Монолог. Глава 3

Глава 3.

И музыка, и фильмы, и литература – творение людей. Их иллюзии – ошибки людского восприятия. Да, пространство иллюзий обрисовалось как внешнее к пространству внутри. Но есть ещё одно пространство, которое существует само по себе, как природа. Пространство людей. Иллюзии отношений прямиком оттуда. Стремление понять людей всегда застревает в этой иллюзии.
Внутреннее пространство всегда похоже на зрителя перед этим пространством. Люди говорят, люди вызывают чувство, люди вызывают отчуждение.
Понимание ломается об пространство людей подобно морю о камни. Всё, что ясно внутри, там становится набором слов. Человек не верит словам. Сначала он верит себе.
Человек словно самолёт. Он не станет говорящим, пишущим, мыслящим вне общества. Его возведут по деталям, чтобы он мог летать в пространстве общества людей.
Насколько я таков, каков благодаря влиянию других людей? Литература, кино, музыка создаются другими людьми. Я вдохновляюсь и учусь, благодаря людям. Даже религия в том понимании, которое есть сейчас у меня, тоже пришла ко мне благодаря людям.
Тогда что я есть без людей? Я всего лишь самолёт. Но теперь внутреннее пространство смотрит на людей, как на чужестранцев. Я учился, веря всему, что они мне объясняли. Очевидно, что одни люди, обучая других, словно пропускают их через все уровни, доводя до минимального, необходимого для того, чтобы жить среди других людей, а высший уровень в этом обучении – высший для самого общества, которое достигло его в своём развитии на сегодня.
Но способен ли, человек, порождённый этим пространством, постичь истину? Что есть истина для него? Пустое слово? А если истина объяснит, откуда сам человек? Тогда способно ли понять причину появления этого пространства его порождение?
Именно здесь, как никогда, необходим Бог. Точнее, ощущение Бога у человека. Но верно ли это ощущение Бога? Теперь, он как спасательный круг для поиска выхода из рассуждений, как логическая категория, выводящая эти рассуждения к другому выводу, а именно к ответу «да» на вопрос о способности человека постичь истину.
А писание повторяет, что человек создан Богом, который определяет, кем человек становится. Бог же предопределил, что человек – существо общественное. Способен ли конкретный человек понять причину пространства людей, определит Бог. Ответ очевиден: причина в Боге. Самолёта нет, есть Бог. К чему искать причину, если она найдена?

Значит, дело не в пространстве, не в том, как оно устроено, а во мне. Иллюзия – ошибка восприятия, моего восприятия, если говорить о моих иллюзиях. Вера в Бога – верна, а понимание – это вопрос пути до Бога.
Но первый вопрос об истине – вопрос к людям. Не будь их, я бы никогда не задал этого вопроса. Надо найти причину моего первого желания задать этот вопрос. В чём заключаются мои отношения с людьми, и как они на меня воздействуют?
Интерес, который был к ним, ослаб. Учёба у людей закончилась в тот день, когда я задал вопрос, на который не услышал ответа. Самолёт, который они возвели, не устроил меня. Разум, который разбудили обучением, не остановился перед отсутствием ответа. Он стал искать его сам, и пытается найти до сих пор. Он хочет вырваться из этого пространства. Довольно часто он говорит о нём как о болоте, которое всё больше и больше засасывает. Ему нужен источник, и Бог – единственное возможное его определение.
Люди теперь не увлекают своими словами. Большинство их слов пусты для меня. Сильное воздействие, которое не сравнится ни с каким другим воздействием, я получил лишь однажды. От литературы. От романа «Мастер и Маргарита». Идея пути нашла во мне благодатную почву. Идея жизненного пути как пути постижения истины – движения в условиях бесконечности. Другая идея этого романа – злых людей нет на свете – перевернула моё представление о людях. Моя чёткая иерархия людей – плохие и хорошие – потерпела крушение. Теперь в каждом плохом человеке могло быть найдено хорошее. Плохое – наносное, человек совсем не плох изначально, а значит, у каждого человека есть шанс стать добрым, даже у самого злого.
Но этот же путь сохраняет человека добрым. Человек, совершая добро, становится на этот путь. Но приближается ли он к истине? Истина – не просто цель, до которой есть дорога. Она открывается, если человек держится дороги. Но в какой момент это происходит? Что есть добро? Следование дороге, открывающей истину? Тогда здесь право снова писание: истина в Боге, и следование писанию и приведёт к истине. Но в этом ли добро?
Добро каждым человеком воспринимается по-разному. Главное же качество истины – быть одинаковой для всех. В этом её отличие от обстоятельств жизни. Не так ли должно быть – человек обретает путь, он держится его и идёт, несмотря ни на что. Он верен этому пути в течение жизни при любых её обстоятельствах. Подчинение же этим обстоятельствам означает, что человек свернул с пути.

Не эти ли обстоятельства делают людей злыми, неправильными? Значит, следование пути может уберечь от влияния обстоятельств, и станет человек добрым. Правильным. Добрый – значит правильный? Только доброму откроется истина. А может быть, правильному? Истина словно яркая звезда, скрытая от людских глаз пеленой космоса.
Писание же твердит о другом: человек изначально грешен. Точнее, его основа – быть склонным к греху. Но все грехи человека будут прощены, если он своими благими деяниями заслужит это прощение у Господа.
Но почему у меня нет интереса к людям? Почему мне интереснее с собой, а не с кем-нибудь другим? Почему разум как скальпель ищет только то, что можно препарировать? Даже сердце молчит в его присутствии.
Разум и сердце. Один объясняет, другое ощущает, чувствует. И оба пришли к тупику. Первый не смог объяснить, другое не может чувствовать. 
Сердце ищет глазами. Девушки словно всполохи огня во тьме. Но ни одна искорка не зажигает его.
Весной 15-го наш офис погнали на митинг. Добираться пришлось на городском автобусе. Увидел я и А. Она с кем-то разговаривала, улыбаясь. Вдруг я заметил её застывший на мне взгляд. Во мне как будто что-то встрепенулось. С этого дня помимо моей воли моё отношение к ней стало меняться. Я не мог признаться себе, что влюбился, но как ни странно, видя рядом с ней мужчин, я стал чувствовать подобие ревности.
Человек может вызвать к себе симпатию, то есть особое отношение. Но изголодавшееся сердце требует большее – оглушительное чувство! Ловушка ожидания?
Сегодня (3 сентября 15-го), мама рассказывала о дочке моего брата. О том, как она интересуется предметами, которые ей отказываются давать в руки. Например, возьмёт пакет с травой, пытается его развязать. Откроет шкафчик с видеокассетами, вынимает их и раскидывает по комнате. У мамы к внучке нежные чувства. Но во мне этой нежности нет.

Ещё случился день рождения А. Да, у нас сложились хорошие отношения. Но я не мог решить, поздравлять её или нет. Она – замужняя женщина. Для меня это обстоятельство как знак «Стоп!». К ней не может быть отношения иного, чем служебное. Она не моя коллега, и поздравить её – дело необязательное. Но с другой стороны, не сделав этого, я приведу её к мысли о том, что я знал и не поздравил, как будто специально, что-то затаив. А если поздравлять…По телефону – как будто специально, не забыл, а значит, выказываю симпатию к ней. А выражение симпатии уже близко к греху – и с моей, и с её стороны. В конце концов, я решил не оставлять её без внимания, и ближе к завершению рабочего дня отправил А. смс. Она не ответила (а, будучи вежливой дамой, она всегда отвечала на сообщения). Теперь она своё же правило нарушила. Вновь накрыла иллюзия – отсутствие ответа я посчитал особым отношением к себе, даже больше – подумал, что девушка обиделась (смс-ка - почему не больше?).
Все мои рассуждения могли стать иллюзией, потому что я не знал того, что действительно она чувствовала. В этом моя главная проблема – я всегда пытался выстроить отношения с девушками, пытаясь угадать, что они чувствуют. При этом не заговаривал с ними, а всего лишь – искал их ответное отношение по выражению лица, взглядам.
Случилась совместная встреча меня и А. с одним из наших общих заказчиков. Старик, его представитель, что-то объяснял. А. сняла очки, и я попытался рассмотреть её глаза, словно в них мог быть скрыт ответ на моё необычное отношение к ней. Но почему-то вместо этого, я стал искать в этих карих глазах нечто новое, то, чего раньше не замечал. Ничего не увидел. А. направила на меня обыденный взгляд.
А 25 августа её отдел переезжал в другой кабинет. Я оказался тут же. Она взяла сладкое, я назвал её сладкоежкой. Внешне это было шуткой. Она засмеялась, я почувствовал радость. Мысль о том, что она будет сидеть в этом кабинете, напоминала глубокий вдох. Как будто я влюблён и думаю так о девушке, в которую влюблён. Но я не чувствую, что влюблён в А. Приятные ощущения, около. Предвлюблённость. Но даже это состояние – необычное событие для повторяющихся дней.
Сердце подчиняется разуму, который может стать пауком, насев на него, не давая двигаться. Поступать так, как велит сердце, - такая редкость для моей жизни. Разум не даёт понять сердце, которому сделали больно, которое испугали.

Внутреннее пространство может обнаружить себя и при страхе. Оно ощущается как нечто, не связанное с окружающей жизнью. Оно словно изолируется, пытаясь полностью исключить воздействие внешнего пространства – пространства людей. Мир словно выключается. Остаётся тело, чтоб есть, пить и спать. Такое состояние настигло меня в 97-м. Возник конфликт с мальчиками из других классов. Очередной виток этого конфликта случился, когда я спускался после уроков в раздевалку (она находилась в подвале). Навстречу поднимались двое самых ретивых из этих мальчиков. Один, что пониже, задел меня плечом. Я, недолго думая, провёл пару ударов в область его грудной клетки. Около выхода из школы уже стояла большая группа озлобленных школьников. На свою неудачу вместе со мной к выходу направился мой одноклассник – Л. Мы пересекли школьный двор, толпа, что-то выкрикивая, пошла за нами следом. Вся эта странная процессия направилась в сторону недавно выстроенной мечети. За нашими с Л. спинами стали раздаваться крики-предложения остановиться, поговорить, разобраться. Ни я, ни Л. на предложения не реагировали. Вдруг один из мальчиков, которых я встретил ещё в раздевалке (другой, не получивший ударов), с разбегу ударил меня ногой в спину. Мы с одноклассником не остановились. Толпа отстала, словно свора собак осталась ни с чем, упустив двух слонов.
Внутренние чувства с раздевалки и в течение прогулки были отвратительны. Ударив, я испугался, подумав, что ничем хорошим это не закончится. Страх мой усилился, когда я увидел толпу возле выхода из школы. Остановиться также боялся, потому что знал, что в этом случае нас с Л. просто разорвут. А нога в спину стала воплощением позора, потому что я не ответил на этот удар.
Назавтра начинались майские праздники, и все эти три или четыре дня я как будто отключился от внешнего мира. Я ел, спал, работал вместе с семьёй в огороде, но делал всё это не я, а моя оболочка. Внутреннее пространство словно замёрзло. В голове стояла картина скорой расправы со мной. После праздников я прихожу в школу, и около неё стоит толпа, которая не ограничится ногой в спину…Чувство страха оказало сокрушающее воздействие на внутреннее пространство. Всё запоминается, и благодаря этому чувству разум приобрёл точку зрения на мир. Точку зрения, от которой сложно избавиться.
Обрисование всех пространств, отделение иллюзий от действительности приведут к определённому состоянию – состоянию понимания. Быть может, это состояние приведёт к большему пониманию Бога. Такое понимание не боится смерти.

То состояние предвлюблённости к А. тоже из разряда чувств, как и страх, но чувств положительных. Любовь и влюблённость теперь для меня редки. Но недавно яркое чувство влюблённости вызвала одна девушка Т.К., которая пришла по одному из проектов. Она напомнила актрису Климову, но отличалась красотой более впечатляющей. Она смотрела распахнутыми большими глазами на меня и словно затягивала в приятное состояние. Но она ушла, и я её больше не видел. Нет девушки – нет влюблённости.
А есть ещё любовь к родителям. С ними особые отношения, в которых много памяти. Плохие отношения с ними вызывают горькое чувство, которое отравляет ощущение окружающей жизни.
Некий человек в некой глубине. Я могу ничего не делать, и этому человеку ничего не будет. Я могу делать всё, что угодно, и ему тоже ничего не будет. Но каждый добрый поступок делает дорогу к этому человеку ясной, а плохой – наводит мглу, в которой не увидишь ничего. Благодарность на лицах стариков в ответ на сделанный тобой поступок. Их открытые и отстрадавшие глаза вызывают доброе чувство.
Но внутренний человек неизменен. Он – тоже пространство. Пространство перед пространством чувств, за которым пространство иллюзий, а за ним – пространство людей, а ещё дальше – пространство природы. Этот человек словно укрыт тулупами чувств, желаний, иллюзий. Его потребность – видеть истинную картину, то есть направить свой свет до пространства людей, когда нет мглы чувств и иллюзий. Теперь же, переводя взгляд от внутреннего человека к пространству людей, теряешь этого человека, и упираешься только в пространство людей.