Проигрыш Алисы

1.

С тех пор прошло двадцать лет, но я по-прежнему не могу забыть эту волшебную девочку, вместе с которой посещал театральную студию. В спектакле «Война и мир» Алиса играла юную Наташу Ростову, а я танцевал среди ребят в массовке. У меня вообще плохо получалось – может быть, потому, что был влюблён. Алиса подшучивала над моими чувствами и убеждала, что у нас всё равно ничего не выйдет, но не прогоняла меня. Наоборот, иногда благосклонно позволяла провожать домой. Вместе с мамой жила на Белой Даче –  в переполненном автобусе от Выхино приходилось ехать больше получаса.
Обычную поездку она умела превратить для окружающих в фейерверк весёлых чудачеств, смешных подарочков и добрых шуток. С удивлением я наблюдал за её фокусами.
– Тебя не заругают, что поздно возвращаешься? – как-то спросила она, хитро улыбаясь озорными глазами.
В ответ я отрицательно помотал головой, хотя в действительности изрядно доставалось от родителей.
– Хорошо, сегодня я тебе помогу, раз такой упрямый, –  решилась она, смущённо поцеловав меня в щёку.
От счастья я потерял чувство времени и невероятным образом до своих Черёмушек долетел за пятнадцать минут, словно часы остановились или не иначе, как на крыльях.
В тот вечер родители меня похвалили, что я исправляюсь и, наконец, вовремя вернулся с репетиции.
– Что, если тебе помочь получить одну из ведущих ролей? – однажды предложила Алиса. – Знаю, кого следует попросить об этом. Есть такая девочка, которая всё может.
– Пусть эта девочка себе помогает. – Отказался я.
– Так неправильно, если себе, – огорчилась она.
Не будь Алисы, вообще бы не посещал эту студию. Меня больше увлекали другие вещи: компьютеры и машины. А тут – какой-то балет. И оказался среди всего этого совершенно случайно. Давно бы убежал оттуда, если бы не повстречал Алису. Ей же всё это нравилось – чудесной бабочкой порхала по сцене. Лёгкая и красивая. Вот я и терпел все эти танцульки ради неё.
Потом нас позвали участвовать в большом представлении. Алиса получила главную роль и поэтому пребывала на седьмом небе от счастья. Стоит ли удивляться, что во время премьеры на сцене неожиданно появилась стайка мотыльков. В другой раз в финале спектакля откуда-то сверху в зал полетели лепестки роз, а после рождественского утренника Алиса выбежала в фойе и принялась раздавать малышам шоколадки. Такие, с джемом, которые очень любила.  Всем окружающим она дарила радужное настроение. И у меня дела лучше пошли, потихоньку втянулся во всё это. За выступления нам платили деньги. Купил навороченный компьютер, из знакомых никто такого не имел.
Всё складывалось нормально. В большом концертном центре мы выступали больше года, пока…
Я по-своему готовился к этому дню. Хотел признаться ей в любви, когда буду провожать домой. Купил для своей девочки красивые серёжки с разноцветными камушками….
Думаю, она чувствовала, что непременно должно произойти в этот день. Нервничала перед спектаклем и без всякой причины обозвала меня «глупым мальчишкой», чего никогда раньше не позволяла. Первое отделение прошло, как обычно, только я заметил, что Алиса дважды сбилась с ритма. В перерыве сидела напряжённая и задумчивая, словно с чем-то внутри себя боролась. Потом сняла банты, словно дальше ей не выступать. Я спросил, что случилось?
– Спокойно, – ответила она, словно уговаривала. – Тебе когда-нибудь приходилось делать трудный выбор? Когда всё не так, как хочешь, и изменить ничего нельзя.
– Тебе нравится кто-то другой? – удивился я.
– Ничего ты не понимаешь. Вот скажи: во что ты веришь?
– Сама знаешь, что люблю компьютеры. Получается – в технический прогресс и разум.
– А я – в доброту, которая самая беззащитная. И наивная, так как считает, что все люди должны уважать и понимать друг друга, – Алиса попыталась улыбнуться, но глаза у неё в это время были совершенно грустными. – Но есть такие, кто верит в силу.

2.

Алису не обмануло предчувствие. Едва после антракта возобновился спектакль, как на сцену выскочили террористы в чёрных масках и такой же одежде, с оружием в руках. Стали громко кричать, угрожая. Вначале никто из зрителей ничего не понимал. Думали, что это такая режиссёрская задумка. Когда люди в чёрном открыли стрельбу вверх и ударили нескольких актёров, пришло осознание случившегося.
В зале оказалось несколько десятков террористов, среди которых были молодые женщины. Действовали слаженно, и мы не успели опомниться, как они заблокировали все выходы. Вот так зрители, актёры и весь обслуживающий персонал, все, кто находился в концертном центре, почти тысяча человек, оказались в заложниках. Нашу танцевальную группу под конвоем завели на балкон. Началось тягостное ожидание. Тогда мало кто понимал: откуда взялись террористы и чего они хотят? Мы не следили за новостями. Какое нам было дело до того, что происходило в далёком горном крае?
Чтобы занять время, мы с ребятами играли в разные забавные штучки, и вообще всё происходящее вокруг казалось чем-то несерьёзным, только в этот раз Алиса всё время проигрывала. Вот и с «пи» у неё ничего не получалось.
– Пи-всё пи-обя пи-за пи-тель пи-но пи-бу пи-дет пи-хо пи-ро пи-шо! – попытался успокоить я подружку.
– Пи-не зна-пи-ю. Я бо-пи-юсь!
– Неправда! Ты никогда ничего не боишься! – возразил я. – Ты умеешь творить настоящие чудеса, например, останавливать время или вызывать  бабочек.
– То были лунные мотыльки… Зачем сейчас останавливать время: чтобы продлить наши испытания? Торопиться тоже не следует. Понимаешь, с временем намного проще, чем с людьми. Невозможно договориться с абсолютным злом. И сдержать его, к сожалению, у меня не получится. Слишком неравные силы. Мотыльки нам в этом не помогут.
– Тебя напугали террористы?
– Кого ты имеешь в виду?
– Как? Вот этих, – я показал на стоявших рядом женщин в чёрном, с закрытыми лицами и взрывчаткой.
– Обычные девчонки, всего на несколько лет старше нас. Что в них страшного?
– Они нас могут взорвать, разве не понимаешь?
– Такие же заложницы, как и мы с тобой.
– Скажи тогда, что и эти – заложники, которые сейчас на сцене держат нас всех под прицелом? – Я перевёл взгляд на двух здоровых парней с автоматами.
– Эти люди мне совершенно не нравятся, их ничто не может оправдать, но всё равно... Они пришли сюда за другим. Мы им не нужны.
– Тогда, кого боишься?
– Тех, кто будет нас убивать. Это и есть абсолютное зло.
– Ты же убеждала меня, что всё можешь.
– Получается, ошибалась. Против этого я бессильна. Но может твой разум, в который ты веришь, чем-нибудь поможет?
– Не думаю, что в этих условиях...
– Вот и получается, что зло сильнее нас. Оно не соблюдает никаких границ, зато хорошо умеет уничтожать... Ладно, давай чем-нибудь займёмся. Я должна успокоиться, а потом что-нибудь обязательно придумаю.
Алиса попыталась включиться в общую игру, только у неё плохо получалась. Неуклюже пыталась шутить. Так закончился этот день...
К концу второго появилась надежда, начались переговоры. Террористы смягчили порядки и стали выпускать нас не только в туалет, но и в гардероб за одеждой. Потом пропустили в зал известного депутата, который недолго пообщался с нами, сочувствовал и обещал помощь. В ответ многие заложники призывали договариваться и просили, чтобы власти не начинали штурм. Боялись, что убьют свои. По просьбе депутата террористы освободили детей младше 14 лет, разлучив их с родителями, а одну девочку – со старшей сестрой. Нас с Алисой посчитали достаточно взрослыми, чтобы оставить в заложниках.
Появился какой-то европейский корреспондент. С ним отпустили иностранцев. Потом ещё беременную женщину. Нам передали соки и немножко еды.
Молодые террористки что-то объясняли про себя. Вероятно, Алиса была права, что они сами не хотели умирать. В их глазах попеременно читались отчаяние и надежда. Потом уже я узнал, что самой младшей из них было 16 лет.
Спустя сутки иллюзии растаяли. В переговоры больше никто не верил. Становилось очевидным, что люди, закрывшие нас здесь, не желали слышать друг друга...
Нас переместили в партер, ближе к сцене. Из зала уже не выпускали. Оркестровую яму превратили в туалет. Чем дальше, тем больше заложниками овладевали усталость и панические настроения.
Напряжение нарастало. Случились два инцидента, когда террористы открыли огонь по людям. Одну женщину застрелили на наших глазах. Рубикон перешли. Алиса спрятала лицо в ладони. По вздрагиванию её плечиков я понял, что она плачет…
Поздно вечером все стали молиться. Террористы и заложники обращались каждый к своим Богам.
Развязка последовала ночью на четвёртые сутки нашего заточения. Перед самым финалом Алиса выглядела на удивление собранной, никакой растерянности. Словно решила, что делать, и знала, что нас ждёт.
– Прости, но я всегда относилась к тебе как к другу, – призналась она.
– А я нет, – и подарил ей те самые серёжки. – Хотел, когда всё закончится.
– И правильно сделал, что сейчас, – она тут же их надела и забавно зажмурила глаза, показывая, что подарок ей понравился.
– Теперь можешь поцеловать меня, – предложила Алиса.
Я думал сделать это в щёку, но она остановила, и сама поцеловала меня в губы. Краем глаза я заметил, как в этот момент зал стал наполняться дымом. Его усыпляющие ядовитые струйки медленно растекались по рядам. Я не сразу потерял сознание. Перед этим произошло то, о чём предупреждала и чего боялась Алиса: начался штурм, раздались выстрелы. Я видел смерть…
В результате операции всех террористов убили. Они знали, на что шли. Это от нас ничего не зависело: при освобождении погибло больше ста заложников.

Эпилог

Я оказался в числе тех, кто остался жив, только долго приходил в себя.
Алисы не стало. Разуму, в который я так верил, невозможно принять это. Вероятно, Алиса была права, доброта всегда самая беззащитная.
Когда меня выписали из больницы, сразу же оставил студию и с тех пор не посещаю театральные постановки. Занимаюсь компьютерами и помогаю «Лиза Алерт».
Время не излечило моих чувств. Каждый год в этот осенний день я приезжаю к Алисе, моей волшебнице, которая умела творить чудеса и могла останавливать время. Но, которая однажды проиграла.
Она навсегда остаётся со мной, в моём сердце.
Думаю, что Алиса специально так сказала про меня, чтобы я поскорей забыл наши отношения.  Только я ей не поверил.


Рисунок Нади Рушевой