Дневниковая запись 38

... и поэтому времена Пушкина, Лермонтова, Тютчева и Некрасова назвали Золотым веком Русской поэзии. А потом настал Серебряный век: Ахматова, Брюсов, Блок, Есенин, Маяковский, Пастернак, Цветаева... Получается, что времена Рождественского, Окуджавы, Бродского, Ахмадуллиной, Высоцкого и т.д. должны назвать Бронзовым веком?
Что же достанется нам, други мои? Железный или уже Каменный век? Кто знает... Ведь даже имена тех кто будет в нём только обозначились в скрижалях времени, а может быть даже ещё не проявились, не всплыли...
Да и разделение всех этих веков довольно странное и условное. Куда причислить многих прекрасных и выдающихся авторов даже и не понятно. К какому времени вы припишите Михайлу Ломоносова? К бриллиантовому?:))
А Баратынского, Матусовского, Агнию Барто, Ю. Мориц, Александра Твардовского и Константина Симонова?...
Мы часто забываем с вами об обыденности и обычности творящейся рядом с нами Истории...
Ноты Баха были случайно обнаружены Гайданом или Глюком ( не буду врать, может быть ещё каким-то известным композитором) в старой часовне, в пыли и грязи, почти через двадцать лет после его смерти. Сегодня по первым аккордам самых известных его фуг что-то знакомое уловит даже пропивший последние остатки сознания опустившийся БОМЖ...Моцарт умер совсем молоденьким и сочинял музыку часто походя, как молодой Пушкин писал свои стихи первой понравившейся на этом балу женщине в её альбом...Молодые сказали бы - писал левой ногой, а если по-человечески, сидя на подоконнике или на вечеринке, когда все мазурки и клавесиновые пьески вызывали у всех зевоту. Этого молодого повесу отличала больше любовь к веселью, женщинам и вину, чем сочинение музыки, и забавляли надутые "павлины" вроде Сольери, числящиеся придворными музыкантами Великих императоров и посвящающие сочинению музыки большую половину своего дня...
Время! Только время может дать чёткое очертание и поставить печать оценки, да и то не всем кто этого заслуживает...Бог улыбается или провидение шутит...Шутит с теми кто слишком серьёзен? Или слишком серьёзен к себе?...Вспомнилось: любите искусство в себе , а не себя в искусстве...
Историю пишут герои и романтики, а потому мы знаем о Великих только легенды, но не правду...Поэтому часто правду подменяют лозунгами! Не всегда не оправданно. Иногда не заслуженно, а иногда и достойно и возвышенно!
Наверняка многие из нас знают и видели хронику киноленты, где войска двух фронтов встречаются под населённым пунктом Калач, замыкая кольцо окружения вокруг 200 тысячной армии фашистского генерала Паулюса. На кинохронике бойцы бегут по снегу, кидают вверх ушанки, стреляют в воздух, обнимаются и кричат "Ура!". Но я почти уверен, что половина из нас не догадывается, что это постановочные кадры снятые много позже по личному приказанию Сталина...
Думаю, что в условиях той жестокой войны всё было прозаичнее. Встретились где-то в степи несколько разведотрядов или конных разъездов, а потом доложили об этом подходящим армиям. Командующие сразу поняли что к чему, так как ждали и стремились к этому...А потому сразу же приказ о повороте частей- одних на Восток удерживать окружённых, других на Запад, для расширения и увеличения зоны отрыва окружённой группировки от линии фронта. Для простых солдат событие могло и вообще не остаться в памяти. марш многодневный по морозной степи: кто-то спит в телеге, кто-то торопливо ест на ходу, командир полка с матюками требует прислать танки , чтобы вытащить застрявшие грузовики со снарядами в сугробах на полдлроге, батальонные командиры подсчитывают обмороженных и грозят расстрелять ротных за большой процент отставших и заблудившихся в метель в степи...
НО разве от этого их ПОДВИГ становится МЕНЕЕ ЗНАЧИМЫМ для Истории и для нас с вами?
Вот как описывал в своём романе "Солдатами не рождаются" один из самых честных "летописцев" войны Константин Симонов, событие исторической важности: рассечение группировки Паулюса на две части.
Глава 34.
Казалось бы, вчерашний день был из тех, что вовек не забудутся. Но вслед ему пришел сегодняшний, насквозь проведенный в бою, и с первых же его минут Синцову некогда было думать ни о чем вчерашнем – ни о Бутусове, ни о Тане, ни о смерти жены, ни о встрече с Артемьевым, ни об этом немце, из-за которого их с Чугуновым чуть не убило ночью там, возле танка.
Шел бой, и некогда было думать о вчерашнем. Тем более что когда после артподготовки сразу рванули вперед, всем уже казалось: вот-вот соединимся с Шестьдесят второй, и не где-то, а именно здесь.


Потом уже, в четвертом часу, Чугунов наконец занял на правом фланге отдельно стоявшие развалины, из которых сильнее всего били пулемет. Но этому успеху тогда не придали особого значения, только заметили, что немецкий огонь как будто и слева стал послабее. Так и не успели понять, что случилось, когда вдруг совсем близко, в трехстах метрах, над следующими развалинами увидели красный флаг.
Так стремились к этому все последние дни, а соединение все же произошло неожиданно! Увидели флаг, поднялись, рванулись прямо к нему и потеряли еще двух человек: слева ударил немецкий пулемет. Разозлились, ослепили этот пулемет огнем, подползли и забросали гранатами всех, кто там был.
А потом в открытую, как будто уже ничего не могло произойти, рывком пробежали оставшиеся полтораста метров до развалин с флагом. И действительно, ничего не произошло: немцы не стреляли – или отошли, или тот закиданный гранатами пулемет был у них здесь последним. Над этим уже не думали. Мысль была о другом – о том, что соединились.
В развалинах с флагом, когда добежали до них, было всего семь человек: командир взвода – сержант, пять его бойцов и политрук. В их лице и заняла 62-я армия те последние, с той, с их стороны, развалины одновременно с Чугуновым, взявшим другие последние, с этой, с нашей стороны.
Флаг у ребят из Шестьдесят второй был заготовлен заранее – кусок кумача с остатками белых печатных букв: обрывок праздничного транспаранта с каким-то еще довоенным лозунгом. И был он прикручен трофейным телефонным проводом к обломанной палке от гардины. Вот какой это был флаг, который увидел Синцов, когда вместе с Чугуновым прибежал сюда вслед за солдатами. Прибежал и с первых же слов узнал, что исполнилась владевшая им в последние дни мечта встретиться со своей собственной бывшей дивизией.

.
Так просто, даже заурядно выглядело это историческое событие там, где оказался Синцов со своим батальоном. И на других участках фронта, левее и правее, где то же самое произошло получасом раньше или получасом позже, навряд ли все это выглядело более торжественно, хотя прямым результатом случившегося был конец 6-й германской армии как единого целого и полный отчаяния приказ генерал-полковника Паулюса о том, что в связи с потерей управления вся отрезанная от него северная группа войск отныне выходит из его подчинения и должна действовать и погибать самостоятельно.
И в судьбе людей, и в судьбе воинских частей бывает за войну несколько высших точек. И чаще всего их вполне, до конца осознают лишь потом. Такой высшей точкой для Синцова и его батальона был этот момент соединения со сталинградцами. В их душах смешались и радостное чувство важности случившегося, и усталость от боя, и какое-то странное удивление: неужели соединились? Как же все это так просто вышло?.. Была и некоторая растерянность перед будущим: а что прикажут теперь? Ясно, прикажут что-то новое, куда-то повернут, или перебросят, или введут в бой на другом участке, или выведут во второй эшелон…
К этим общим для всех чувствам у Синцова прибавлялось еще свое собственное. Впервые за все дни боев его как бы неуловимо отделяло от своего батальона и своих людей чувство сохранившейся связи с тем, прежним батальоном, который был рядом и до которого теперь действительно можно было дойти и встретить в нем всех, кто остался жив. Это вполне реально, потому что между ним и его бывшим батальоном уже не было немцев, а в то же время это было совершенно невозможно, потому что он был теперь в другой дивизии и командовал в этой другой дивизии другим батальоном и, пока шли бои, не мог даже подумать о том, чтобы оставить его.
ВОТ ТАК ПРОСТО И ПОНЯТНО! Не знаю уж...может именно мне...Ведь война -это не праздник....
Так к чему я всё это! Только время, дорогие мои, может показать было ли всё что вы пишете сейчас прекрасным, историческим, Великим или обыденным. Только оно одно подтверждает ценность или бесцельность того, что вы пишете и рифмуете сейчас, прямо в данную минуту...
А потому пишите, страдайте, ругайтесь и спорте, ибо жизнь человеческая коротка и нам дано познать лишь то, что нам дано свыше...