд на Марусю.

          Маруся опустила взгляд на пол. Ей не хотелось говорить ни о чём своём личном. 
  - Чего это ты Маруся опустила взгляд на пол, что ты там выискиваешь? Думаешь, никто не знает, с кем живёт твоя дочка? И ты там, на полу ничего не высматривай. На полу ничего нет. Марковна с утра вымыла пол. Всё чисто.
             Зинушка окинула взглядом пациентов и тихо вышла из палаты, чтобы не мешать им, обсуждать друг друга. Она лишь подумала, что эти рассуждения придадут им заряд энергии.
  - Ну, вот, договорились, и Зинушка ушла.
  - Да, ладно тебе, Наталья, - Маруся вернулась к прерванному разговору. – Всё и обо всех ты знаешь. А, разве не твои дети живут в городе, да ещё и в каких хоромах.
  - Да, в хоромах… - Наталья взбодрилась, улыбнулась. – Так на эти их хоромы я им денег дала, что они  в городе могли бы заработать? А, так, такой дом в городе отгрохали. И всё у них в доме есть…
  - Так ты, Наталья, и загнулась на своём хозяйстве и на этих базарах. Всё деньги, деньги. Всё им детям мало и мало… - Людмила вдруг погрустнела. 

           Бабоньки отвели взгляды друг от друга. Какое-то время помолчали, видимо что-то обдумывая. Затем как-то враз всем захотелось говорить и они, едва поджидая, когда одна закончит, чтобы другой начать свой рассказ. Им всем не терпелось рассказать о своей жизни, той жизни, которой они жили в прошлом. В той прошлой жизни, как они считали, было столько всего хорошего и приятного, что теперешнее время никак не может сравниться с тем, прошлым временем. Из того, прошлого времени они вытянули всё, что только могли вытянуть для обогащения жизни. 
  - Да. Я помню, как деньги собирала старшему сыну на эти хоромы. Я тогда работала на свинарнике. В загоне, где поросились матки. Так и кто их считал, сколько их наплодилось? Никто не считал. Так я этих малых поросят таскала домой… десятками. Чуть подкормлю и на базар. У меня всегда были свои клиенты на покупку поросят. Все знали, какой они породы. Правда, много денег приходилось тратить на корма для них. Так я как-то раз принесла с фермы в мешке корм для поросят, накормила их и вдруг подумала,  чего это я покупаю столько кормов? Я ведь могу каждый день приносить с работы готовый корм и никаких забот. Так вот, отработаю на ферме день и тащу домой мешок с кормом для своих поросят. Так собрала деньги старшему сыну на хоромы. Отстроился в городе. А, потом и дочке собрала.  Отстроилась в городе. Правда, не такие хоромы как у старшего сына, чуть поменьше, но всё-таки хоромы! – Наталья как-то погрустнела. – Вот младшенький не стал строить хоромы в городе. Квартиру купил. А, мне так хотелось, чтобы и у него был такой же большой дом. Не захотел, чтобы был у него свой дом. Купил квартиру. На мои деньги… 
  - Так, Наталья, и когда же ты успела для них столько заработать? Тебе, поди, уж лет восемьдесят…
  - Восемьдесят  четыре! Так тебе, Маруся не меньше должно быть. – Наталья приподнялась на кровати. Кровать скрипнула.
  - Восемьдесят один год. – Маруся с вызовом посмотрела на Людмилу.
  - Так и чего ты на меня так смотришь? Мне не на много меньше, чем вам. Мне восемьдесят, уже стукнуло. – Людмила поднялась с кровати и прошлась по палате, словно демонстрируя себя.
  - Стукнуло и стукнуло. Так ты, Наталья так и не сказала, как же ты успела заработать денег для младшенького на квартиру.
  - Так, а чего? Я уже на пенсии была, а всё ещё работала на свинарнике. Слава Богу, свинарник не закрыли, хотя и колхозов уже не было и в помине.
  - Так это ты ещё работала у Сливникова?
  - Ну, да. И когда же это было? Давно…
  - Так теперь, если смотреть на нашу прошлую жизнь, всё было давно. Мы ведь смотри, какие жизни прожили.
  - Да, ладно… А, я вот, хотя ты, Наталья и с ехидцей говоришь, что моя дочь там, в городе живёт с кем-то, так знай, что это я им дала деньги построить то, что называется вилла. Я же работала в теплицах. Круглый год огурцы и помидоры. Каждый день тащу с теплицы и прямо на базар. У меня тоже свои клиенты были. Сразу и продавала товар. Так что не ты одна для детей заработала. – Маруся посмотрела на Наталью, затем перевела взгляд на Людмилу.
            Людмила уселась на кровать.
  - А, я… я, на коровнике работала. Прибегу рано, пока ещё не пришли доярки, быстро надою молоко из всех коров в один бидон и затем собираю сливки, снесу быстро домой и возвращаюсь на работу, так, словно меня тут с утра и не было. А, потом, как все,  на базар. У меня тоже свои клиенты были. А, сливки, какие были сливки – масло! А, знаете, меня мои клиенты так и называли Людка-молочница. 
  - Так что ж ты, Людмила такие деньги годами загребала, а  не построила дом для своей дочки…
            Людмила поджала губы.
  - Не построила. Пусть сама крутится.
  - Так и куда же ты дела деньги?
            Людмила сжала губы.
  - Что, держишь деньги, чтобы дочка возле тебя крутилась всё время?
            Людмила разжала губы и открыла рот.
  - Пусть сама зарабатывает.
  - Так ты ж такую дочку вырастила на сливках, что она и делать ничего не хочет. Всё только крутится возле тебя. А, ей, поди ж ты уже на пенсию скоро, а пенсии у неё и не будет, не работала твоя дочка, никогда не работала, всё так и крутилась возле тво-ей юбки. – Маруся с вызовом посмотрела на Людмилу. – А, вот моя дочка работает и пенсию себе заработает, и дом у них есть и всё у них есть. 
            Людмила вновь поджала губы. Её взгляд был тяжёлым.
  - Что ты всё время поджимаешь губы? Думала ли ты, что и твоей дочке придётся идти на пенсию? Так и как она будет жить, когда тебя… - Маруся смотрела в глаза Людмиле. 
  - Не каркай!
  - Да  я и не каркаю, но мы все уйдём когда-то в другой мир.
  - А, вот тогда ей всё и достанется! – Людмила поджала губы.
  - Ну да, я и говорила, что держишь ты дочку возле себя. Прикормила место, вот она и крутится. Понимаю. Думаешь, если как-то капитально заболеешь то ради денег, которые ты накопила за всю свою жизнь, она будет ухаживать за тобой… 
  - А, ты об этом не думаешь?
  - Нет. Я об этом даже не думаю. Буду жить в своей хате сколько хватит сил, а потом, если что, пойду в интернат для стариков… Ни с кем из детей я жить не собираюсь. Я в своей хате, что захочу, то и буду делать, а там, у детей ещё неизвестно, может на полу с собакой придётся спать и есть из миски собаки. Это брать от нас деньги они могут с радостью, а случись что… ещё не известно как они к этому отнесутся. Может перед носом и дверь закроют.
  - Маруся, что ты такое говоришь? – Наталья попыталась встать с кровати. Кровать скрипнула. Наталья вновь повернулась на кровати. Кровать вновь скрипнула.  – Ох, и скрипучие эти кровати. Скрипят как наши жизни. А, ты, Маруся, не говори такое. Как тебе в голову пришло такое спать на полу рядом с собакой и есть из её миски. Как ты можешь говорить, что дети перед носом закроют дверь…
   - Это я к тому, что для нас стариков, пока мы ещё двигаемся, существует жизнь, а если вдруг перестанем двигаться…      
  - Так нас отнесут в известное место… туда, куда несут всех.  Эй, Татьяна, что ты там лежишь совсем притихшая. Ты хотя и моложе нас всех будешь, да и городская, но тоже есть что рассказать.
 
         Татьяна приподнялась на кровати. Затем повернулась лицом к бабонькам.
  - Угу, есть, что рассказать. Я когда-то работала в столовой.
            Маруся как-то особо внимательно посмотрела на Татьяну и затянула известную всем песню.
  - Эх, Таня, Таня, Танечка…
   С ней случай был такой.
   Служила наша Танечка в столовой заводской…
  - Маруся, да погоди ж ты, дай ей рассказать, что было в той столовой… - Наталья строго посмотрела на Марусю.
  - Молчу.
            Татьяна окинула всех взглядом и продолжила.               
  - Я работала в буфете завода. Так к нам, в столовую привезли новые кастрюли. Такие большие такие кастрюли, на пятьдесят литров. Я долго смотрела, смотрела на них. Стоят такие красивые, да и стоят себе на полках. Так я подговорила одного водителя, и он вывез мне одну кастрюлю домой.
   
         Маруся посмотрела на Татьяну и вновь затянула песню.
  - На Танечку внимания никто не обращал…
  - Да, погоди ж ты Маруся. – Наталья вновь остановила Марусю.
  - У тебя, что большая семья или дома большое хозяйство? Для чего тебе в городе такая большая кастрюля?
  - Так я одна живу, и нет у меня детей… - Татьяна усмехнулась. – Так она, эта кастрюля, до сих пор, новенькая стоит у меня в сарае на полке.
           Бабоньки переглянулись.
  - Так и стоит в сарае на полке?
  - Так и сколько же лет она стоит на полке у тебя?
           Татьяна скривилась.
  - Так и стоит себе уже двадцать лет.
  - Двадцать лет?! – Наталья наконец-то встала с кровати, которая скрипела. – Двадцать лет!         
            Бабоньки рассмеялись. Они смеялись весело задорно, словно молодые девушки.
  - Татьяна, так и для чего ты притащила эту кастрюлю домой, для чего если тебе она без надобности?
  - Что б была… 
           Бабоньки смеялись и сквозь смех всё  время прорывались их слова – Что б была!

            Зинушка шла по коридору и вдруг услышала смех, который доносился  из палаты и разлетался по коридору. Она прислушалась, затем улыбнулась.
  - Этим пора на выписку… Крепкие старушки… Ещё будут жить и жить… 
      
        Зинушка пошла дальше и замерла у двери другой палаты. Из палаты доносились лишь голоса, и она прислушалась.
  - Так и где же взять деньги? Всё, что было ушло вслед за жизнью… У меня нет коровы, которую я бы доила и имела возможность…
  - Да, городским не так просто, как этим селянам. У них и паи, и огороды, и хозяйство. Вот, слышите, как те, в соседней палате старушенции из села смеются.
  - Так, а чего ж им не смеяться? Натаскали себе в хаты с колхозов всякого добра, а всё прикидываются бедняками. Всё на этих базарах продают, а когда их спрашиваешь, отчего ж так дорого продают свой товар, то все скулят, что у них ничего нет, что корма дорогие, что проезд на базар стоит дорого, что у них прочие расходы на хозяйство. А, поди ж ты копни, так они может и наших депутатов переплюнут.
  - Скажешь тоже, депутатов переплюнут. Кто ж их переплюнет наших депутатов? У них смотри, какие дома, машины. Сразу видать, что и денег меряно, не меряно.
  - Так и откуда же у них столько денег? Никак не могу понять.
                Голос притих. Затем раздался вновь. 
  - Так, а чего тут понимать… тут копейку возьмут, там копейку, а то и тут кто-то занесёт копейку, там кто-то занесёт копейку и всё в один карман. Знаешь, я вот когда строила себе дом, то, наверное, больше на взятки отдала, чем истратила на стройматериалы. В те времена ни тебе материалов, ни тебе разрешений на постройку дома… за всё надо было платить взятками.
  - Да, разбаловали мы их взятками. Так и кто ж теперь их остановит? Сами и виновны во всём.
  - Так и чего ж мы сами виновны во всём? Так и как можно было построить дом? Так и где ж можно было взять материалы на его постройку. К любому складу стройматериалов, без взятки и не подходи. Никто на тебя и смотреть не будет. А, как положишь перед ними червонцы, так они сразу делаются как коты перед мисочкой со сметаной.
  - Унижаются…
  - Так, а им чего унижаться? Они такие и есть по своей природе. Это если тебе кто-то даст взятку, то ты даже не будешь знать, как её взять, а они, они делают привычное дело и всё.
  - Так мне никто никогда и не давал взяток.
  - Так, а за что тебе давать взятки? От тебя разве что-то у кого-то зависит? От тебя никто не зависит, а вот мы от них зависим и как они нами будут управлять нами, так мы, и будем жить. – Голос говорившей женщины замолк.
  - Так ты хочешь сказать, что они всё продумали заранее?
  - Что всё?
  - Ну, то, как нам жить…
  - А, ты что думала? Всю систему строят в зависимости от кого-то, чтобы тот кто-то мог управлять всеми.
  - Я никогда об этом не думала.
  - Так надо думать своей головой, а не тем, о чём кричат газеты и радио всё время говорит.
  - Так и о чём кричат газеты и радио? – Голос почти шептал слова.
  - Да, ты я смотрю, совсем тёмная, дремучая. Вот таких как ты и легко увести в сторону того, что хотят внести в твои мозги газеты и радио, чтобы управлять тобой. – Голос настырный, властный, внезапно замолк.
  - Я ничего не понимаю, что происходит в этой жизни. Я никуда за этой жизнью не успеваю. Только, кажется, что начала жить, а тут бац! И всё изменилось.

          Зинушка услышала последние слова из разговора, напомнили ей о дочери, её кольнуло в сердце, и она тут же открыла дверь в палату.
  - У вас всё в порядке? – Зинушка улыбнулась больным.
  - Зинушка, проходите. У нас всё в порядке. Вот говорим всякое…
  - Ну, если у вас всё в порядке…
            Зинушка посмотрела на больных и вышла из палаты.
  - Она слышала всё, что мы говорили.
  - И, что теперь? Нас выгонят из больницы?
  - Да, ты я смотрю совсем запуганная. Всех и всего боишься. Так оно и понятно, почему ты ничего не понимаешь, что происходит в жизни.

             Зинушка постояла под дверью ещё какие-то минуты, а затем направилась в комнату медсестёр, но что-то остановило её у двери, откуда только что разносился смех.  Смех исчез, и Зинушка прислушалась.
  - Татьяна, что-то ты мне кажешься знакомой… Не могли ли мы где-то встречаться… в городе?
  - Не помню…
             Маруся как-то вновь напряжённо стала всматриваться в Татьяну. 
  - А, я таки вспомнила! Дом моей дочери, стоит не так далеко от твоего дома! Когда строили ей этот дом, то дом, в котором ты сейчас живёшь, как мне теперь помниться, строил твой брат. Я вспомнила. Там была старая хатка, такая маленькая… Так рядом с ней твой брат строил дом. Я с ним много раз говорила, советовалась по каким-то вопросам. Твой брат такой умелец… И где он теперь? Живёт с тобой в этом доме?
                Татьяна сжала губы.
  - Ты чего губы сжала? Не хочешь говорить? Так мы тут ни к кому никаких претензий. Мы только говорим друг другу о своей прошлой жизни. Вспоминаем её, эту уже прошедшую жизнь.
                Татьяна разжала губы.
  - Нет его…
  - Помер что ли?
  - Да.
  - Так он лет на пять был моложе меня…, а может, на все десять.
  - Маруся, да что ты прицепилась к человеку? Может, она не хочет ничего рассказывать? – Наталья строго посмотрела на Марусю.
  - Да, подожди ты, Наталья, я ведь знала этого человека, потому мне и интересно – где он сейчас и как он жил… Татьяна, Так он жил с тобой?
  - Оставь её в покое, видишь, человек не хочет говорить. 
           Татьяна отвернулась к стенке. Она лежала и вспоминала, как она выставила брата из дома, когда она вернулась сюда жить, он ей мешал.
 
        Татьяна повернулась к Марусе.
  - Этот дом строил брат на мои деньги! Я три года работала на плавбазе… в море. Нам свозили рыбу с кораблей, а мы её тут же перерабатывали. По пол года не видела ничего кроме рыбы… Так и чего я должна ему отдавать дом? Это на мои деньги он строил дом! Три года ел, пил, жил за мой счёт!
  - Татьяна! Что ты такое говоришь? А, ты подумала, сколько бы денег ты отдала рабочим, если бы они строили этот дом? Знаешь, сколько мне стоили рабочие кроме того, что им надо заплатить за работу, их надо было кормить, поить и да и вообще следить за ними, чтобы чего не украли со стройки. Да и к тому же он твой брат! – Маруся с пренебрежением посмотрела на Татьяну. – Ты выставила его вон! Выставила на улицу после того, что он выстроил тебе дом, домище…
  - Не выставила на улицу. Я нашла в селе женщину, которая его приняла к себе.
  - Благодетельница! Тьфу на тебя! – Маруся рассердилась. – Какая же ты всё-таки…
  - Маруся… - Наталья приложила палец к губам и закивала головой. – Маруся…
           Маруся поднялась с кровати.
  - Пойду, пройдусь… что-то мне стало тошно в этой комнате…
  - Лида, а что ты лежишь не принимаешь участие в нашем разговоре?
           Лида повернулась к Наталье лицом.
  - Так, а мне нечем похвастать. Мне нечем поднять себе настроение, что я что-то в этой жизни добыла для себя или своих детей.
            Маруся остановилась возле Лиды, так и не выйдя из палаты. Она смотрела на отёкшие ноги Лиды и наполнялась жалостью к ней.
   
             Лида повернулась на бок и осторожно опустила с кровати сначала правую, а затем и левую ногу на пол. Села.
  - Так и с чего я могла собрать какие-то деньги, чтобы помочь своим детям? С чего? У нас на заводе нечего было воровать, чтобы снести на базар и продать. И пенсия у меня маленькая, хотя я всю жизнь проработала на заводе. Какая у меня могла быть зарплата? Понятно какая минимальная. Я ведь работала кладовщицей. Ну, где я с моими ногами могла ещё работать? Вот так всю жизнь как черепаха и лажу. Слава Богу, что на работе держали, и никто меня не выгнал. Давали мне каждый год путёвку в санаторий. Бесплатно.
           Лида обвела грустным взглядом всех присутствующих. Затем как-то странно улыбнулась.
  - Так мне ничего не отломилось от завода, как вам всем от колхозов, которые вы же и обворовывали.  Отвалили вам плату за якобы вашу землю и назвали это, ПАИ, и вы все каждый год получаете от них доход... 
 
           Наталья внезапно раскраснелась.
  - ПАИ… - Она вспомнила, что ещё и кроме ПАЯ им пашут огороды бесплатно от тех фермеров, которые берут в аренду поля бывших колхозов. Наталья осторожно посмотрела в сторону Лиды. Это она ещё не говорит об огородах селян по пятьдесят соток или даже по одному гектару у некоторых. И всё это в частной собственности бывших колхозников.
  - Да, а что вы себе думаете, что мы тут в городах ничего не знаем о вашей теперешней жизни. Этот ПАЙ для вас хороший материальный довесок к пенсии. Так, а у тех, кто всю жизнь проработал на заводе, нет ничего кроме пенсии.
                Наталья взъерошилась.
  - Так вам всем городским давали участки земли под дачи. Настроили там не халабуды, а какие-то домадомищи.
  - Оно то так, да только на мою зарплату ничего там не построишь. Это строили те, у кого были деньги, а у меня, откуда деньги и так, Слава Богу, что ещё передвигаюсь самостоятельно. – Лида посмотрела на Татьяну. – А, ты Танька, воровка! Подлая воровка! Ты не пошла, воровать пятидесятилитровую кастрюлю в какую-то другую столовую, ты украла её у своих девчат! Ничего не украла в своём буфете. Для чего? У себя не воруют. Украла у девчат, в столовой, а потом будет ревизия, и девчата заплатят за эту твою жадность. Ты, Танька хуже, чем эти… - Лида обвела взглядом всех присутствующих. – Они хоть воровали в колхозе, а ты воровала у тех, кто рядом, у своих…  Нашли чем хвастать одна перед другой… Так и чего ж вы власть ругаете? Видать воровство наш национальный вид спорта.
          Лида, осторожно опираясь руками на кровать, поднялась и медленно пошла к выходу.
   
        Бабоньки переглянулись. Подождали, когда Лида выйдет из палаты, и зашумели.
  - Так и она бы воровала, как все, да только не было у неё такой возможности…
  - Молчи Людмила! Молчи! Мы действительно что-то разболтались, а человек в таком положении, что…
  - Да, что-то мы того… - Наталья со злостью смотрела на Татьяну.  – Да… уж… Танька… Это ты её разозлила… со своей кастрюлей… Ну и чего ты действительно украла кастрюлю у своих товарок? Ни семьи, ни детей… так и для чего тебе была нужна эта кастрюля? Мало ли у кого, что есть…
              Наталья перевела взгляд на Людмилу и Марусю.
  - Пошли бабоньки прогуляемся, что-то здесь засмердело…
  - А, и правда, пошли. Я тоже что-то учуяла. Может нам кошельки свои проверить? – Маруся заглянула в тумбочку у кровати.  Достала из тумбочки свой кошелёк, заглянула в него и быстро закрыла.
  - У меня всё на месте. Проверьте свои кошельки.
           Людмила и Наталья прижали ладони к карманам своих халатов. Ощутив в ладонях свои кошельки они улыбнулись друг другу.
  - Пошли.   
          Зинушка отошла от двери и пошла по коридору в комнату медсестёр.

                Глава 6.

         Вот уже месяц, как от Алины ни звонка, ни весточки. Одиночество в пустой, большой квартире стало её угнетать. Она чувствовала это и решила взять себе ещё и ночные дежурства, чтобы как-то в работе отвлечься от мыслей, которые внезапно стали её преследовать.
          Она вошла в кабинет медсестёр и увидела, что Тамара что-то пишет на листочке бумаги.
  - Не помешаю?
  - Нет. Входи. Я тут нишу для себя расписание своих ночных дежурств.      
  - Так может и для меня там найдётся что-то?
  - Ещё бы не найдётся! Найдётся! Наши молодые медсёстры собрались выехать на работу за кордон, так, что теперь у нас работы не початый край.
  - Может надо согласовать с Борисом Ивановичем?
  - Я свою работу ночных дежурств согласовала, а ты сходи к нему, сейчас самое время, а то он уже начал искать новый медперсонал…
  - А, куда девочки уезжают?
  - А, они не говорят.
  - Боятся конкурентов? – Зинушка рассмеялась. – Так какие мы им конкуренты?
  - А, Зинушка не скажи. Мы ещё те конкуренты. У нас опыт работы и другое отношение к работе… - Тамара посмотрела на Зинушку оценивающе.
  - А, у них?
  - А, они хотят денег заработать, и может, удастся остаться там…
  - За кордоном?
  - Ну да. Там ведь работа медсестры не такая как у нас. Там всё по-другому. А, знаешь, Зинушка, это я уже старая и никуда не поеду, а ты ещё так молода и можешь поехать и поработать. Заработаешь денег и вернёшься. Хотя, может, и не вернёшься… Мало, кто возвращается. Пока зарабатывают деньги, привыкают к той жизни и уже наша жизнь им совсем не интересна.  Вот и моя подруга ездит в Италию на работу. Да только почему-то всё время возвращается в Украину. Может потому что у неё здесь муж и сын, а может, потому что она вкладывает все свои зара-ботанные деньги в квартиру и в своих… Кто может знать, что у неё на уме. Может, и она сама не понимает, что делает. Может, она просто не знает, как жить? Потому и мечется туда-сюда…
  - Я, пожалуй, пойду к Борису Ивановичу и поговорю с ним о ночных дежурствах.
  - Иди. Он как раз у себя в кабинете. Я только что оттуда.
          Зинушка отправилась в кабинет главврача и дорогой всё время думала о всех словах, которые она сегодня услышала. Разговор старушек, женщин  из соседней с ними  палаты, слова Тамары. Слова заполонили её мозг, всё время, меняя направление её мыслей. Она всё ещё пыталась удержать свою основную линию мышления, но в неё всё время вклинивались чужие слова. И особо в её мысли запали слова – Ну почему никому не живётся спокойно? Не сидится на месте… А, слова Тамары о том, что кто-то просто не знает как жить и потому мечется туда-сюда поставили жирную точку в её мыслях. 




          Алина почувствовала усталость. Бесконечные переезды из страны в страну и какая-то гонка по странам из города в город, которые она и не успевала рассмотреть из окна автомобиля.   
  - Жорж, я устала… Хочу домой…
  - Детка, мы побывали только в нескольких странах. Ты ведь хотела кататься по всему миру?
  - Я уже не хочу! Я устала кататься… Хочу домой! Это не путешествие. Это какая-то гонка по городам так, словно за нами кто-то всё время гонится.
           Жорж посмотрел на Алину и улыбнулся. От его улыбки Алине вдруг стало не по себе.
  - Возвращаемся!
  - Как скажешь, детка! Поехали обратно.
  - Поехали.
            Алина закрыла глаза, и всё время видела перед собой улыбку Жоржа.
   
         Машина неслась по автобану, как казалось Алине на предельной скорости. Она видела, как всё мелькает перед ней. Вскоре мелькание серой доро-ги, превратилось в разноцветное. И в том разноцветном мелькании она увидела маму и папу. Они держат её за руки, и улыбаются ей.  Она смеётся, смеётся. Алина улыбнулась.
  - Эй, детка, просыпайся, граница!
             Алина открыла глаза и увидела, как они приближаются к машинам, стоящим одним рядом на дороге.
  - Наверное, медленно пропускают. Что-то много машин собралось. Может, поедем в другой пункт пересечения…
  - Почему? Мы уже здесь. Постоим со всеми.
  - Как скажешь, детка. Обратный путь будет долгим, мы ведь проехали столько стран…

             Алина вышла из машины. Жорж подал Алине её паспорт и отошёл от неё. Алина протянула паспорт пограничнику, но как всегда, при пересечении границы, улыбнуться ему уже не могла от усталости.
  - Эй, чья сумка?!
           Алина повернулась и увидела свою сумку в руках таможенника. 
  - Моя…
  - Всё, что находится в сумке, принадлежит Вам?
  - Да. Там только вещи и больше нет ничего…
            Собака сидела у ног таможенника. Таможенник открыл сумку. Алина наблюдала за его действиями. Пограничник вытащил из сумки пакет и поднял его.
  - Это Ваше?
  - Что это?
  - Пакет.
  - У меня в сумке не было ни какого пакета. Там только вещи. Вещи сложены без всяких пакетов.
  - Прошу пройти в помещение…
 
          Алина даже не повернулась посмотреть, что происходит вокруг, а покорно пошла за пограничником.
            Всё, что происходило вокруг, вдруг ей стало таким безразличным, словно это всё происходит не с ней, а она лишь смотрит на всё происходящее как бы со стороны.
             Она сидит в комнате, отвечает на чьи-то вопросы и даже не смотрит по сторонам, выискивая Жоржа. В какое-то мгновенье, она вообще забыла о его существовании.
            Потом её куда-то повезли и вот она уже в сырой и холодной комнате, где ещё три молодые девушки.
  - Эй, новенькая проходи, не бойся. Мы здесь все хорошие… - Высокая девушка в одежде не по сезону махнула рукой Алине.               
  - Не понимаю…
  - Так ты русская?
           Невысокая, плотного сложения девушка подошла к ней.
  - Ты откуда?
  - Из Украины…
  - Я тоже.  Откуда именно? 
  - Из Заполья…
  - Это что за дыра?
  - Это мой город…
  - Эй, да не трясись ты так. Пока мы здесь всё ещё можно исправить. У тебя есть адвокат?
  - Адвокат? – Алина удивлённо посмотрела на соотечественницу. – Нет…
  - В нашем положении нам обязательно нужен адвокат. Всё время помни, пока мы здесь, всё можно исправить. А, тебя как звать?
  - Алина. А, тебя?
  - Кристина. Да не трясись ты! В нашей жизни главное, что мы ещё живые.               
  - Ты, почему так говоришь?
  - О чём?
  - Ну, что главное, что мы ещё живые…
  - Так ты не живой товар?
  - Ты о чём говоришь сейчас? Кто живой товар? Что это такое живой товар?
  - Ну, тебя нелегально переправляли через границу?               
  - Нет. Мы ехали на машине…
  - Так и чего ты здесь?
  - В моей сумке, при досмотре машины нашли наркотики.
  - Ух, подруга, плохо твоё дело. – У Кристины на лице отобразилось сочувствие.
  - Так и при чём здесь я? Я ничего такого в свою сумку не клала. Я сама ничего не понимаю, что про-изошло и, как эти наркотики очутились в моей сумке. И вообще, что происходит вокруг меня? Ты кто?

          Кристина с сочувствием посмотрела на Алину.
  - Мне жаль тебя. Тебе нужен адвокат. Срочно, пока твой напарник не слился.
  - Какой напарник? Куда слился?
  - Я так понимаю, что твой дружок тебя подставил, и его вытянут отсюда их адвокаты. 
  - Чьи адвокаты? Откуда у него адвокаты?
  - Э, да ты совсем я вижу не в теме…
  - В какой теме? Что такое тема?
  - С тобой всё понятно. Сиди. Я надеюсь, что скоро буду в Украине, мои адвокаты уже заканчивают свою работу и может, смогу что-то для тебя сделать. Но ты мне всё подробно будешь рассказывать, начинай сейчас.
  - О чём рассказывать? О чём?
  - Как всё началось и как ты дура, согласилась ехать с наркоторговцем в Европу?
  - С каким наркоторговцем ехать в Европу?
  - Так с тем с кем ты ехала в Европу.
  - Да никакой он не наркоторговец. Он обычный парень из нашего города… Он самый обычный парень…
  - Этот самый обычный твой парень из Заполья?
  - Да при чём здесь мой парень. Он из Заполья.
  - Да ты хоть его знала раньше, до того как согласилась с ним ехать чёрт знает куда!
            Алина даже не задумалась.
  - Виделись в клубе…
  - Виделись в клубе. Знаю я ваши деревенские клубы.
  - Это не село это город. Заполье, это город.
  - И там в этом клубе не было никого круче него? Да?
  - Да. – Алина оживилась, вспомнив, как он много денег тратил на неё до их отъезда в Европу. – У  него всегда было много денег с собой…
  - И никакой банковской карточки?
  - Наличные! Пачками! Я видела, когда он доставал деньги чтобы рассчитаться за что-то. – Перед Алиной промелькнули все события того времени.
  - И ты дура даже не подумала, а откуда у него такие деньги? – Кристина посмотрела на Алину и тут же отвела взгляд. – Дура! Молодая дура. Как ты могла не подумать, откуда у молодого человека пачками деньги?               
  - Да, мало ли откуда у молодого человека могут быть такие деньги…
  - И ты дура не подумала, а зачем он демонстрирует свои пачки денег тебе?
  - Да, он ничего не демонстрировал. Он просто доставал деньги, чтобы рассчитаться за что-то.
  - Всё! Я от тебя устала. Ты совсем не в теме. Если не сказать больше… - Кристина отвернулась от Алины.
  - Кристина…
           Голос Алины был таким жалобным, что Кристина повернулась к ней.
  - Ну, чего тебе ещё? Так и сколько тебе лет?
  - Двадцать… уже исполнилось…
  - Исполнилось… - Кристина передразнила Алину. – Свой двадцать первый год рождения ты будешь отмечать в тюрьме!
  - Кристина…
  - Ну, чего тебе? Сиди уже и жди…
  - Чего?
  - Суда!
  - Как суда?
  - Да с тобой вообще невозможно говорить! Ты либо полная дура, либо прикидываешься таковой.
  - Кристина, я ничего не понимаю… Я никогда в жизни, ничего такого не слышала и никогда…
  - Вот, она не слышала! А, надо всё и всех слушать, но думать своей головой, когда собираешься что-то делать, тем более связываясь с парнями или уже старковатыми мужчинами. Ты что думала, что этот парень от большой любви повёз кататься тебя по Европе?
  - Кристина… Я поехала с ним от отчаяния…
  - Отчаяния… Да, ты хоть знаешь, что такое отчая-ние?
          На глаза Алины навернулись слёзы.
  - Ты, мокроту здесь не разводи. Слезами делу не поможешь. Сиди, вспоминай всю свою жизнь и думай, где же ты сделала ошибку. Думай, что толкнуло тебя на поступок, который повлёк за собой ту ситуацию, в которой ты очутилась. Жадность, ненависть, злость…
          В одно мгновенье слёзы исчезли в глазах Алины, и она вспомнила, как она злилась на папашку, который больше не субсидировал её шикарную жизнь. Как она пренебрежительно смотрела на маму из-за которой папашка ушёл из семьи. И которая теперь будет работать медсестрой, да ещё говорит, что она заплатит за учёбу.
  - Да и чем она могла заплатить…
           Кристина с удивлением посмотрела на Алину.
  - Это ты сейчас о чём?
  - О маме…
  - А, так у тебя, была обеспеченная жизнь, а потом в семье случилась драма и закончилась обеспеченность. – Кристина рассмеялась. – Так ты девочка из обеспеченной семьи?   
  - Была, из обеспеченной семьи… - Алина запнулась. Одна только мысль, что она была, была из обеспеченной семьи, приводила её в ярость.    
  - Так увидев пачки денег в руках молодого человека, ты потянулась к обеспеченности… Дура, она и есть дура!
  - Кристина, ты вот, кажется, так много знаешь, а как же ты попалась…
  - Это не твоего ума дело.
  - Так говори, чтобы я знала… на будущее. Ты ведь сама сказала, что надо всё и всех слушать.
           Кристина улыбнулась.
  - В моём случае, всего лишь, так сложились обстоятельства. Речь не обо мне. Я скоро выйду отсюда и поеду домой… как пострадавшая.
  - Кристина…
  - Алина, ты меня утомила своей глупостью. Своими детскими разговорами. Ты как будь то, всю свою жизнь прожила на острове, на котором никогда, ничего не происходило. Но самое странное, что ты как будь-то продолжаешь так же жить, как на своём острове, где за всё ответит папа, у которого полно денег. Так богатого папика в твоей жизни уже нет! Давай сама, теперь сама отвечай за свои поступки. – Кристина внимательно посмотрела на Алину. – Да не трясись ты так!
 
           Дверь в камеру открылась.
  - Добренко!
          Кристина быстрым взглядом окинула камеру и поспешила к двери. При выходе из камеры она оглянулась и крикнула.
  - Алина, да не трясись ты так!
           Дверь в камеру закрывалась со скрипом, потом грохнула, и в камере стало тихо.
            Алина смотрела на дверь, за которой скрылась Кристина и чувствовала себя совершенно одинокой и такой несчастной в этом одиночестве. Она принялась перебирать в памяти всё, что говорила ей Кристина. Мысли в голове Алины разбухали и давили на мозг.
      
          Две девушки, по всему видно, что с Востока, о чём-то переговаривались. Алина прислушалась к голосам, ничего не понимая. Тихий говор, чужих слов успокаивал.
             Кристина вернулась в камеру к вечеру. Она была в приподнятом настроении, хотя, она в таком настроении пребывала всё время, как казалось всем.
  - Алька! Давай телефон твоей мамы, как я понимаю к папику твоему нечего даже соваться. Завтра я на свободе! Через пару дней поеду к твоей маме. Да, не трясись ты так! Мама найдёт для тебя адвоката. – Кристина замерла, увидев лицо Алины. – Что? Думаешь не найдёт денег для адвоката? Найдёт! Если надо, то она потрясёт папика.
  - Не потрясёт. Папашка ушёл к другой…
  - И что? Этих тёток у наших папашек может быть хоть сотня, а ты дочка и, небось, одна единственная…
  - Так было раньше…
  - Чёрт с ним с папашкой. Мама сделает для тебя всё! Да, не трясись ты так! Чего ты всё время трясёшься? Здесь же не холодно?
  - Не знаю. Мне холодно…
  - Это мандраж от волнения. Через пару месяцев всё пройдёт. Привыкнешь.
  - Пару месяцев? Ты хочешь сказать, что я здесь буду…
  - А, никто не знает, сколько времени ты здесь будешь. Но, лучше здесь, чем в могиле.
  - Почему ты так всё время говоришь…
  - Как?
  - В могиле…
  - Дура ты Алинка, дура. Благодари Бога, что ты хотя бы на наркотиках попалась, а не этот твой дружок отдал тебя в бордель.
  - Почему он должен отдать меня в бордель? Почему?!
  - Да потому что это его работа, ловить таких дурочек и отправлять их в бордель, а потом, когда они уже не смогут работать в борделе и приносить им прибыль, их разберут на органы.
  - О чём ты говоришь?! Что значит разобрать на ор-ганы?! 
  - Посидишь здесь, многое узнаешь, может до тебя и дойдёт, что в этой жизни надо быть очень осторожными с такими, как твой дружок. Может только здесь ты и поймёшь, что надо ценить то, что у тебя есть, а не гоняться за деньгами. Своим трудом заработанные деньги, так просто никто никому не отдаёт. Чего тебе дуре не хватало? На таких парней, как твой дружок, клюют девочки из необеспеченных семей. А, тебе, как и им, захотелось денег, много денег! Так теперь сиди и думай, как и каким способом  достаются деньги, а может и не достанутся… Всё, хватит болтать. Спать. Я устала и от тебя и от суда.
          Алина лежала на верхнем ярусе кровати. Ей всё время казалось, что потолок опускается на неё всё ниже и ниже и вот-вот придавит её всей своей массой.    




            Анна Моисеевна живёт в своём привычном ритме, хотя чувствует усталость, которая всё чаще даёт о себе знать. Она всё чаще лежит в своей комнате на кровати и лишь изредка выходит из своей комнаты, когда в дом возвращается сынок, ведь у него теперь есть, кому о нём позаботиться. Теперь ей не надо пол дня проводить у плиты, чтобы приготовить ужин для сына. И, Анне Моисеевне лишь остаётся демонстрировать своё негативное отношение к выбору сына, что она и делает при каждом удобном случае.
            Анна Моисеевна наблюдает за жизнью сына, а сынок…   
             Сынок занят, у сынка заняты обе руки. Сынок держит руками корону на голове, и не дай Бог, чтобы корона свалилась хотя бы на бок и хуже того, чтобы это увидели другие, так его научила мама. Сынок держит голову прямо и смотрит только прямо перед собой. Он не может видеть ничего, что происходит рядом с ним. Он в страхе, что корона свалится с головы, если он будет вертеть головой и хотя бы иногда посматривать, что же происходило и происходит вокруг него самого.
          В пролетевшие годы, в пролетевшие десятки лет сынок даже не заметил, как выросли дети и разъехались строить свою жизнь. Сынок даже не заметил, как жена покинула его. Сынка ничего не волнует. Дети выросли – хорошо, теперь не надо на них тратить деньги, всё себе, всё только для себя! Сынок верен себе – только бы не свалилась с головы корона.
           В жизни сынка ничего не менялось. Мама пыталась по-прежнему держать свою позицию – сынок, мама здесь! Но голос мамы уже слышался всё тише и тише. И, вот уже голос мамы совсем плохо слышно.
             Дверь в комнату мамы закрыта. Из-за двери не доносятся никакие звуки.
            
          Анна Моисеевна лежит на кровати, и грустные думы налетают на неё, кружат вихрем в голове и не дают покоя.
  - Это была моя ошибка. Я ошиблась. Для чего я удерживала сына возле себя? Он и со мной поступает так же.  Он и меня не видит рядом с собой. Я, не научила его главному – любить и заботиться о тех, кто рядом.
   
       Внезапно до неё донёсся звук открывающейся входной двери. Она услышала, как сынок с новой женой вошёл в дом. Вот они остановились у вешалки, сняли верхнюю одежду,  уличную обувь. Вот они прошагали в свою комнату, и до слуха Анны Моисеевны донёсся скрип старого дивана, на который погрузилось тело сынка. Послышался разговор, и новая жена сынка прошла в кухню готовить ужин.
 
         Анна Моисеевна попыталась приподняться на кровати, и как ей показалось, она закричала во весь голос.
  – Сынок! Мама здесь, рядом…               
          Ответа не последовало. Никто не пришёл на её зов.
         Анна Моисеевна расслабила напряжённое ожиданием тело. Вихрь грустных дум исчезал. Исчезала с поля зрения комната, в которой всё знакомо до мелочей и она прошептала:
   - Живу в одиночестве, как оказалось, рядом со мной  не было, и нет  никого. Я жизнь прожила одна, словно в диком, дремучем лесу лишь всё время,  ухаживая там, в том дремучем лесу, за деревьями, только бы они  росли, росли… 
 



           Зинушка пришла домой после ночного дежурства и присела у стола выпить чай. Она никуда не торопилась, хотя очень хотелось спать, ведь в эту ночь выдалось тяжёлое дежурство.
             Время смирило Зинушку с её мыслью, что с Алиной всё благополучно и Зинушка, старалась не думать ни о чём плохом вообще. Она настраивала себя на позитив и с этими мыслями жила.
              Звонок телефона заурчал как-то тихо, и Зинушка изначально даже не обратила, на него внимание, но настырность звонка пробудила её к действию.   
  - Слушаю.
  - Зинаида Артёмовна?
  - Да. А, Вы кто?
  - Меня зовут Кристина. Вы меня не знаете. Я хочу с Вами встретиться и поговорить о Вашей дочери, Алине. Когда Вам удобно?
          Сон слетел с Зинушки в одно мгновенье ока.
  - Да, если Вам удобно, то прямо сейчас. Я дома. А, Вы где находитесь?
  - Я на вокзале. Только что приехала.
           В мозгах Зинушки заметались разные мысли. Одна страшнее другой. 
  - Кристина, если Вам удобно, то я могу приехать к Вам на вокзал, и мы поговорим, где, ни будь в кафе.
  - Хорошо. Я Вас жду. Когда приедете, то позвоните мне по телефону, который сейчас у Вас на экране. И, не отключайте свой телефон.
  - Еду.
           Зинушка спешила. Она моталась, по дороге в поиске такси, так как не хотела заводить долго стоящую без дела, в гараже машину.  Наконец-то она вспомнила о номере телефона, заказа такси и быстро достав карточку из сумки, набрала номер.
           Ещё сидя в машине, Зинушка набрала номер телефона Кристины.
  - Я в дороге. Через минуту буду на месте.
  - Идите к центральному входу вокзала. Я буду стоять у двери.
               
            Зинушка поспешно покинула машину и быстрым шагом направилась к входу в вокзал. По ходу движения она взглядом искала девушку у двери. Нашла. Теперь Зинушка шла к ней как к маяку.
  - Добрый день Кристина…
  - Не особенно он добрый для Вас, Зинаида Артёмовна. Алина ещё не в тюрьме, но может там оказаться, если Вы не побеспокоитесь об адвокате для неё.
  - Кристина, Вы можете мне всё подробно рассказать?
  - Я для этого продела путь в тысячи километров…

           Зинушка пристально посмотрела на Кристину. Ничего не указывало на то, что это какая то аферистка или мошенница. 
  - Так может, поедем ко мне домой, и там спокойно поговорим.
  - Как Вам удобно.   
  - Поехали. Я сейчас возьму такси.

           На вокзале Зинушка легко взяла такси, которых здесь было слишком много. Такси быстро домчало их до дома Зинушки.
  - Кристина, проходите…
 
        Кристина вошла в квартиру и осмотрелась. Всё в квартире дышало роскошью и чистотой. Кристина усмехнулась.
  - Проходите в кухню. Сейчас я поставлю чайник. У меня, правда, в холодильнике нет никакой еды, ведь я всё время в больнице…
  - Вы болеете?
  - Нет, я работаю медсестрой. Да к тому же взяла дополнительно ночные дежурства. Вот сейчас только что пришла с ночного дежурства. – Зинушка замолчала от пришедшей к ней мысли, что же это она так подробно всё рассказывает не знакомой девушке. – Вы будете чай или кофе?
  - Кофе.
  - Хорошо. Кофе у меня есть. Правда может оно уже и не первой свежести, но ничего…
  - Сойдёт.
        Вода в чайнике вскипела. Зинушка залила кипяток в чашку, куда ранее положила ложку растворимого кофе.
  - Кристина…
  - Зинаида Артёмовна…
        Зинушка со страхом смотрела в глаза Кристине.
  - Зинаида Артёмовна, Алину обвиняют в перевозке наркотиков…
          Зинушка почувствовала, как сердце замерло, в мозгу исчезли все мысли, тело онемело.
  - Зинаида Артёмовна, Вам плохо?
           Зинушка видела, как Кристина встала со стула, подошла к ней, обняла её за плечи и заглянула в глаза.
  - Зинаида Артёмовна…
  - Таблетки… на полочке в ванной…
           Кристина побежала в ванную комнату и принесла всю аптечку, которую оторвала вместе с гвоздями, на которых она висела, чтобы не выгребать всё из самой аптечки.
  - Вот. Какие таблетки?
            Зинушка быстро указала на таблетки, и Кристина, открыв пачку, достала одну из них.
  - Достаточно?
  - Да.
            Кристина набрала в чашку воды и подала Зинушке.
  - Вы, Зинаида Артёмовна, даже не думайте умирать! Надо Алину вызволить!
            Зинушка собрала все силы воедино.
  - Ты права, Кристина, нельзя расслабляться…
  - Вот, так то лучше… Пейте свою таблетку и идите ложитесь. Вам надо полежать…
 
           Зинушка выпила таблетку и медленно пошла в свою комнату. Кристина шла за ней неотступно.
  - Я буду с Вами рядом. Может, Вам что-то понадобится.
  - Спасибо…

       За окном темнело. Зинушка поднялась с кровати.
  - Мне уже лучше. Кристина, я готова к рассказу. Что произошло с Алиной?
  - Мы с ней встретились в камере предварительного заключения. Тот дружок, с которым она поехала кататься по Европе, подставил её. Он оказался наркоторговцем. Её взяли на кордоне с пачкой наркотиков в её сумке. Это всё. Теперь для неё  нужен адвокат. Без защиты ей светит провести долгие годы в тюрьме.
  - Адвокат… Нужны деньги…
  - Деньги нужны не малые, ведь это за кордоном, а не в Украине.
               Зинушка мгновенно взяла в руки телефон и быстро нажала на панели кнопку. Она с тревогой  вслушивалась в гудки.
  - Ну же, Ваня, бери трубку…
               После щелчка послышался голос Ивана.
  - Зина, что случилось?
  - Ваня, Алину взяли на наркотиках…
  - На чём?
  - Её взяли на перевозке наркотиков… за кордоном…
               В трубке тишина. Тишина длилась слишком долго, видимо Иван что-то обдумывал.
  - Ваня, ты меня слышишь?
  - Зина, это ты виновна в том, что случилось. Стоило мне покинуть семью, как сразу возникли проблемы.
 
       Зинушка почувствовала раздражение от слов Ивана. Ей захотелось закричать ему, что это не она, а он виновен в том, что случилось с Алиной. Ведь это он баловал её деньгами и приучил к такому способу жизни, а потом взял и всё у неё забрал. 
  - Ваня…
  - Вот, что, Зина, решай все проблемы сама.
          Связь оборвалась.
  - Он отключился. Он сказал мне, чтобы я сама решала все проблемы.
  - У Вас есть деньги?
  - А, сколько надо для адвоката?
  - Много. И не гривен, а долларов.
  - Доллары. – Зинушка вспомнила о конверте в котором лежали доллары, которые,  уходя из семьи, ей оставил ей Иван. – Я сейчас!

          Зинушка подошла к комоду и принялась искать конверт с долларами.
  - Так и куда же он задевался?
  - Что Вы ищете?
  - Уходя из семьи, Ваня оставил мне конверт с долларами на первое время пока я устроюсь на работу. Я не могу его найти.
  - Вы уверены, что конверт был в комоде?
  - Да. Уверена.
  - Тогда выложите всё из ящиков комода и пересмотрите каждую вещь и если не найдёте, то ясно, где он делся…
            Зинушка замерла от слов Кристины. Ей такое даже не приходило в голову, но она всё-таки выложила всё из ящика комода и пересмотрела.   
  - Нет. Денег нет.
            Кристина осмотрела комнату.
  - Придётся продать что-то…
  - Что?
  - Ну, для начала мебель, а потом и всю мелочь, что в квартире.
  - Да, кому это барахло в наше время нужно?
  - Не говорите так. У людей нет денег купить себе что-то новое, а вот на б/у у них деньги найдутся.
  - Кристина…
  - Я помогу Вам управиться с этим. Мне всё равно сейчас жить негде. Да и денег у меня совсем в обрез.
            Зинушка смотрела на Кристину и вдруг к ней пришла мысль о том, что Кристина честно ей говорит обо всём.  Она подумала, что Кристина не на много старше Алины, а видимо уже повидала в этой жизни всякого и разного.
  - Оставайся у меня. Оставайся, Кристина. Я откажусь от ночных дежурств. Буду работать только в смену. У меня будет время заниматься продажами и поисками адвоката.
  - Зинаида Артёмовна, я могу порекомендовать Вам своего адвоката. Он известен в тех кругах, кто попадает в такие ситуации.
           Зинушка посмотрела в глаза Кристине.
   - Не беспокойтесь. Он хотя и очень дорогой адвокат, но если возьмётся за работу, то становится гончей собакой, идёт по следу и его не остановить.
  - Ещё надо будет что-то расследовать?
  - А, Вы как думали?! Чтобы вытянуть Алину, надо ещё доказать, что пакет с наркотиками был подкинут ей в сумку. Думаете это так просто?! Адвокат будет рыться в прошлом и настоящем обеих сторон и Алины и её дружка. Он будет вынюхивать, выслеживать, доказывать, что Алина не могла совершить то, что ей инкриминируют.
     Зинушка с восхищением посмотрела на Кристину.
  - Кристина, я хочу сказать, что, то, что именно ты встретилась на пути Алёны, помогаешь ей, и есть доказательством того, что Алина не виновна. Даже ты веришь в её невиновность.
  - Я то, верю, но надо, чтобы и судьи поверили.
  - Я сейчас позвоню на работу, Тамаре и попрошу её, чтобы она нашла кого-то меня заменить. Совсем бросить работу я не могу. Нам надо будет на что-то жить… - Зинушка вновь посмотрела Кристине в глаза. – Кристина, позвони адвокату. Я хочу знать, сколько денег он возьмёт за работу.
  - Сначала надо его спросить, возьмётся ли он за это дело?
  - Я об этом не подумала. – Зинушка почувствовала, как что-то вновь больно кольнуло её в сердце.
  - Вам плохо?
  - Сейчас пройдёт. Я вдруг подумала, а если он не согласится?
  - Я сейчас позвоню.
            Кристина принялась щёлкать кнопками телефона в поиске номера телефона адвоката в записной книжке.
  - Вот. Нашла. – Кристина нажала кнопку и прислушалась к гудкам.
  - Здравствуйте Викентий Павлович…
  - …
  - Да, это я, Кристина.
  - …
  - У меня всё нормально.
  - …
  - Я к Вам по делу.
  - …
  - Вы помните, я Вам говорила, что со мной сидела девочка по имени Алина…
  - …
  - Ей нужен адвокат.
  - …
  - Я сейчас дома, у её мамы…
  - …
  - Вы поговорите с ней сами или мне передать ей, то, что Вы скажете?
  - …
  - Хорошо. Я ей передам.
  - …
  - Викетий Павлович, назовите сумму…
  - …
  - Поняла. До свидания. – Кристина отключила телефон и повернулась к Зинушке. – Зинаида Артёмовна. Он согласен заниматься делом Алины.
  - Он назвал сумму?
  - Да. – Кристина обвела взглядом комнату. – Боюсь, что денег за проданную мебель и прочее, денег не хватит.
  - А, за проданную квартиру денег хватит?
  - Возможно… но, надо знать сумму, за которую её можно продать.
  - Я сейчас позвоню знакомому маклеру…
    
           Зинушка как-то долго искала в записной книжке телефона номер маклера.
  - Так и куда же подевался его номер? Не понимаю. Точно знаю, что у меня был записан его номер.
  - Зинаида Артёмовна, Вы не торопитесь. Пересмотрите ещё раз. Может, Вы этот номер пропустили. Знаете, как бывает, смотришь на какую то вещь, ищешь именно её и не видишь. 
  - Ты права. Знаю, что именно так и бывает.
             Зинушка пересмотрела в записной книжке все номера ещё раз, но так и не нашла номер маклера.
  - Нет его номера. Надо сходить к нему в контору. Это не далеко от нас, а если его нет в конторе, то можно сходить к нему домой. – Зинушка вновь посмотрела внимательно Кристине в глаза. – Кристина, останься дома, я быстро сбегаю, это не так далеко от дома.
   - Хорошо. Но, если Вы не против, то я схожу в магазин и куплю что-то из еды. Кушать хочется. Я ведь провела в дороге больше тысячи километров…
  - Да, извини, я совсем забыла о еде… Сейчас сходим в магазин и потом я побегу к маклеру, а ты иди домой и приготовь что-то для себя покушать.

         Они вместе вышли из дома, и пошли в магазин. Кристина быстро набрала полную тележку продуктов и покатила её к кассе.
          Зинушка шла следом за ней, смотрела на полную продуктов тележку.
  -  Хватит ли у меня денег рассчитаться за всё?
          Она нащупала в кармане кошелёк и, вытащив его, открыла, заглянула.
  - Не хватит…
          Зинушка быстрым шагом поравнялась с Кристиной.
  - Кристина. У меня, оказывается, нет таких денег, чтобы рассчитаться за все покупки, может…
  - Зинаида Артёмовна, так у меня есть ещё свои деньги. Их правда не так много как нужно для полноценной жизни, но всё-таки деньги у меня есть. Я рассчитаюсь за продукты сама.
  - Я отдам все деньги, что у меня есть, а чего не хватит, то ты добавишь…
  - Хорошо, если Вы так хотите.

           Они вышли из магазина. На улице было совсем темно, хотя ещё не было позднее время.
  - Кристина, вот тебе ключи от квартиры. Этот длинный ключ от верхнего замка, а короткий, от нижнего замка.
  - Понятно. – Кристина взяла ключи из рук Зинушки.
  - Обратную дорогу домой найдёшь?
  - Да. Хорошо. Я пошла.

         Зинушка уже подходила к конторе маклера, как увидела его выходящим из конторы.
  - Константин Сергеевич! – Зинушка махнула ему рукой, привлекая его внимание. – Константин Сергеевич!    
      
          Зинушка возвращалась домой с тревожным чувством. Она остановилась перед дверью и принялась искать в сумке ключи. Не нашла их и тут же вспомнила, что в доме чужая девушка, по имени Кристина. Зинушка позвонила в дверь. Дверь мгновенно открылась и Зинушка, прямо с порога принялась излагать способы срочной продажи.
  - Зинаида Артёмовна, да Вы войдите в квартиру и уже в квартире мы и поговорим.
  - Кристина, извини, что это я и, правда, разговорилась ещё, не войдя в дом.
  - Проходите сразу в кухню. У меня ужин готов.
           Зинушка услышала приятные запахи, доносящиеся из кухни.
  - Что это у тебя так приятно пахнет?
  - Творожная запеканка. Я о ней всё время думала, пока была в камере. Мне её запах даже снился… Да, там ещё много чего вкусного. Я люблю готовить и умею… Может, когда-то придёт время и я буду шеф-поваром приличного ресторана.
  - Конечно, будешь! – Зинушка замерла. Она вдруг вспомнила о том, что ничего не знает о девушке по имени Кристина. И внезапно пришедшая мысль, что она, девушка по имени Кристина, тоже почему-то попала в камеру предварительного заключения, остановила Зинушку от дальнейших слов.
  - Присаживайтесь, Зинаида Артёмовна, я сейчас покрою стол.
  - Я в ванную…
      
       Зинушка прошла в ванную и принялась тщательно мыть руки. Она мыла руки, потирая их одна об другую, и странные мысли от этого действия ей о чём-то напоминали. Зинушка пыталась отбросить все мысли в сторону, но они словно притёрлись, вместе с мылом к её мозгам и теперь скользили между другими мыслями.
         Зинушка вернулась в кухню.
  - Присаживайтесь. Всё готово.
          Зинушка осмотрела стол.
  - У тебя есть вкус… Такая сервировка…
          Кристина улыбнулась.
  - Так ведь я когда-то училась в институте…
           Зинушка вновь посмотрела Кристине в глаза.  Она хотела ей что-то сказать, но мысли, которые скользили, словно натёртые мылом, когда она мыла руки, остановили её.
  - Так и что там сказал маклер?
  - Он сказал, что срочность продажи снижает её стоимость, даже если продать всё вместе с обстанов-кой… 
  - И какую сумму он даёт?
  - Срочно, в течение недели, то тридцать пять тысяч долларов…
  - Не густо…
  - Этого не достаточно?
  - Не уверена, что этого достаточно. Но, надо позвонить ещё раз адвокату. Сейчас уже поздно. Позвоню ему завтра, с утра. – Кристина принялась накладывать в тарелки еду, доставая её, из духовки.
            Зинушка вдруг подумала, что у неё есть ещё машина и хотя и в селе, совсем близко от Заполья, но очень большой и очень красивый дом.
            Зинушка промолчала.
            Зинушка проснулась оттого, что услышала, что кто-то ходит по квартире. Она мгновенно вскочила с постели, но тут вспомнила, что теперь в квартире есть ещё другой человек и этот другой человек вовсе не Алина.
              Зинушка накинула халат и вышла в кухню.             
  - Доброе утро Зинаида Артёмовна.
  - Доброе утро Кристина. Ты так рано встала?
  - Да, привычка… Вот сварила себе кофе. Может и Вам сварить?
  - Спасибо, нет. Я сегодня свободна, но завтра мне на работу, на сутки.
  - Я уже позвонила адвокату…
  - Так рано?
  - Так ведь он работает с утра пораньше. – Кристина бросила взгляд на часы, висящие  в кухне на стене. – Да и почему Вы говорите, что сейчас ещё рано? Посмотрите на часы.
           Зинушка бросила взгляд на часы.
  - Ох, так уже девять часов утра… Так, и что сказал адвокат?
  - Сказал, что для начала работы этих денег хватит, а там, будет видно. – Кристина глотнула кофе и поставила чашку на стол. – Начать работу хватит…
  - Сейчас пойду к маклеру и буду с ним говорить о продаже квартиры. Потом посмотрю билеты на самолёт.
  - Хотите навестить Алину?
  - Да.
  - Там и познакомитесь с адвокатом. Он поможет Вам со свиданием с ней. Только Вы должны знать, что кроме этих тридцати пяти тысяч для адвоката, у Вас должны быть ещё деньги на прочие расходы в поездке за кордон. Питание. Проживание.
  - Как же я об этом не подумала? А, эта тюрьма, где сидят подследственные, где находиться? В городе или селе?
  - В городе.
            Странные мысли вновь заскользили в мозгах Зинушки. Мысли скользили, тёрлись одна о другую, не выбрасывая на поверхность ни одной искры, они скользили, лишь разогревая мозг и повышая температуру в черепной коробке.   
          Утром, Тамара вернулась с ночного дежурства домой. Олег сидел за столом и что-то записывал на листке бумаги.
  - Рыбка, ты уже вернулась, а я так увлёкся подсчётами, что и не заметил.
             Тамара посмотрела на Олега, улыбнулась ему и вошла в комнату.
  - И что же мы здесь подсчитываем?
  - Так подсчитываю, сколько надо материалов для утепления стен.
  - И…
  - Много… Знаешь, рыбка, я тут подумал, что мы можем удешевить утепление, если поставим под гипсокартон не пяти миллиметровую прокладку, а трёх миллиметровую. Как никак это даст нам экономию.
  - Считай, подсчитывай… Я в душ…
   
        В душе, Тамара не столько мылась, сколько злилась. Она злилась на себя за то, что так легко согласилась финансировать ремонт квартиры Олега из своей зарплаты.
  - Чёрт! Мало того, что я его содержу, так ещё и за свои кровно заработанные деньги согласилась делать ремонт в его квартире. Чёрт! В его квартире! А, если он меня выкинет из этой квартиры, когда закончим ремонт и я уже ему не буду нужна.

            Тамара вспомнила, что ни с первой, ни со второй встречи она ему не понравилась.
  - Я ему не нравлюсь, но ему нравится, что я финансирую его жизнь.
          Тамара выключила воду под душем и принялась растирать тело полотенцем. Она растирала тело так, словно хотела наэлектризовать себя, чтобы Олег прилип к ней так, чтобы её никогда не выкинул из квартиры и из своей жизни. 
           Тамара вышла из ванной комнаты, и  в этот момент зазвонил телефон. Она быстро достала его из сумки.
  - Привет подруга!
  - Валя… А, ты где?
  - Да вот, приехала домой.
  - Вернулась насовсем?
  - Нет. Я сейчас на вокзале. Не хочу ехать домой. К тебе можно?
  - Жду!


          Через час Валя звонила в дверь. Тамара открыла дверь и ахнула.
  - Ну, ты и красавица!
  - А то, знай наших! Я ведь тебе говорила, что больше для своих алкашей не дам ни копейки. Все денежки, что скопила за это время привезла с собой.
  - И что ты собираешься делать с этими деньгами?
  - Куплю себе квартирку и буду панствовать.
  - Так купи квартирку возле нас! Тут как раз продаётся трёхкомнатная квартира.
  - Да и для чего мне трёхкомнатная квартира? Мне хватит, и однокомнатной.
  - Чего так? А, вдруг сын захочет жить с тобой?
  - Так пусть живёт там, где живёт сейчас. Со своим папашей… Ты вот, что, Тамара, не говори моим, что я вернулась. Я только куплю квартиру и обратно. Работа ждёт! А, где твой претендент на…
  - Валя!
  - Ладно, не буду ничего говорить. Так, и где наш…
           Валя прошла в комнату.
  - А, я смотрю у вас тут ремонт, не закончен. А, как ванная комната? Пойду, посмотрю.
            Валя вышла в прихожую и открыла дверь в ванную комнату.
  - Ух! Да. Немало денег ты вложила в это произведение искусства.
  - Молчи.
  - Так и где наш…
  - Поехал в магазин… надо ещё что-то прикупить. Хочет ещё всякие полочки…
  - Полочки…шмолочки… Да, ты я смотрю, совсем затягалась.
  - Плохо выгляжу?
  - Ну, не то, чтобы плохо, а как-то… Ладно. Это твоя жизнь. Меня поучала, а сама…
  - Валя!
  - Да ладно тебе. Так и где же эта квартира, что ты мне её сватаешь?
  - Вот, в доме напротив. Если хочешь, то мы пойдём и посмотрим её.
  - А, что, пошли и посмотрим. А хозяева сейчас дома?
  - Сейчас дома. Ты очень удачно приехала.
  - Пошли.
           Они вышли из дома, прошли через сквер,  вошли в парадное соседнего дома, поднялись на второй этаж, и Тамара позвонила в дверь.
  - Здравствуйте. Я привела Вам клиента на квартиру. Хотим посмотреть.
  - Проходите.
            Они вошли в квартиру, и Валя тут же пошла по квартире.   
  - Да. Квартира Ваша в таком запущенном состоянии, что я даже не знаю, как можно увидеть её во всей красе.
  - Понимаю. За ремонт квартиры мы скинем… немного.
  - И, сколько это немного? Да и вообще, какую сумму Вы хотите за эту развалюху?
  - Ну почему развалюху? Есть квартиры и в худшем состоянии…
  - Да хоть какие есть, но я же их не смотрю, чтобы купить.
           Валя как-то быстро заторопилась к выходу.               
  - Идём!
  - Так мы же и не поговорили с хозяевами.
  - Дома поговорим обо всём. Дай мне прийти в себя после перелёта.
  - Извините… - Тамара повернулась к хозяйке квартиры. – Извините, подруга только что приехала. Мы поговорим дома, и я Вам передам её решение.

           Подруги вернулись в квартиру Олега.
  - Ты чего так быстро ушла? Не понравилась квартира?
  - Тамара, я её даже толком и не рассмотрела. Везде грязь…
  - Так ты не видела этой квартиры! Эта была в ещё худшем состоянии!
  - Сочувствую тебе. Но мне что-то не хочется заниматься ремонтами.
  - Так мы тебе сделаем ремонт. Тебе ведь нравится наша квартира?
  - Уже и наша квартира… А, только недавно говорила, что…
  - Валя!
  - А, что? Что-то изменилось в его отношении к тебе?
          Тамара отвела взгляд.
  - Вот тебе и ответ. Старайся…
  - Валя…
  - Да я уже… - Валя замерла.
  - Что, хотела сказать, что тебе уже и на пенсию скоро…
  - Эх, подруга, прожила я жизнь чёрт те как! Так теперь не будет того, что было раньше. Теперь буду жить для себя. Только для себя. Лучше поздно, чем никогда! Сейчас вернусь на работу в Италию. Заработаю ещё денег и… заживу! Так я устала от жизни со своей семейкой, что до сих пор не могу прийти в себя. – Валя рассмеялась. – Нет! Прихожу в себя! Знаешь, там люди живут совсем по-другому!
  - Ты уже мне об этом говорила.
  - Так может, скажу об этом и ещё не раз. Знаешь, я просто не понимаю, почему мы так долго терпим что-то? Ради чего? Думаем, что что-то изменится в лучшую сторону? Ан, нет, ничего у них, у тех о ком мы беспокоимся,  не изменится в лучшую сторону. Они не просто привыкают к такой жизни – это мы их приучаем к такой вольготной жизни!
  - Ну, так и что ты думаешь делать с квартирой?
  - А, чёрт с ней! Куплю её и уеду поскорее отсюда.
  - Так оформление требует времени.
  - А, я тебе дам доверенность. Ты всё и оформишь. Угу? – Валя посмотрела на Тамару. – Оформишь?
  - Так для тебя, чтобы ты была рядом, я сделаю всё.
  - Тогда завтра и пойдём к нотариусу за доверенностью. А, сейчас, извини, я хочу спать. Устала после перелёта.
  - Иди и приляг на диван. Я тебе постелю.
  - Ничего мне стелить не надо. Я только прилягу и немного посплю, а потом, когда твой придёт, мы ещё будем говорить и…  устала я, устала.
  - Иди, ложись на диван.
         Валя засыпала и видела перед собой квартиру, которую собиралась покупать.
  - Да и на чёрта она мне сдалась? Для чего я собралась покупать этот сарай? Да ещё на окраине этого задрипанного Заполья… До этой окраины от центра города ещё пилить и пилить…
         Валя засыпала, словно проваливалась вместе с самолётом в воздушные ямы.
  - Ух… Ух…
   
          Тамара смотрела на Валю и не знала радоваться ей или огорчатся, что она подбила подругу купить квартиру рядом с ней.
  - А, вдруг Олег выкинет меня отсюда, и Валя останется здесь одна, и как я буду ей смотреть в глаза? Так может поговорить с ней, когда она проснётся? Может, сказать ей? А, что сказать? Что я каждую минуту своей жизни пребываю в состоянии невесомости, что не знаю сама, когда настанет момент и мне придётся вернуться в свою квартиру.
           Тамара загрустила.
  - А, в моей большой квартире, тоже нужно делать ремонт. Так может, нужно было его взять к себе и пусть бы делали ремонты в моей квартире, а его оставалась бы в таком запущенном состоянии, и тогда бы ему не хотелось бы возвращаться сюда в этот сарай. Так может плюнуть на всё и сказать Вале о всех своих сомнениях?
           Тамара грызла себя. Мысли разъедали ей мозг. Сомнения терзали душу.
           В двери щёлкнул замок. Тамара вздрогнула.
  - Олег вернулся.
           Она мгновенно выскочила в прихожую. Улыбка не сходила с её губ.
  - Ну, и что прикупил?
  - Рыбка, смотри!
  - Что это?
  - Это полочки и как раз, такие как я и хотел.
            Тамара посмотрела на полочки.
  - Модерн! Смотри! Это модерн!
  - И сколько этот модерн стоит?
  - Рыбка, не намного дороже обычных полочек.
  - И, сколько?
  - Пятьсот двадцать…
           Тамара почувствовала, как у неё пересохло в горле от мысли, что за эти куски дерева Олег так свободно и легко отвалил её, её кровные деньги. Улыбка исчезла. Лицо стало грустным.
  - Рыбка! Ты чего? Знаешь, как будет красиво в комнате.
           Олег прошёл в комнату и замер у дивана.
  - Валя приехала. Хочет купить квартиру. Я уже ходила с ней в ту, что, в доме напротив нашего…
  - Она согласилась?
  - Она ещё не решила окончательно, но, по всей видимости, что купит её…
  - Так там же надо делать ремонт!
  - Да. Она видела, в каком состоянии квартира.
  - Так мы и сделаем там ремонт. Она нам заплатит. Отобьём и полочки и наш ремонт. Я думаю, что тысячи на три долларов там ремонт потянет. Не меньше. Так ей и скажи.
  - Вот ты и скажи.
  - Скажу. Когда она даст ответ, что покупает квартиру. Ты, рыбка, не беспокойся, отобьём деньги за ремонт здесь, отобьём.
  - Кушать будешь?
  - Буду. Голодный как волк. А, что у тебя?
  - Сейчас что-то буду готовить. Я только что пришла с работы.
   - Тогда мне, пока ты приготовишь что-то, сделай яичницу.               
          Тамара отправилась в кухню жарить яичницу, а Олег принялся рассматривать купленные полочки.
  - Модерн! Круто, в квартире всё будет круто! 

               
               
            Зинушка подошла к двери конторы маклера и остановилась, прислушалась. За дверью, ей было слышно, как двое говорили о чём-то. Они говорили громко, но разобрать о чём идёт речь, Зинушка не могла и осторожно открыла дверь  в контору.
  - Зинаида Артёмовна, проходи… Я тут, как раз говорил по твоему вопросу, что мы говорили с тобой вчера вечером…
             Зинушка посмотрела на человека, сидевшего на стуле у стола. Лицо человека было красным.
  - Константин Сергеевич…
  - Зинаида Артёмовна, познакомься, это потенциальный покупатель твоей квартиры.
  - Игорь Владимирович… - Мужчина с красным ли-цом лишь взглянул на Зинушку. – Мы тут как раз говорили о цене на квартиру. Знаете, срочность продажи квартиры всегда снижает её стоимость…
  - Я знаю об этом. Вчера, Константин Сергеевич мне озвучил цену.
  - Я предложил бы цену меньшую, но Константин Сергеевич настаивает, что при других условиях продажи Вы могли бы запросить другую цену. Но, знаете, тот, кто продаёт, всегда хочет больше денег, а тот, кто покупает, всегда хочет заплатить меньше. – Лицо мужчины становилось ещё более красным. Огромный нос, раздутый в разные стороны ходил ходуном на полном лице и казалось, что это просто какое-то инородное тело прилепилось к лицу.
             Зинушка смотрела на лицо потенциального покупателя, и ей вдруг захотелось рассмеяться.
  - Зинаида Артёмовна, что скажете?
  - Это Вы сейчас о чём?
  - О цене на Вашу квартиру. Я предлагаю снизить её на пять тысяч долларов.
       
           Зинушка почувствовала, как её лицо запылало. Она подумала, что, наверное, сейчас она выглядит точно, так как покупатель.
  - Это невозможно! Мне нужна именно эта сумма… - Зинушка снизила голос. – Не могу снизить цену…
        Покупатель и продавец смотрели друг на друга.
  - Я сейчас приготовлю кофе, а Вы ещё всё хорошенько обдумайте. – Константин Сергеевич прошёл в угол комнаты, где на маленьком столике стоял электрический чайник, сахарница и в банке растворимый кофе.
           Константин Сергеевич колдовал в углу комнаты.
           Зинушка и покупатель смотрели друг на друга и молчали.
  - Вот и кофе. – Константин Сергеевич поставил на стол три чашки и посмотрел на своих клиентов. – Прошу.  Вы уже определились?
  - Я настаиваю на снижении цены. – В голосе покупателя чувствовалась уверенность, что Зинаида Артёмовна сдастся на его условия. 
   
       Зинушка молчала. Она никогда не совершала никаких сделок, никогда ничего не продавала и не покупала на такие суммы. Зинушка была растеряна. Сумма в тридцать пять тысяч долларов не выходила из её головы.
  - Я не могу снизить цену… - Глаза Зинушки наполнелись слезами. – Не могу…
  - Ладно. Не Ваша не моя! Тридцать две с половиной тысячи! И на этом точка. Расходы по сделке за Ваш счёт.
     Зинушка посмотрела на Константина Сергеевича.
  - Зинаида Артёмовна, соглашайтесь, ведь ещё неизвестно когда подвернётся другой покупатель. Знаете, какое сейчас положение в стране. Цена на недвижимость упала.
  - Так и сколько же я получу на руки за вычетом всех расходов?
  - Двадцать восемь тысяч долларов.
      
         Зинушка почувствовала, что сейчас она выглядит ещё хуже, чем покупатель. Мысли в её голове заметались. Они метались подгоняемые страхом, что времени нет и надо всё сделать срочно, срочно, срочно. Надо спасать Алину. Зинушка приняла ре-шение.
  - Я могу не принимать участие во всех оформлениях продажи, а получить деньги прямо здесь и сейчас?
           Кронстантин Сергеевич и покупатель переглянулись. Покупатель кивнул головой.
  - Можете, но за эту услугу я сниму с Вас ещё тысячу долларов. – Константин Сергеевич посмотрел Зинушке в глаза. – Что делать, Зинаида Артёмовна такова жизнь за всё надо платить.
           Зинушка издала стон. Но, на её стон никто и никак не отреагировал.
  - Я согласна…
  - Все документы на квартиру у Вас с собой?
  - Да. – Зинушка достала  из папки документы на квартиру и положила их на стол. – Вот.

           Покупатель достал из портфеля деньги и принялся их считать.
          Зинушка, молча наблюдала за его действиями. Покупатель отсчитывал тысячу из пачки и клал её на стол.
   - Двадцать семь… Пересчитывайте.
           Зинушка не стала ничего пересчитывать, а лишь сложила в одну, разложенные на столе кучки из долларовых купюр.
  - Завтра утром я вхожу в Вашу квартиру. – Нос покупателя затрясся над губой.
  - Я так быстро не могу… - Голос Зинушки звучал умоляюще. – Мне надо придумать, как и куда собрать мои личные вещи.
           Нос покупателя перестал трястись.
  - Хорошо. Даю Вам день, но после завтра утром я вхожу в Вашу квартиру. Ключи от квартиры послезавтра утром принесёте Константину Сергеевичу. – Нос покупателя вновь затрясся над губой. – Я утром заберу ключи.
  - Хорошо.
          Зинушка направилась к выходу.
  - Зинаида Артёмовна, а что Вы собираетесь делать с машиной и гаражом?
  - С чем?
  - Так ведь у Вас есть ещё машина и гараж…
  - Есть. – Зинушка с подозрением посмотрела на Константина Сергеевича. – Есть…
  - Не думайте ничего такого… Я ведь Вас, и Ивана знаю много лет и мне известно, что он передал Вам не только квартиру, но и машину с гаражом.
  - Я ничего такого не думала… - Зинушка почувствовала как её лицо разгорается с новой силой. – Я забыла, о них… забыла, а тут Вы мне напомнили.
 
           Зинушка вернулась к столу и осторожно присела на край стула.
  - А, как Вы думаете, Константин Сергеевич, сколько может стоить машина и гараж. 
  - Мне не сложно сложить реальную для продажи цену, так как я знаю и Вашу машину, и Ваш гараж.
            Зинушка напряжённо всматривалась в лицо Константина Сергеевича. Все её мысли сейчас были заняты тем, что он скажет, а вдруг это будет сумма, которой не достаёт до тридцати пяти тысяч.
  - Три тысячи долларов. – Константин Сергеевич даже не моргнул глазом.
  - Всего три тысячи? – В голосе Зинушки звучало разочарование. – Всего три тысячи…
  - Зинаида Артёмовна, Вы вообще не владеете информацией цен на квартиры, на машины, на гараж.
  - Не владею…
  - Так что если хотите, я продам вашу машину и гараж.
  - За три тысячи долларов?
  - Да. Но сюда войдёт сумма за переоформление документов.
  - Мне чистых три тысячи долларов? – Голос Зинушки повеселел.
  - Согласны?
  - А, деньги я, когда получу?
  - Когда принесёте мне все документы на машину и на гараж.
  - Так они у меня с собой в папке.
       Константин Сергеевич на мгновенье задумался.
  - Давайте послезавтра утром. Когда принесёте ключи от квартиры, тогда и получите деньги за машину и гараж.   
  - Хорошо. – Зинушка заторопилась к выходу.
         Она стояла на улице и плохо понимала, куда ей идти.
  - Так и где эти кассы? Так и как покупают билеты на самолёт? Эх, Ваня, всё делал ты, и теперь оказалось, что я ничего не знаю. Так и где же эти кассы?
            Зинушка двинулась по улице. Она шла и ничего не замечала вокруг. Ноги несли Зинушку в больницу.
             Она открыла дверь и ни о чём, не думая, поднялась на второй этаж и остановилась перед дверью главврача. Постучала.
  - Входите.
             Зинушка вошла и остановилась у двери.
  - Зина… на тебе лица нет… что, случилось?
  - Борис Иванович… Борис Иванович… - Зинушка не могла больше сдерживать себя и разрыдалась.
             Борис Иванович вышел из-за стола и подошёл к ней, обнял за плечи.
  - Зинушка, идём, присядь и расскажи мне, что случилось?
  - Борис Иванович…
             Зинушка запинаясь, глотая слова, рассказала Борису Ивановичу всё, как есть.
             Борис Иванович молчал. Он смотрел на Зинушку.

             Зинушка молчала, она боялась даже поднять взгляд и посмотреть в глаза Борису Ивановичу. Молчание Бориса Ивановича угнетало её и будоражило в памяти давние времена.
  - Зинушка, во всём этом деле есть много мне не понятного. Эта Кристина, почему она не дала тебе поговорить с адвокатом? Почему она как-то всё время отстраняет тебя от всего? Всё дело какое-то странное…
  - Я хочу полететь и сама всё узнать.
  - Куда полететь? В какую страну? Кристина даже не сказала тебе об этом, не сказала, в каком городе это, произошло и в каком месте сейчас находится Алина.
             Зинушка замерла. Она почувствовала, как вновь что-то кольнула её в сердце.
  - Тебе плохо? Таблетку?
  - Да.
             Борис Иванович быстро достал из стола таблетки. Разорвал упаковку и протянул одну таблетку Зинушке.
  - Разжуй её.
             Зинушка принялась жевать таблетку.
  - А, теперь запей водой. – Борис Иванович протянул Зинушке стакан с водой.
             Они сидели молча, не смотря друг на друга.
  - Тебе надо всё узнать у Кристины и каким-то способом отделаться от неё. Я чувствую что-то недоброе…
  - Я тоже… У меня всё время были какие-то сомнения во всём что она говорит. Она говорит обо всём, но ничего конкретного. Я сейчас пойду домой и всё у неё выясню.
             Борис Иванович посмотрел на часы.
  - Иди домой и тяни время ничего ей не говори о продаже квартиры. Кто её знает, что у неё на уме? А, ровно в четыре часа я приду к тебе как сосед. Как сосед по квартире. Может нам вместе удастся что-то выяснить. Да. Отдай мне папку с документами на гараж и машину. Пусть они будут у меня так надёжнее. – Борис Иванович обнял Зинушку. – Зинушка, держись. Я приду ровно в четыре часа.
          Зинушка вышла из кабинета главврача и, постояв минуту в коридоре, вернулась, без стука открыв дверь кабинета.
           Борис Иванович раскладывал какие-то таблетки в маленькие коробочки, но едва дверь открылась, он быстро накрыл коробочки листом бумаги, вытащив его из папки чьих-то документов.
  - Зинушка…
  - Я вернулась сказать, что я не выйду на работу завтра…
  - Я сейчас найду тебе замену. Не думай об этом. Я буду у тебя ровно в четыре.
           Зинушка кивнула и вышла из кабинета.

           Она вернулась домой, открыв дверь запасными ключами, которые прихватила с собой уходя утром к маклеру.
           Кристина в кухне с кем-то говорила по телефону и видимо не слышала, как вошла Зинушка.
            Зинушка стала под дверью и прислушалась.
  - Да, и как девочки?
  - …
  - Я сейчас не могу приехать. У меня тут есть неоконченное дельце. – Кристина рассмеялась.
  - …
  - Не волнуйся. Я успею к сроку…
       Кристина отключила телефон и подошла к окну.               
        Зинушка тихо отошла к двери и громко её позвала.               
        Кристина выскочила в прихожую.
  - Зинаида Артёмовна! Вы так тихо вошли…
  - У меня были запасные ключи. Я решила тебя не беспокоить.
  - Да, какое беспокойство. Я ведь не спала. Вот, начала готовить обед. У нас сегодня будет курица, запечённая в духовке. Она у меня почти готова. Стоит в маринаде…
  - Стоит? – Зинушка попыталась улыбнуться.
  - Да, стоит. Я так всегда готовлю, чтобы остатки рассола успели стечь, перед тем как её отправлять в духовку.               
  - Это, наверное, очень вкусно? Я никогда так не готовила курицу.            
  - Вкусно? Пальчики оближете! Идите, переодевайтесь, а я поставлю курицу в духовку.
 
            Зинушка покорно пошла в свою комнату переодеваться. Пальцы Зинушки дрожали. Она не могла унять дрожь в пальцах, даже когда вышла к столу из ванной комнаты. Мысли Зинушки блуждали в разных направлениях. Она никак не могла собраться, чтобы подойти к разговору о месте нахождения Алины.
             Из духовки потянулись приятные запахи, и Зинушка с восторгом посмотрела на Кристину.
  - Как пахнет…
  - Это ещё только запах, а вот когда попробуете, то вообще…
              Зинушка сидела какое-то время молча.
  - И долго она там будет сидеть?
  - Кто?
             Зинушка внимательно посмотрела Кристине в глаза.
  - Алина…
  - Алина? Никому об этом не известно, так как всё зависит от адвоката.
  - Может она ещё и зиму будет там… а, у неё нет тёплых вещей…
  - А, Зинаида Артёмовна, как Ваши успехи в продаже квартиры?
  - Надо ждать…
  - Так и вот Вам ответ, сколько ещё будет сидеть там Алина.
  - Может быть, я перезайму где-то деньги и поеду к ней? Я ведь за билетом так и не пошла…
  - А, Вы можете перезанять такие деньги?
  - На билет могу перезанять деньги, на работе…
  - Медсёстры теперь так много зарабатывают?
  - Я их денег не считала, но мне перезаймут… Наверное сейчас пойду на работу и попробую перезанять на билет. – Зинушка поднялась со стула.
  - Зинаида Артёмовна, так курица, она почти готова.
  - Курица пусть стоит себе и меня поджидает. Пойду, я.
  - Да подождите, сейчас поедим, и тогда пойдёте.
           Зинушка присела на стул.
  - Как только мне дадут деньги, сразу отправлюсь за билетом… - Зинушка вновь помолчала. – Так и куда же мне брать билет? Кристина, ты мне так и не сказала, где Алина?
          Кристина наклонилась к духовке, открыла дверку. Запах заполнил всю кухню.
  - Ух, ты! Красавица. Какая корочка! Смотрите! – Кристина вытянула из духовки курицу и положила её на большую тарелку. – Вот! Будем резать её горячей.
         Кристина разрезала курицу на крупные части и одну из частей положила в тарелку и поставила перед Зинушкой.
  - Зинаида Артёмовна, прошу… - Кристина стояла у стола и смотрела на Зинушку.
  - А, себе?
  - Так сейчас и себе положу в тарелку.
  - Так, может, Кристина, мы вместе поедем к Алине? Там ведь и адвокат, которого ты знаешь. С тобой, мне будет легче ориентироваться в чужой стране. Что скажешь?
  - Не знаю, что сказать. У меня таких денег чтобы мотаться туда-сюда нет.         
  - Так я перезайму денег для нас двоих.
  - Ну, не знаю… Я, как-то не привыкла что-то делать за чужой счёт.
  - Так при чём здесь чужой счёт? Это ведь не тебе нужно, а мне. Я и плачу.
  - Ну, если Вы так думаете, то это возможно.
  - Так и куда мне брать билеты?
  - Да погодите Вы с билетами.
  - Почему?
  - Мне надо ещё паспорт подготовить… - Кристина отвела взгляд от Зинушки.
  - Что значит паспорт подготовить? Ты ведь сказала, что только что прибыла из-за границы. Кристина… - Зинушка едва сдерживалась, чтобы не закричать. – А, может, это всё не так как ты говоришь? Может, всё дело обстоит не так? Ты ни разу не сказала мне, в какой стране и где находится Алина.
        Кристина спокойно смотрела на Зинушку.
  - Знаете, Зинаида Артёмовна, я хотела сначала узнать о Вас подробности…
  - Какие подробности, если Алина в тюрьме.
  - Она ещё не в тюрьме, но может там оказаться, если Вы не найдёте денег на адвоката.
  - Так  при чём здесь это всё, если ты хочешь знать обо мне какие-то подробности. Говори, что ты хочешь знать обо мне?
  - Хочу знать, на сколько серьёзны Ваши намерения помочь Алине…
  - Кристина, мы здесь с тобой уже почти двое суток, а я так ничего толком и не слышала от тебя никакой информации. Если ты пребывала с ней в одной камере, то должна сказать мне намного больше, чем ты говоришь и это… - Зинушка замерла. Она вдруг вспомнила, о том, что сказал Борис Иванович. Зинушка снизила тон и напряжение разговора. – Кристина, скажи мне обо всём честно.
  - Так я и говорю только то, что мне известно. А, мне известно не так много. Мы сидели с ней в одной камере, только сутки и меня вызволил адвокат.
  - Ты тоже поймалась на перевозке  наркотиков?
  - Нет.
              Зинушка совсем перестала соображать. Она чувствовала, что всё, что говорит она и всё что она слышит в ответ похоже на бред. И эта свалившаяся неизвестно откуда Кристина, и продажа квартиры, и продажа гаража и машины и вообще, всё, происходящее вокруг, но мысль, что может оказаться не бредом то, что Алина в тюрьме, нарушало движение всех её мыслей.
  - Бред… Всё какой-то бред… Но, Алина… это уже не бред.
              Зинушка вскочила со стула от внезапно пришедшей к ней мысли. Раздался дверной звонок. Зинушка проскочила мимо Кристины,  выскочила в прихожую, открыла дверь.
  - Здравствуйте Борис Иванович.
  - Здравствуй Зина. Вот решил зайти и проведать тебя. Давно не виделись.
  - Проходите Борис Иванович в кухню.
             Они вошли в кухню.
  - Знакомьтесь. Кристина. Борис Иванович.
  - Зина… у тебя что-то случилось?
  - Нет. У меня всё нормально.
  - Как же нормально, если на тебе лица нет. – Борис Иванович перевёл взгляд на Кристину. – Кристина, что здесь происходит?
             Кристина, как ни в чём небывало смотрела на Бориса Ивановича.
  - А, что здесь происходит? Я вот зашла в гости к Зинаиде Артёмовне. Так, Зинаида Артёмовна?
  - Да, зашла в гости… сказать мне, сказать мне…
  - Ну, что это с вами обеими?
  - Алина в тюрьме!
  - Где?
  - В тюрьме!
  - В какой тюрьме?
           Зинушка с вызовом посмотрела на Кристину.
  - Кристина! В какой тюрьме Алина?
  - В Польше.
  - Ну, да в тюрьме.
  - Борис Иванович, почему Вы так говорите? Разве тюрьмы не везде одинаковы? Это же тюрьма!  Это тюрьма! Всё, о чём говорить?!
  - Зинушка, есть государства к тюрьмам, которых вообще нет доступа даже близким, заключённых. Знаешь ли ты, сколько наших соотечественников находится там? По всему видно, что ты ничего не знаешь. Так вот, там, в российских тюрьмах, находится много наших соотечественников. Много! У большинства из них нет даже адвоката, чтобы хоть как-то защитить свои права. – Борис Иванович замолчал. Он внимательно, словно изучая, смотрел на Кристину. – Так вот. Есть такие фирмы, которые как бы набирают на работу курьеров, с высокой зарплатой, с очень высокой зарплатой, и многие клюют на эту высокую зарплату, но вся их работа, в последствии заканчивается тюремным сроком, так как работа курьера – это развозка наркотиков. Но, не только за  наркотики в российских тюрьмах наши сограждане. Там есть и политические заключённые.
  - Да. О политических заключённых я знаю, весь мир знает! Особо много политических заключённых из Крыма.
  - Не только из аннексированного Крыма.
  - Да. Я слежу за этими событиями. А, вот о тех, кто попался на удочки обещания высоких зарплат работы курьеров, которые развозят наркотики, мне ничего не было известно… - Зинушка поддерживала разговор с Борисом Ивановичем сама не понимая, что она говорит и для чего она это говорит. – Кристина! А, тебе об этом что-то известно?!
           Кристина повела плечами, словно что-то ей мешало, и она хотела сбросить это, мешавшее ей.
  - Борис Иванович, если так много известно о таких фирмах, то почему о них всё время не говорят?! Почему не предупреждают граждан об опасности, которая может им угрожать? И, пусть граждане сами решают ехать на такую рискованную работу или лучше остаться дома и зарабатывать то, что возможно заработать. – Зинушка смотрела в глаза Борису Ивановичу и в напряжении  ждала ответ.
  - Зинаида Артёмовна, видишь, как много ты не знаешь, того, что творится в этом мире. Так почему ты думаешь, что другие всё знают? Многие, чьи-то слова принимают на веру. Они верят…
  - Им хочется верить! Хочется верить, ведь это так совпадает с их собственными желаниями! – Зинушка говорила так быстро, словно она только теперь пришла к такому выводу и спешила доложить о нём всем.
  - Вот, Зинушка, ты сама нашла ответ. Им хочется верить. Ведь это совпадает, с их собственным желаниями. – Борис Иванович вновь посмотрел на Кристину. – Кристина, где именно находится Алина?
  - В каком-то городке, Жашаве…
  - Жашав… Это не так далеко от границы.
           Кристина молчала и лишь смотрела на куски курицы, которые остывали, скукоживаясь, и уже не смотрелись так привлекательно, как свежие.
  - Так. Зина, сейчас ты идёшь со мной, а Вы, Кристина…
  - А, я куда?
  - А, Вы откуда прибыли? Из Жашава? Отправляйтесь обратно.
  - Зинаида Артёмовна, а как же адвокат, ведь я с ним уже договорилась, что он будет Вас ждать там.
            Борис Иванович перевёл взгляд на Зинушку.      
  - Зина, ты уже договорилась с адвокатом?
  - Я не говорила с ним. С ним говорила Кристина.
             Борис Иванович сидел молча, словно  что-то обдумывал, а может, делал вид, что обдумывает. 
  - Борис Иванович, а может, Вы хотите пообедать? Так у нас ещё не совсем остыла курица. – Кристина указала на тарелку с остывающей курицей. – Знаете, очень вкусная. Да, Зинаида Артёмовна?
  - Вкусная… Борис Иванович, может, пообедаете с нами? – Зинушка попыталась улыбнуться.
  - А, почему собственно не пообедать? Кристина, кладите в тарелку мне самый большой кусок курицы.
           Борис Иванович молча жевал курицу.
  - Вкусно? – Кристина заглядывала ему в глаза.
  - Да.
  - Так может, теперь я сварю кофе? – Кристина улыбнулась Борису Ивановичу.
    
         Кристина не выпускала из своих рук инициативу к действию, обученная, всем премудростям уводить разговор от цели, не давать ответы на вопросы, отводить чьё-то внимание в сторону, пере направляя его в другое русло, молчать, встревать в разговор, для того, чтобы мешать направлению и развитию другой мысли.  Кристина, держала всё время внимание на себе и своих действиях, которые она демонстрировала. 
           Борис Иванович смотрел на Кристину.
  - Можно и кофе сварить.
           Кристина улыбалась.
  - Я сейчас. 
             Аромат кофе наполнил кухню.
  - Как Вам кофе?
  - Крепкий… ароматный…
  - Свежий. А, то у Зинаиды Артёмовны, был кофе старый, растворимый и совершенно не пригодный к употреблению. Этот сорт кофе я выбрала сама. В магазине. Помните, Зинаида Артёмовна?
  - Да, помню. Ты ещё тогда нагрузила полную тележку всяких продуктов.
  - У нас полно продуктов. Нам этих запасов хватит на месяц жизни в квартире и можно никуда и не выходить!
          Борис Иванович посмотрел на Кристину.               
  - Так уж и хватит, чтобы никуда не выходить?
  - Да. Хватит!
  - Жаль. Придётся выходить из квартиры.
          Кристина сделала разочарованное лицо.
  - Столько продуктов пропадёт. А, между прочим, я тоже вложила в эти продукты свои деньги. Да, Зинаида Артёмовна?  Помните? Все продукт я выбирала сама.       
  - Да. – Зинушка посмотрела на Бориса Ивановича.
  - А, продукты можете забрать с собой. Это и будет  решение вопроса с продуктами. Зина, собирайся!
  - Как прямо сейчас?
  - Да.
  - Борис Иванович, а как же адвокат? Он ждёт Зинаиду Артёмовну. – Кристина цеплялась за слова, за которыми должно происходить действие. 
  - Так Зина найдёт его там, в Жашаве. Давай его номер телефона, и я позвоню ему, чтобы договориться о встрече.
          Кристина замялась.
  - Знаете, я сначала сама ему позвоню. Может он и не желает, чтобы я раздавала его телефон направо и налево.
  - Звони, Кристина, звони.
          Кристина взяла в руки телефон.
  - Викентий Павлович…
  - …
  - Я тут у Зинаиды Артёмовны…
  - …
  - К нам пришёл её знакомый и просит Ваш номер телефона…
  - …
  - Хорошо… подтвердить… приедет…
  - …
  - Я всё передам. До свидания.
             Кристина выключила телефон.
  - Вся связь через меня до встречи в Жашаве. – Кристина не улыбалась. Её взгляд стал напряжённым.
  - Вот как? И почему такая секретность?
  - Это его условия. Если Вас что-то не устраивает, то можете всеми вопросами заниматься сами.
  - Борис Иванович, да какая нам разница как с ним связаться? Главное, что он там, на месте и занима-ется такими делами.
   - Да, там, на месте и занимается такими делами… Что ж, выбор не велик. Зина, ты идёшь со мной, а Кристина…
  - Куда иду я?
  - Вы отправляетесь к себе домой. Где у Вас дом?
  - Мой дом… дом мой… Какое это имеет значение?
  - Для меня никакого. Зина собирайся.
  - Сейчас?
  - Сейчас. А, Вы, Кристина тоже собирайтесь. В квартире никто не останется. Давайте, быстро. У меня нет много времени.   
 
          Кристина стояла и даже не собиралась никуда собираться.               
           Зинушка вышла с сумкой из своей комнаты и  остановилась в прихожей.
  - Борис Иванович, я готова.
  - Хорошо. Кристина, а Вы что себе думаете? Почему не собрали свои вещи?
  - А, мне собственно и собирать нечего. Я же не приехала к Зинаиде Артёмовне жить. Я приехала лишь передать ей то, что Алине требуется адвокат. И вот, как меня встретили…
          Зинушка внезапно почувствовала укоры совести.
  - Борис Иванович, но ведь и, правда… - Зинушка вопрошающе смотрела на Бориса Ивановича.
  - И, что теперь? Ты хочешь, чтобы Кристина всё время была с тобой?
  - Борис Иванович, ну хотя бы до встречи с адвокатом.
  - Так и куда ты предлагаешь ей сейчас идти? Куда?
  - Может в гостиницу? – Борис Иванович задумался.  Затем  посмотрел на Кристину.
  - Что скажете, Кристина?
  - А, что я могу сказать? Это вам всем я нужна, а не вы мне. Это вам, а не мне, нужен адвокат, который занимается такими делами.
  - Борис Иванович, а может… - Зинушка смотрела то на Бориа Ивановича, то на Кристину и никак не могла вразуметь весь бред, который они все говорили. Ей казалось, что это всё происходит не с ней, а в каком-то сумашедшем доме, где все говорят, что угодно и им никто не возражает. А, может это всё так и есть? Зинушка оторвала взгляд от Бориса Ивановича и Кристины и посмотрела по сторонам. Ей показалась знакомой обстановка, всё вокруг было таким милым и привычным. Зинушка вздохнула. 
  - Мне нужно время всё обдумать. Кристина идёт в гостиницу, а Зина идёт со мной.
  - Гостиницу оплачиваете вы. У меня нет таких денег, жить на широкую ногу…
         
           Гостиницей, куда привёл Борис Иванович Кристину, оказалась обычная квартира, комнаты в которой сдавались посуточно, и соответственно цена была высокой.
  - Вот это цена! Дороже чем в настоящей гостинице… - Кристина скривилась. – Но, впрочем, в этом тоже есть свой плюс. Я могу входить, и выходить когда мне вздумается и делать в квартире всё, что мне вздумается.
           Борис Иванович посмотрел на Кристину.
  - А, что такое, ты собираешься делать, что определяешь это действие, словом вздумается.               
  - Ничего не собираюсь делать. Это я просто так сказала. – Кристина улыбнулась Борису Ивановичу и хотела, было подмигнуть, но передумала.
  - Проходи и устраивайся. Продукты, за которые ты так переживала, сложи в холодильник. Отдыхай. Всё время будь на связи. Я могу позвонить в любую минуту.
  - Ну да. Когда Вам вздумается. – Кристина рассмеялась и посмотрела в глаза Борису Ивановичу.
         Борис Иванович, даже не взглянув на Кристину, вышел из квартиры.

         Он возвращался к себе домой. Его мозг был наполнен разными мыслями. Мысли складывались последовательно в одну линию, но внезапно, линия ломалась, и все мысли рассыпались, разлетались в разные стороны.
  - Викентий Павлович… Викентий… Вик…
    
              Борис Иванович вошёл в свою квартиру и быстрым шагом прошёл по прихожей, направляясь в кухню. Открыл дверь.
  - Зина… Теперь, мы можем говорить без дополнительных, неизвестных нам ушей. Я тебе должен сказать, что у меня все мысли разлетелись от всего происходящего во время встречи с Кристиной. Ловкая девица! Даже я, едва не попался в её паутину из слов.
  - Думаешь, что она аферистка?
  - Она хуже…
  - Так мне что одной ехать в этот Жашав?
  - Завтра езжай с ней…
  - Завтра не могу. С утра мне надо идти к Константину Сергеевичу. – Зинушка увидела удивлённый взгляд Бориса Ивановича. – Это маклер. Завтра он мне должен дать деньги за машину и гараж.
  - Ты хочешь все деньги взять с собой?
  - Думаю…
  - Не бери всех денег. Оставь у меня. Если всё сложится удачно, то я приеду и привезу тебе их.
  - Что может сложиться неудачно, что ты имеешь в виду?
  - Поговори с адвокатом. Встреться с Алиной. Потом и решишь, что делать. А, я тем временем, найду настоящего адвоката.
  - Думаешь тот адвокат аферист. Возьмёт деньги и…
  - Я с ним не знаком потому и сказать ничего не могу. Так завтра утром у тебя встреча с маклером?
  - Да.
  - Да и ладно. Поедешь на поезде вечером.
  - С Кристиной?
  - А, куда без неё. Всё может оказаться вовсе не тем, о чём мы тут рассуждаем, но надо подстраховаться. Я сейчас позвоню и закажу вам на завтра на вечер билеты на поезд. После звонка, мы обговорим любую неожиданность, которая может там произойти. Чтобы ещё и ты не вляпалась во что-то, как Алина. Знаешь, профессионалы умеют ловко обставлять дела, подставлять людей, уводить мышление людей в ту сторону, в которую им надо. И самое удивительное, что люди не понимают, что ними манипулируют. Люди думают, что это они сами принимают какие-то решения и действуют самостоятельно. Так и чтобы такого не случилось с тобой, будешь мне звонить всё время и следи, чтобы к твоему телефонному аппарату никто не имел доступ. Я тоже буду тебе звонить, но реже, чем ты, ведь я не знаю, кто сейчас рядом с тобой и как обстоит дело в данную минуту.
        Зинушка едва проснулась утром и сразу вскочила с постели.
  - Проспала! Вот это я спала! Да я никогда так крепко не спала!
         Зинушка, ничего не видя и не слыша вокруг себя, помчалась в ванную комнату и принялась быстро умываться.    
  - Как же это я так проспала? Да я никогда так крепко не спала!
          Она вышла из ванной комнаты и переодевшись пошла в кухню.
  - Доброе утро Зинушка. Как спалось?
  - Доброе утро Борис Иванович. Я никогда в жизни так крепко не спала как сегодня.
           Борис Иванович улыбнулся.
  - Как себя чувствуешь после сна?
  - Растерянно. Никак не могу собраться с мыслями.
  - Ничего. Это пройдёт. Присаживайся. Сейчас будем завтракать.
  - Мне надо спешить…
  - Куда?
  - К маклеру…
  - Успеешь. Посмотри на часы.
        Зинушка только теперь бросила взгляд на часы.
  - Семь утра…
  - А, ты думала?
  - Я думала, что уже часов десять.
  - Тревожилась?
  - Наверное. Я не поняла, что происходит. Была только одна мысль, что я опоздала.
  - Куда опоздала?
  - Не знаю. Но, куда-то опоздала…
  - Это из-за остатков вчерашних разговоров, которые всё ещё крутятся в твоей голове. Присаживайся. Есть время.
  - Боря… что происходит? – Зинушка внимательно посмотрела Борису Ивановичу в глаза. – Ты мне что-то подсыпал…
  - Подсыпал. Чтобы ты взяла с собой это и в случае чего могла воспользоваться. Сон длится несколько часов. После сна ещё есть много времени до того, чтобы прийти в себя.
  - Это наркотики?
  - Зина! Как ты могла такое подумать?! – Борис Иванович почти кричал ей.
  - Это что-то запрещённое?
  - Зина! Как ты можешь вообще такое думать. Есть в медицине много средств, всяких и разных надо только уметь ними пользоваться.
  - Я отстала от жизни. Слишком долго, не работала в профессии, и отстала от всего нового…
  - Наверстаешь. Я помню, что ты была самой лучшей из всех медсестёр, которые пришли на работу после училища. И, ещё… я помню…
  - Боря… давай сейчас не будем вспоминать прошлого…
           Борис Иванович даже не посмотрел на Зинушку. Он повернулся к плите, на которой стояла сковородка с омлетом, открыл крышку.
  - Ну, вот. Уже остыл. 
  - Что там? – Зинушка попыталась привстать и заглянуть что же там в сковородке. 
  - Омлет остыл.
  - Ничего. Холодный омлет даже вкуснее, чем свежий.
            Борис Иванович разрезал омлет на две части, разложил по тарелкам и одну тарелку поставил перед Зинушкой.
            Зинушка ела омлет, и всё время посматривала на часы.
  - Тебе тревожно?
  - Что-то такое присутствует…
  - Запоминай все ощущения. Тебе может это пригодиться. – Он помолчал. – Но, лучше бы не пригодилось.
  - Ты думаешь…
  - Думаю.
           Завтрак окончен. Зинушка всё ещё тревожно посматривает на часы.
  - Тебе тревожно?
  - Как-то не по себе.
  - Может с тобой сходить к маклеру?
  - Нет. Я сама.

           Зинушка вошла в контору маклера и замерла. За столом маклера сидел позавчерашний покупатель её квартиры. Он улыбался. Его нос, нависший над губой, дрожал.
  - Доброе утро Зинаида Артёмовна.
  - Доброе… А, где Константин Сергеевич?
  - Я за него.
  - А, он сам?
  - Так я же сказал Вам, что я за него. Вы ведь пришли с ключами от своей проданной квартиры и за деньгами за машину и гараж?
  - Да.
  - Вот. – Позавчерашний покупатель достал из стола деньги и положил их на стол. – Пересчитайте. Здесь  три тысячи долларов.
          Зинушка не пересчитывая, взяла со стола деньги,  положила их в сумку и собралась уходить.
  - А, документы на машину и гараж?
  - Извините, забыла. Вот. – Она достала из сумки документы. – Здесь все документы. Я могу идти?
  - Да.
       Зинушка вышла из конторы маклера и посмотрела по сторонам.
  - Так и куда я собиралась ещё идти? Не помню. Ничего не помню.


         

           Она побрела по тротуару в надежде, что она вспомнит, что же ещё она хотела сделать. Мысли Зинушки бродили в голове и не давали покоя, не говоря ей ни о чём конкретном. Ноги сами несли Зинушку в каком-то, как им ногам оказывается хорошо известном  направлении.
               Она опомнилась лишь стоя перед калиткой Анны Моисеевны. Зинушка толкнула калитку, вошла во двор, прошла по дорожке к дому. Поднялась на крыльцо и постучала в дверь, попутно поглядывая на окно, может, за окном покажется сама Аня.

            Анна Моисеевна лежала на кровати. Она теперь часто просто лежит на кровати и ни о чём уже не думает. Всё прежнее множество её мыслей куда-то испарялось. Мысли не восстанавливались. Мысли становились всё более короткими и короткими. Мысли сокращались соответственно сокращению времени её жизни.
             Анна Моисеевна просто лежала на кровати и смотрела в окно, за которым был неизменный пейзаж. В этот неизменный пейзаж внезапно ворвался тихий стук, словно кто-то хотел внести в него  разнообразие.  Она присмотрелась к пейзажу за окном. Ничего не изменилось, но тихий стук продолжался.
  - Что это? Мне уже что-то чудится?
             Анна Моисеевна поднялась с кровати и вышла в кухню.
  - Зинушка! Зинушка пришла.
            Анна Моисеевна поспешила к входной двери.
  - Зинушка, проходи…
            Зинушка вошла в дом.
  - Аня, здравствуй.
  - Здравствуй Зинушка. Проходи в мою комнату.
            Зинушка прошла в комнату Анны Моисеевны и присела на стул у письменного стола, который стоял у окна.
  - Аня, как живёшь? Как здоровье? Я давно не была у тебя…
  - Зинушка, что может измениться в моей жизни? Ничего…
  - Как ничего, а сынок, который живёт в твоём доме? Разве он не меняет твою жизнь?
  - Что он может изменить в моей жизни, кроме моих собственных мыслей о… - Анна Моисеевна замолчала.
  - Аня, чего же ты замолчала? Как изменились твои мысли? Как?
  - Зинушка, я каждый день пересматриваю свою прошлую жизнь и всё время думаю, что же я не так делала, что сынок вот так со мной… Я ведь для него всё! Понимаешь, всё!
         Зинушка смотрела на Анну Моисеевну и в ней просыпалась злость.
  - А, я тебе ещё много лет назад говорила, что думай о себе. Сынок никогда не будет думать о тебе. Он вообще никогда ни о ком не будет думать. Ты что не видела, как он принижал близких, уменьшал их значение не только в своей жизни, но и вообще перед всеми, во всём. Ты что не видела, как он относился к своей жене и к своим детям?  Чтобы его жена ни построила – он всё разрушит! Вот он враг, который окопался в тылу, за юбками женщин и никогда из своего окопа не выйдет на линию огня жизни…
  - Зинушка… Что ты говоришь? Какой он враг?
  - А… Аня, он разрушил жизнь своей семьи и твою разрушит точно так же. Аня, признай это. Я ведь тебе говорила, чтобы он купил себе отдельное жильё и жил бы там. Чтобы ты даже не видела, как он живёт и тогда бы ты жила спокойно.
  - Как спокойно, если бы я не видела и не знала, как он живёт? Я бы всё равно беспокоилась…
  - Беспокоилась? А, может, ты до последней минуты хотела оставаться половой тряпкой у входа в дом и пусть бы все, входя в твой дом, вытирали о тебя ноги? Может, хоть такого прикосновения к твоей жизни ты хотела?
  - Зинушка…
  - От года к году твой сынок терял грани дозволенного, при твоём попустительстве… - Зинушка не могла остановиться.
  - Каком попустительстве? Зинушка, что ты говоришь?
  - А, при таком попустительстве,  Аня, что это ты дала ему возможность быть хозяином положения в твоём доме. Эта уверенность в нём росла от года к году, а ты молчала и продолжала потакать ему. 
  - Зинушка… Он всегда… с детства начинал злиться, когда что-то было не так…
  - Вот, видишь, ты сама ему потакала во всём, только бы он не злился. Не скулил! Твой сынок как бродячий кот, который жмётся к двери, скулит, чтобы его впустили. И, ты его впустила! И кто бы его ни впустил к себе, в свой дом, он всегда будет оставаться таким как есть, ленивым, живущим за чужой счёт и  никогда не полезет в мусорный бак, чтобы добыть там еду. Он никогда и ничего не будет добывать ни для кого, пока существует возможность кого-то использовать. Он использовал тебя по всем статьям расхода. Он сменит ещё много жён, пока не найдётся та, которая будет его не только содержать, но и сюсюкать, как ты! Найдётся ли такая дура?
  - Зинушка… Что ты такое говоришь? – Анна Моисеевна почувствовала, что она не только злится на Зинушку, но в какое-то мгновенье ей захотелось отправить её вон, чтобы не слышать ничего подобного. Злость на Зинушку разгоралась и уже давила на мозг. – Зинушка! Что ты такое говоришь?   
  - А, то, Аня, что придёт время, и если такая дура не найдётся, то он сядет на шею детям, и будет продолжать сосать, теперь уже из них соки жизни. А, может, если попадётся хитрая, и вовсе не дура то дети будут содержать не только его самого, но ещё и его хитрюгу.  Ты его таким вырастила! Ты его таким воспитала!
      
       Злость в Анне Моисеевне  внезапно куда-то исчезла и она повеселела от мысли, что ей действительно не надо так уж беспокоиться за сынка, когда её не будет рядом.
  - Зинушка, но ведь дети обязаны заботиться о своих родителях.
  - Это о тебе, Аня, он должен был позаботиться, ведь ты в этой жизни всё ему отдала, а он лишь злился. Злился на тебя, что мало, всего ему мало! Это о своих детях, о своей семье он должен был заботиться. А, он, всю жизнь заботился только о себе. – Зинушка посмотрела Анне Моисеевне в глаза. – Это ты его так научила жить! Ты, Аня…
   
        Анна Моисеевна, успокоенная мыслью, что ей теперь нет причины переживать за сынка, ведь о нём позаботятся дети, расслабила напряжённый разговорами мозг.   
  - Зинушка… Знаешь, я теперь сутками лежу на кровати всё время думаю, что же я в своей жизни сделала не так?
  - И, что, Аня, додумалась? Додумалась ли ты хотя бы сейчас, что это ты виновна в том, что твой сынок такой. Сынок… Да, и дочка твоя не лучше. Такая же эгоистка, как и сынок. Всё только для себя. Всё только себе. А, ты всё перед ними прогибаешься да прогибаешься. Уже согнулась, сосем как дуга.   
  - Зинушка… У меня уже совсем нет мыслей в голове. Все мои мысли куда-то улетучились… Я устала… Я устала от такой жизни…
  - Аня, ты сама виновна во всём.
  - Знаю. Но, обратной дороги нет. Сегодня, когда дерево уже выросло, поздно формировать его. Можно только подрезать ветки… а, вдруг, молодые, новые побеги будут лучше старых ветвей… 
           Зинушка внезапно захотела обнять Анну Моисеевну, прижать её к себе и сказать что-то приятное, тёплое, нежное. Но, все слова пролетали мимо, и Зинушка даже не двинулась с места, а лишь смотрела на Анну Моисеевну.   
  - Что посеешь, то и пожнёшь.
  - Но ведь я не сеяла в нём злость…
  - Не сеяла, а пыталась всё время укротить её в нём. Аня, мы не знаем, как поступать с нашими детьми, когда видим в них плохое. Мы лишь пытаемся на это плохое наложить ретушь, чтобы хотя бы как-то завуалировать весь негатив, который в них присутствует. Аня, мы не можем изменить жизнь детей! Не можем! Они, такие как есть! Мы можем либо стоять в стороне и наблюдать, либо лежать половой тряпкой перед ними, чтобы они вытирали о нас ноги и мы бы чувствовали хотя бы такое их прикосновение к своей жизни. А, им, детям, по большому счёту наплевать на нас…
  - Зинушка…
            Зинушка поднялась.
  - Аня. Держись!
             Зинушка вышла из комнаты и покинула дом Анны Моисеевны.
 
            Она вышла на улицу и пошла вдоль заборов разной высоты, которые разделяя земельные участки частных владений. Эти разделительные Контрольно-пограничные заборы были сделаны из разного материала и отгораживали одну жизнь от другой. И, там, за этими разделительными, Контрольно-пограничными заборами может происходить всё что угодно, но чаще всего  происходит одно и тоже. И все, за них, за эти личные, разделительные Контрольно-пограничные заборы, прячут свою жизнь.
   
             Зинушка вышла на широкую улицу и даже не поняла, на какую именно. Она плохо понимала, куда она идёт и вообще, куда ей надо идти. Она просто шла по улицам города, в котором живёт, и всё вокруг казалось ей чужим и каким-то нереальным. И, снующие туда-сюда люди, и машины, редко проезжавшие мимо, и даже музыка, которая с грохотом вырывалась на свободу из какого-то заведения.
        Зинушка остановила своё движение лишь когда услышала знакомую мелодию, которая доносилась из её сумки. Она достала телефон.
  - Слушаю.
  - Зинушка, ты где? Ушла с утра, и до сих пор тебя нет.
  - Боря… я…
  - Что случилось? Говори!
  - Ничего не случилось. – Зинушка пришла в себя. – Я сейчас приду домой.
  - Ты хотя бы помнишь, что твой дом продан и ты должна прийти ко мне домой?
  - Помню. Сейчас буду.

       Зинушка вернулась домой к Борису Ивановичу.
  - Я уже подумал чёрт знает что?
  - А, что именно? – Зинушка улыбнулась.
  - Да мало ли что могло случиться в конторе маклера, а если и всё благополучно, то ты куда ты, ушла с деньгами за проданный гараж и машину.  Знаешь, какие теперь времена? За пять копеек могут покалечить, а то и убить, а ты с такими деньгами где-то бродишь.
  - Я уже дома и всё благополучно.
  - Я купил билеты на ночной поезд во Львов.
  - Боря… А, можно я… мы поедем завтра маршруткой до Львова? Всего каких-то пятьсот километров.
  - Поездом лучше. Ты могла бы выспаться…
  - Я высплюсь в маршрутке.
  - Там ведь не очень удобно в сидячем положении спать.
  - Я высплюсь. Не беспокойся.
  - Ну, если тебе так удобно, то я сейчас позвоню и отменю билеты на вечерний поезд до Львова, но, смотри, как бы, ты не пожалела. 
  - Не пожалею. Я сейчас высплюсь… А, весь день буду на посту, и буду контролировать Кристину, чтобы она не выкинула чего ни будь.               
  - Хорошо. Тогда я позвоню и закажу вам места на маршрутку, чтобы вы там, на вокзале не сидели и не ждали…
  - Только не заказывай мне место рядом с Кристиной. Пусть в разных местах будут наши места.
         Борис Иванович посмотрел на Зинушку.
  - Зинушка, мы сейчас ещё раз обсудим все ситуации, которые могут сложиться там, на месте. И, главное, я запаковал таблетки в пластину из-под таблеток обычного «Анальгина».  Как они действуют тебе уже известно…
  - Боря, это точно не наркотики?
  - Зина! Как ты могла подумать такое?
   
          Зинушка отвела взгляд от Бориса Ивановича и переключила разговор на другую тему. 
  - Как думаешь, сколько денег мне брать с собой?
  - Думаю, что две-три тысячи долларов не больше. Кто знает, что там может произойти? Нам ничего не известно, как обстоят дела с Алиной на самом деле. Тебе всё ещё тревожно?
  - Тревожно, но уже по другому поводу… Сейчас все мои мысли переключились на Алину.
  - Отключайся. Сейчас будем говорить о разных вариантах того, что может там произойти. А, там может произойти всё что угодно.
  - Думаешь?
  - Думаю. Я об этом думаю всё время.

          Они прибыли на центральный вокзал Киева, быстро нашли нужную им маршрутку и Зинушка с Кристиной заняли свои места.
  - Зинаида Артёмовна, а почему наши места в разных местах?
  - А, какое это имеет значение?
  - Да, собственно, никакого значения. Я просто так сказала.
          Чтобы у Кристины ничего не крутилось в голове, Зинушка пояснила.
  - Борис Иванович заказывал места по телефону. Какие были свободными, такие нам и предоставили.
  - Сколько народа едет во Львов! Смотрите, какая толпа уже поджидает следующую маршрутку.
            Зинушка посмотрела в окно и увидела Бориса Ивановича. Он напряжённо всматривался в окно, за которым была Зинушка.
            Зинушка сделала движение поднять руку и махнуть ею Борису Ивановичу, но рука почему-то не поднималась. Зинушка прикрыла глаза и тут же их открыла, словно подавала знак –  всё в порядке.
           Борис Иванович напряжённо всматривался в лицо Зинушки, не подавая никаких знаков.
      Маршрутка заурчала и плавно тронулась с места.
   
                Глава 7.
          Зинушка смотрела в окно маршрутки. За окном проплывал Киев, в котором Зинушка не была много лет. Она с восхищением смотрела на новые высотные дома, стоящие группами и отдельно, по одиночке, словно какие-то сторожевые башни, которые наблюдали за всеми и всем происходящим в округе.
 
           Маршрутка выехала за пределы Киева, и потянулся пейзаж, который навевал скуку и вызывал у Зинушки дрёму. Она не заметила как задремала, под гомон двух мужчин, которые сидели не так далеко от неё и о чём-то всё время переговаривались.
           В дрёме, Зинушка увидела Алину и улыбнулась ей.
  - Держись! Я еду!
   
       Видение Алины внезапно изменилось как в кривом зеркале. Зинушку охватил страх.
           Все дни, после того, как она получила известие о том, что Алина в заключении, она находилась в присутствии других людей и не могла сосредоточиться на своих собственных мыслях о дочери. Эти, другие люди её всё время отвлекали от собственных мыслей. Сейчас, пребывая в полном одиночестве, она думала только о ней. Гомон двух мужчин, которые всё время переговаривались, дополнял её видения странными картинками, в которые вклинивались эти чужие разговоры. Негромкий разговор мужчин иногда переходил на повышенный тон, который так влиял на видения Зинушки.
  - Нахапали!
  - Кто нахапал? А, разве ты не хапал, все хапали то, что не так лежало, а может и лежало, так как надо, но это надо и тебе. Ты сам, что ты сам сделал…
  - А, что я могу сделать? Что? Разве я сам остановлю эту вакханалию повального воровства? Я стоял на Майдане. Я думал тогда, что придёт новая власть и уже хоть что-то изменится в нашей жизни. А, тут ничего не только не меняется, а наоборот… Это множество партий, в которых одни и те же, где одни продолжают держаться только за свои депутатские места, другие за какие-то чиновничьи положения которые приносят им прибыль в карман, третьи, на вечные времена получили мандат и выступают в роли третейских судей между всеми заинтересованными этими сторонами, но при этом всё время публично унижают, говорят гадости против других, таких же, как они сами. Все они одним миром мазаны!   
  - Так и мы одним миром мазаны, вместе с ними, только у них больше возможностей воровать, чем у нас, а то бы и у тебя была возможность воровать так же как они.
  - Вот! У них больше возможностей воровать! Возможность воровать… Значит, надо перекрыть всем  возможность воровать. Перекрыть и всё!

        По салону маршрутки прокатился громкий смех  говорящего мужчины, и многие пассажиры повернули к нему свои головы.
  - Тише, пожалуйста…
  - Видишь, им не нравится, то, что я говорю. Может и они там на своих гнилых прикормленных местечках подворовывают.
  - Они лишь попросили нас говорить потише… Давай снизим тон…
  - Не нравится! Им не нравится, когда что-то вскрывается и об этом становится всем известно. Так и чего мы удивляемся, что нападают на активистов, которые вскрывают чьи-то тёмные делишки? А, попробуй, даже этих мелких чиновников или простых граждан, уличи в воровстве и ещё неизвестно какой хай, они поднимут и что сделают и тем, кто уличил их.
   
          На какие-то минуты в салоне маршрутки воцарилась тишина и Зинушка в этой полной тишине вновь увидела Алину, которая сидит на нарах, на таких нарах, которые она, Зинушка видела лишь в кино. На глаза Зинушки навернулись слёзы, но продолжившийся разговор двух мужчин вновь вклинился в видения Зинушки и изменил картинку видения.
  - А, помнишь, когда проходило становление Со-ветской власти…
  - Чего это ты вдруг вспомнил о Советской власти?
  - Так я вспомнил, как на уроках истории учитель нам всё время рассказывал о том, как активистов, которые боролись за Светскую власть, убивали, как над ними издевались, когда их ловили… Помнишь… из уроков истории?
  - Помню? Я не хочу ничего помнить из того, что было когда-то. Сейчас другие времена.
  - Ну, да. Времена может и другие, а методы остались прежние. Да и что там при становлении Советской власти, если вспомнить и другие времена, к примеру, царские, то тех, кто против власти хоть рот раскрывал, убивали при все людно, чтобы другим не повадно было. И как убивали? На людном месте, обвинив их во всех грехах.
  - Это как убили Бориса Немцова на Красной площади… Так и для чего ты сейчас вспомнил те старые времена? 
  - А, для того, что ничего для нас, в нашей жизни с тех давних времён не изменилось. 
 
         Голос говорившего мужчины вновь прозвучал громко, слишком громко. Зинушка вздрогнула. Ей привиделось, что к  Алине, сидящей на нарах, кто-то подкрадывается сзади и хочет нанести ей удар. Зинушка всматривается в того, что подкрадывается к дочери. Она хочет закричать, чтобы предупредить её об опасности, но из горла вырывается только тяжёлый выдох. Она пытается махать руками, чтобы привлечь внимание дочери к себе. 
  - Подожди. Всё изменится. – Голос мужчины был спокойным и уравновешенным. 
           Слова ворвались в видения Зинушки.
  - Алина, подожди. Всё изменится!
           Она тут же увидела как та, что подкрадывалась к Алине сзади, чтобы нанести удар – исчезла!
           Зинушка вздохнула.
  - Так и когда всё изменится? Когда нас уже не будет, и мы не сможем хотя бы порадоваться, что наконец-то жизнь народа изменилась.

            На минуты воцарилось в салоне маршрутки молчание.
  - Ничего не изменится! Смотри, сколько за это время расплодилось всяких аферистов, прилипал к тем, кто у власти и все хотят денег! Так ты понял? Вот она в чём причина всех проблем! Деньги!
           Мужчина закричал. Пассажиры маршрутки среагировали мгновенно.
  - Замолчите! Иначе…
  - И, что иначе? Побьёте меня?
  - Выбросим из маршрутки!
  - Вот! Так и надо, как все делают, и как это делают всегда – выкинем вон того, кто мешает! Так может и вам мешают активисты? Так может, и вы всё делаете только ради денег и вам всем наплевать на то, что происходит вокруг. У! Попрятались в своих норах, и не хотите ничего видеть, что происходит вокруг!
          Зинушка услышала слова о норе и тут же увидела себя у норы с автоматом наперевес. Она увидела перед собой машину, в которую села Алина и подняв автомат хотела выпустить пули, но замерла, вспомнив, что в машине дочь, опустила автомат.
  - А, может, это вы тоже с теми, кто ради денег сделает что угодно? А?!
            Громкий голос мужчины задрожал.
  - Так может вы все вместе с ними только ради денег?!
            Кто-то из пассажиров обратился к водителю.               
  - Останови авто. Выкинем вон этого идиота.
  - Это кого ты собрался выкинуть вон? Моего товарища? Может, я и не согласен с ним по каким - то вопросам, но он имеет право на своё личное мнение. А у тебя есть своё личное мнение?! А, можешь ли ты вот так как он высказать его свободно и не бояться никого и ничего, что за этим последует. Окопались в своих вотчинах! Отгородились от всего мира высокими заборами и не хотите ничего видеть и ничего слышать. Да, я, за своего побратима, вам всем горло перегрызу!
   
         Зинушка уловила последние слова говорившего мужчины и прошептала: - Да, я Вам всем горло перегрызу…      
           В салоне маршрутки зависла тишина.  Тишина длилась не так долго, как кому-то, из сидящих в салоне, хотелось.
  - Да, ты не рви на себе рубаху, что за своего побратима горло перегрызёшь.
  - А, что, всё делаете втихаря?
  - Да, при чём здесь втихаря? Не надо много кри-чать. Надо делать…

           Зинушка пребывая в дрёме, вновь услышала слова, которые запали ей в мозг. Она повторила их с каким-то остервенением.
  - Не надо много кричать. Надо делать.
           Слова перевернулись в её мозгу и расшевелили спавшие там другие слова.
  - Так они и не кричат. Они молча делают.

          Пребывая в дрёме, Зинушка слабо понимала, к чему и к кому относится эти слова, но, сами слова, что кто-то не кричит, а всё делает молча, улеглись основой к чему-то и эта основа, стала обрастать другими словами, которые складывались словно кирпичики в единое строение.
 
                Тишина в салоне длилась на удивление долго. Некоторые пассажиры умащивались удобнее, приготавливаясь подремать. А, может и поспать, если удастся это сделать в таком скрюченном состоянии тела.
  - Что это всё мы да мы! Пусть и наша власть сделает хоть что-то для государства. У них столько денег, что если их вложить в экономику Украины, то Украина в один клик вырвется в лидеры всей Ев-ропы.
  - А, мы будем смотреть на них свысока, как они сейчас смотрят на нас.
  - Так они ж сберегают свои деньги в банках под своими кроватями и на оффшорных счетах…
  - А, нам рекламируют держать деньги в их частных банках…
  - А, для чего им вкладывать свои деньги в экономику Украины, если в любую минуту будет передел собственности и к ним заявятся, маски шоу и всё отберут.
  - И то, правда, они же знают всё, что делается в карманах друг друга. – Женский голос вклинился в мужские голоса.
  - Да разве только в карманах друг друга? Для чего им карманы друг друга? Они, как никто другой знают, в чём богатство Украины. 
  - И то, правда, в Европе нет богаче страны, чем Украина. – Женский голос звучал торжественно. – Да только присосались, и попробуй их оторви от материнской груди – сразу в крик, как дети малые. А мы то всё видим и мы всё слышим…
  - А, ты, тётка ни к чему не присосалась? Уж больно ясна тебе вся картинка… Так, а может, все, и каждый потихоньку себе втихаря нашли что-то… и сосут, сосут и попробуй оторви их от материнской груди, так и сразу все в крик.
          Пассажиры маршрутки мгновенно замолчали.   
 - Так и сколько и чего мы можем высосать?
 - Так и не скажи, так. Откуда у людей миллиарды на покупку лекарств? Ходят в аптеки как в супермаркеты. А, этих аптек развелось на каждом углу больше, чем самих супермаркетов. Одна рядом с другой и везде надписи – У нас самые низкие цены! Манят к себе скидками, карточками постоянного покупателя, словно это…
  - Эй, оставь тему медицины в покое, а то у меня аллергия на эту тему. А, в момент, когда у меня начинается аллергия, то я становлюсь невменяемым!       
  - Так мы тут от нашей жизни все невменяемые!
 
          Пассажиры маршрутки посмотрели друг на друга и все вместе рассмеялись.
          Смех длился не так долго, до момента, пока вновь не началось…
  - Так вы все меня сбили с главного, что я хотел сказать, про партии. Сколько же их у нас и все на чьи то деньги живут и не только процветают, а жиреют. Так и кто же их спонсирует?
  - Вот бы все эти их деньги да в экономику Украины! А, то, разбазаривают туда-сюда, да куда угодно только не в дело.
   - Так может потому, и разбазаривают деньги, что-бы не пускать в дело? А, то поднимут экономику в стране, народ будет зарабатывать много денег и гляди ж ты вдруг и их переплюнет, и начнёт строить себе виллы с высокими заборами да с охраной и как тогда?
  - Тогда и мы тоже станем панами!
  - Так и кто ж будет на них работать, если все станут панами?
  - Пани, так и что ж это вы замолчали? Включайтесь в диалоги, вкусите дух свободы!
  - Так свободы в Украине, слава Богу, хватает, если только не говорить ни о ком конкретном.
  - Так и не надо говорить ни о ком конкретном, как депутаты льют грязь друг на друга и не боятся, что их привлекут за клевету.
  - Так у них же депутатская неприкосновенность и они могут говорить всё что захотят и не нести за это никакой ответственности.
  - При чём здесь неприкосновенность? Они вообще за свою деятельность не несут ответственность. 
  - Так я же и говорил, что мы все тут невменяемые, и никто ни за что ответственности не несёт. Как судьи, прокуроры. Вынесли какое-то решение, и никто не несёт ответственности за него.
  - Да, это так. Но, мы все обо всём говорим, говорим… Мы, можем свободно говорить обо всём, и никто не побежит писать на нас донос.      
  - А, чего писать на нас доносы, если это всё, что мы сейчас говорим, звучит по телевизору и по радио.

           Словно придя к какому-то знаменателю, пассажиры маршрутки успокоились. Кто-то высматривал в окно местность, пытаясь рассмотреть пролетающие мимо окна названия сёл.
  - Интересно, так и где мы сейчас находимся?
  - Водитель, где мы сейчас?
  - Через час прибудем на место.
  - Вот это мы разговорились! Время пролетело незаметно.
  - Здорово! А, то бы одни спали и храпели. А другие злились бы на тех, кто спит и храпит и не даёт им из-за храпа заснуть. А так все довольны. Никто не спит. 
 
            Маршрутка въезжала во Львов. Прокатившись по его дорогам, остановилась у железнодорожного вокзала.
  - Ох, вы мне и надоели! Такой поездки у меня ещё никогда не было.
  - Так чего ж ты нам ничего не сказал?
  - А, что я мог вам сказать? Что? Вы же сами определили, что все в этой стране невменяемые! Так хотя бы один я, водитель, должен оставаться в адекватном состоянии, чтобы управлять маршруткой. Я ведь несу ответственность за свою работу и за перевозку пассажиров. Я несу ответственность за ваши жизни по всему пути следования этого маршрута.

         Пассажиры маршрутки покидали её молча. 

   
       Зинушка пришла в себя от дрёмы. Все видения исчезли и в её мозгу, от всего её состояния поездки, остались лишь слова, что все в стране невменяемые. С этим ощущением всеобщей невменяемости она и вышла из маршрутки.





 
             Тамара возвращалась домой после тяжёлого суточного дежурства. Ей очень хотелось спать, так как она за всю ночь не смогла даже прилечь.
  - Так и что там у меня дома есть из продуктов?
         Она мысленно пошарила по холодильнику, затем по овощным местам в кладовке.
  - Надо зайти на базар. А, так хочется спать…
          Тамара прошла мимо остановки автобуса и направилась в сторону базара. Она шла не спеша.  Она смотрела на проходящих мимо молодых девушек, которые спешили на работу или кто их знает, куда с утра. Она приметила, что все одеты очень красиво. Ей на глаза попались и женщины её возраста.
  - Да. И эти одеты прилично.
           Тамара опустила руку в карман куртки и нащупала в ней дырку.
  - Надо зашить. Приду домой и зашью. Дожилась, имею такие деньги, а ничего себе не могу купить. Все деньги вытянул из меня этот ремонт квартиры. Так и для чего это мне нужно? Так и для чего я так стараюсь? А, вдруг Олег выкинет меня из своей такой уже красивой квартиры. Так и для чего я ему теперь?
   
          С утра базар уже начинал наполняться народом, но Тамара обратила внимание, что сегодня наполнение базара народом проходит как-то слабо.
  - Наверное, у всех сделаны ремонты в квартире и у народа не осталось денег на еду.
           Тамара улыбнулась.
  - Один для всех и все для одного! Куплю, ка я тюльки и картошки. В морозильнике есть пельмени. Хватит. У меня всё равно больше нет денег. Ещё надо деньги на автобус, чтобы доехать до дома. Хватит и тюльки с картошкой.    
   
       Тамара прошлась по рыбному ряду, посматривая на качество рыбы и солений. Она купила тюльку, которую продавец упаковала в три мешочки, так как тюлька всё время подтекала рассолом. Положила тюльку в пакет и пошла, смотреть картошку. Она как-то слишком долго выбирала её. Потом выбрав, взяла два килограмма.
  - Теперь всё! Домой и спать!
            Она вернулась домой и не успела распаковать пакет с картошкой и тюлькой, как Олег уже вышел ей навстречу из комнаты.   
  - Рыбка, вернулась?
  - Вернулась… Устала. Я сегодня устала, как никогда.
  - А, я, знаешь, нашёл человека, который сможет починить лодочный мотор.
  - Дорого?
  - Что дорого?
  - Ремонт мотора?
  - Да, нет, не дорого. Всего пять тысяч гривен с его запчастями.

           От названной Олегом суммы Тамара перестала соображать. В её голове лишь мелькнула мысль, что у него пенсия всего тысячу четыреста гривен, а он так легко говорит, что пять тысяч гривен чепуха. Так пусть бы пошёл и их заработал.
           Тамара повесила куртку на вешалку и прошла в кухню, чтобы разложить покупки. В трёх пакетах, тюлька плавала в рассоле. Тамара смотрела на тюльку и думала, что вот так же и она плавает в этой жизни как тюлька в рассоле. Плавает туда-сюда.
  - Рыбка, так что ты будешь готовить на обед? Я уже позавтракал.
  - Картошку сварю и тюлька…
  - А, суп?
  - Ну, может, какой-то суп сварю. Посмотрю. До обеда ещё далеко.
  - Тогда я в гараж.
          Тамара отвернулась от Олега и повернулась к мойке, куда положила пакет с тюлькой.
  - Как же я устала сегодня…
       
          В сумке зазвонил телефон. Тамара вытерла руки о кухонное полотенце, достала из сумки телефон и даже не посмотрев на номер звонившего, нажала кнопку.
  - Слушаю.   
  - Тамара, привет.
  - Валя… Ты вновь приехала? Вернулась…
  - Вернулась насовсем. Больше не поеду. Сейчас по дороге к тебе. – Голос Вали всё время то пропадал, то появлялся.
  - Я только что пришла с работы. Устала как чёрт. Не было ни одной свободной минутки даже прикрыть глаза за всю ночь. Я так хочу спать!
  - Я приеду, и ты проснёшься. Жди. Я в пути к тебе. Скоро буду.
 
          Раздался дверной звонок.
  - Это кого ещё принесло?
          Тамара открыла дверь.
  - Тамарка! Я вернулась!
  - Вижу.
  - Ты что, не рада?
  - Рада, да только я тебе говорила, что хочу спать, очень хочу спать.
  - Так мы сейчас по пятьдесят накатим, и спать перехочешь. А, где твой кандидат в спутники жизни?
  - Валя, не говори так.
  - Это почему?
  - Он, если услышит, то может и обидеться.
  - Какие мы нежные да обидчивые. Подруга…
  - А, ты давно вернулась?
  - Уже с неделю как вернулась.
  - А, отчего ж мне не позвонила?
  - Так отмечала свой приезд. Я же тебе, когда-то говорила, что теперь ни копейки своему семейству. Пусть работают. Пусть сами себе зарабатывают на жизнь, а то привыкли за мой счёт, я как дура, всё для них и для них. Так и свою жизнь могла бы проворонить.
  - Не проворонила?
  - Да уж не так как ты, все деньги вкладываешь в какого-то…
  - Молчи!
  - Да, ладно тебе. Может, услышит и хоть что-то у тебя изменится.   
  - Выкинет меня из квартиры…
  - Да что ты так трясёшься за то, что он выкинет тебя из квартиры? Ну, выкинет, так лучше раньше, чем потом, когда ты будешь старая, больная и побредёшь в свою квартиру доживать век в одиночестве. Раньше выкинет тебя из квартиры, больше денег у тебя останется и будешь, как ты и мечтала всю жизнь путешествовать, а то такие деньжищи вкладываешь в чужое…
  - Молчи!
  - Да хватит тебе жаться! Гульнём!
  - Валя… мне надо обед готовить…
  - Да ты я вижу совсем сделалась ручной собачонкой. Так и где же у нас ошейник да не простой, а строгий? – Валя подступила к Тамаре и прикоснулась к её шее. – Что-то не видеть ошейника… Сама сидишь на цепи? Добровольно? Ну и дура! Я тут пирожных принесла. Наших любимых. Помнишь, как были молодые, всегда после зарплаты накупали себе этих пирожных и объедались. Да ты хоть что-то помнишь? Эх, подруга совсем ты зачухалась!
         Валя прошла в кухню и поставила чайник на огонь.
  - Сиди. Я сама приготовлю. Сейчас будем пить кофе с пирожными, и говорить, говорить…
  - Валя… - Голос Тамары звучал жалобно. – Валя…
  - Что, плохо тебе?
  - Валя, мне ещё к обеду суп надо сварить…
  - Да ты совсем, я вижу того…
  - Валя, а ты бросила свою работу в Италии насовсем?
  - Да, подруга. Совсем бросила. Устала работать день и ночь… Устала.
  - Но, хоть денег заработала?
  - А, то, как же! Заработала, и теперь буду жить. Буду жить хоть до старости, так как захочу, а потом, потом что будет то и будет. Даже думать о том, что будет, не хочу. Сколько лет мы с тобой в этой жизни провкалывали? Что мы видели в ней, в этой жизни хорошего? Подруга расслабься. Сейчас выпьем кофе с пирожными, а потом…
          Дверь в кухню отворилась, и вошёл Олег. Тамара подскочила со стула.
  - А, мы и не слышали, как ты вошёл.
  - Прокрался? Подслушивал? – Валя улыбнулась Олегу.
  - Привет, Валентина, с приездом.
  - Спасибо. Присоединяйся к нам. Мы тут кофе пьём  и  нашими любимыми пирожными заедаем.
  - А, ты как раз вовремя.
  - К чему вовремя? У вас что-то намечается?
  - У нас ничего не намечается, а вот у тебя да, намечается.
  - И, что же у меня намечается?
  - Идём, посмотришь?
  - Куда?
  - Так в твою квартиру.
  - Ух, ты, я о ней совсем забыла. И что там?
  - Увидишь.
  - Ну, идём.
          Они вышли из квартиры Олега, перешли через дорожку, поднялись на второй этаж. Олег своим ключом открыл дверь квартиры.
  - Входите.

           Все вошли в квартиру, Олег закрыл дверь.
  - Проходи, Валентина, проходи и смотри какая у тебя теперь квартира.   
        Валя прошлась по квартире, нигде не останавливаясь.
  - И, что?
  - Как что? Ты разве ничего не видишь?
  - А, что я должна видеть?
  - Так здесь же полный ремонт сделан. Ты посмотри, какой ремонт. Мы вложили в него не только пять тысяч долларов, а ещё и сколько своих сил.
  - А, я вас об этом просила?
           Олег и Тамара переглянулись.
  - Валя…
  - Ну, ладно, Олег с ним всё понятно, а ты Тамара, разве я просила вас сделать этот ремонт?
  - Валя… мы подумали… ты, вернёшься и захочешь здесь жить…
   - Это вы так подумали. Но этого я вам не говорила. Мне жаль ваших трудов и прочих усилий. – Валя хотела ещё добавить, что этот ремонт не может, стоит пять тысяч долларов, но промолчала. – Вот и встретились, Тамара. Мне жаль, что ты… ты изменилась. Если бы ты только знала, как ты изменилась! Нет той прежней Тамары! Нет её!
          Тамара с грустью смотрела на Валю.
  - Валя…
  - А, что Валя? Я свободная женщина. Сама заработала и сама для себя и потрачу то, что заработала и никого больше содержать я не буду! – Валя посмотрела на Олега. – Никого! Пошла я подруга… У меня есть встреча, мы с девочками сегодня собираемся. Посидим в кафе и обсудим нашу поездку…
  - Вы куда-то собрались поехать? – Голос Тамары звучал совсем жалобно, но взгляд Тамары оживился, и она вся напряглась, вслушиваясь в слова Вали. – Хотите поехать за границу? 
  - Да. Поедем во Францию. Всегда хотела поехать и посмотреть её. Знаешь, мы набрали всяких проспектов в экскурсионном бюро…  - Валя говорила и посматривала на Тамару, зная, как та мечтала, когда вырастут дети,  жить и путешествовать. – Пошла, я, а ты сиди и оплачивай жизнь других.
        Валя повернулась и заторопилась к выходу.
  - Валя! – Голос Олега был напряжённым. – Так ты что не собираешься нам заплатить за ремонт твоей квартиры?               
  - Я делала тебе заказ на ремонт моей квартиры? Нет! Так и чего ты хочешь от меня? Ты всё решил за меня сам. И, если говорить по большому счёту, то и купила я эту квартиру с горячки, а она мне здесь в этом глухом месте вовсе не нужна. За те деньги, я могла бы купить квартиру в лучшем месте, как  хотела однокомнатную, а не три комнаты. На чёрта они мне здесь нужны? Я до сих пор не понимаю, как я поддалась на эту авантюру с покупкой квартиры в таком глухом месте.
 
         Валя вышла из квартиры и пошла к остановке автобуса. Она шла и думала о Тамаре, которая так хотела иметь спутника жизни.
  - Желания исполняются. Всё дело в цене своих желаний. Твои, Тамара, желания стоят тебе слишком дорого, но ты так этого хотела, что даже не хочешь видеть, какой ценой обходится тебе твоя теперешняя жизнь. Что ж живи, так как ты хочешь, а я буду жить так, как я хочу.
          Валя улыбнулась своим мыслям и ускорила шаг. Из-за поворота дороги показался автобус.



   
          Зинушка проснулась, открыла глаза и осмотрелась. Скромная комната с двумя кроватями. На другой кровати ещё спит Кристина. Зинушка поднялась и пошла в ванную. Она как-то особенно долго умывалась, чистила зубы, и всё время посматривала на себя  в зеркало. 
  - Старею…
          Зинушка присмотрелась к волосам.
  - Седею…
          Зинушка впилась взглядом в своё отражение в зеркале.
  - Дурнею…
         Она вышла из ванной комнаты и быстро переодевшись, вышла из номера гостиницы, проскочила через коридор и вышла на улицу, вдохнуть свежего воздуха.
         Она шла по улице, ощущая себя такой одинокой и затерянной в этом чужом ей мире.
         Приятное состояние одиночества. Никто из тех, кто рядом не говорит о разных вещах и не надо никому отвечать на какие-то вопросы и вообще вливаться в чьё-то чужое движение по жизни.  В состоянии одиночества, можно спокойно обдумать что-то своё и принять самостоятельное решение.
           В мозгах Зинушки завертелись слова, услышанные, ею в маршрутке. И то, что все молча что-то делают, и то, что никто ни за что не несёт ответственности, а, то, что все в этом мире невменяемые, поставило точку в её мыслях.
  - Так с чего же мне начинать? Наверное, с Кристины, пока она не встретилась со своим Викентием Павловичем. А то может, они уже начали всё делать молча. А, может, они, на пару, уже давно всё делают молча?  Делают молча свои дела и не несут никакой ответственности. Невменяемые.
             Зинушка резко повернула в сторону гостиницы, на ходу доставая из сумочки пачку таблеток, которые ей дал Борис Иванович. Она оторвала одну таблетку и зажала её в кулаке одной руки, положив остальные таблетки в сумочку, быстро прошла в свой номер и посмотрела на спящую Кристину.
          Мысли Зинушки разбегались в разные стороны. Она заметалась по комнате, не представляя себе, как и каким способом дать Кристине таблетку.
  - Доброе утро Зинаида Артёмовна… - Кристина потянулась лёжа в кровати. – Вы уже умылись, переоделись, а я ещё сплю…
  - Доброе утро Кристина. Вставай, приводи себя в порядок, и пойдём завтракать.
  - А, может, закажем завтрак в номер? – Кристина ещё раз потянулась лёжа в кровати. – Так не хочется вставать.
            Зинушка мгновенно повеселела.
  - И как это мне в голову не пришло? Действительно, мы ведь можем заказать завтрак в номер. – Зинушка едва сдерживала свою радость оттого, что ей не пришло такое в голову, а сказала это именно сама Кристина. – Я сейчас. А, ты ещё можешь полежать, поваляться в постели.
            Завтрак в номер доставили через десять минут. Зинушка стояла на посту и тут же, как только принесли завтрак, отправила Кристину в ванну, что-бы та хотя бы умылась к завтраку.
            Кристина пила кофе, а Зинушка посматривала на неё, всё время, следя за её состоянием.
  - Теперь можешь ещё поваляться в постели, а я сейчас пересмотрю кое-какие свои документы…
  - Какие документы?
  - Свои документы.
  - Проверите на месте ли паспорт и деньги? А, то знаете, в таких гостиницах воруют…
  - В каких таких гостиницах?
  - Да в таких недорогих, как наша гостиница.
  - Ого! Это что не дорогая гостиница?
  - А, вы что думали за сорок евро за одно место? – Кристина скривилась.
  - Так это же сколько гривен!
  - Так то гривен, а тут Европа. Здесь всё дорого для нас, если у Вас нет больших денег.
  - Нет у меня больших денег. Слава Богу, что хватает на такую гостиницу.
  - Ну, да. – Кристина как-то сладко зевнула и вновь потянулась. – Может, я ещё полежу? Посплю, а потом позвоним Викентию Павловичу…
  - Знаешь, Кристина, ты ему позвони сейчас, а потом, пока он придёт, ты ещё сможешь поспать.
  - Можно и так.
  - Вот твой телефон. Звони.
     Кристина принялась щёлкать кнопками телефона.
  - Что с тобой? Ты, что, забыла какой у него номер?
  - Да, что-то с телефоном.
  - Дай мне. Я сейчас наберу твоего Викентия Павловича и передам тебе трубку. – Зинушка быстро взяла из рук Кристины телефон и посмотрела на экран. – Так и что у тебя здесь?
  - А, что там?
  - А, чёрт знает что! Где у тебя телефонная книга?
  - Так в телефоне… - Кристина как-то странно посмотрела на Зинушку.
         Зинушка принялась щёлкать кнопками. На экране появились какие-то значки.
  - Это что за значки?
  - Так там же всё написано…
          Зинушка принялась щёлкать по всем подряд значкам, присматриваясь к тому, что появляется на экране.
  - Фу ты, наконец-то… Вот и Викентий Павлович… - Зинушка нажала кнопку и замерла в ожидании ответа. В телефоне что-то щёлкнуло, она услышала голос и передала телефон Кристине, дав ей знак говорить.
  - Викентий Павлович…
  - …
  - Мы здесь, на месте…
  - …
  - Ждём Вас…
  - …
  - Когда? Хорошо.
           Кристина отключила телефон.
  - Ну, что сказал?
  - Будет через час. Ещё целый час. Я пока поваляюсь…
  - Валяйся…
       Кристина вновь сладко зевнула и закрыла глаза.
        Зинушка присела на стул у стола, облокотилась на стол локтями, подпёрла голову руками и задумалась, поглядывая на Кристину.
 
          Она смотрела на Кристину, а перед ней проходило время, после того, как Борис Иванович подсунул ей эту таблетку. Она всё время вспоминала своё состояние, пытаясь, представить себе как будет чувствовать себя Кристина.
  - Она должна плохо понимать то, о чём и кому, она говорит и тогда я смогу хотя бы что-то узнать.   
   
      Стук в дверь раздался совершенно неожиданно и Зинушка, не успев мысленно подготовиться к встрече с таинственным Викентием Павловичем, занервничала и каким-то деревянным голосом лишь произнесла:  - Войдите.
          В комнату вошёл мужчина средних лет, осмотрелся, увидел Кристину на кровати и лишь, потом поздоровался.
  - Как я понимаю, Вы и есть мама Алины.
  - Зинаида Артёмовна…
  - Викентий Павлович…
  - Я Вас представляла совсем другим.
  - Это не имеет значения, каким Вы меня представляли. А, что это с Кристиной? Спит?
  - Да. Мы обе устали. Маршрутка до Львова, затем ожидание на вокзале, а затем автобус до Жашава… Эта гостиница…
  - Понимаю.
          Зинушка смотрела на Викентия Павловича и никак не могла начать разговор об Алине. Её всё время что-то сдерживало, а может, она ждала, когда заговорит Викентий Павлович.
  - Зинаида Артёмовна, Вам Кристина уже сказала, что Алину взяли на перевозке наркотиков…
  - Да.
  - Она Вам сказала, о гонораре для меня за работу…
  - Да.
  - Вы согласились с такой суммой…
  - Понимаете, Викентий Павлович, как в последствии оказалось, у меня таких денег нет. Я смогла собрать сумму только для приезда сюда и для встречи с Алиной. А, потом…
  - И, что же потом?
  - Потом… - Зинушка замолчала и посмотрела в глаза Викентию Павловичу. – Не знаю, что потом. Но первое, мне надо увидеться с Алиной. Вы можете мне в этом помочь?
            Викентий Павлович молчал и смотрел то на спящую Кристину, то на Зинушку.
  - Викентий Павлович… так Вы сможете мне помочь увидеться с Алиной?
  - Помогу, но это, как Вы понимаете, стоит денег.
  - Понимаю. Назовите сумму.
  - Зинаида Артёмовна, я сейчас пойду и провентилирую вопрос, а потом вернусь к Вам и мы обговорим всё.
  - Хорошо.
  - Я вернусь, как только мне будет известно всё, что требуется для посещения арестованной.
 
           Прозвучавшее слово, которое обозначало для Зинушки реальность, что Алина была действительно арестована, болью ударило ей прямо в сердце. И закрутились в мозгах Зинушки мысли, что, значит, это всё правда, и никто не выманивал её из дома, чтобы там, где-то в далёкой стране ограбить на деньги, которые она привезёт для какого-то мифического Викентия Павловича.
  - Уж лучше бы меня просто ограбили на деньги, чем всё окажется правдой.
  - А, вы что не верили, что Алина арестована? Вы предполагали, что это всё розыгрыш?
  - Мне так было бы легче… Только бы с ней ничего не случилось.
  - Что поделаешь? Это уже случилось.
  - Да.
  - Я ухожу. – Викентий Павлович вновь посмотрел на спящую Кристину. – Так и сколько она спит?
  - Так спала до завтрака. Позавтракали, и она вновь легла спать. Говорит, что устала от всех переездов.
           Викентий Павлович окинул взглядом неубранный после завтрака стол, сервированный на две персоны, и молча вышел из комнаты.
               
           Зинушка осталась сидеть на стуле у стола и время от времени посматривала на спящую Кристину.
  - Хоть бы она проснулась до прихода Викентия. Как его там по отчеству? Павлович… Мне надо успеть направить её мысли в нужное для меня русло и, я хотя бы буду знать, с кем имею дело. Мне важно знать, кто рядом со мной. Мне важно знать, как строить с ними свои отношения.

         Кристина не просыпалась, и Зинушка занервничала, с тревогой посматривая на дверь.
           Дверь открылась без стука, и в комнату вошёл Викентий Павлович. Он подошёл к постели, на которой спала Кристина, и стал всматриваться в её лицо.
  - Спит. Действительно спит. Она так и не просыпалась?
  - Нет. Я вот…
  - Зинаида Артёмовна, я подал прошение на свидание с Алиной. Надо ждать ответ.
  - Это долго?
  - Что долго?
  - Ждать ответ?
  - По процедуре, да, но я ускорю это дело, если получу начальную сумму гонорара за работу. Я бесплатно не работаю.
  - Понимаю. Начальная сумма гонорара…
  - Для начала три тысячи долларов.
        Зинушка почувствовала, как её лицо запылало.   
  - У Вас проблема с деньгами?
  - Да. Если бы это было возможно как-то частями заплатить…
        Зинушка попыталась тянуть время. Все её мысли были направлены на Кристину, ведь только проснувшись сейчас, она могла бы прояснить всю ситуацию. Зинушка призвала все силы земные и небесные помочь ей в этом.
 
       Кристина зашевелилась в постели, потянулась, открыла глаза и посмотрела на Викентия Павловича.
  - Виконт…
         Кристина улыбнулась, вытянула обе руки вперёд и поманила Викентия Павловича пальцами обе-их рук к себе.
         Лицо Викентия Павловича напряглось.
  - Это что такое? – Викентий Павлович посмотрел на Зинушку. – Это что такое? Что с ней?
          Зинушка побледнела.
  - Я в шоке от происходящего. Вы так близки с ней?
  - Кристина была лишь моей клиенткой. Что это с ней такое?
          Кристина, не останавливаясь, манила пальцами к себе Викентия Павловича.
  - Виконт…
  - Кристина! Что с тобой?! – Викентий Павлович кричал Кристине и смотрел на неё с выражением отвращения и ужаса. – Что ты такое творишь? Какой я тебе Виконт? Проснись! Приди в себя!
           Кристина продолжала улыбаться и пальцами обеих рук, манить к себе Викентия Павловича.
            Викентий Павлович повернулся к Зинушке.   
  - Зинаида Артёмовна, я вынужден покинуть Вас, до момента, когда Кристина придёт в себя. С ней происходит что-то невообразимое. Это всё похоже на какой-то бред…
   
        Он поднялся со стула и направился к выходу. У выхода из комнаты он ещё раз посмотрел на Кристину. Взгляд Викентия Павловича был тяжёлым и злобным. В глазах метались искры пламени. 
              Кристина призывала к себе.
  - Виконт! Не уходи…
           Дверь закрылась за Викентием Павловичем и Зинушка быстро подбежала к Кристине.
  - Кристина, кто такой этот Викентий Павлович? Кто он? Почему ты говоришь с ним так, словно он твой приятель?
  - Приятель… - Кристина посмотрела на Зинушку. Взгляд Кристины был печален. – Он мне больше, чем просто приятель. Он мне… Он мой…
  - Говори, кто он такой?
             Зинушка напирала. Она готова была схватить Кристину за горло и давить, давить, пока та не скажет всё, что ей  нужно, но Зинушка лишь нависала над Кристиной.
              Взгляд Кристины внезапно изменился. Теперь она смотрела на Зинушку со злостью в глазах.
  - А… Это Вы… Это Вы виновны в том, что он покинул меня. Мне теперь надо много времени, чтобы заслужить его доверие. Так и кто я без него? Как я теперь буду без него?
  - Он твой муж?
               Кристина внезапно расхохоталась.
  - Если бы! Мы работаем все вместе, а теперь он меня выкинет с работы, а то ещё хуже, отдаст меня в бордель или определит кому-то в рабство. Вечное рабство…
  - Кристина, что ты такое говоришь? Что это за рабство? Чем вы все занимаетесь? Кто ты такая вообще? – Зинушка смотрела на Кристину и вновь к ней пришла мысль о том, что все в этом мире невменяемые, и никто не нёсёт ответственности за свои слова или действия. Выкинут с работы… Отправят в бордель… отдадут в рабство… вечное рабство… - Зинушка повторила слова, произнесённые Кристиной. Она всматривалась в лицо Кристины и мысль, что всё-таки кто-то в этом мире должен отвечать за свои поступки закрепилась в ней. Так и кто же эти кто-то? 
          Кристина приложила палец к губам.
  - Ц…с… Не говорите так громко… Нас могут услышать, тогда и Вам конец… в рабство. – Кристина улыбнулась. – Для борделя Вы староваты.
  - Кристина, как они могут нас услышать, они, что стоят под дверью?
  - Нет. Для чего им стоять под дверью? Здесь везде прослушка. – Кристина обвела взглядом потолок и стены комнаты. – Это их отель. Да здесь у них везде свои люди.
            Кристина внезапно вскочила с постели.
  - А-у… слышите меня? Слышат! Сейчас заявятся.
            Раздался стук в дверь.
  - Войдите. – Зинушка напряглась так, что едва процедила слова.
             В комнату вошёл официант, который приносил утром завтрак.
  - Я могу забрать посуду?
 
            Зинушка почувствовала, как  расслабляется.  То, что внезапно сковало ей мозг и тело куда-то уходило, отпуская её в свободное плавание, и Зинушка реально почувствовала, что она куда-то уплывает. Комната медленно закружилась перед ней. Она видела перед собой официанта, который приносил утром завтрак, видела Кристину, которая лежала и наблюдала за ним.
           Зинушка сжала пальцы обеих рук в кулаки. Она сжимала их до боли. Её мысли стали проясняться, и она стала приходить в себя.
   - Можете забрать посуду.
   - И принесите нам ещё кофе. Да? – Кристина посмотрела на Зинушку. – Нам ещё кофе?
  - Да, нам ещё кофе. – Зинушка окончательно пришла в себя и улыбнулась Кристине.
  - А, Вы уже подумали, что пришёл человек забирать нас в рабство? – Кристина улыбалась.
  - Ну, у тебя и шуточки…
  - Шуточки? – Улыбка исчезла с лица Кристины. – Это вовсе не шуточки, как Вы говорите. Это так и есть.
  - Что так есть? То, что нас подслушивают или то, что ты работаешь с ними?
  - Да ничего не шутки. Ничего. Всё происходит в реальном времени.
  - Кристина, говори мне, что происходит в реальном времени?
            Кристина умостилась в кровати и уставилась взглядом в потолок.
  - Вы, Зинаида Артёмовна, когда, ни будь, слышали о торговле людьми? 
            Зинушка растерялась от слов Кристины, но старалась не подать, вид.
  - Слышала? Да.
  - Так именно такими делами замается наш Викентий Павлович. – Кристина обвела взглядом стены комнаты и снизила голос. – Именно таким делом.
  - А, при чём здесь ты?
  - Я у него на работе. Я вместе с девочками как будь то еду за границу на работу, а сама в дороге лишь присматриваю за ними, чтобы не разбрелись, как овцы и все добрели до места назначения. А, место назначения одно – бордель, а не какие-то там работы официантками или ещё кем-то. У них одна дорога – бордель. Строптивых или тех, кто уже не может обслуживать клиентов, из борделя забирают, и они  исчезают… чтобы никогда и нигде не проявиться в этой жизни. Но может кому-то из них и повезёт и они окажутся в рабстве. Значит, есть шанс выжить, если кому-то удастся вырваться и сообщить, об их месте нахождения. Так что Вашей Алине ещё повело, что она была курьером наркотиков, а не в борделе. Это там, в азиатских странах дают пожизненный срок за перевозку наркотиков, а в Европе другие законы и есть ещё и адвокаты, которые за своих курьеров поборются. Так что у Алины есть шанс…
  - Хочешь сказать, что Викентий Павлович занимается именно такими делами по освобождению ку-рьеров?   
  - Да Вы я смотрю, как и Ваша Алина совсем не в теме.
  - Что значит не в теме?
  - Вы как будь то, живёте на какой-то другой планете и ничего не знаете о происходящем в этой жизни. Торговля людьми приносит миллиардные доходы. Миллиардные доходы! В наше время людьми торгуют, как когда-то торговали скотом на базарах. Вы что, в школе плохо учились и не учили уроков истории? В нашем мире ничего не изменилось с тех давних времён… - Голос Кристины затихал. Взгляд Кристины затухал. Её тело лежало без движений. – Ничего не изменилось… Торгуют всем и всеми… ради миллиардной прибыли… миллиарды… миллиарды… долларов…
            Кристина вновь засыпала, а Зинушка смотрела на неё и думала о том, что с горячки она дала ей двойную дозу таблеток.
  - Я ведь приготовила одну таблетку, так и чего я дала ей вторую? Для чего? Что теперь с ней будет, а вдруг она…
            От мысли, что Кристина может умереть, Зинушка впала в отчаяние. Никакие нормальные мысли не приходили к ней.  Зинушка запаниковала.               

 
                Глава 8. 
 
         Борис Иванович быстро паковал свой рюкзачок, стараясь брать только самое необходимое для путешествия.
  - Достаточно.
           Борис Иванович затянул узел на рюкзачке и осмотрел комнату.
  - Кажется, ничего не забыл.
            Уже у двери он посмотрел на себя в зеркало.
  - Да, Боря, это ты и не сомневайся в этом. Пусть другие сомневаются, а ты никогда не сомневайся, глядя на себя в зеркало.
        Борис Иванович улыбнулся своему отражению в зеркале и вышел из дома. Он сел в припаркованный у дома автомобиль, посидел пару минут – на дорожку – и, выехал со двора.
  - Пути, Господни, неисповедимы…

           На таможне стояла очередь из машин, и народ как-то заметно нервничал, чтобы успеть до темноты, выехать за кордон. Водители вышли из машин и посматривали в сторону головы колонны.
  - Что-то сегодня медленно движется очередь… А, ведь мне только туда, забрать товар  и обратно. А, ты? За товаром или к детям?
  - Да я и к детям и за товаром. Василь, а ты слышал, что какие-то новые законы придумывают эти депутаты Верховной Рады для пересечения границы…
  - Слышал. Хотят отнять у нас кусок хлеба. Хотят, чтобы мы платили налоги на ввезённый товар. А, вот им!  - Василь поднёс фигу к лицу своего приятеля и соседа. – Вот, им! Сами нахапали, а у нас хотят и этот заработок забрать. Да с этих кордонов, веками жили наши прадеды. Нам известны все тропы…
  - Да ты что, Василь, собрался товар по тропам до хаты переносить? – Дуче рассмеялся. – Ничего, подождём, этот закон надо ещё принять со всеми поправками, и во всех чтениях и пере чтениях. Пока они там будут остальное рассматривать, гляди, кто-то из наших, и подсунет этот закон под сукно. Время, уф… да и забудут про него.
  - Не забудут, Дуче, не забудут. Как-то они рьяно взялись за таможенников. Смотри! Ишь как лютуют! Все денежки теперь мимо них прямо в казну.
  - Так, а чего ж им не лютовать? Они, небось, уже и подсчитали за все годы до пенсии, сколько денег положат в свои банки под кровать, а тут… бац!
  - Так и нам, тут… бац!
          Приятели рассмеялись.
  - А, помнишь, Василь, когда мы были молодыми, что мы только не таскали через кордон.
  - А, ты, Дуче - идиот, чтобы похвастать перед Варкой, перетащил через кордон мотоцикл… По тропам, через горы… И только ради того, чтобы перед Варкой повыхваляться… да и покататься с ней.
           Дуче мечтательно посмотрел перед собой, вспомнив, как он тащил по горам мотоцикл.
  - То, Василь, было лучшее время моей жизни. Я был такой отчаянный… -
  - А, теперь, стал старый, осторожный, предусмотрительный…
 - Не то, чтобы осторожный, и предусмотрительный, а как-то видно уже устал от всего, а может и от самой жизни. – Дуче посмотрел на приятеля. – Я тут уже подумал, что может и хватит мне туда-сюда мотаться, пусть теперь дети помотаются, а то всё папа да папа.
  - Может, оно и так. Может и пора нам с тобой на покой.

           Приятели замолчали и пошли вдоль колоны машин посмотреть, что там впереди и почему так медленно пропускают.
  - Василе, а ты заметил, что батюшка, который за нами в очереди, за рулём такой дорогущей машины…
  - Угу. Заметил. Наверное, тоже мотается через кордон туда-сюда с контрабандой…  - Василь улыбнулся. – А, иначе где же он взял деньги на такую шикарную машину? Не собрали же ему на неё прихожане.   
  - Прихожане может, добровольно и не собрали такую сумму, а он с них собрал точно. Это тебе не мотаться туда-сюда через кордон.
  - Смотри, кажется движение пошло… Давай быстро к машинам.
            Приятели заторопились в обратный путь.
               

             Батюшка Сергий пересёк таможню без приключений, проехал от кордона ещё километров двадцать и остановил машину. Включил аварийные огни, откинулся на сидении и задумался.
             Он пребывал в таком состоянии несколько минут, а затем как-то слишком быстро включил зажигание, и машина рванула с места. За окном замелькали пейзажи, гладкая и ровная дорога несла авто без скачков, и вскоре батюшка Сергий почувствовал, что его клонит в сон. Он съехал на обочину дороги, включил на машине аварийные огни, выключил зажигание и откинул сидение в положение лёжа. Едва тело батюшки Сергия почувствовало свободу от напряжения, он погрузился в сон.
       Он проснулся от рёва и сигналов машин. Приподнялся и посмотрел в окно.
  - Ух… Что-то случилось на трассе…
        Он мгновенно пришёл в себя, включил зажигание, выключил аварийные сигналы машины, включил поворот для выезда на трассу и стал медленно вливаться в поток машин. Не проехав, и пары километров его автомобиль остановился в заторе.
          Батюшка Сергий вышел из машины, и пошёл посмотреть, что случилось. Он шёл медленно, всматриваясь в лица водителей машин, стоящих в заторе. Чем дальше он шёл, тем меньше водителей находилось на своих местах.
  - Что там случилось? – Батюшка Сергий обратился к человеку, который шёл ему навстречу, как видимо, он ходил узнать, в чём причина.
  - Авария! Там что-то несусветное… много жертв…
 
         Разные мысли батюшки Сергия мгновенно заметались в голове, но ноги несли его вперёд к месту аварии, и он побежал. Главная мысль о том, что он доктор победила все остальные мысли и даже главную мысль – для чего он здесь в таком наряде и под чужим именем. 
  - Батюшка, здесь рано кого-то отпевать. Много раненых и им нужна медицинская помощь, а не ваша помощь.
 
       Батюшка Сергий не обращая внимания на слова полицейского рвался к месту аварии.
  - Батюшка…
  - Простите, но, кроме того, что я батюшка, я ещё и доктор…
  - Прошу Вас, прошу, там требуется помощь…
 
            Батюшка Сергий окинув место аварии, одним взглядом оценил обстановку и помощь которая требуется раненым  на этом этапе. Он быстро сбросил рясу, оставшись в спортивном костюме, и подключился к работе, уже работающих на месте аварии медиков, прибывших на машине неотложной помощи.               
               
            Батюшка Сергий возвращался к своей машине. Он чувствовал усталость. Он вновь лёг на откинутое в машине сидение и попытался уснуть. Сон не шёл. Перевозбуждённый событиями мозг требовал действий, и батюшка Сергий вернул в сидячее положение кресло водителя, двинулся в путь.
      
           Спидометр крутил километр за километром.  Мысли батюшки Сергия, вернувшись к цели поездки, так же накручивались на невидимую ось события за событием в его жизни. 
               Зинушка смотрела на Кристину и внезапно к ней пришла мысль, выйти на улицу и самой найти место, где пребывает Алина. Она осмотрела комнату раз, затем ещё раз, словно пыталась что-то увидеть то, чего раньше не замечала, но ничего не найдя взглядом она вышла в коридор. Она постояла к коридоре несколько минут, затем вернулась в комнату и осторожно взяв в руки сумку, Кристины стала там рыться. Она не знала и сама, что она там желает найти, но она всё время рылась и рылась, перебирая одну вещь за другой.
  - Ничего…
             Зинушка закрыла сумку Кристины.
  - И, что теперь?
             Новая мысль её осенила мысль, что надо посмотреть телефон Кристины и перенести в свой телефон номер телефона Викентия Павловича.
  - Так и чего ж я раньше об этом не подумала. Я и сама могу ему звонить и вовсе нет необходимости всё время обращаться к Кристине.
              Зинушка быстро схватила телефон Кристины и принялась щёлкать кнопками. Вновь замелькали на экране какие-то знаки.
  - Фу ты, наконец-то…
            Зинушка схватила свой телефон и принялась переносить туда номер Викентия Павловича. Закончила, и быстро отшвырнув телефон Кристины как какую-то ядовитую гадюку, вышла из комнаты.  Она вышла на улицу, всё ещё держа в руке свой телефон.
  - И, что теперь? Звонить Викентию Павловичу?
             Зинушка посмотрела на экран телефона, где был только что набран номер телефона, и тут же спохватилась, что не занесла его в память телефона. Она начала писать имя для номера, как кто-то заглянул ей через плечо. Зинушка мгновенно нажала кнопку сохранить, так и не дописав имя до конца.
  - Викентий Павлович… Вы так скоро…
  - Всё сложилось удачно и мне почти не потребовалось времени для того, чтобы заказать для Вас свидание с Алиной.
  - Мы можем идти прямо сейчас?
  - Сейчас? Нет. Свидание будет через три дня.  Процедура эта длится долго, но я ускорил её… 
  - Три дня… Что же мне делать эти три дня? У меня денег…
 
       Викентий Павлович с улыбкой посмотрел на Зинушку.   
  - Отдыхайте… Осмотрите город…
  - Для чего он мне этот город? Этот город для меня уже как призрак…
  - Не думайте ни о чём просто и живите. Копите силы, они Вам понадобятся. Вам понадобится много сил, если Вы действительно хотите помочь Алине. А, сейчас мы с Вами обсудим мой гонорар.
  - Так разве мы его ещё не обсудили? Вы озвучили мне сумму, так и что же ещё?
  - Я озвучил Вам сумму гонорара только за первые мои действия. Я их выполнил, но от Вас ещё не получил деньги за выполненную работу.
  - Но, Викентий Павлович, я ещё и не была на свидании с Алиной.
  - По всему видать, Зинаида Артёмовна, что Вы никогда ни с чем не имели дел. По всему видать, что Вы не в теме…
           Зинушка услышав последнее слово Викентия Павловича о какой-то теме, тут же вспомнила это слово, услышанное от Кристины. Мысли заметались в её голове. 
  - Викентий Павлович я рассчитаюсь с Вами после свидания с Алиной.
  - Э, нет. Так не пойдёт.  Я выполнил свою работу.
  - Но, я её не вижу.  – Зинушка внезапно осмелела. – Я не вижу выполненной Вами работы.
  - Зинаида Артёмовна, я могу и отменить…
  - Так и отмените! Вы не единственный адвокат. Адвокаты и существуют, для того чтобы зарабатывать деньги и вам всем наплевать на клиентов.
  - Зинаида Артёмовна, Вы можете очень пожалеть об этом…
  - О, чём пожалеть? О том… - Зинушка внезапно вспомнила всё, о чём говорила Кристина и тут же остановилась. – Простите…
  - Ничего. Я понимаю Ваше состояние. У клиентов иногда и не так срывает…
  - Да, да возможно я погорячилась. Извините. Но, поймите и меня. У меня нет столько денег, чтобы я могла ими вот так разбрасываться.
  - Успокойтесь. Я не отменю своё решение, и будет у Вас свидание с Алиной, и  деньги я возьму у Вас после свидания. Успокойтесь. У нас с Вами ещё много работы впереди. Надо вызволять Алину из…
  - Из тюрьмы. Как это всё ужасно…
  - Что делать? Такова жизнь.
  - Вы правы. Надо принимать условия. 
  - Рад слышать разумные слова. Пойдёмте, прогуляемся. Я покажу Вам город.
  - Извините, Викентий Павлович, у меня нет настроения, гулять по городу…
  - Город красивый, старинный. Здесь есть что посмотреть. Идём те же. – Викентий Павлович дотронулся до руки Зинушки. – Это старинное местечко и здесь происходило много событий. Это отвлечёт Вас от грустных мыслей.
            Зинушка проследила взглядом за рукой Викентия Павловича, которая коснулась её руки, но руку не отдёрнула.
  - Что ж, идём.
          Они медленно шли по центру города, затем завернули в какую-то улочку, затем завернули ещё в одну, затем ещё и ещё. Зинушка потеряла ориентиры. 
  - А, здесь, Зинаида Артёмовна, больница.
           Зинушка посмотрела в сторону, куда указывал Викентий Павлович.
  - Больница? Я подумала, что это чей-то дворец.
  - Это очень старая больница. Кажется, что она бы-ла всегда с самого основания города. Но, это конечно не так. У нас такие больницы ну разве только в столичных городах. Да, пожалуй, что и в столичных городах таких больниц нет.  Вы согласны со мной? – Викентий Павлович посмотрел на Зинушку. – Куда всем нашим больницам к этой.
           Зинушка вспомнила больницу, в которой она работала и какие-то странные мысли пришли к ней в голову. Она смотрела на красивую огромную больницу, вокруг которой был парк с лавочками, везде чистота и эти странные мысли начинали обретать очертания чего-то.
  - Да, красиво…
  - Здесь не только красиво вокруг. В больнице самое современное оборудование…
  - И врачи высокой квалификации…
  - Несомненно. А, теперь пойдёмте обедать. Здесь, рядом есть очень приличное местечко.
  - Я смотрю, Викентий Павлович, Вы знаете этот город очень хорошо. Знаете много разных местечек.
  - Да, это так. Работа, знаете ли, работа.
          Зинушка усмехнулась своим мыслям.
  - Работа…
  - Вон там, в конце улочки, на которой мы находимся и располагается это местечко.
  - А, Вам приходилось бывать в этой больнице?
  -Бог миловал, не приходилось. Но, моим клиентам, приходилось.
  - Так здесь, что психиатрическая клиника?
  - Почему Вы так подумали?
  - Ну, Ваши клиенты расстраиваются из-за всяких сложностей, которые внезапно происходят в их жизни…
          Викентий Павлович осторожно взглянул на Зинушку, затем прикоснулся к её руке. Зинушка не отдёрнула руку. 
  - Нет. Здесь обычная больница, а моих клиентов иногда, чтобы вызволить из тюрьмы приходилось пропускать через психиатрическое заведение, но оно в другом месте. Вот мы и пришли.
           Они остановились перед красивым старинным зданием.
  - Да, здесь все здания старинные…
  - А, Вы не хотели идти прогуляться. Как Вам город?
  - Красивый…
  - Идём, Вы увидите как красиво внутри здания.
            Зинушка рассеянно водила взглядом по огромному залу, в котором практически никого, кроме официантов и их не было.
   - Я сейчас закажу еду, а Вы, если хотите, пройдите в дамскую комнату.
            Зинушку на мгновенье охватила паника. Она вспомнила, как подсыпала Кристине в кофе таблетки пока та ходила в ванную комнату.
  - Идём вместе. Я боюсь затеряться в этом огромном помещении.
             Викентий Павлович улыбнулся.
  - Официант Вас проводит…
  - Идём вместе. Я не говорю по-польски.
  - Это не важно. Я ему сейчас скажу. – Викентий Павлович махнул рукой и к ним подошёл официант. – Проводите пани в дамскую комнату.
            Зинушка поднялась и направилась вслед за официантом. Одна только мысль крутилась в её голове, чтобы только не принесли еду, пока она вернётся. 
             Она вернулась. На столе, кроме минеральной воды в фужерах ничего ещё не было.
  - Заказ будет через несколько минут, а пока до еды надо выпить минеральной воды. Так говорят врачи.
  - Но, мне что-то совсем не хочется пить.
  - Ну, совсем не много… половину бокала…
  - А, что Вы заказали на обед?
  - Секрет. Принесут, и всё увидите. Выпейте немного минеральной воды.
           Чем больше настаивал Викентий Павлович на том, чтобы Зинушка выпила воду, тем крепче были её мысли, что это неспроста.   Тем сильней было её сопротивление.
  - Чтобы там врачи ни рекомендовали, я никогда не пью воду до еды.
  - Почему? Это действительно полезно.
  - Возможно, кому-то и полезно, а возможно кому-то и наоборот.
  - Как Вам…
  - Несут еду… - Зинушка обрадовано прошептала. – Несут еду…
  - Я вижу, Вы проголодались?
  - Пожалуй… - Зинушка даже не пыталась скрыть своей радости, что избежала выпить воду из фужера.
           Официант расставил принесённую в больших тарелках еду и удалился.
  - Приступим?
  - Приступим. Я вижу, что и Вы проголодались.
            Викентий Павлович ничего не ответил и приступил к еде.

             Они вышли из ресторана. В кармане пиджака Викентия Павловича зазвонил телефон. Он посмотрел на экран.
  - Извините. У меня срочный деловой разговор.
            Он отошёл от Зинушки  на приличное расстояние. Зинушка наблюдала за ним издали. Лицо Викентия Павловича менялось с каждой секундой. Закончил разговор, затем стал, куда то звонить и что-то говорить, лишь затем  пошёл к Зинушке.
  - Зинаида Артёмовна, извините, мне надо срочно уйти. А, Вы сейчас пройдите в эту улочку и попадёте на другую. Там ходит городской транспорт, и Вы доберётесь до гостиницы. Извините мне надо срочно уйти.   
 
            Зинушка не успела никуда уйти, как к ним подъехало такси, и Викентий Павлович мгновенно влетел в него и укатил. Зинушка осталась стоять в растерянности, а затем двинулась в улочку, куда указал ей Викентий Павлович.
          Такси остановилось на площади Цветов. Викентий Павлович расплатился с шофёром и вышел. К нему навстречу спешила Кристина. Она шла быстро и легко. Кристина улыбалась Викентию Павловичу, и чем шире была её улыбка, тем грозней становилось выражение лица Викентия Павловича. Кристина словно не замечала этого грозного выражения лица и, продолжая улыбаться, приближалась к нему всё ближе и ближе.   
  - Виконт…
 
       Взгляд Викентия Павловича метал искры, но Кристина, уверенная в своей непобедимой силе продолжала улыбаться.
  - Виконт, что мы такие хмурые… Я хорошая…
  - Это что за демонстрацию ты устроила в номере гостиницы?! Это что за фамильярность?! Ты что себе позволяешь в присутствии других лиц?!
  - Виконт…
  - Какой я тебе Виконт?! Я для тебя Викентий Павлович! Или ты забыла, кто ты есть на самом деле?! Я тебе напомню…
  - Что произошло? Почему ты на меня кричишь? В чём я провинилась перед тобой?
  - Она ещё спрашивает…
  - Да в чём дело?
  - Ты что ничего не помнишь, как ты вела себя в номере гостиницы да ещё в присутствии другой особы?   
  - Это про какую особу ты говоришь? Про эту Зинушку? Так я ничего…
  - Ты что действительно ничего не помнишь или прикидываешься?
  - Так и чего мне с тобой прикидываться? А, собственно в чём дело? Что случилось в номере гостиницы? Ты так на меня налетел, что я даже растерялась и плохо понимаю то, что мне говоришь.
  - Плохо понимаешь? Так чтобы ты хорошо понимала и хорошо думала перед тем, что ты хочешь сказать, сейчас же ты отправляешься в свою стихию…
  - Куда?!
  - В бордель!
        Кристина устремила взгляд в небо.
  - Господи! Что я такого совершила? Почему я впала в немилость к своему господину? Я служу ему верой и правдой, выполняю всё, что он мне приказывает. Господи! Где в этом мире справедливость? – Кристина подняла обе руки вверх. – Где в этом мире справедливость?!    
  - Хватит разыгрывать тут роль страдалицы! Ты не смягчишь мой гнев. За свою выходку в присутствии клиентки, да ещё и какой клиентки, клиентки от которой многое зависит в освобождении Жорика. – Викентий Павлович сделал ударение на имени.   
  - Так значит тебе Жорик важней чем я?
  - Ты что не понимаешь, что от показаний её дочери многое зависит в его освобождении.
         Выражение лица Кристины изменилось. На Кристину накатила злость, и она не могла себя сдерживать.
  - Так значит Жорик!
  - Я своё решение не изменю. Сейчас же отправляешься в любой бордель и работаешь там по самой низкой планке и без твоих штучек! И не вздумай там демонстрировать своё превосходство! Я тебя знаю! Сейчас же, немедленно в бордель!
          Лицо Викентия Павловича выражало высшую степень гнева, и Кристина знала, чем это может грозить за непослушание. Она внезапно вся сникла. Её тело потеряло форму горделивой красавицы. Мысли Кристины закружили и что-то, уже не смутное, а реальное пробилось к осознанию. Она медленно развернулась и пошла. 
  - По прибытию в бордель… доложишь. Сама доложишь. И без твоих штучек. Знаешь, что бывает за непослушание!    
           Кристина в пол уха слушала слова Викентия Павловича, которые летели ей вдогонку. Она уже не злилась на него. Злость внезапно переросла в ненависть, и эта ненависть переполняла собой весь её организм. 
  - Так вот как ты со мной за всё, что я для тебя делала? Так вот как ты рассчитываешься со мной за мою преданность? Жорик тебе важнее, чем я? Что ж, посмотрим, кто важнее. Я может и никчемное создание, но поступать так со мной не позволю даже тебе, Виконт.
           Не оглядываясь, Кристина прошла через площадь, завернула в улочку и медленно пошла вдоль витрин шикарных магазинов. Она шла и даже не любовалась выставленными там товарами. Она внезапно потеряла интерес ко всему происходящему вокруг неё, и только одна мысль будоражила  её мозг и призывала к действию.
  - Месть! Ты очень пожалеешь, что так поступил со мной!
      Кристина вошла в кафе и, заказав себе кофе, уселась у окна. Она смотрела на тротуар на противоположной улице, где маленькая девочка, одетая по последней моде, шла рядом с мамой. Мама всё время наклонялась к девочке и что-то ей говорила, а девочка улыбалась ей.
         Официант поставил перед Кристиной кофе, но она даже не заметила это. Она продолжала смотреть на девочку, которая идёт рядом с мамой и улыбается ей.
          Девочка с мамой скрылись из вида, и Кристина взяла в руки чашку с кофе. Она пила кофе так словно она делает это впервые и ещё не понимает его вкус. То ли кофе просто горький, то ли именно эта горечь так приятна.
           Кристина вышла из кафе и посмотрела по сторонам, затем она запустила руку в сумку и извлекла из потайного отделения банковскую карточку. Вновь посмотрела по сторонам и двинулась в ближайшее отделение банка.
          Жашав, Кристина знала как свой родной город, и уже не смотря по сторонам, она двинулась по его улицам.
               Продолжение сынок мама здесь… рядом 2.