Любовь в тылу врага. Глава 9

Глава 9.
Октябрь 1942 года.


… Иваныч который день не находил себе места. Ничто не могло отвлечь его от мыслей об этом парнишке. Столько раненых вокруг, нет, этот дохляк не выходит из головы. «Цепляется за жизнь всеми способами, на которые способен, вон, ноги по колено чёрные, а он терпит, улыбается, ест… - думал доктор, - Он и сам, наверняка, не понимает, как это у него получается, а организм держится… Генетика, видать, сильная… Чёрт, что же делать? Резать, ох, как не хочется! Молоденький совсем, ещё жить и жить. Вон и Риммка к нему привязалась, моет, кормит, разговаривает… Говорят, любовь творит чудеса… если он выживет, да еще и останется с ногами, точно пойду в церковь!» Подошел к палате, услышал звонкий девичий голос, решил постучать:

- Молодёжь, можно к вам?

- Конечно, доктор, - прошептал Вовка, - какие новости, когда я смогу вставать?

- Ну ты загнул, мил человек, - прокашлялся Иваныч, - погоди ещё ходить-то… Пока не знаю, что с тобой дальше делать… Когда-то нам -студентам, рассказывал наш профессор, что все болезни на Руси лечили либо кровопусканием, либо переливанием, я вот подумал, что если, попробовать тебе перелить чьей-то кровушки? Начнётся процесс обновления клеток и там уже будет видно, если Бог поможет, то всё обойдётся, начнёшь восстанавливаться, а нет…

- Я согласен, - прервал его радист, - есть шансы – нужно использовать, я так считаю. А то потом и Вы, и я будете думать, что если бы перелили, могло что-то получиться… Поэтому, лучше сделать и пожалеть, чем жалеть, не попробовав, давайте сделаем. У меня вторая группа.

- Знаю, парень, я тебя всего уже изнутри выучил.

- Ой, у меня тоже вторая! – воскликнула Римма.

- Нет, девка, без тебя обойдемся, закажу в Москве, привезут через неделю. А ты вон – кожа и кости, какую тебе ещё кровь сдавать? Выкини из головы.

- Как через неделю? Это же долго, - возмутилась девушка, - ему нужно срочно что-то делать! Посмотрите на ноги! А мы паёк получаем и всяко лучше ваших раненых питаемся!

- Так, ты успокойся, я сам решу, не кипятись. Получится быстрее – сделаем быстрее!

- Ладно, Римма, успокойся, я подожду, ничего страшного, - вступился Вовка.


***
Зима 1941 - 1942 годов.


До января отряд оставался на этом месте, периодически доставляя неприятности врагу. Бригада Никифорова уже имела постоянную связь между отрядами, благодаря прибывшим в конце лета Вовкиным друзьям-радистам. При получении каких-либо разведданных отряды обменивались ими между собой, а командиры обдумывали и проводили ряд совместных операций. Так за это время бригадой уничтожен фашистский обоз, замаскированный под советский. Солдаты в простой крестьянской одежде перевозили запчасти для немецких танков, замаскированные сеном.
Дорога пролегала между трех отрядов бригады Никифорова, было решено напасть с двух сторон и общими усилиями были уничтожены двадцать две подводы с запчастями и около пятидесяти солдат. Потери партизан составили три человека. В ходе этой операции бригада получила по три пулемета на отряд с боеприпасами. А оружие в лесу, после еды, было самым важным. Мужики могли бороться с холодом и отсутствием чистой воды, но вот без еды и оружия воевать было совсем грустно.
Когда партизаны вернулись в отряд, волоча три пулемета, их встречали как героев, тем более из их отряда вернулись все живые, погибли парни из других отрядов. Их окружили, стали разглядывать конфискат:

- Ну теперь заживём, - пробасил один из мужиков, - а то, сволочи, летают над головой, того и гляди засекут, а мы их очередью и встретим. Надо в баки бить, тогда точно…

- Да, Михалыч, а из второго самолета по нам очередью и хана, был отряд – и нет отряда…

- Да не бухти ты, на базе стрелять нельзя, а вот отойди на пару-тройку километров, там и руби этих гадов…

- Мужики, окромя пулеметов, ничего съестного не захватили? – встрял Витёк.

- А как же, паря? – похлопал его по плечу один из вернувшихся партизан, - вон гля, у Сереги чего есть…

Серега расположил свой мешок на столе и начал выгружать оттуда жестяные банки:

- О, корова нарисована, значит, тушеночка, - обрадовался Витёк.

Банок с коровой было штук десять, еще Серега захватил мешок с сахаром, килограмма на два и муки килограмм пять.

- Чё так мало-то? – удивился Витёк.

- Так это… спешили мы, обоз-то на дороге, а там мессеры в любую минуту могут нарисоваться… - растерянно оправдывался партизан.

Трофим на вечер приготовил шикарный ужин - лапшичка с тушёнкой, мужики были счастливы.

Вовка прекрасно помнит случай, который произошел как раз в это время, зимой сорок первого – сорок второго годов. Потому что в этот раз он впервые увидел, как обычные «лесные люди», как называли партизан, практически голыми руками уничтожили два с половиной самолета. Почему с половиной? Потому как третий самолет улетел подбитый, но не рухнул, а вот два других упали в болота новгородской земли. После того, как отряд поменял место дислокации базы, немецкие войска зверствовали – они бомбили лес, в глубине которого укрывались отряды партизан, правда не так глубоко, как прятались мужики. Видимо, немцы не догадывались или не понимали, как можно не то, что воевать, а просто, выжить в этих топях.

Частенько немецкие отряды выбирались в лес на поиски партизанских отрядов, но опять же, глубоко не заходили. Выжгли и вырубили огромные территории вдоль дорог, чтобы лес просматривался максимально вглубь. Но всё это было детскими шалостями, чем дольше партизаны жили в лесу, чем тяжелее им было, тем легче им стало прятаться от немцев. Да, было холодно, да, многие серьезно болели, было голодно, но люди выживали и боролись за свою Родину.

Так вот, в один из редких солнечных декабрьских дней сорок первого года, когда немецкие самолёты уже внаглую низко летали, практически, над головами партизан, скрывали которых только густые ветви сосен и куски парашютов, и мужики решили рискнуть. Просчитав их траекторию полёта, поняли, что летают всего четыре самолёта, когда два летят в одну сторону, два других возвращаются обратно. Видимо, где-то километрах в тридцати от партизанской базы был их аэродром. Рассчитали приблизительное время пролёта двух самолётов, летевших в сторону аэродрома.

Мужики решили, что в эту сторону они что-то доставляют немецким войскам, неплохо было бы прервать эту доставку и хоть так насолить где-то там, вдалеке стоящим немцам. Артиллеристы подготовили имеющиеся у них три пулемета, засели, ждут. Вовка с Витьком и Трофимом неподалеку в кустах. Услышали шум мотора и навели прицел. Там, откуда собирались стрелять, открытое, хорошо просматриваемое небо было около десяти секунд, пока пролетает самолёт, потом он скроется за деревьями и там уже не достать. Решено было стрелять из разных пулемётов, чтобы не тратить время, которого не было, на перезарядку.

Расчет был верным: как только первый самолет появился раздались выстрелы с одного пулемета, прошили ему брюхо от носа до хвоста. Тут нарисовался второй – открыли огонь и по второму. Мессеры скрылись за деревьями, а секунд через десять загорелись и рухнули куда-то вдалеке. Мужики прыгали от радости и обнимались, совсем забыв о безопасности, побросав свои пулеметы, ведь других рейсов не должно было быть. Однако, минуты через три, в небе показался, непонятно откуда взявшийся, третий самолет и открыл стрельбу по полянке, где прятались наши бойцы.
Человек пять, только что бурно выражавшие свою радость от подбитых самолётов, рухнули, как скошенные косой. Вовка растерянно смотрел, застыв, как замороженный, а потом схватил валяющийся пулемет, дождался возвращения расстрелявшего товарищей самолета и всадил ему в брюхо всю обойму. Но самолет почему-то не загорелся, а улетел, как ни в чем не бывало. Он откинул ненужное теперь оружие и упал на землю, рыдая. Трофим схватил его за шиворот и оттащил поглубже в кусты, где уже сидел дрожащий Витек:

- Вовка, что это? – орал он, утирая слезы, - откуда он взялся? Его же не должно было быть…
Вовка и сам не понимал, что произошло. Не сулившая никаких проблем прогулка с партизанами, оказалась ужасной. Все погибли, кроме их троих. Даже командир отпустил радиста с мужиками, хотя тот никогда не позволял ему нигде участвовать. Он также считал, что ничего страшного не произойдет, ну поиграют мужики с пулемётами, постреляют и вернутся, а тут… До базы было недалеко и оттуда уже стекались бойцы, услышавшие стрельбу. Когда Вовка успокоился, погибших уже сложили на сани и двинулись в сторону лагеря. Комбриг шел рядом:
- Сынок, что произошло? Кто всех расстрелял?
- Самолёт… третий… откуда-то взялся, - пробормотал Вовка, - всех положил, сука! Его же не должно было быть. Мужики так радовались, что два самолёта грохнули, а тут этот… Командир, я в него попал, почему он не взорвался? Те же упали, а этот улетел, ничего не понимаю…


- А ты куда стрелял?

- Ну как куда, в брюхо, ровно посередине всадил от носа до хвоста.

- А парни, наверное, не посередине, а ближе к какому-то краю, именно там, баки находятся, они и загорелись. А ты посередине жахнул, ему ни тепло, ни холодно. Эх, ты, стрелок наш, радист! – потрепал комбриг Вовку по макушке.

- Чёрт! Вот я дурак, точно, как же я не подумал? – корил себя радист.

- Ничего, сынок, считай, первый самолет у тебя на счету, почти уложил. Не каждый так смог бы. А парней сейчас похороним, кресты им сваргань, вот и отвлечёшься. Война, парень, не тётка!

Весь вечер Вовка с Витьком вырезали крест. Хотелось сделать что-то необычное, не просто две палки крест накрест, а чтобы память осталась.

- Слышь, Володь, давай вырежем пулемёт, направленный на самолёт с немецким крестом. Вот будет красота!

- «Красота», - передразнил Вовка, - какая красота в смерти?

- Нет, правда, я слышал где-то, не помню где, ставят такие кресты с древних времен умершим, где изображают самое главное о человеке, например, он был сапожник, на кресте рисуют сапоги с гвоздями на подошве, или был хорошим стрелком из лука – вот на кресте и рисуют лук и мишень. Тогда еще писать не умели, вот и рисовали картинки. А потом так и оставили такой способ описания жизни умершего. Мне кажется, красиво. Представляешь, пришел на кладбище, а на тебя такая красота смотрит?

- Чушь собачья! Я не художник, да и красок с кистями нет, - Вовка был зол и на попытки Витька его отвлечь никак не реагировал.

- Зато ножик есть, вот самолёт с пулемётом и вырежем. А потом война закончится, приедут сюда родственники наших парней и сразу поймут, что их сын, брат или муж были настоящими героями, раз самолёты с рук сбивали.

Вовка замер:

- А ты прав, Витек! Мы же это делаем не для погибших, а для живых, чтобы помнили!

- Вот и я о чём! Согласен?

- Да, друг, конечно, сделаем парням красивые кресты! На память!

На том и порешили. Погибших уложили в одну могилу и поставили общий крест на всех, простились с ними, как положено, выстрелами в небо. А потом комбриг предложил помянуть парней, всем выдали по пятьдесят граммов самогонки. Не зря Трофим тащил все свое имущество с собой, теперь, благодаря его экономии и фантазии, он имел возможность и худо-бедно кормить бойцов, и иногда баловать самогонкой.


Продолжение - http://proza.ru/2020/11/04/1218